Вопрос реинкарнации и кармы занимает в антропософии центральное место, но для вальдорфской педагогики, которая существует уже более восьмидесяти лет, он не имеет решающего значения. Тем не менее отдельных учителей интересует прошлое, настоящее и будущее их учеников. Они живут с этим вопросом, черпая из него инспирирующие силы для своей работы.

Для широкой общественности, знакомой с вальдорфской педагогикой, включающей в себя преподавание по эпохам, принцип классного учителя, отсутствие оценок, разрешение не оставаться на местах, преподавание эвритмии, иностранных языков с первого класса, особое значение художественных предметов и художественного метода преподавания, эти так называемые особенности тоже никак не основаны на реинкарнации и карме, тем более что большая часть учителей, работающих в вальдорфских школах, не считают себя антропософами и, более того, скептически относятся к антропософии. Это не мешает им глубоко ценить вышеназваные и другие педагогические принципы и следовать им.

В 1966 году впервые главной темой международной конференции вальдорфских учителей стала «реинкарнация». До и после конференции эта тема прорабатывалась во многих педагогических коллегиях школ во всем мире. В связи с этим один учитель поставил такой вопрос: «Что бы изменилось, если бы мы не основывались на идеях реинкарнации и кармы?» Ответ был совершенно однозначным: немного! При этом был приведен такой аргумент: если каждый отдельный учитель спросит себя, много ли он занимался этим вопросом в своей повседневной педагогической работе за последние 5, 10 или 20 лет, то большая часть из них ответит отрицательно. Почти все, чем ежедневно занимаются с детьми, можно осуществлять вне прямой связи с этой идеей. И все же такой способ действия односторонен и лишь частично отражает фактическую работу. Вальдорфская педагогика в своей основе исходит из образа человека, полученного благодаря духовнонаучному исследованию, для которого реинкарнация и карма являются факторами исследования, а не догматом веры или провидческим умозрением.

Духовнонаучная работа, а не догмат веры

Духовнонаучный путь исследования реинкарнации и кармы проходит через концентрацию и укрепление мышления. Рудольф Штейнер часто описывал этот путь. Он исключительно дифференцирован и должен постоянно освещаться с разных сторон. Я хотел бы подчеркнуть один аспект, представленный Штейнером.

Первая часть медитативной концентрации состоит в том, что мышление познает себя в своей деятельности. Обычно мысли к нам «приходят». В этом процессе мы не полностью сознательны. Мы создаем для них пространство. Но сам процесс для нас бессознателен. Поэтому мы не можем сказать: я думаю. Если понаблюдать, в этот момент нечто думает в нас. Это относится также к постоянным представлениям и ассоциациям, которые в течение дня, как говорят, приходят нам в голову. Они приходят к нам в голову, а не мы сознательно их продумываем.

В медитативной концентрации мышления речь идет о том, что человек действительно думает сам. Он концентрирует свое мышление на одном единственном предмете, удерживает на нем свое мышление. «Необходимо из свободной внутренней деятельности в средоточие душевной жизни поставить содержание и затем целиком сосредоточиться на этом образе. Для этого упражнения необходимо лишь несколько минут, ибо, как правило, речь идет не о количестве времени, но о том, насколько действительно удается так сконцентрировать душевную силу, что она не теряет своей направленности и благодаря этому получает силу, так что эта внутренняя мыслительная деятельность не остается незамеченной, но выступает с такой силой, что человек может её почувствовать и пережить. Если делать такой душевный эксперимент с достаточным терпением и энергией, то можно в конце концов прийти к тому, что мышление, которое до этого ускользало, действительно предстает перед душой, как внутренний процесс. (1)

Но при этой медитации существуют дальнейшие ступени, которых можно достичь тоже лишь через упражнения. Следующей должна быть выработана способность того, что «эти образы могут опять полностью исчезнуть, и мы остаемся с пустым сознанием». Тогда с другой стороны чувственного мира приходят новые образы, «непроизвольно полученные» через инспирацию. Тогда мы вступаем в мир, который находится по ту сторону чувственного мира. Первое, что мы тогда переживаем, – это картина нашей прежней земной жизни вплоть до рождения. Она выступает перед душой не так, как в обычном воспоминании, а внезапно, как определенный временной организм, подвижный в самом себе.(2)

«Если через усиление той силы, благодаря которой человек заглушил созданные им до того иммагинации, он придет к тому, чтобы заглушить и эти картины воспоминаний, (…) тогда он подходит к той системе познания, где ему раскрывается духовно–душевное, которое он имел до рождения или, скажем, до зачатия. Духовно–душевный мир, в котором мы пребывали, прежде чем спуститься к земному бытию, мы несем в себе во время земного бытия. Он действует и живет в нас, но таким образом, как субстанция кислорода в воде». (2) Как мало мы можем исследовать в воде связанную с ней субстанцию, настолько же мало мы можем исследовать в обычной земной жизни духовно–душевное. Для этого на описанном пути необходимо переместиться в другое бытие.

Но для полного переживания духовно–душевного мира необходимо еще кое-что. Мы должны нечто привнести в этот духовно–душевный мир, привнести то, что не существует в нашем абстрактном мире мыслей. Мы должны привнести в него отдачу объекту. Мы не можем полностью познакомиться с сущностью или силой духовно–душевного мира, если не можем всем своим существом целиком излиться в любви, полностью влиться в то, что нам представляется в инспирации. И когда мы таким образом, возвышенными в полноте жизни, переживаем духовно–душевную реальность, мы находимся в интуиции». (2)

И если мы, так сказать, возвращаемся из пережитого нами духовно–душевного мира и «углубляемся во взаимодействие существа человека, пережитого нами в сверхчувственном, с телесно-физическим существом человеком, то при вживании в то, что открылось нам в сверхчувственном познании, мы познаем становящегося человека, и ребенка тоже, и можем действительно найти к нему подход благодаря искусству воспитания и обучения». (2)

Но описанный процесс познания идет еще дальше. Жизнь души за порогом земной жизни – это не сформированное состояние, но путь, по которому мы проходим далекие времена и пространства. «Духовный исследователь» может шаг за шагом проследить этот путь назад вплоть до порога телесной смерти, с которой началась жизнь в духовно–душевном мире. С другой стороны этого порога открывается последняя земная жизнь, которая может быть исследована подобным же образом. Только тот, кто может проследовать путем души в прошлую жизнь, уверен в том, что теперешняя и предыдущая жизни принадлежат одной и той же душе – будь то его собственная душа или душа другого человека. Ибо возможности познания позволяют в ходе длительного «исследования» прослеживать прошлое и других душ.

«То, что считают реинкарнацией, повторением земной жизни, можно действительно наблюдать. Ибо знания о внутреннем зачатке жизни человека выявляют определенное распределение личностей одного человека. Оно может быть понято только в отношении последующей к предыдущей. Ибо последующая жизнь всегда является результатом других». Следующие друг за другом земные жизни «разделены временем чисто духовного бытия».Таким образом «можно увидеть ряд прошлых форм существования». (3)

Благодаря указанному методу познания можно отличить результаты духовно-научного исследования от переживания образов, не связанных с подобными исследованиями. Все другие образы, которые возникают в душе и могут указывать на воспоминания о ее прежних земных жизнях, в своем происхождении неясны. Они могут возникнуть из телесной организации человека и тогда они не являются отражением я человека, пережившего тело.

Методы вальдорфской педагогики основаны на образе человека, который получен через описанный духовный метод исследования. Они все базируются на познании человека, чья духовная индивидуальность проходит через повторение земных жизней. Это положение вещей является фактом только для духовного исследователя и тех духовных учеников, которые самостоятельно получили этот опыт, сами это пережили. Доказательств для этого не существует. Это путь познания. Многообразные результаты духовного исследования могут быть проверены на их внутреннее содержание и соответствие фактам, полученным чувственным путем. Построенные на этих результатах педагогические методы становятся эвристическими рабочими гипотезами, и если их применять с пониманием, на практике они оказываются плодотворными.

Реинкарнация и карма и методы вальдорфской педагогики

Благодаря осознанию реинкарнации и кармы прежде всего поддерживаются общие педагогические установки. Каждый учитель знает, что вечная сущность ученика неприкосновенна. Эта сущность может воспитываться и не учителем. Основываясь на этом, все воспитание может быть направлено лишь на то, чтобы сущность ребенка могла как можно больше раскрываться. Вся педагогика направлена на телесно-душевный инструмент инкарнированного существа и имеет высокую задачу содействовать тому, чтобы душа и тело ребенка пришли к созвучию друг с другом.

Например, учитель внимательно следит за тем, чтобы не спутать темперамент ребенка с его сущностью. Индивидуальность ребенка не основана на его темпераменте. В духовном мире нет ни холеричных, ни флегматичных индивидуальностей. Но индивидуальности получают тела с совершенно определенной конституцией. При этом каждый темперамент несет в себе как позитивные возможности, так и определенную угрозу. Решающим становится то, овладевает ли темперамент человеком или человек овладеет темпераментом, делая его своим инструментом.

Каждый не проработанный темперамент является особой формой самонадеянности и эгоизма. Все темпераменты представляют собой особую форму эгоцентризма. Но эго – это не вечная сущность, не вечная индивидуальность. Темпераменты лишь окрашивают эго. Ни один из них не лучше и не хуже другого. Задача педагогики состоит именно в том, чтобы темперамент не препятствовал индивидуальности ученика и не подавлял ее, но здоровым образом был бы в его распоряжении. Если учитель знает, что он служит вечной индивидуальности ученика, которая проходит повторяющиеся земные жизни и хочет использовать свой темперамент как инструмент, то он помогает ученику выровнять и вывести свой темперамент.

Связь с прежними земными жизнями ребенка становится более конкретной, если учитель, знакомый с результатами исследований Рудольфа Штейнера, представляет себе, что те пластические силы, которые образуют тело ребенка, коренятся в прошлых земных жизнях, в то время как музыкально-речевые силы ребенка являются зародышем того, что разовьется только в будущем. Если учитель работает над речью ребенка с полным сознанием, то он помогает в его развитии для будущего и может получить высшее знание о значении своего деяния.

Приведем два примера, которые показывают, какое отношение имеет знание о реинкарнации и карме для повседневной практики вальдорфской педагогики. Для многих людей, которые занимаются сегодня темой реинкарнации и кармы, описанные взаимосвязи остаются во многом отвлеченными. Мы ставим более прямой вопрос: какое отношение имеют эти общие взаимосвязи к совершенно конкретной прежней инкарнации конкретного ученика? Имеют ли эти отношения практическое значение в вальдорфской педагогике?

В последние годы вне антропософского движения и внутри него было опубликовано большое число сообщений, в которых речь идет о конкретных воспоминаниях прежних земных жизней. В большинстве из них задается вопрос: кем я был в прежних инкарнациях? В вальдорфской педагогике до последнего времени этот вопрос не играл особой роли, равно как и тот, кем был в прошлой жизни тот или иной ученик. Что пережил этот ребенок раньше, проявляя себя сейчас тем или иным образом, имея сейчас те или иные трудности или способности? Подобные вопросы до сих пор не ставились, и связано это с тем, что большинство учителей имеют определенное чувство такта, которое не позволяет им спекулировать этим вопросом. Между тем, такое положение можно с полным правом расценить и как спиритуальную пассивность.

Можно ли философствовать о прежних земных жизнях ученика?

Обсуждать личную жизнь знакомого или друга считается неприличным. Личная и тем более интимная жизнь для других недоступна, и желание проникнуть в нее является бестактностью. То, что проникновение в личную жизнь известных людей сегодня считается нормальным, не говорит о том, что это правильно, скорее наоборот. Прежние земные жизни какой-либо индивидуальности в еще большей мере относятся к интимной сфере. Однако примечательно, что именно для учителей Рудольф Штейнер допускает исключение, которое связано с существенным условием.

В своем примере Штейнер исходит из космической закономерности: душевные свойства, которые в жизни стали твердыми привычками, действуют на индивидуальность таким образом, что для своей следующей инкарнации она должна строить свое тело определенным образом. Например, кто-то привык лгать и запечатлевает это свойство в тело следующего воплощения. Постоянное искажение истины, которое становится душевным свойством, в следующей жизни запечатлевается в теле таким образом, что человек не может больше правильно воспринимать истину, он становится слабоумным.(4) Преобразование лживости через страх в слабоумие в новой жизни – спиритуальная закономерность, которую открыл Рудольф Штейнер. Может ли воспитатель, не исследовавший спиритуальные закономерности, а изучающий их как результат чужого исследования, делать предположения, что слабоумие ребенка является результатом его лживости в прошлой жизни?

Отвечая на этот вопрос утвердительно, Штейнер связывает его с требованиями морали. Во-первых, воспитатель должен рискнуть самому приобщиться к судьбе этого ребенка. Он должен представлять себе, что сам является тем, кто в прежней жизни был оболган. Во-вторых, сообразуясь с этим умозрением, он должен следовать определенной линии поведения. Он должен простить ребенка, «отплачивая ему добром». «Мы должны знать, что были часто оболганы этим человеком, и за то, что пришло к нам как зло, мы должны отплатить добром. Нужно попытаться как можно больше привить такому человеку истину духовной жизни, и тогда мы увидим, как он расцветет». (5) Внимательное рассмотрение прежних земных жизней должно помогать получению новых моральных педагогических идей, которые приводят к новым педагогическим действиям. Умозрительные рассуждения, напротив, ни к чему не приводят, но лишь мешают.

Второй пример, который в этой связи приводит Штейнер, говорит о кармической взаимосвязи между завистью и слабой телесной конституцией. Поначалу и в этом случае душевное свойство кажется приобретенным в той же самой жизни: завистливый человек с возрастом становится брюзгой, несамостоятельным и зависимым от других. Однако в следующей жизни душевная привычка проявляется телесно: «душевная слабость, которая является следствием зависти, в этой инкарнации, где тело уже построено, не может особенно разрушить это тело. Но пройдя через смерть и приняв новую инкарнацию, органические силы, отвечающие за построение тела, ослабевает, и мы видим, что слабое тело строится тем человеком, который в предыдущей инкарнации был завистливым. /…/ Если в нашем окружении рождается слабый ребенок, то мы должны подумать о том, что здесь действует не только внутренняя карма, что нас по какой-то причине судьба свела с этим человеком – и не случайно./…/

Если среди нас находится ребенок со слабым телом, мы должны задать себе вопрос: какое отношение мы имеем к этому? Правильным будет то, что в нравственном отношении благородно – простить. Это лучшее, что может быть сделано для достижения цели, а также для воспитания данного человека. Особенно хорошо для слабого ребенка, если мы можем его простить с любовью. Тот, который действует с полной отдачей, увидит, что ребенок благодаря этому становится все сильнее и сильнее. Эта всепрощающая любовь должна подействовать вплоть до мышления, ибо благодаря этому ребенок может собрать силы, чтобы повернуть свою прежнюю карму и повести ее в правильном направлении. Телесно ребенок тоже становится сильным». (6)

Как мы видим из слов Р. Штейнера, цель всего кармического познания лежит в будущем: речь идет о новых исцеляющих импульсах, исходящих из познания кармы. Поэт и философ Лессинг говорит по этому поводу следующее: «Ценность человека заключается не в обладании истиной, но в искреннем усилии, которое он затрачивает, чтобы идти за ней. Ибо не через обладание, но через исследование истины увеличиваются его силы, в коих и состоит его все растущее совершенство. Обладание же дает спокойствие, вялость, гордость».

Не в кармических воспоминаниях, которыми хочет обладать воспитатель, но в искреннем усилии, которое он прикладывает к тому, чтобы получить из них новые морально-педагогические мотивы для своей деятельности, и силе сердца, с которой он эти мотивы приводит к действию, заключается его ценность как педагога.

В отношении к главной закономерности, которую выводит Рудольф Штейнер в своей книге «Как достигнуть познания высших миров?» можно сказать: Если я, углубляясь в тему реинкарнации и кармы, не углубляю мою способность к сочувствию, состраданию и деятельности из глубокой любви, моя сила уничтожается, я нахожусь в опасности ступить на темный путь. Каждый раз, обращаясь к реинкарнации и карме в искреннем сочувствии и деятельной любви, я ступаю на путь света познания и тепла жертвенной силы.

Валентин Вембер
Erziehungskunst № 4/2004
Перевод с нем. М.К.

Примечания

1. Рудольф Штейнер. Вечные силы человеческой души. ПСС 65.
2. Рудольф Штейнер. Здоровое развитие существа человека. ПСС 303
3. Рудольф Штейнер. Психологические основы и познавательно-теоретическое положение антропософии. ПСС 35.
4. Пути и цели духовного человека. ПСС 125
5. Там же.
6. Там же.