Толкования на «Свет на Пути» Мабель Коллинз

Следующие разъяснения Рудольфа Штейнера относятся к первым изречениям «Света на Пути»:

«Написаны эти поучения для того, кто ищет истину.
Внимай же им!
Прежде, чем глаз сможет узреть,
он должен отучиться от слез.
Прежде, чем ухо окажется в состоянии внимать,
у него должна исчезнуть чувствительность.
Прежде, чем голос сможет говорить перед Учителями,
он должен разучиться ранить.
И прежде, чем душа сможет предстать перед ними,
кровь ее сердца должна оросить ее ступни».

То, что Кама-Манас*, направленный на конечное, называет истиной, есть лишь низший род того, чего эзотерик «ищет как истину». Ибо истина рассудка относится к тому, что стало, что явлено. А явленное есть только одна часть бытия. Каждая вещь окружающего нас мира есть одновременно продукт, тварь (то есть ставшее, явленное) и зачаток (неявленное, становящееся). Лишь когда какую-либо вещь рассматривают в обоих аспектах (как ставшее и как становящееся), только тогда видят, что она есть член единой жизни, той жизни, которая имеет время не вне себя, но в себе. Также и конечная истина есть всего лишь ставшее; она должна быть оживлена становящейся истиной. Первую истину постигают, вторую «воспринимают». Всякая лишь научная истина принадлежит к истинам первого рода. «Свет на Пути» написан не для того, кто ищет только такую истину. Он написан для тех, кто ищет ту истину, которая сегодня в зачатке, чтобы завтра стать плодом; и кто не постигает ставшего, но принимает во внимание становящееся. Кто хочет понять поучения «Света на Пути», тот должен произвести [erzeugen] их как свои собственные и тем не менее любить как нечто полностью иное (нежели он сам), подобно тому, как мать рождает своего ребенка как нечто собственное, а любит его как нечто иное (нежели она сама).

Четыре первые изречения суть такие, которые, если они поняты, открывают врата познания к эзотерике. Что несет человек навстречу предметам своего познания? Кто всегда подвергает себя испытанию, тот найдет, что радость и горесть суть его ответы на впечатления чувственного и сверхчувственного мира. Люди так легко предаются вере в то, что они оставили удовольствия и неудовольствия.

Но надо спуститься в самые скрытые уголки своей души и извлечь оттуда свое удовольствие, свое неудовольствие; ибо только когда всякое такое удовольствие и всякое такое неудовольствие поглощено благодатью высшего «Я», становится возможным познание. Люди думают, что от этого человек становится холодным и прозаическим. Это не имеет места. Кусок золота остается тем же самым куском золота – по весу и цвету – также и когда оно превращено в украшение. Также и Кама** остается тем, чем оно является – по содержанию и интенсивности – и тогда, когда оно сформировано спиритуально. Сила Камы не должна быть искоренена, но должна быть включена в содержание Божественного огня. Таким образом, нежное зрительное чувство глаза должно не разряжаться в слезах, а золотить получаемое впечатление. Дай растаять каждой слезе и передай ее искрящийся блеск тому лучу, который проникает в глаз. Истраченная сила есть твоя радость и твоя горесть; истраченная ради познания. Ибо сила, которая изливается в эту радость и горесть, должна вливаться в предмет познания.

«Прежде, чем глаз сможет узреть, он должен отучиться от слез».

Кто еще питает отвращение к преступнику в обычном смысле и кто еще преклоняется перед святым в этом обычном смысле, тот не отучил своего глаза от слез. Сожги все твои слезы в воле к помощи. Не проливай слезы над бедными; познай свое положение и помогай! Не ропщи против зла, пойми его и преобразуй его в добро. Твои слезы лишь помрачают чистую ясность света. Ты ощущаешь тем тоньше, чем меньше ты чувствителен. Звук становится ясным уху, если эта ясность не нарушается восхищением, симпатией, встречающимися ему при вступлении в ухо.

«Прежде, чем ухо окажется в состоянии внимать, у него должна исчезнуть его чувствительность».

Иными словами это значит: дай ударам сердца другого существа отзываться в тебе и не препятствуй им ударами твоего собственного сердца. Ты должен отверзнуть твое ухо, а не окончания твоих нервов. Ибо окончания твоих нервов будут гласить тебе, приятен тебе звук или нет; но твое отверзтое ухо, будет гласить тебе, каков звук сам по себе. Если ты идешь к больному, дай тогда каждой жилке его тела гласить тебе и умертви впечатление, какое он (больной) производит на тебя.

Взятые вместе, эти два положения означают: обрети твою волю; дай ей стать как можно более сильной, но не давай ей, будучи твоей, устремляться в вещи; пусть возвещает она тебе о сущности вещей и передай им тогда твою волю; дай себе самому и своей воле течь из вещей. Дай светоносной силе твоего глаза струиться из каждого цветка, из каждой звезды, не сдерживай себя и своих слез.

Даруй твои слова вещам, которые безмолвствуют, чтобы они говорили через тебя. Ибо они существуют не для твоего удовольствия, но они суть призыв к твоей деятельности. Не то, чем они стали помимо тебя, важно теперь для тебя, но то, чем они должны стать, должно настать благодаря тебе.

И пока ты напечатлеваешь твое желание хотя бы одной единственной вещи без того, чтобы это твое желание родилось из самой вещи, ты ранишь эту вещь. А пока ты что-либо ранишь, никакой Учитель не может внимать тебе. Ибо Учитель внимает лишь тем, кто нуждается в нем. Но никто из тех, кто хочет запечатлеться в вещах, не нуждается в Учителе. Низшее «Я» человека подобно острой игле, которая всюду хочет запечатлеть себя. Пока человек таков, никакой Учитель не захочет внимать его голосу.

«Прежде, чем голос сможет говорить перед Учителями, он должен разучиться ранить».

Пока острые иглы «я хочу» торчат из слов человека, до тех пор его слова суть вестники его низшего Я. Если же эти иглы удалены, голос стал кротким и податливым, так что подобно туманному одеянию он облекает тайны всех вещей, тогда он превращает самого себя в духовное облачение (Majavirupa), и ласковый голос Учителя облекается в него. С каждой мыслью, которую человек в истинном смысле слова посвящает внутренней истине вещей, он ткет нить того одеяния, в какое может облечься Учитель, являющийся ему. Кто делает самого себя посланцем мира, органом, через который гласят глубины мировых тайн, тот «изливает жизнь своей души в мир», кровь его сердца орошает его ноги, чтобы те несли его туда, где надлежит действовать. И если душа находится там, где нет низшего «Я», если она не там, где человек стоит, наслаждаясь, но там, куда человека принесли его деятельные ноги, тогда ему является там также и Учитель.

«И прежде, чем душа сможет предстать перед ними, кровь ее сердца должна оросить ее ступни».

Кто остается стоять в себе, тот не может найти Учителя; кто хочет найти его, тот должен дать силе своей души – крови своего сердца – излиться в свои деяния – в свои деятельные ноги.

Таков первый смысл четырех основных поучений. Кто живет с этим первым смыслом, тому может открыться затем второй смысл, а затем и следующие. Ибо эти поучения суть оккультные истины, а каждая оккультная истина имеет, по меньшей мере, семиричный смысл.

Вторая часть Толкований относится к изречениям № 17 и 18 из II главы:

17. «Вопроси самое внутреннее, единственное, о последней из его тайн, что охватывает тебя в течение тысячелетий. 

Великая тяжкая борьба, преодоление желаний твоей собственной души – это труд тысячелетий. Не ожидай поэтому награды за победу прежде, чем ты не собрал опыта тысячелетий. Тогда придет время, когда эти последние поучения станут истиной, человек переступит порог, возводящий его над ступенью человеческого рода».

Глава II. № 17. В этих последних параграфах 11-й главы «Света на Пути» содержится истина самого глубокого рода. В № 17 содержится приглашение вопросить «Самое внутреннее, единственное» о «последней из его тайн». Тот, кто вносит свет в глубины этого «самого внутреннего» действительно найдет там результаты «тысячелетий». Ибо тем, чем является человек нынче, он стал в течение долгих тысячелетий. Ведь через миры прошло самое внутреннее, и в его лоне сокрытыми покоятся плоды, взятые человеком с собой из этих миров. То, что наше самое внутреннее существо таково, каково оно есть теперь, этим оно обязано тому обстоятельству, что бесчисленные деятельности трудились над его созиданием, что оно прошло через многие царства и что оно все снова и снова вырабатывало себе органы из этих царств. Благодаря этим органам, оно вступало в общение с теми мирами, которые соответственно окружали его. И то, что приобрело оно из этого общения, переносится в новые миры, чтобы снабженные более ранними достижениями, мы могли бы на новых ступенях иметь все более богатые переживания. И ныне мы используем дифференцированное таким образом сущностное ядро нашего самого внутреннего существа для того, чтобы на «планете», которую мы называем «Землей», иметь некоторую сумму переживаний.

Все переживания «планеты Луна» и более ранних планет пребывают в нашем самом внутреннем существе. Они уже были в этом самом внутреннем существе, когда через пралайю оно развивалось в направлении к «Земле». И эти переживания были в Питри*** – природе этого самого внутреннего существа подобно тому, как вся лилия скрыто заключена в семени лилии. Только эта самая лилия, конечно, все еще нечто физически зримое.

А «семя Питри», перешедшее с «Луны» на «Землю», было воплощено в материях высшего рода, доступных восприятию только для «отверстого ока Дангмы****. Однако, подобно тому, как семя лилии, будучи погружено в подходящую почву, так упорядочивает материю земли, воды и воздуха, что образуется новая лилия, так и «семя Питри» в своих циклах развития через земное бытие упорядочивает материю таким образом, что в ходе этих циклов постепенно возникает завершенный «человек», который после истечения шестой и с началом седьмой земной рунды***** поистине сможет быть назван «подобием Божиим».

До середины четвертой рунды – вплоть до конца лемурийского периода – человеческая Питри-природа делит труд над своим собственным организмом с «творцами» более высокого и самого высокого рода; но с этого момента «самое внутреннее существо человека» должно все больше брать на себя эту работу. К. X.****** говорит об этом труде следующее: Все, что «ты» должен сделать, – это стать «вполне человеком». Ибо знай: лишь по своей физической природе ты уже теперь – почти – человек. Ибо и по своей физической природе ты станешь им только в конце четвертой рунды. Но еще неорганизованными, еще хаотическими являются твое астральное тело, твое ментальное тело*******, твое тело Я (высший Манас). Столь же совершенным, как твое физическое тело после четвертой рунды, должно стать твое астральное тело, – после пятой рунды, твое ментальное тело – после шестой рунды и твое арупическое (высшее ментальное) тело – после седьмой рунды, если в конце земного цикла развития ты достигнешь твоего предназначения. И лишь достигнув этого предназначения, ты сможешь в качестве нормального земного Питри перейти на следующую «планету».

Однако те, кто хотят идти оккультным путем, должны сознательно все больше и больше работать, исходя из своего «самого внутреннего существа», над этой троякой организацией их высших тел. В этом смысл медитирования.

Свое астральное тело формируют (организуют) путем возвышения себя к своему «высшему Я» и посредством испытания себя. Как внечеловеческие силы трудились в прошедших рундах над созиданием органов теперешнего физического тела человека, так работает внутричеловеческое «высшее Я» над астральным телом, чтобы оно стало «подобием Божиим» или также «вполне человеком». Тогда оно станет способным переживать через свои органы тайны высших миров, как физическое тело через свои органы внешних чувств переживает тайны физически-минерального мира. Вечером мы подвергаем себя испытанию в отношении наших дневных переживаний. Посредством известной формулы мы поднимаем себя к нашему «высшему Я». Обеими деятельностями мы организующе, созидающе действуем на наше астральное тело. Мы делаем его этим впервые астральным организмом, телом с органами, тогда как до этого оно было лишь своего рода «носильщиком». Вот эта «формула»:

«Strahlender als die Sonne,
Reiner als der Schnee,
Feiner als der Äther,
Ist das Selbst,
Der Geist inmitten meines Herzens.
Ich bin dieses Selbst.
Dieses Selbst bin Ich»

«Ярче Солнца,
Чище снега,
Тоньше эфира, –
Мое Я,
Дух посреди моего сердца.
Это я — это мое Я.
Это мое Я есмь я».

Благодаря этому действительно открывается взгляд на «труд тысячелетий», как он назван далее в параграфе 17. Как тысячелетия были необходимы, чтобы было достигнуто внешнее физическое подобие Божества, так необходима будет работа тысячелетий, пока это подобие будет достигнуто для более высоких тел. Только тогда встанет человек у «порога, возводящего над ступенью человеческого рода». И именно там должен он будет в седьмой рунде придти к «этому порогу», как в конце лунной эпохи он должен был быть у того порога, который поднял его над состоянием лунных Питри.

Посредством ментальных медитаций над изречением, взятым из инспирированных Писаний, медитирующий организует свое ментальное тело. Когда человек берет себе для медитации такие изречения из Бхагавад-Гиты или других Писаний, которые дает ему в руки теософская литература, он тогда работает над организацией этого своего ментального тела. Надо все снова и снова подчеркивать, что при этом медитировании дело гораздо меньше состоит в том, чтобы рассудочно прорабатывать такое изречение – само по себе это должно происходить за пределами собственно медитации – сколько в том, чтобы при совершенно свободном поле сознания жить с этим изречением. Оно должно сказать нам то, что оно имеет нам сказать. Мы должны быть в отношении его восприимчивыми. Если оно есть инспирированное изречение, тогда оно начнет жить в нашем сознании, тогда от него исходит жизнь, тогда оно становится в нас полнотой дотоле непредугадываемого содержания. Пока же мы отвлеченно размышляем над ним, мы можем вложить в него только то, что уже есть в нас. Но из-за этого мы не пойдем дальше.

Организация тела-Я зависит от благоговейной части нашей медитации. Чем больше достигаем мы благодаря этому благоговению, чем глубже, серьезнее оно, тем больше уподобляемся мы тому существу, какое мы должны вынести из нашей планетарной жизни навстречу тем задачам, которые будут поставлены нам в последующем бытии.

18. «Знание, которое ты теперь называешь своим собственным, есть только потому твоя собственность, что твоя душа была расплавлена воедино со всеми душами и стала единой со своим самым внутренним существом. Она есть сокровище, вверенное тебе Наивысшим. Но ты обманешь оказанное тебе доверие, если ты злоупотребишь твоим знанием, дашь ему спать, когда ты должен использовать его; тогда для тебя еще возможно падение с высоты, до которой ты добрался. Даже у самого Порога еще отступают назад возвысившиеся, неспособные вынести ответственность и не в состоянии подняться выше. Поэтому памятуй постоянно – в священном страхе и трепете – об этом моменте и заблаговременно вооружайся для битвы».

№ 18. Мы должны пережить, что мы суть Единое со всем тем, что живет. Мы должны уяснить себе, что то, что мы называем нашим достоянием, не обладает жизнью тогда, когда оно хочет быть только собственностью. Оно имеет тогда в себе столь же мало жизни, как наш мизинец – будь он отрезан от всего нашего организма. И то, чем было бы для нашего мизинца чувственно-физическое отсечение, этим было бы для нашего Собственного существа (Eigenheit) то знание, какое захотело бы иметь отношение только к самому этому собственному существу. Единым были бы мы тогда, когда мы вступали внутрь всебожественного Существа той планеты, которая, как третья предшествовала нашей Земле; внутри этого всебожественного Существа были мы, и вместе с тем – чем(то особым, подобно тому, как каждый тон симфонии есть нечто особое и вместе с тем он един со всей симфонией. И то, что мы призваны называть нашим собственным существом (Eigenheit) должно дать воздействовать на себя тому, что встречает его в 343 мирах, которые оно переживает (семь планет, семь рунд на каждой планете, семь так называемых глоб в каждой рунде = 7х7х7 = 343 метаморфозы)********.

То, что мы в состоянии переживать, было заложено в нас как задаток в начале. И это – сокровище, «вверенное тебе Наивысшим». И раз это сокровище вверено нам, мы должны привести его в созвучие с планетарной симфонией. Одно переживание будет все снова и снова представать тому, кто вполне понимает эти вещи. Всякое углубление в свою душу остается бесплодным, пустым, если мы хотим иметь его только для самих себя. Стремиться к своему совершенствованию, – значит предаваться лишь более высокому эгоизму. Наше знание всегда должно изливаться из нас. Этим не должно быть сказано, что мы должны всегда непременно учить. Это должен всякий, насколько может и если может. Но минимальная сноровка в повседневной жизни делает это возможным – быть жизненным проявлением неэгоистически приобретенного знания. И если мы имеем это в непосредственном ощущении – что вся жизнь это Единство, что все обособленное бытие основано только на Майе, – тогда все наше погружение в свою душу приобретается также вместе с жизненным чувством, что оно должно ожить во Всеединой Жизни. Но тогда наше погружение всегда вознаграждается его плодотворностью. Тогда мы уверены, что не можем упасть. Тот же, кто только ради знания, только ради своего собственного совершенствования стремится к знанию, только чтобы продвинуться дальше по ступеням лестницы бытия, – тот еще может упасть, хотя бы он и поднялся уже весьма высоко.

И мы, прежде всего, должны осознать ту «ответственность», какую мы берем на себя, приобретая высшее познание. Только определенная мера возможности развития уделена человечеству в целом на его пути развития. Поэтому, делая себя совершеннее, присваивая себе некоторую меру совершенства раньше, чем это было бы возможно при нормальном продвижении вперед, мы забираем себе нечто из общей меры, уделенной человечеству. Мы даем чаше весов склониться в нашу сторону; тогда другая чаша быстро поднимается. Лишь отдавая как-либо, можем мы возместить то, что мы взяли. Но мы и не должны думать, что лучше было бы не брать. Это опять-таки означало бы быть эгоистическим, избегать брать, чтобы избавиться также и от обязанности давать.

Но брать и не давать означает смерть; а мы должны служить жизни. Мы должны приобрести себе возможность давать; поэтому мы должны взять на себя ответственность за то, что мы берем. Но только мы должны все время сознавать эту ответственность. Мы должны непрестанно размышлять о том, как нам лучше всего давать, если мы взяли.

Существует некая «битва», серьезная, священная битва. Но эта битва должна быть. Мы не смеем страшиться ее. Мы постоянно должны снаряжаться к этой битве. Высокое значение этой битвы особо показывалось и показывается мистам всех школ Посвящения. Им предуказывается исполнить себя, проникнуть себя сознанием этой битвы. Если наше самое внутреннее существо дышет жизнью этой битвы как основным настроением души, тогда внутри ее оживают внутреннее зрение и внутренний слух. Если мы в состоянии быть спокойными, совсем спокойными на этом поле битвы, тогда на нашем астральном и ментальном Небе начинают блистать высшие тайны. Тогда наши чувства, мысли становятся символами духовно-осязательных реальностей; и из тумана этих духовно-осязательных реальностей раздается голос Учителя, формируется облик Учителя. Для нас начинается более высокое общение. Мы начинаем быть в мире не просто актерами, но становимся для него вестниками (Ангелами).

То, что изложено здесь как толкование № 18, это – положение за положением – подлежащая переживанию высшая действительность. И кто пронижет себя смыслом этого положения, станет гражданином высших миров.

Этот весьма известный в Теософском обществе «Трактат ко благу тех, кто незнакомый с восточной мудростью жаждет подойти к ней» английской теософки Мабель Коллинз (псевдоним мисс Кеннигдал Кук, 1851–1927 г.) был переведен на немецкий бароном Оскаром фон Гоффманном. Первую часть своих толкований Рудольф Штейнер написал на Рождество 1903 г., а вторую – летом 1904 г., в заключение которой стояло: «Продолжение в ближайшее время». Этого продолжения не последовало.

* Кама-Манас – душа рассудочная.

** Кама — астральное тело.

*** Питри – лунный предок.

**** Дангма – ясновидящий.

***** О рундах см. схему в лекции от 24. VI 1908 г. цикла «Апокалипсис Иоанна» (Библ. № 104), а также схемы в Библ. № 93а «Основные элементы эзотерики», стр. 263–265, немец. издания, 1976. (Примеч. перев.)

****** К. X. – обозначение Кут Хуми, «Учителя» Теософского Общества.

******* Ментальное тело – низшее (обычное) «Я».

******** См. об этом: Рудольф Штейнер. Из летописи мира. – М., 1914, стр. 170.

Медитация в связи со «Светом на Пути»

Утром:

1. АУМ

2. Подъем к Высшему Я посредством формулы:

«Strahlender als die Sonne,
Reiner als der Schnee,
Feiner als der Äther,
Ist das Selbst,
Der Geist in meinem Herzen
Dies Selbst bin Ich. Ich bin dies Selbst».

«Ярче Солнца
Чище снега
Тоньше эфира
Мое «Я»
Дух в моем сердце
Это мое Я есмь я. Это я — это мое Я».

3. Созерцательная медитация по «Свету на Пути»

a) 14 Tage: «Bevor das Auge...»
b) 14 Tage: «Ehe das Ohr...»
c) 14 Tage: «Ehe vor den Meistern...»
d) 14 Tage: «Ehe vor ihnen stehen...»

а) 14 дней: «Прежде, чем глаз...»
б) 14 дней: «Прежде, чем ухо...»
в) 14 дней: «Прежде, чем голос...»
г) 14 дней: «И прежде, чем душа...»

4. Благоговейная отдача абсолютно достойному почитания идеалу.

Вечером:

Обратный обзор дня. Начиная с последних переживаний и действий вечером и восходя до утра.

Вначале Эзотерической школы Рудольф Штейнер указывал нередко в качестве медитативного текста на маленькое сочинение «Свет на Пути», особенно – первые четыре предложения из него. Эта впервые здесь печатаемая медитация (данная в мае-июне 1904 г.) была одним из самых первых в школе данных Рудольфом Штейнером вообще Главных упражнений, почему формула гласит также и здесь: «Ярче Солнца, чище снега...».

Толкования на «Голос безмолвия» Е. П. Блаватской

Одному своему ученику, члену старого Теософского общества Рудольф Штейнер давал как материал для медитаций маленькое сочинение Е. П. Блаватской «Голос Безмолвия»:

«...так что в первые 14 дней давайте присутствовать в поле сознания двум первым положениям этого сочинения. Я подразумеваю (опуская самое первое) следующие:

Кто хочет понять глас Духа вне самого себя,*
тот должен сперва пережить сущность
собственного духа.

Если ищущий больше не хочет внимать
единственно миру внешних чувств,
он должен искать Того, Кто сотворил этот мир,
он должен жить в мыслях, которые делают
мир внешних чувств миром видимости.

Дело не в том, чтобы отвлеченно размышлять относительно этих положений, но в том, чтобы пару минут жить с ними. Для этого надо, прежде всего, так усвоить их содержание, чтобы его можно было обозреть единым духовным взором, духовно поставить его перед собой и, не фантазируя над ним, предаться ему и дать ему воздействовать на себя. Ибо медитация становится плодотворной только благодаря тому, что в полном покое дают вливаться в себя подлежащим медитированию мыслям».

(Письмо от 14 апреля 1904 г.).

«..Я прошу Вас еще и в ближайшие недели медитировать над теми частями «Голоса», которые предшествуют семи голосам. В ближайшие дни я напишу интерпретацию этих семи голосов, и тогда Вы получите первый экземпляр этой интерпретации».

(Письмо от 14 мая 1904 г.).

«...Верное настроение – это терпение... Настроение ожидания ускоряет наши шаги.

Вы полагаете, что если в медитации повторяются слова, которые разумеются сами собой, это бесполезно. Однако это не так. Если бы дело касалось знания, тогда это было бы бесполезно. Но дело как раз в том, чтобы все снова и снова переживать через себя самого, чем надо быть и что надо самостоятельно сделать из себя. Ближайшее об этом Вы найдете в тех дополнениях к «Голосу Безмолвия», которые я обещал Вам и которые прилагаю сегодня к письму Вам».

(Письмо от 11 августа 1904 г.).

Текст по рукописи Рудольфа Штейнера. Впервые в этом издании. Как и в толкованиях на «Свет на Пути», здесь также стояло в конце «Продолжение в скором времени», но оно также не последовало. Е. П. Блаватская (1831–1891), основательница Теософского общества и его эзотерической школы. Ср. «Мой жизненный путь» Рудольфа Штейнера, а также лекцию от 28 марта 1916 г. в Берлине в цикле 42-м «Настоящее и прошлое в человеческом духе» (Библ. № 167).

* Кто хочет понять глас Духа: Рудольф Штейнер свободно воспроизводит здесь перевод обоих положений из «Голоса Безмолвия». Относительно многократно упоминаемых «Учителей» Рудольф Штейнер указывает на высокоразвитые индивидуальности великого значения для эволюции человечества. «Эти возвышенные существа уже одолели путь, которым еще должно идти остальное человечество. Они действуют ныне как великие «Учителя Мудрости и Созвучия общечеловеческих ощущений». (Из письма к одному члену Общества, Берлин, 2 января 1905 г.). Ср. также: «Рудольф Штейнер – Мария Штейнер. Переписка и документы 1901– 1925 гг.». (Библ. № 262).

Следующие «дополнения» относятся к началу «Голоса Безмолвия» Е. П. Блаватской в использованном Рудольфом Штейнером и воспроизводимом в конце «Толкований» переводе, который в рукописи неизвестного лица находится при рукописи толкований Рудольфа Штейнера. Этот перевод сильно отличается от перевода Франца Гартмана. Можно предположить, что использованный перевод появился в связи с толкованиями Рудольфа Штейнера.

В первом положении «Голоса Безмолвия» говорится о низших душевных силах («сиддхи» или «иддхи»). И указывается на опасности со стороны этих душевных сил. Прежде всего я хотел бы заметить, что как раз это малое по объему произведение «Голос Безмолвия» предназначение служить материалом для медитаций. Оно написано полностью исходя из оккультного знания. А оккультное знание есть живое знание, то есть оно действует как сила на всего человека, если он, медитируя, пронизывает себя им. Но как я уже говорил, дело при этом заключается не в рассудочном восприятии и расчленении этого знания, а в полной отдаче себя ему. Только тот, кому удается на краткое время совершенно освободить поле сознания от всех впечатлений повседневности и преисполнить себя на это время мыслями медитации, получает плод медитации.

Я хотел бы указать тут на то, что как оккультное знание лежит в основе «Голоса Безмолвия». Но я должен определенно заметить, что речь идет не о том, чтобы в моменты медитации рассудочно вкладывать такое знание в положения «Голоса Безмолвия», но о том, чтобы усвоить это знание во время, лежащее за пределами медитации. Тогда оно становится составной частью нашей души и действует в нас, хотя мы и не разбираем его в пространных мыслях во время медитации.

Все действительно оккультные положения покоятся на познании мирового развития и написаны, исходя из того знания, которое рассматривает человека в созвучии с единой Всежизнью, которая проявляет себя во все новых и новых формах. Человек же сам должен познать себя как одну из этих форм. Он должен научиться сознавать, что процессы развития далекого прошлого влились в его существо и что сам он составляет переходную форму к более высоким состояниям.

Такой, каков он теперь, человек состоит из ряда тел – физического, астрального, низшего духовного, высшего духовного тела. И еще более высокие тела пока только намечены в нем. Человек тем более понимает себя, когда он знает, что не все названные тела развились до одной и той же ступени совершенства, что хотя, например, астральное тело, как таковое, и стоит выше физического тела, теперешнее астральное тело человека стоит ниже, чем его физическое тело. Надо различать между совершенством в своем роде и совершенством как таковым.

Физическое тело человека в своем роде достигло теперь определенной степени совершенства, и оно станет полностью совершенным, когда теперешняя, так называемая «рунда» нашей Земли, придет к своему концу. Астральное же тело находится сегодня пока еще на более низкой ступени совершенства – и лишь в пятой рунде оно продвинется в своем развитии настолько же далеко, как на свой лад продвинулось уже теперь физическое тело. Еще далее позади в своем роде находятся более высокие тела. Поэтому можно сказать: человеку надо еще много работать над собой для того, чтобы его более высокие тела стали организованы, усовершенствованы так же, как его физическое тело.

По существу, человек нынче не может столь же сильно повредить своей физической организации, как своим более высоким телам. Конечно, можно повредить также и свою физическую организацию; но вредить более высоким телам – означает еще нечто совсем иное. Ибо эти более высокие тела находятся еще в своего рода эмбриональном состоянии, и воздействуя на них, мы воздействуем на зачатки, а не на органы, которые до известной степени достигли их законченной формы в царстве природы. Как мы мыслим, как мы ощущаем, чувствуем и желаем, так и организуем мы наши более высокие тела. Мы делаем это подобно тому, как в давно прошедшие времена силы природы, когда из более низких образований они формировали наши физические органы – наши легкие, сердце, глаза, уши и т. д. Как продолжателей дела природы, но на более высоких планах (уровнях), должны мы рассматривать себя. Для того, чтобы мы направляли наши мысли, желания, ощущения, чувствования так, чтобы мы сами организовывали наши более высокие тела подобно тому, как природа организовала наше физическое тело, – для этого и существуют такие руководства как «Голос Безмолвия». И мы приводим себя в верное направление развития, когда в медитации даем воздействовать на себя таким положениям. Ибо эти положения суть как раз те духовные природные силы, которые ведут нас и, благодаря которым, мы ведем самих себя. Если мы ведем себя посредством них, тогда организуются наши более высокие тела и мы получаем органы восприятия и действия на более высоких планах бытия, мы становимся тогда видящими, слышащими и действующими на этих более высоких планах подобно тому, как благодаря силам мира природы мы стали видящими, слышащими и действующими на физическом плане. Надо признать, что при таком развитии наличествуют некоторые «опасности». Так называемые низшие силы души создают эти опасности, если духовная сила не ведется в надлежащем направлении. Для того, чтобы обрести эти направления, и написан «Голос Безмолвия».

Опасность составляет также для человека, если он усвоит себе неверное чувство в отношении того положения, что «внешний мир» – это всего лишь мир видимости. Это, конечно, истинно в одном отношении. Однако, призвание человека не в том, чтобы отстраняться от этого «внешнего мира» и бежать в высшие миры; но мы должны уяснить себе, что в этих высших мирах мы должны искать причины, тех следствий, которые находятся в нашем физическом мире. Мы должны постоянно иметь в виду, что нам надо углубляться в наш собственный дух. Посредством такого углубления мы научаемся понимать Дух, который вещает нам через каждый листок, через каждое животное, через каждого человека. Но было бы ложным, если бы мы искали Дух, а его органами пренебрегали сами; между тем явления и процессы этого мира суть органы Духа. Побуждения, мотивы к действию в этом мире мы должны получать с высших планов бытия; само же действие между рождением и смертью должно иметь место в этом мире. Мы должны не презирать, а любить этот мир – но любить его мы должны не таким, каким он является всего лишь физическим внешним чувствам, а должны ежедневно, ежечасно учиться тому, что он есть выражение Духа. Повсюду надо искать в смысле третьего положения «Голоса Безмолвия» – «Созидателей», находящихся на высшем плане. Разумеется, мир внешних чувств становится вследствие этого миром видимости. Но лишь постольку, поскольку человек рассматривает его по(обыкновенному. Например: мы видим какого(либо преступника. Таким, каким его видит большинство людей, они видят лишь видимость. Мы узнаем истинное о преступнике, если обращаемся к нему со взором, отточенным в более высоких мирах. Если мы глубоко всматриваемся в мировой организм, тогда все наши чувства, все наши ощущения по отношению к окружающей нас действительности меняются. И, благодаря такому познанию, мы становимся сноровистыми в отношении реального мира, в котором мы живем. Мы должны все больше и больше сознавать, что мы гораздо меньше призваны к тому, чтобы исправлять мир, чем к тому, чтобы исправлять наши – мнимые – представления о мире. Мы сможем входить в мир с целью его улучшения лишь тогда, когда мы улучшаем самих себя посредством того, что пробьемся от ложных к истинным воззрениям. Поэтому в «Голосе Безмолвия» сказано: «Только тогда, лишь тогда чувство будет замкнуто для царства ложного и открыто для царства Истинного, если человек не будет больше воспринимать множество существ мира видимости, как такового, а направит взор на Единое Истинное».

«Творящий Дух» действует вовне вокруг нас; но «Творящий Дух» действует также и внутри нас. Внешний мир всегда будет являть нам этого Творящего Духа, пока мы сохраняем ту «серебряную нить», которая связует нас самих с Творящим Духом. Поэтому мы должны прислушиваться ко всему, что проникает в наше ухо, мы должны всматриваться во все, что предстает нашему глазу, но мы никогда не должны допускать, чтобы нас направляли извне, а должны уяснить себе, что внутри нас есть «руководитель» («дирижер»), который являет нам в истинном свете все внешнее. При разрыве же этой «серебряной нити» в нашей душе мы сами делаем внешний мир миром видимости, который тогда на каждом шагу вводит нас в заблуждение; благодаря же сохранению внутренней связи с Источником Духа, весь свет истины проливается для нас и на внешний мир.

Мы должны исследовать в собственном духе, тогда нам откроется Мировой Дух. Обычно не предполагают того, что это есть путь к видению в высших мирах. Однако, это – так.

«Обители» в «Голосе Безмолвия» суть реальные переживания самопознания человека.

Дело в том, чтобы мы ясно провели перед душой обозначенные здесь ступени познания. Поэтому речь не может идти о том, чтобы мы рассудочно постигали, какой смысл подразумевается этими «обителями». Мы должны пережить этот смысл. Понимание есть самое маловажное; и это понимание также не отверзает высших сил. Если даже мы думаем, что давно поняли, то отверзает не это, а то, чтобы все снова и снова жить в этом смысле. Опытные оккультисты знают, что понимание оккультных поучений не имеет значения. Оттого каждый оккультист все снова и снова дает жить в себе давно им понятому содержанию. И действительный оккультист не смеет упустить того, чтобы ежедневно жить в медитации с важнейшими и простейшими истинами. Это не дает ему знания в мирском смысле, это дает ему силу и жизнь в оккультном смысле. Как любят ребенка, который ежедневно на глазах и которого вполне знают, так оккультист любит истины и должен ежедневно быть с ними, жить с ними. Поэтому оккультное знание отличается от всего внешнего знания, получаемого посредством образования в цивилизованном обществе. Это знание получают, так сказать, готовым, посредством понимания. Не так с оккультным знанием. Его все снова имеешь в своем жизненном окружении, также и когда знаешь его, подобно тому, как любовно обнимаешь ребенка, хотя и давно знаешь его.

«Первая обитель» делает нам ясным то, что наша обычная точка зрения есть точка зрения незнания. И незнанию суждено оставаться нашей участью, пока мы остаемся при том, что, так сказать, выпало нам на долю благодаря самой природе. Также и все внешнее знание есть лишь собирание того, что составляет незнание. До тех пор, пока нам неясно, что мы, собрав много знаний, можем, тем не менее, коснеть в незнании, для нас невозможна истинная мудрость и вообще продвижение вперед. Дело в том, чтобы мы жизненно прониклись настроением, что мы должны быть «учащимися». Жизнь на каждом шагу должна быть школой для нас. Тогда мы переживаем жизнь во второй обители. Все наше отношение к миру изменяется под влиянием такого настроения. Тогда мы питаем веру, что мы можем учиться у всего, что встречается нам. Мы становимся учениками Всеединой Жизни, которая непрестанно открывается нам. И таким лишь образом мы учимся любить; любить Вселенную. Так тает, прикованная к тесному Я, страсть к обособлению; так учимся мы не останавливаться на горести и на радости, но давать горести и радости поучать нас. Так приходим мы к пониманию того, что наш собственный организм есть орган восприятия всего мира. Мы сознаем, что наше собственное «Я» вовсе не идентично с этим организмом; мы учимся рассматривать себя как орудие, посредством которого мир действует на наше высшее Я, а это высшее Я – на мир. Но тогда мы вскоре найдем также, что это высшее Я есть член в составе Всеобщего Организма Духов, вверенный нам как некий залог, так что мы можем рассматривать себя в качестве посланцев божественной Вселенской Воли.

Мы все больше чувствуем себя миссионерами великого Мирового Духа. И если мы чувствуем так, тогда мы ощущаем нечто от атмосферы этой «обители обучения». Но тогда мы можем подняться также к чувствованию и того, что есть третья обитель, обитель «мудрости». Мы переживаем взаимосвязь с Духом Всего и замечаем, что наивысшая мудрость вливается в нашу душу. Мы начинаем отдаваться этому потоку. Нам отверзаются врата инспирации. Мы будем сами руководить собой в истинном смысле, а не быть ведомыми побуждениями из внешнего мира. Мы родимся заново. Ибо как прежде мы были детьми мира, так теперь мы становимся детьми Духа. Дух в нашей душе указывает нам пути. Бесконечная уверенность и покой приходят к нам; какой-либо успех больше ничего не решает в наших поступках, но решает одно только принятие во внимание верного. И это чувство внутренней уверенности отверзает нам взор в «обитель благодати». И тогда там звучат семь голосов.

Сами эти семь голосов, – как и все оккультные истины, – имеют семиричное значение. И мы все больше поднимаемся до наивысшего значения, которое, собственно, уже больше не есть значение, а духовная действительность. Но, живя в себе, надо открывать в себе в медитациях следующие значения, тогда открываются более высокие значения и, наконец, – реальность.

Прежде всего, первое (символически=аллегорическое) значение.

Жизненно ощущая и погружаясь в это жизненное ощущение, надо все снова возобновлять в себе чувство, что тот мир, каким мы его видим прежде всего, есть высшее творение, мир видимости. Надо погрузиться в живую веру, что этот мир все больше будет открывать нам самим истину, если мы погрузимся в самих себя. Нам может быть не легко полностью проникнуться таким настроением. Ибо ведь мы не смеем забывать о том, что этот мир – это все(таки наш мир, и что ведь мы призваны все(таки любить этот мир. Если бы нам было совсем легко распроститься с тем образом жизни, который мы ведем в этом мире, тогда бы это расставание не было жертвой. Тогда бы мы искали нового образа жизни лишь так, как в обыкновенной жизни мы спешим от развлечения к развлечению. Поэтому голос, который в этот момент расставания вещает нам, должен быть как сладостное соловьиное пение; здесь должно иметь место действительное расставание с мнимыми чувствованиями жизни. Если мы сможем часто и надолго быть проникнутыми такими настроениями, тогда мы поднимемся по ступеням лестницы мистического совершенствования.

И мы можем уловить в вещах этого мира второй голос. Дисгармонично звучит для нас этот мир, пока мы живем в мнимых чувствах. Мы судим, мы критикуем потому, что воспринимаем неблагозвучия на поверхности вещей. Но умерим свое восприятие неблагозвучия, воздержимся от суждения и критики, – и мы углубимся к гармонии, лежащей в основе вещей. Мы научимся понимать даже зло. Мы узнаем, что зло есть сила, действующая на ненадлежащем месте. Если бы она была на своем месте, она была бы благой. Так – при углублении в основу вещей – то, что прежде казалось неблагополучием, преображается в гармонию. Слушать и понимать не осуждая и не критикуя позволяет, чтобы нам зазвучал из безмолвия второй тон. Каждый оккультист знает, что ему бесконечно помогало, когда он по отношению ко всему искал понимания, воздерживаясь от критики и преисполняясь сочувствия; и тогда ему звучат серебряные цимбалы, которые заглушаются лишь тем, что воспринимает от поверхности вещей внешний слух.

«Вслушивайся в вещи», – так требует от нас оккультист. Сравнивая одну вещь с другой, ты можешь, пожалуй, найти одну из них совершенной, а другую несовершенной. Но не такое сравнение должно сказать тебе о том, что есть в той или иной вещи, но третий тон, который сокрыт в каждой вещи подобно звучанию морской раковины. Безобразное в природе, извращенное в жизни, порочное в человеке ты не научишься понимать, сравнивая одно с другим, не внимая сокрытому собственно внутреннему каждой вещи и каждого существа. Вступи в то безмолвие, где ничто не побуждает тебя делать сравнения, и будь духовно един с каждой вещью, тогда «безмолвие» отверзнет тебе приглушенный тон в каждой вещи и существе.

И после такого упражнения простирается серьезность и достоинство над всем нашим существом. Мы научимся понимать мир в его серьезности и достоинстве. В нас должно стать живым нечто такое, что дает нам возможность со всей серьезностью ощущать все вещи. Это есть момент, когда нам открывается то, что все есть выражение достойнейшего Целого. Мы приучаемся направлять свой взор от мелкого к Бесконечному, ибо также и в отношении мелкого нас не оставляет мысль, что оно есть выражение речи Вселенной, гласящей нам со спокойным достоинством. Это ощущение, жизненно постигнутое в нашей медитации, дает нам четвертый тон.

И тогда, когда мы так подготовили себя, тогда нам начинают звучать духовные существа мира; тогда звучит как бы трубный звук, ибо нам больше уже не будут звучать тайны отдельных вещей, а тон самой Вселенной. Если мы дадим гласить нам только Мировому Духу, тогда он будет звучать нам из всех вещей; но уже не как отдельные тона этих вещей, а как гармонии Вселенной. Это пятый тон.

И этот тон может повыситься. Он доносится до нас от одного существа за другим. Он приносит нам откровения мировых тайн. И когда мы постигли, что все есть откровение Единого Духа, тогда мы можем полностью отдаться этому откровению. Мы представляем себе весь мир, как духовный тон, все проникающий и везде находящий отклик. Это шестой тон.

Нам надо привести себя к духовному медитативному переживанию всех указанных представлений. Покойными должны мы быть тогда, совсем покойными и жизненно удерживать перед собой те образы, которыми в «Голосе Безмолвия» охарактеризованы семь тонов, так, чтобы мы имагинативно слышали их духовным слухом. И при этом мы должны преисполнить себя такими мыслями, какие даны здесь мною к истолкованию тонов, не размышляя, а в живом чувстве. Тогда мы медитируем правильно и плодотворно.

И, наконец, мы даем всем откровениям шести тонов прозвучать воедино. Ибо мы должны не коснеть в каком-либо одном отношении к миру, но быть всесторонними. И кто уже воспринимает шестой голос, тот должен возвращаться к первому из них, затем ко второму и так далее. Лишь если мы любим отдельное столь же, как и созвучие отдельностей в целом, приближаемся мы к совершенству.

Из «Голоса безмолвия» Е. П. Блаватской

Этот урок для тех, кто не знает опасностей, проистекающих для человека из его низших душевных сил.

Кто хочет внимать голосу Духа, находящегося вне человека, тот должен сперва понять сущность своего собственного духа.

Если научающийся больше не рассматривает внешний мир восприятий как самое главное, то он должен искать Творца этих восприятий, Создателя мыслей, Того, Кто делает мир внешних чувств миром видимости.

Посредством мыслительного углубления в себя видимость Реального становится видна в ее ничтожности.

Так должен научающийся отбросить от себя видимость. Ибо:

Если он познал видимость как свойство Реального, тогда он познает и то, что есть видимость в нем самом, – подобно тому, как познают, что сновидение – это сновидение, а не реальность, когда пробуждаются, если он уже не внимает множеству существ мира видимости как таковым, тогда его взор направляется на Единое Истинное.

Только тогда, лишь тогда замыкается его чувство для царства ложного и отверзается для царства истинного.

Прежде, чем душа сможет узреть, должен быть достигнут внутренний мир, телесные глаза, с их показаниями, должны умолкнуть. Прежде, чем душа сможет услышать, мнимый облик человека должен стать глухим к звукам – громким, и тихим, как пронзительный лай собаки, так и жужжание мухи.

Прежде, чем душа сможет узреть дух и вспомнить об его деяниях, она должна соединиться с тем, что гласит духовно и молчит для внешних чувств подобно тому, как глина гончара должна отказаться от свойств, присущих ей от природы, и если она должна стать творением, то должна стать единой с духом гончара. Тогда душа будет слышать и понимать:

Голос Безмолвия

и говорить:

Если твоя душа смеется, когда она движется в солнечном сиянии жизни – если твоя душа поет в ее доме из плоти и материи – если твоя душа плачет в ее оболочке мнимости – если твоя душа оборвала серебряную нить, которая связывает ее с творящим Духом, — тогда, о учащийся, она принадлежит Земле; если твоя душа прислушивается к шуму дня, – если твоя душа полна волнений великого мира видимости, – если твоя душа при стонах горести бежит укрыться в самой себе подобно черепахе, которая боязливо прячется от впечатлений со стороны внешнего мира, – тогда твоя душа есть недостойный дом для Духа.

Если же, став сильнее, твоя душа вырывается из своего материального обиталища и, оставив его, творит дальше серебряную нить, но связывает с ней только себя, свою собственную мнимость, тогда она охвачена наихудшей иллюзией.

Материальный мир, о учащийся, есть место искушений; он ведет тебя путем тяжких испытаний; он соблазняет тебя поверить, что твое кажущееся Я есть твое истинное Я.

Этот материальный мир, о учащийся, есть только врата к свету, подготовка к средоточию истинного света, к тому свету, сияние которого не погасит никакая буря, и который светит без фитиля и масла.

Возвышенный голос Духа гласит:

Если ты хочешь узреть сияющее Мировое Я, ты должен узреть сперва мерцающий, слабый свет твоего собственного Я. Чтобы достигнуть этого познания, тебе надо увидеть, что твое мнимое Я есть не-Я; тогда ты сможешь покоиться в объятиях Всесущества. В этих объятиях тебя поджидает свет, который освещает не жизнь между рождением и смертью, но то, что живет благодаря вечности: АУМ.

Отдайся объятиям Всесущества, если ты хочешь стать знающим.

Умри и стань.

Три обители (Hallen), о угнетенный видимостью путник, ведут тебя к концу твоего угнетения. Три обители, о ты – преодолевающий мир видимости, поднимут тебя – через три состояния в четвертое, а затем – в семь миров, в вечное средоточие Божественной Благодати.

Если ты хочешь знать их имена, запомни:

Имя первой обители – незнание.

Это обитель, в которой ты родился, в которой ты живешь и в которой умрешь.

Имя второй обители – учение. В ней твоя душа научится познанию цветов жизни; но в каждом цветке тебя подстерегает змея соблазна.

Имя третьей обители – мудрость; за ней простирается безграничная жизнь Вседуха, источник всеведения.

Если ты хочешь безопасно пройти первую обитель, не дай твоей душе впасть в заблуждение, что огонь наслаждений и вожделений, который пылает в ней, ты превращаешь в солнечный свет твоей жизни.

Если ты хочешь безопасно пройти вторую обитель, не останавливайся, чтобы вдыхать благоухания эгоизма. Если ты хочешь освободиться от цепей, которые приковывают тебя к миру, не ищи себе вождя в мире видимости твоего низшего Я.

Мудрецы не поддаются приманкам мира внешних чувств.

Мудрецы не прислушиваются к вводящим в соблазн голосам мира видимости.

Лишь если в обители мудрости ищешь ты твоего нового рождения, ты обретаешь свет, которого не омрачает никакая тень и который с никогда не убывающей силой светит сквозь вечность.

Ищи несотворенное, что живет в тебе; ты обретешь его в этой обители. Если ты хочешь узреть его в верном свете и захочешь стать единым с ним, ты должен узреть обманчивость видимости. Сдерживай то, что гласят живущие во плоти внешние чувства, не позволяй никакому образу, формируемому тебе внешними чувствами, встать между тобой и этим светом; тогда только ты сможешь стать единым с ним.

И если ты познал обманчивость твоего чувственного созерцания, уходи туда, где только учишься. Обитель поучения полна опасностей в ее соблазнительной красоте; это место твоих испытаний.

Остерегайся, медля в этом месте мнимого и призрачного «Я», стать ослепленным.

Этот свет иллюзорного «Я» сияет из существа Соблазнителя. Он держит тебя в плену у мира внешних чувств; он лжет твоему рассудку, являя ему призрак внешних чувств за истину, и соблазненный оказывается заброшен в царство безсущностной иллюзии.

Бабочка притягивается светящимся пламенем твоей ночной лампы и умирает в ее нечистом масле. Соблазненная душа, которая остается погрязшей в мире видимости, должна возвратиться к материи, иллюзию которой великий Соблазнитель выдает за истину.

Взгляни на толпы душ. Познай, как они парят над бушующим морем волн человеческой жизни и как они, поддавшись сиянию видимости, ослепленные ее светом, потеряв силы, одна за другой падают и тонут в бушующих волнах. Бросаемые туда-сюда ветрами чувственных влечений и движимые дикими побуждениями, они падают в безсущностные волны, и их поглощает водоворот небытия.

Если ты хочешь перейти из обители мудрости в долину благодати, о ученик, замкни свои чувства, которые являют тебе обманчивую видимость многих вещей и отделяют тебя от вещей, в которых, как и в тебе, живет Вседух, и которые отнимают от тебя в твоем обособлении покой.

Не дай Небеснорожденному в тебе погрязнуть в потоках видимости и отвратиться от своих вечных предков, но дай своей пламенной силе утихнуть посредством введения ее в самую внутреннюю камеру человеческого существа, в камеру сердца, обиталище Мировой Матери.

Тогда эта сила, выйдя из целого, вступит в шестую, в среднюю область, в пространство между глаз. Тогда оттуда будет истекать сила Вседуши, проникающий Вселенную голос, голос творящего Духа.

Тогда ты сможешь стать Единым, который скользит над волнами мира внешних чувств, и ступни твои не будут омочены влагой мира видимости.

Прежде, чем ты сможешь вступить на самые верхние ступени лестницы, лестницы мистических тонов, ты должен услышать семирично звучащий голос внутреннего Бога.

Первый голос звучит как сладостное соловьиное пение, воспевая милосердное расставание со спутниками, бывшими у тебя в твоем прежнем мире.

Второй голос, подобный серебряным цимбалам, гласит о гармониях направляющих мир существ.

Третий голос – это мелодичная жалобная песня, приглушенная как звук, заключенный в морской раковине.

Подобно звуку лютни, серьезно и достойно звучит четвертый голос.

Пятый гремит подобно звуку бамбуковой дудки и возрастает до рокота трубы.

Подобно грому, гремящему в горном ущелье, потрясает тебя шестой голос.

В седьмом тоне замирают все другие тона. Неразличимые, вливаются они в его существо.

Когда эти шесть голосов замерли и пали ниц к ногам Учителя, тогда лишь становится ученик единым с Единым; он живет в Нем, а Единый в нем.

Прежде, чем ты сможешь вступить на этот путь, ты должен потушить весь пыл твоих побуждений, очистить их от вожделений мысли, а свое сердце погрузить в непорочность.

Чистые волны потока вечной жизни, прозрачные как хрусталь, не терпят никакого смешения с мрачными волнами бурь низшего мира.

Капля небесной росы, сверкающая внутри цветка лотоса при первых утренних лучах Солнца, становится, упав на Землю, частицей земного праха; грязной каплей стала благородная жемчужина.

Погаси твои, отягченные вожделениями мысли, чтобы гнет вожделений не довлел над тобой в твоих мыслях. Держи себя с ними бесстрастно, подобно тому, как они держали бы себя с тобой, полные влечений; ибо, если ты дашь им пылать непогашенными, то знай, что они воспламенят вожделениями тебя самого и умертвят твое Я. Не допускай также отражениям импульсивных мыслей приближаться к тебе. Ибо эти тени станут расти; приобретя размер и силу, они захватят твое существо в их сеть прежде, чем ты вполне осознаешь их гнусное присутствие.

Прежде, чем мистическая сила сможет пробудить в тебе Бога, ты должен суметь погасить в себе пламя вожделений.

Я, принадлежащее материи, и Я, принадлежащее Духу, никогда не смогут встретиться. Когда в тебе должно воссиять одно, другое должно померкнуть; у тебя нет места для обоих.

Прежде, чем духовная сила твоей души сможет воспринять внутренний свет, ты должен искоренить иллюзию личности и навсегда умертвить червя видимости внешних чувств.

Прежде, чем ты пожертвуешь собой ради Пути, ты не сможешь шествовать по этому Пути.

Как бутон цветка лотоса раскрывает свое сердце сияющему утреннему Солнцу, так и ты дай раскрыться твоей душе, когда Вседух призывает тебя из мира страдающих тварей.

Не дай теплу, исходящему от Солнца, осушить и одну единственную слезу прежде, чем ты сам не осушишь ее у страдающей твари.

Дай страданиям тварей проникать в твое сердце и давай им пристанище покоя; не искореняй сострадания в твоем сердце, пока не погашена вся боль, которая породила его.

Эти слезы, – о ты, чье сердце полно самопожертвования, – суть потоки, которые оживляют вечную любовь. На этой почве произрастает полуночный цветок вечной любви, отыскать который труднее, узреть можно реже, даже чем цветы «дерева йоги». Если ты отыщешь его, ты обретешь прозрение в то царство, которое не захвачено видимостью внешних чувств.

Он избавит мистически любящего ясновидца от борьбы чувств и чувственного наслаждения, он вознесет его над полями жалкого человеческого существования в средоточие мира, где расцветает Божественно-сильная самоотверженность.

© Перевод В.А.Богословского под редакцией Г.А.Кавтарадзе.
© Издательство «Дамаск», Санкт-Петербург, 2005.