Если взор направить на историческое развитие человечества, тогда в ходе времени появляются события за событиями. В новое время люди привыкли рассматривать исторические явления просто таким образом, что в позднейших временах ищут следствия предшествовавших времен и в отношении истории даже говорят о причинах и следствиях таким же образом, как о причине и следствии во внешнем физическом мире.

Но надо уяснить себе, что если историческую жизнь рассматривать таким образом, то почти все остается непонятным. Например, вам не удается минувшую мировую войну просто вывести, как следствие из событий, происшедших с начала XIX столетия до 1914 года. Вам не удастся французскую революцию, разразившуюся в конце XVIII столетия, просто вывести из того, что было перед тем. Были разработаны различные исторические конструкции, но с ними удалось продвинуться не слишком далеко, и в конце концов стала чувствоваться искусственность этих исторических конструкций.

То, что происходит в исторической жизни людей, становится понятным только тогда, когда исторические личности, играющие значительную роль при наступлении тех или иных исторических событий, рассматриваются ясновидчески в отношении их повторных земных жизней. А когда некоторое время занимаешься тем, что наблюдаешь Карму таких исторических личностей, сплетающуюся в ходе их повторных земных жизней, тогда усваиваешь себе душевное настроение, способствующее пониманию того, как обстоит с твоей собственной Кармой. Поэтому мы намерены сегодня немного заняться наблюдениями над кармой исторических личностей, совершивших нечто, известное нам из истории, и это, нам известное, вывести затем из того, что было неким образом записано в их карме при их повторной земной жизни. В результате мы приходим к прозрению, что события, которые происходят в ту или иную историческую эпоху, оказываются привнесенными туда людьми из более ранних исторических эпох. И если мы со всей серьезностью, в точности и конкретно, проведем перед глазами то самое в отношении Кармы и повторных земных жизней, что зачастую рассматривают только теоретически, тогда мы сможем, сказать себе: все мы, сидящие сейчас здесь, уже много раз были на Земле и теперь вносим в современную земную жизнь последствия (плоды) прошлых земных жизней.

И только приняв это со всей серьезностью, мы можем сказать, что понимаем, как обстоит с ясновидческим постижением Кармы. Но учатся многому благодаря такому постижению Кармы только тогда, когда воспринятое как идеи относительно Кармы, трактуют как большие вопросы понимания исторической жизни. Тогда больше не говорят: происшедшее в 1914 году есть следствие происшедшего в 1910 году, а то, что произошло в 1910 году, есть последствие того, что произошло в 1900 году, и т.д. Но тогда стремятся понять, как личности, выступающие в исторической жизни человечества, сами переносят из более ранних эпох в позднейшие то, что нам приходится наблюдать. Только этим путем можно прийти к настоящему, а не мнимому, истинному рассмотрению истории человечества, когда взираешь “за кулисы” человеческих судеб, не довольствуясь событиями, происходящими на авансцене и доступными для внешнего наблюдения историка.

История являет нам ведь так много загадочного. Но это загадочное разъясняется, когда ищут такое его объяснение, о каком я только что сказал.

Видите ли, мои дорогие друзья, в истории часто выступают личности, подобные, можно сказать, метеорам. Изумляешься, что они вдруг появляются в то или иное время. Изучаешь полученное ими воспитание, и из их воспитания никак не объяснить, почему они выступают так, а не иначе. Исследуешь их эпоху, опять-таки не можешь объяснить — почему они выступают данным образом. А кармические закономерности вносят сюда ясность.

Я хочу привлечь ваше внимание к таким отдельным личностям, относительно которых люди охотно задают двоякий вопрос, если эти личности недалеко отстоят от нашей собственной современной жизни, то есть, если они жили в не слишком отдаленные времена от нас. Тогда охотно спрашивают: “Как они выглядели в их прошлой земной жизни? Что они вынесли из этой прошлой жизни, чтобы стать такими, какими они стали в своей новой инкарнации?”

Если же имеют интерес к личностям, действовавшим в давние времена исторического развития человечества, тогда более хотели бы знать, когда они опять выступили, чем то, что именно они тогда снова являли собой. Если ранняя историческая жизнь таких личностей была знаменитой, то спрашивают: Кем же они опять появились? Хотели бы затем знать, какая другая жизнь последовала за такой исторической жизнью? Была ли она опять исторической или же знаменитой каким-то образом?

Так вот, такие закономерности действительно крайне трудно исследовать; а поэтому я хотел бы дать вам, прежде всего, понятие о том, что если хотят исследовать кармические закономерности, то надо направить взор на всего человека в целом, а не только на то, что зачастую людям представляется в нем особенно ярким, особенно характерным. 

УЧИТЕЛЬ ГЕОМЕТРИИ И БАЙРОН 

Тут я хотел бы привести один пример, который сначала покажется имеющим личный привкус. Когда-то у меня был учитель геометрии, очень мною любимый. Ему было нетрудно приобрести мою любовь, ибо я, мальчиком, чрезвычайно любил геометрию. Но этот учитель действительно имел в себе много, много своеобразного. Он обладал специфической одаренностью к геометрии, которая воспламеняла его, хотя на людей, неспособных иметь глубокое впечатление от другого человека, он мог производить впечатление трезвости, сухости. Однако вопреки тому, что он был сухим и трезвым, тем не менее в силу воздействия, которое исходило от него, можно было оказаться чрезвычайно затронутым, — правда, не в лирическом, но в художественном смысле.

И вот, я всегда имел интенсивную потребность проникнуть в тайну как раз личности этого учителя. И я тогда пытался применить те средства оккультного исследования, которые могут привести к цели в отношении таких вещей.

Находясь в Торки, я уже говорил об этом и хотел бы здесь только повторить (о чем мною было сказано во время лекции в прошлом году и здесь*), что если продвинулись в развитии оккультных способностей души и пришли к возможности создать в себе пустое сознание, а затем заполнить это пустое сознание тем, что звучит из духовного мира, и если потом присоединить такие вещи, какие были описаны мною сегодня в утренней лекции, тогда уже можно возыметь впечатления, интуиции, которые столь же точны, как та или иная математическая истина, и, отправляясь от известных явлений в современной жизни данного человека, указывают на прошлую земную жизнь.

Так вот, из-за превосходных геометрических рассуждений, я хотел бы сказать, из-за того рода и способа, как этот учитель излагал геометрию, я мог питать большой интерес к этому учителю. Этот интерес долго оставался у меня, и личность этого учителя предстояла передо мной; и она предстояла передо мной также и тогда, когда этот учитель, достигнув старости, потом умер. Судьба только не свела меня больше с этой личностью после того, как я оставил школу, в которой он преподавал. Но и вплоть до его смерти, а после смерти — с совсем особенной отчетливостью — его личность предстояла передо мной в духе, как реальность, со всеми конкретными особенностями ее деяния и устремления.

И вот мне открылась возможность, исходя из современной жизни этой личности, а именно из того факта, что у нее одна ступня была короче другой, так как эта ступня была недоразвита и искривлена, — открылась возможность получить интуицию относительно ее предшествовавшей, ее решающей предшествовавшей земной жизни.

Подумаем о том, что при переходе из одной земной жизни в другую то, что было головной организацией, становится организацией ног, организацией конечностей, а то, что прежде было организацией ног, организацией конечностей, становится головной организацией (это известно из моих прошлых лекций), — тогда отсюда уже можно усмотреть, что такой, внешне заметный, телесный недостаток может иметь известное значение в жизни человека, поскольку эта жизнь включает в себя последствия предшествовавшего земного существования этого человека. Отправляясь от этой недоразвитой искривленной ступни, я мог проследить в обратном направлении личность этого учителя. И хотя она предстает, сказал бы я, как незнаменитая личность (но, тем не менее, в том кругу, в котором она действовала, она могла производить интенсивное впечатление, по меньшей мере на меня, а также и на других, и в действительности она оказала чрезвычайно сильное впечатление на жизнь многих людей), я мог установить, что наблюдение над этой личностью приводило в обратном направлении в ту самую область исторического развития человечества, где следует искать также лорда Байрона.

Лорд Байрон тоже имел недоразвитую искривленную ступню. И эта своеобразная особенность — хоть и внешняя, но то, что в одной земной жизни является внешне телесным, в другой жизни есть духовно-душевное, — эта особенность привела к распознанию того, что эти обе личности, которые жили теперь на Земле не одновременно (мой учитель геометрии с недоразвитой искривленной ступней), тем не менее в прошлой земной жизни жили вместе. Итак, оба они — один, как гениальный поэт, другой, как гениальный геометр; один, как добившийся широкой известности, другой, как производивший только интимное впечатление на отдельных людей, но тем не менее оказавший решающее влияние на многих, — оба они стояли рядом во время их прошлой средневековой земной жизни. Оба они знали легенду о “палладии”, который некогда был священным сокровищем Трои, а затем вместе с Энеем прибыл в Италию, где стал почитаться священным сокровищем Рима, от которого зависит счастье Рима; потом этот “палладии” был перевезен императором Константином в Константинополь. Удача, сопутствовавшая Константинополю, опять-таки была связана с этим “палладием”, и легенда, пророчески взирая в будущее, гласила: “Кто добудет этот “палладии”, тот достигнет в будущем мирового господства”.

У меня нет никакого мотива вдаваться здесь в значительность и содержательность этой легенды. Я хочу только сказать, что те два человека, бывшие тогда воплощенными на территории нынешней России, с энтузиазмом предприняли совместное путешествие за “палладием” в Константинополь; отвоевать там “палладий” они не смогли, но, тем не менее, они сохранили свой энтузиазм в сердцах своих.

И вот, мы можем действительно узреть, что потом Байрон хотел иным образом добыть “палладий”, как участник войны за греческую свободу. И если исследовать жизнь лорда Байрона, то находим, сколь многое у этой гениальной поэтической личности зависело от того, что в прошлой земной жизни ею был пережит такой, преисполнявший ее энтузиазмом, импульс.

И опять-таки, когда я направляю ясновидческий взор в обратном направлении на моего учителя геометрии, то оказывается, что при всей его ограниченности, те привлекательные симпатичные свойства, которые он мог развить, были (как это стало ясным для меня) обязаны его участию в той смелой попытке, хотя он играл тогда лишь второстепенную роль. Если бы его участие было полным, наравне с будущим лордом Байроном, тогда в позднейшей земной жизни он был бы его современником.

Этот пример я привожу для того, чтобы вы могли усмотреть, что если хотят исследовать кармические взаимозависимости (Zusammenhange), то надо направить ясновидческий взор на всего человека в целом, например, также и на тот или иной его телесный недостаток. Когда находят, что какая-либо личность в ее определенной земной жизни обладала выдающейся духовной значительностью, например, была великим живописцем, то отсюда не следует, пожалуй, делать абстрактное заключение, что она и в предшествовавшей земной жизни также была великим живописцем. То, что выступает на поверхности души, — это суть лишь волны, которые вызваны движением кармы. Карма протекает гораздо глубже и имеет дело с телом, душой и духом человека. И взор надо направлять на всю земную жизнь в целом.

Не раз бывает так, что своеобразные особенности той или иной человеческой жизни, например, как человек двигает своими пальцами, больше помогает узреть кармические взаимозависимости, чем какие-либо иные его значительные действия в жизни. Я однажды сам уже испытал, что в отношении одной личности смог придти к прозрению интимных кармических закономерностей благодаря чему-то совсем незначительному. Эта личность, которая часто выступала как преподаватель, производила на меня глубокое впечатление тем, что каждый раз прежде, чем начать урок, он сперва вынимал носовой платок и сморкался. Этот человек, как преподаватель, не поступал иначе — это было у него глубоко укоренившейся особенностью. В том значительном впечатлении, какое я получил от этого, можно было затем найти побуждение к тому, чтобы прийти к важным, к значительным вещам о прошлой земной жизни этого человека. Надо находить знаки, нечто такое в человеке, что зачастую означает собой значительное: тогда находят прозрение в обратном направлении в прошлую земную жизнь этого человека.

Теперь после того, как все это показал вашим душам, я хотел бы обратить ваше внимание на то, как интересно в историческом смысле становится вопрос о Карме. Возьмем, например, следующий случай. В XVIII столетии совершенно замечательным образом выступил Сведенборг (1668-1772). В прошлом году мною было сказано в Пенменмауре о духовном своеобразии Сведенборга, но тогда вопрос о его карме затронут не был.

Сведенборг является замечательной личностью. К сорокалетнему возрасту он уже был крупным, чрезвычайно значительным ученым, написавшим много чисто научных сочинений, высоко ценившимися со стороны естествоиспытателей, — настолько значительным, что еще теперь Шведская Академия наук занята изданием многих томов чисто научных сочинений Сведенборга из его наследия, до сих пор еще не печатавшихся. Изданием этих чисто научных трудов занимается Аррениус *), и поэтому можно сказать, что они должны быть чем-то в высшей степени неспиритуальным, — раз ими интересуется Аррениус! Итак, до достижения Сведенборгом сорокалетнего возраста никто не мог бы сказать о нем, что он в своем познании имел какое-нибудь касательство к спиритуальному (сверхчувственному). А потом Сведенборг неожиданно начал — как говорят ученые — сходить с ума; он неожиданно начал давать большие пространные описания духовного (сверхчувственного) мира, как он узрел его. Как нечто совершенно новое, подобное появлению кометы, выступает это в жизни Сведенборга. Спрашивается, как же должно было обстоять с прошлой земной жизнью Сведенборга, чтобы это могло выступить таким образом?

Опять-таки, есть такая личность как Вольтер (я хочу теперь привести конкретные примеры, чтобы нам можно было поставить ряд вопросов), который выступает, сказал бы я, как в целом “несоизмеримая” личность. Сперва никак не понимаешь, как этот человек, частью насмешник, частью ханжески религиозный, к тому же вымазанный всеми житейскими выделениями, — как этот человек выдвигается и достигает громадного влияния на свою эпоху. И как иронически действует тут Судьба! Этот Вольтер (1694-1778) оказывает столь большое влияние на прусского короля, и вследствие этой связи Вольтера с прусским королем сколько значительного разыгрывается в судьбах европейской духовной жизни! Встает вопрос: Что же, собственно, лежит поглубже в подосновах этого исторического развития?

И опять-таки можно показать еще другой случай, актуальный как раз в нынешнее время, когда многое очень агрессивно выступает “из-за кулис” здешнего бытия. Рассмотрим такую личность, как умерший в шестнадцатом столетии Игнаций Лойола (1491-1556), основатель “Общества Иисуса”, то есть ордена иезуитов.

Если обратиться к примечательной судьбе ордена иезуитов, то надо поставить вопрос: Каким образом жил, а в случае, если он уже опять пришел на Землю, живет дальше в этом историческом развитии Игнаций Лойола после того, как он после своей земной жизни прошел через врата смерти?

Тут вы имеете такие вопросы, что если на них можно подать ответы, то они, наверное, способны пролить свет на все происходящее “за кулисами” исторических событий. 

ВОЛЬТЕР 

Однажды интуитивный взор был направлен на одну душу, которая жила во время, сразу следовавшее за жизнью Августина (353-430), и которая, как и сам Августин, получила обучение в некоторой Североафриканской школе уже упаднических мистерий. Эта личность жила в V в. после Р.Х., Она жила тогда в Африке и училась в той же школе, что и Св. Августин. Там она могла познакомиться с тем, что шло от манихейской науки, из глубокой восточной, впоследствии изменившейся мудрости. Эта личность пришла туда в своих жизненных скитаниях, там усвоила то, что называли ранним каббалистическим учением, благодаря которому прозреваются великие взаимосвязи в мировом порядке. Так что эта личность в Африке и Испании могла быть снабжена исключительно широким кругозором, но в то же время это было знание, которое частично вырождалось, частично расцветало. Оно в известном отношении углубляло душу, но в то же время оставляло в неясности. Эта личность, когда она прошла через врата смерти, после долгих скитаний в духовном мире вошла в соприкосновение с особым гением, с особым духовным существом, принадлежавшим к миру Марса.

Видите ли, дело обстоит так, что человек во время между смертью и новым рождением, вместе с другими душами, с которыми состоит в кармической связи, вырабатывает свою будущую карму для следующей жизни. Но не только другие человеческие души принимают участие в формировании этой кармы, но также и Существа различных духовных Иерархий, которые получают свои задачи как раз в силу того, что именно соответствующая душа приносит из своих земных жизней. И с той душой, о которой я говорю, было так, что вследствие воспринятого ею, сделанного, продуманного, прочувствованного ею в прошлых земных жизнях, а в особенности во время ее (только что мною описанной), имевшей определенное значение, последней земной жизни, — произошло так, что при кармическом формировании ее предстоящей земной жизни она была приведена в близость с одним духовным существом, принадлежащим миру Марса. Там эта душа получила, во-первых, сильно агрессивный ум, а во-вторых, также чрезвычайную искусность речи, ибо все, что когда-либо входит из Космоса в способность речи, подготовляется и вносится в карму человека существами Марса. То, что выступает в карме человека как искусность речи, как искусство речи, всегда происходит от того, что соответствующая личность в силу ее кармических результатов вступила в близость с существами Марса.

Эта личность, о которой я только что говорил, — эта индивидуальность, которая вступила в близость с одним особенным существом Марса и которой в высшей степени заинтересовалось существо Марса (когда я наблюдал его вместе с этой человеческой душой), — эта индивидуальность снова появилась уже в XVIII столетии как Вольтер. Таким образом то, что Вольтер нес в себе, как почерпнутое из своей прошлой земной жизни североафриканского, испанского человека, было им переработано так, потому что формирование его кармы произошло при помощи этого особенного Гения с Марса.

Если вы возьмете великую искусность речи Вольтера, если вы возьмете его неустойчивость, беспринципность при многих обстоятельствах, если вы предадите не слишком много значения содержанию того, что он писал, а возьмете всю его манеру держаться и действовать, — тогда вам постепенно сделается понятным, что Вольтер стал таким в силу тех влияний, которые я только что описал вам как влияния его кармы. Если усмотришь, как Вольтер живет с его агрессивным умом, с его искусной речью, с его страстью насмехаться над столь многим, с его отчасти прикрытой неискренностью, но вместе с тем с его великим энтузиазмом в отношении более широких истин, — если с одной стороны взять все это в связи с прошлой земной жизнью Вольтера, а с другой стороны во взаимосвязи с тем существом с Марса, — тогда начинаешь интересоваться как Вольтером, так и еще больше с оккультной точки зрения — тем существом с Марса. 

ИГНАЦИИ ЛОЙОЛА — СВЕДЕНБОРГ 

Проследить это существо с Марса стало для меня в одно время определенной задачей. И через это существо с Марса опять пролился свет на следующие земные события. В истории нас поражает замечательная фигура ИГНАЦИЯ ЛОЙОЛЫ, основателя “Общества Иисуса”. Игнаций Лойола, бывший сначала военным, был поражен тяжелой болезнью; во время этой тяжелой болезни он предавался всевозможным душевным упражнениям, благодаря которым исполнился внутренней спиритуальной силой; и он мог поставить себе задачу спасти старое католическое христианство от распространяющихся евангелических устремлений. Игнацию Лойоле с помощью тех сил, которые он имел в себе благодаря своей пораженной ноге (и это как раз интересно), удалось основать орден иезуитов, который сильнейшим образом вводит оккультные волевые упражнения в практику религиозной жизни. Этот орден действует с колоссальным размахом (как следует к этому относиться — этого вопроса мы сейчас совсем не касаемся) и посредством тренировки воли чисто материальным образом представляет “дело Иисуса” на Земле.

Кто углубляется в жизнь Игнация Лойолы, то приходит в удивление перед этой примечательной жизнью. А если ее факты проследить интуитивно-оккультным взором, тогда постигаешь нечто значительное.

Благодаря Игнацию Лойоле возник орден иезуитов, который в наибольшей мере погрузил христианство в материально-земную жизнь, но произвел это погружение с большой спиритуальной силой. Орден иезуитов имеет в своем уставе одно правило, которое производит отталкивающее впечатление на современного человека, но которое во многих отношениях имеет величайшее значение для деятельности иезуитов. Кроме обычных монашеских обетов и душевных упражнений, кроме всего того, что должны проделать послушники, становящиеся иезуитами для того, чтобы стать священниками вообще, орден иезуитов имеет в своем уставе еще то правило, что этот монашеский орден безусловно подчиняется приказам римского Папы. Что именно требует Папа — это не обсуждается в ордене иезуитов, так как считается, что через римского Папу гласит высшая Власть, и ее повеления подлежат исполнению путем безусловного повиновения Риму. И это, хотя и весьма сомнительное утверждение, придает иезуитам самоотверженность, приводящую к чрезвычайному возрастанию силы ордена. Ибо все то, что человек делает с чрезвычайным напряжением сил и с интенсивностью на пути служения, а не следуя своим эмоциям, обретает могучую силу. Эта сила движется, так сказать, в низшем облаке материального мира, но это есть спиритуальная сила. И это есть нечто совсем своеобразное.

И вот, когда прослеживаешь эти замечательные, колоссального размаха, поразительные явления, приходишь к тому, что тот же самый Гений с Марса, о котором я сейчас говорил и который заложил основу жизни Вольтера, — что тот же самый Гений сопровождал своими сверхчувственными влияниями жизнь Игнация Лойолы с момента, когда Игнаций Лойола прошел через врата смерти. Душа Игнация Лойолы постоянно находилась под влиянием этого Гения с Марса.

Непосредственно после того, как Игнаций Лойола прошел через врата смерти, с ним все было там совсем иначе, чем у других людей. Другие люди вследствие того, что они слагают свое эфирное тело не сразу после смерти, а через несколько дней, обозревают сжатую панораму их минувшей жизни прежде, чем приступить к странствованию через мир душ. Игнаций же Лойола имел долгий обзор панорамы своей земной жизни как раз благодаря тому особенному роду упражнений, которые вызывали брожение в душе Игнация Лойолы; возникла его особенная связь с Гением с Марса, ибо некий род активности, некое сродство, некое избирательное сродство существовали между этим гением с Марса и тем, что происходило в душе больного воина, — того воина, который из-за пораненной ступни должен был лежать и стал из воина человеком, не могущим больше вполне пользоваться своей ногой.

Все это оказало чрезвычайно сильное влияние, и когда направляешь взор на всего человека в целом, тогда можешь узреть это. И это приводило Игнацию Лойолу во взаимосвязь с этим Гением с Марса, которого я, впрочем, распознал на другом пути. И то, что образовалось тогда благодаря этой взаимосвязи, — это сделало возможным для Игнация Лойолы длительный посмертный обзор минувшей земной жизни, тогда как у других людей обзор продолжается не более нескольких дней. В этом обзоре своей земной жизни Лойола оставался долго и мог к своему переживанию присоединить затем посмертные обзоры земных жизней тех личностей, которые стали его преемниками в ордене иезуитов. Он оставался связанным со своим орденом в посмертном обзоре своей собственной жизни.

В этом посмертном обзоре Игнация Лойолы образовывались силы, которые сплачивали орден, т.е. силы, которые были настолько необычными, что они обуславливали необычность судьбы ордена иезуитов: оставаться в безусловном повиновении Папе, несмотря на закрытие ордена Папою же и несмотря на многие преследования! Но также и то, что иезуиты осуществляли во внешнем мире, — все это вызывалось той своеобразной взаимосвязью, которую я только что описал вам.

Этот пример являет еще нечто другое — нечто такое, что распространяет ослепительный свет на некоторые исторические взаимосвязи. Видите ли, Игнаций Лойола после окончания своей земной жизни продолжал, собственно, всегда оставаться вблизи Земли, ибо находишься вблизи Земли, пока имеешь обзор минувшей земной жизни. Однако такой длительный посмертный обзор не может распространяться более, чем на несколько столетий, ибо это есть нечто, совсем отклоняющееся от нормы, — впрочем, в мировой закономерный процесс всегда вступают факты, отклоняющиеся от нормы. И вот, сравнительно скоро после своей земной жизни Игнаций Лойола опять появился на Земле в виде души Эммануэля Сведенборга.

Это есть нечто чрезвычайно поражающее, но одновременно — и чрезвычайно многое уясняющее. Ибо взгляните на ослепительный исторический свет, излучаемый этим фактом: орден иезуитов существует дальше, но тот, кто сплачивал этот орден до определенного момента, сам стал с тех пор совсем другим; он выступил как индивидуальность Эммануэля Сведенборга. Отсюда можно усмотреть, что в ходе исторического развития основателя какого-либо дела те личности, которые глубоко связаны с основанным ими делом, оказываются (при прослеживании кармических свершений) отделившимися от зачатых ими движений, и эти движения переходят к совсем другим силам. Таким образом научаешься следующему: Не имеет никакого исторического смысла говорить о теперешнем ордене иезуитов, как о восходящем к Игнацию Лойоле. Между тем нынешняя история это делает. Но внутреннее познание этого не делает, ибо знает, что индивидуальности отделяются от зачатых ими же движений.

Итак, то или иное историческое явление возводят, следуя нынешнему ходу событий, к тому или иному основателю; но когда изучаешь позднейшую земную жизнь этого основателя, тогда узнаешь, что он уже давно отделился от того исторического явления, которое он некогда основал. И вся внешняя история во многом просто утрачивает свой смысл, если действительно хочешь найти те оккультные факты, которые стоят за ней в процессе кармической эволюции. Это — одно обстоятельство.

Другое же обстоятельство — следующее. Душа Игнация Лойолы, став душой Сведенборга, вступила в организм, который здоровье своей головы, чрезвычайное здоровье этой головы, достиг благодаря болезни ноги у Игнация Лойолы, то есть в прошлой земной жизни Сведенборга. И эта душа, которая всегда оставалась вблизи Земли, сначала не могла вполне войти в то земное тело, которое теперь было дано ей в личности Эммануэля Сведенборга. До достижения сорокалетнего возраста Эммануэль Сведенборг обладал только чрезвычайно здоровым эфирным и физическим телами со здоровым мозгом, чрезвычайно здоровым телом со здоровой его организацией и здоровым астральным телом, благодаря чему он смог достичь наивысшей учености своего времени. И лишь с достижением сорокалетнего возраста, после развития у него “Я” и когда он вступил в стадию развития Самодуха, Сведенборг подпал под влияние того самого Гения с Марса, о котором я уже говорил; в первые же сорок лет жизненного пути Сведенборга оно было несколько оттеснено. И этот Гений с Марса теперь стал духовно гласить через Эммануэля Сведенборга о Вселенной. И вот так в личности Эммануэля Сведенборга выступает блистательный размашистый изобретательный описатель страны духов — пусть в образах, являющихся сомнительными, — благодаря тому, что в этот способ познания и изложения преобразовалась великая спиритуальная воля Игнация Лойолы.

Вот так бывает всегда: когда прослеживаешь конкретные кармические взаимосвязи, то приходишь, как правило, к чему-то поразительному. А то, что очень часто измышляют о повторных земных жизнях, и есть как раз “измышление”. Эти вещи, при действительно точном исследовании, оказываются почти всегда поразительными. Ибо то, что как собственно кармическая эволюция, продвигается в период от одной земной жизни к другой, — это, в корне взять, очень, очень глубоко сокрыто под всем тем, что человек переживает между рождением и смертью. Я хотел показать это вам на примере одной такой личности, которая достаточно доступна исследованию, чтобы вы могли усмотреть, как глубоко может быть сокрыто то, что кармически переходит дальше из одной земной жизни в другую, последующую. Когда же исследуешь это сокрытое, тогда лишь, собственно, получаешь действительные объяснения происходившего.

Если вы однажды всмотритесь в жизнь Эммануэля Сведенборга, то вы повсюду будете обретать там объяснение за объяснением — при условии, что вы распознаете взаимозависимости, о которых я сказал вам. 

ОВИДИЙ — ЛОРЕНС ОЛИФАНТ 

В начале этого столетия я несколько раз побывал в Лондоне. Во время одного из своих пребывании там я получил некоторую ориентировку, сначала внешне-литературную, относительно одной чрезвычайно значительной личности. И так как тогда, во время этого пребывания в Лондоне, были более продолжительные промежутки между поездками, чем теперь, то я мог взять себе из Теософской библиотеки книги, написанные об этой личности, о Лоренсе Олифанте (1829-1886).

Лоренс Олифант действительно является чрезвычайно интересной и весьма значительной личностью, это видно из его книг. Эти книги, трактующие о сходстве в различных религиях, о спиритуальных различиях и так далее, — все эти книги свидетельствуют об интенсивном познании Олифантом взаимосвязи человека — в его различных, телесных и душевных процессах — с тайнами Вселенной. И когда читаешь сочинения Олифанта, то получаешь, собственно, следующее впечатление: Здесь пишет, исходя из глубоких космических инстинктов, человек, погруженный в свою земную жизнь. И опять-таки те процессы человеческой земной жизни, которые связаны с рождением человека, его эмбриональной жизнью, происхождением и так далее, так изображены у Олифанта, что в том свете, в каком они появляются у него, они показывают, что человек как микрокосм чудесным образом коренится в макрокосме.

И вот изучение сочинений Олифанта очень скоро привело меня к тому, чтобы иметь перед собой образ умершего Олифанта, но иметь гораздо меньше в том смысле, чтобы мне могло показаться, что я имею дело с индивидуальностью, живущей теперь после смерти, — с тем, как она живет после смерти. Но из жизненного становления, из спиритуального становления того, что содержится в этих, я сказал бы, космически-физиологических, космически-анатомических сочинениях Олифанта, не сразу выступал со всей ясностью его образ. Можно было провести оккультные исследования то в одной, то в другой области, для чего сочинения Олифанта давали самые различные поводы; а между тем, я мог приводить его образ в связь только с тем, что вздымалось для меня из чтения его книг. Сначала я не мог дать себе надежный отчет в том, что означают его манифестации, чего он, собственно, хотел. Но из всего того рода и способа, как он себя изживал, обнаружилось следующее: я мог в точности узнать об индивидуальности Лоренса Олифанта, что она имела долгую жизнь во время между смертью и новым рождением, то есть рождением самого Олифанта; и что эта долгая жизнь (в потустороннем мире), вероятно, лишь однажды была прервана земной жизнью не слишком значительной для внешнего мира. Так что многое могло таиться в этой личности Олифанта. Короче говоря, фигура Лоренса Олифанта всегда поднимала значительный кармический вопрос.

И вот при проведении этих кармических исследований выступило такое духовное существо, принимающее участие в выработке человеческой Кармы, подобное тому существу, о котором сейчас было сказано вам по случаю Вольтера и Игнация Лойолы, как о Гении с Марса. Таких Гениев можно распознать в самых различных способах их проявления. Такие Гении обнаруживаются именно тогда, когда приходишь к проведению кармических исследований, которые направлены на то, чтобы спиритуально исследовать то, что именно дано человеку в земном мире, прежде всего физически.

Это ведь всегда было близко мне. Уже моя “Философия свободы” (здесь переведенная в виде “Философии духовной активности”, ведь вводит в космические наблюдения над жизнью человеческой воли. Эти вопросы всегда были очень близки мне. И те вопросы, которые теперь стоят в области задач антропософского движения, ведут — хотя этим они не исчерпываются, — к кармическим исследованиям. И опять-таки, кармические исследования ведут к таким Гениям, как тот Гений с Марса, о котором я говорил. С такими Гениями встречаешься также тогда, когда имеешь исследование такого рода, как публикуемое в скоро выходящей из печати первой части книги из области медицины, составленной мною совместно с доктором Итой Вегман. Когда этим способом отыскиваешь естественнонаучное познание, достигнутое Посвящением, тогда подобным же образом приходишь к встрече с Гением Меркурия, ибо эти Гении с Меркурия играют своеобразную роль в карме человека. Когда человек проходит через жизнь между смертью и новым рождением, то сначала под влиянием лунных существ происходит его очищение в отношении моральных качеств. Благодаря же гениям с Меркурия его болезни преобразуются в спиритуальные качества. Т.о. то, что человек перенес в земной жизни как болезни, он в течение посмертной жизни благодаря Гениям с Меркурия получает в сфере Меркурия преобразованным в спиритуальные энергии, в спиритуальные качества. Это есть чрезвычайно важная закономерность.

Однако эта закономерность ведет нас еще дальше, а именно открывает возможность исследовать кармические вопросы, как-либо связанные с патологическими явлениями. И вот эти самые исследования, которые теперь были описаны мною в лекциях в Торки, привели меня к тому, что я смог углубленным образом познать такой дух, как учитель ДАНТЕ — БРУНЕТТО ЛАТИНИ.

Благодаря тому, что описанным способом проникаешь в духовные миры, там можно встретиться с теми или иными индивидуальностями в том их облике, в каком они жили на Земле в определенное время. И вот таким образом можно иметь интересную встречу в тринадцатом столетии христианского летоисчисления с Брунетто Латини, великим учителем Данте. Брунетто Латини еще обладал тем познанием мира природы, при котором природа рассматривалась не при помощи таких абстракций, как “законы природы” современного естествознания, но под животворным влиянием духовно-живых существ. Когда Брунетто Латини возвращался со своего поста флорентийского посла в Испании, то на обратном пути в свой родной город Флоренцию он получил оттуда разные, угнетающие и волнующие его, известия, кроме того, он получил легкий солнечный удар. И как раз под влиянием этого состояния, под влиянием патологического возбуждения, которое он тогда переживал, Брунетто Латини имел ясновидческие прозрения в творящие деяния природы, в творящие деяния Космоса — прозрения во взаимосвязь человека с планетарным миром, которые были грандиозными и которые затем, только в виде подобных теням образов, окунулись в могучее произведение Данте.

Но когда прослеживаешь Брунетто Латини, то видишь, как в решающий момент, когда открывающееся ему познание грозило подавить его, — когда ему показалось, что не отклоняется ли он от истинного познания и не впадает ли в заблуждение, — в этот момент его проводником стал ОВИДИЙ (43 г. до Р.Х. — 18 г. после Р.Х..). Овидий известен как древнеримский писатель, автор “Метаморфоз”, куда он, пусть на трезвый римский лад, в трезвом латинском изложении, внес грандиозные прозрения древнегреческого времени.

Тут Овидий, индивидуальность Овидия, выступает совместно с Брунетто Латини. Если внутренне познать эту взаимозависимость, тогда оказывается, что в додантевское время Брунетто Латини действительно выступает вместе с индивидуальностью Овидия. Овидий также присутствует тогда. И как раз в связи с нашими естественнонаучными медицинскими исследованиями Овидий обнаружился в Лоренсе Олифанте. После долгой жизни (в потустороннем мире), миновав христианство и после древнего овидиева времени лишь раз побывав на Земле в незначительной для внешнего мира женской инкарнации, Овидий, снова является, преобразовавшись в отношении своего душевного содержания сообразно новому времени, как Лоренс Олифант.

И не только Брунетто Латини, но и другие личности из духовного мира Средневековья опять и опять заявляют, что Овидий был для них проводником. В действительности, мои дорогие друзья, реальный Овидий был проводником в духовный (сверхчувственный) мир для многих Посвященных, а потом он проявил себя, будучи Олифантом, в грандиозных космически-анатомических, космически-физиологических прозрениях; одним из самых, сказал бы я, блистательных и поучительных примеров — примером чрезвычайной дальнобойности — является обнаружение этой взаимосвязи между Овидием и Лоренсом Олифантом.

Об этих вещах я буду говорить еще дальше в следующий раз.