Из предыдущих рассмотрений образования судьбы человека, образования кармы, вы уже могли увидеть, что человеческая жизнь, собственно, наблюдается не полностью, когда в самонаблюдение не включается жизнь человека во сне. Однако эта жизнь во сне остается вне сознания. Когда человек в своем обыкновен­ном сознании, живущем во времени, думает о себе самом, тогда, оглядываясь назад, он видит, собственно, только дни; он пропускает ночи, так как они про­те­ка­ют бес­сознательно. Таким образом при нормальном сне оказывается пропущен­ной одна треть человеческой жизни. Но при сверхчувственном наблюдении жизни че­­ловека в духовном мире как раз эта треть жизни человека оказывается имеющей гро­­­мадное значение. Мы хотим несколькими штрихами схематически показать, что собственно тут подразумевается. Когда кто–либо, дожив до определенного во­зраста и обращаясь к про­­шлому, вспоминает первый день, сохранившийся в его памяти, то он затем «при­шивает» к нему другой запомнившийся день, затем третий и так далее. Между днями лежат ночи, но человек их не замечает. Он вспоми­нает не таким образом, чтобы сказать себе: между днями всегда лежат определенные про­межутки времени. А он, собственно, должен был бы это сделать. Таким образом в нынеш­ней жизни человек не при­ходит к верному обзору своего прошлого. Он слишком не­вни­мате­лен к жизни, чтобы суметь прийти к верному обзору пережитого им. А как раз на­блю­дения над состоянием сна дают значительные указания в отношении кон­крет­ной, индиви­дуальной кармы. Надо только наконец обратить внима­ние на то, насколь­ко отличаются друг от друга моменты пробуждения от сна и засыпания.

Это различие можно заметить уже при обыкновенном чувственном сознании, но только наука Посвящения может пролить свет на то, что тут различно выступает для чувства. Особенно различными оказываются момент пробуждения и момент за­­сы­пания для несколько больного, болезненного человека. Они замечают легче, чем здоровые люди, что момент засыпания имеет в себе нечто от легкого чув­ства ра­дости, довольства. Момент же пробуждения, если человек чувствует самого себя, имеет в себе нечто от легкого чувства стеснения, недовольства. Момент про­бужде­ния, собственно, только тогда сопровождается радостью, когда человек тотчас же об­ра­щает внимание на внешний мир и когда этот внешний мир заглушает в его со­знании то, что там поднимается. Для многих людей моменты пробуждения и за­сы­пания имеют в себе нечто смутное. Но в момент засыпания че­ловек имеет чув­ство, что дневные события, которые он переживал, и дела, ко­то­рые хоть не­мно­го тащил с собой, становятся все туманнее и туманнее, и что он их, так сказать, ос­та­вляет; они становятся для него все легче. Момент пробуждения имеет в себе нечто от чувства тяжести, как если бы поднимаешься из каких–то глу­бин и, подни­маясь из них, что–то берешь с собой, что–то вносишь в день, а потому можешь по­чувствовать в своей спине нечто неудобное при пробуждении. Мы имеем ощуще­ние неприятного вкуса во рту, доходит и до неприятного ощу­щения тупой головы. Конечно, человек обыкновенно не различает этих более тонких ощущений, но как раз эти более тонкие ощущения, если он может их за­ме­тить в себе, очень от­чет­ливым образом указывают на многое в человеческой жизни, взятой в целом. Что же собственно происходит с человеком? Мы, ведь, это точно описывали: при засыпании в постели остаются лежать физическое и эфир­ное тела, а “Я” и ас­тральное тело выходят в духовный (сверхчувственный) мир; утром при про­буж­де­нии “Я” и астральное тело опять входят в физическое и эфир­ное тела. Но как же это происходит? Для того, чтобы пойти дальше в рассмо­трении кармы, мы хотим ясно представить перед душой, как это собственно проис­ходит, дав сначала с известным правом несколько абстрактное описание.

Этот выход “Я” и ас­траль­ного тела из физического и эфирного тел можно схе­­матически нарисовать следу­ющим об­разом. Пред­ста­вим, что это — чело­век. Если это есть его физи­чес­кое и эфир­ное тела, то вечером при засыпа­нии “Я” и астральное тело выхо­дят, дви­га­­ясь к голове и через голову. Мы рису­ем совсем схематически, как “Я” и ас­тра­ль­ное тело становятся все боль­ше и боль­ше, но при этом они оба со­верша­ют своего рода круговорот. И утром при пробуждении от сна “Я” и ас­траль­ное тело действительно вхо­дят в физи­чес­кое тело через его конечности, — через паль­цы рук и ног. Дело обстоит так, что описывается некий круг, и это следует по­­ни­мать дословно. Ибо в действительности, когда мы, как нормальные люди, утром просыпаемся, то для ясно­видящего сознания обнаруживается, что все ас­траль­­ное тело и все “Я” тогда еще не находятся внутри физического и эфирного тел, но они входят туда медленно с утра до полудня и после полудня. Медленно вхо­­дят в физическое тело “Я” и астраль­ное тело. Вы скажете: это является в высшей сте­­пени своеобразным; ведь тогда мы должны были бы чувствовать, как наше “Я” и астральное тело постепенно двигается от пальцев руг и пальцев ног к голове. — Для чрез­вы­чайно точного ясновидческого взора это так и обстоит, но только чело­век вну­тренне этого не чувствует. Ибо действие этих более высоких чле­нов существа чело­века иное, чем способ действия каких–либо физических вещей.

Видите ли, когда локомотив везет вперед вагон, то он двигает его, начиная с того места, где они стоят. И если предназначенный рельсовый путь длиной в три­дцать метров, то локомотив в первый момент проезжает первый метр пути, затем вто­рой и т.д., но на пятнадцатом метре пути не окажется никакого действия локомо­тива, пока его там еще нет. Не так обстоит с духовными (сверх­чув­ствен­ными) ве­щами, — они оказывают действие также и на другое место кроме того, где они есть. Так что в действительности день, когда мы бодрствуем, используется для того, чтобы мы медленно, начиная с кончиков пальцев на руках и на ногах, вносили наше “Я” и астральное тело в наше физическое и эфирное тела, но первые два дей­­ствуют в нас уже с начала пробуждения; таким образом мы имеем внутренне чув­­ство, что они как будто заполнили нас собой. Но для ясновидческого взора об­на­­руживается, что сквозь день проходит настоящий кругооборот; другой же, до­­пол­нительный кругооборот имеет место затем в течение ночи. По­добный же кру­гооборот имеет место также во время вашего краткого после­обе­денного сна (это не слишком сильно зависит от момента времени). Вам следует верно пред­став­лять себе, что тогда “Я” и астральное тело опять выходят и что это про­исходит со­образно вашей потребности во сне. Сон уж сам знает, когда спящий про­снется. Сон есть некий пророк, и все происходит совершенно правильно с над­лежащей ско­ростью. Вы ничего не знаете об этом, но сон знает это; астральное тело знает это при всех обстоятельствах. Оно знает это даже тогда, когда из–за какого–нибудь на­ру­шения сна вы спите меньше, чем хотите; знает это и тогда, когда вы перед засыпанием сказали, что хотите поспать полчаса, а проспали три с по­ловиной часа; спящее астральное тело совершенно точно знает, как долго вы бу­дете спать. Оно является совершенно точным пророком, ибо внутренние духов­ные отношения суть другие, чем внешние отношения, переживаемые людьми.

Отсюда вы уже можете заметить, что когда засыпают, — это есть нечто другое, чем когда пробуждаются от сна. Ибо когда пробуждаются, то еще находятся в ду­­ховном мире, а когда засыпают, то выходят из физического мира в духовный мир. Так познается тот поток, который мы, так сказать, проплываем в духовном мире между засыпанием и пробуждением, но мы также переживаем себя внутри него. Только обыкновенное сознание не способно знать, что тогда переживается нами; это переживается в бессознательном состоянии. Однако, это переживается также и тогда, и переживается даже подобно дневным переживаниям, но гораздо более значительным, гораздо более интенсивным образом. Это есть следующее.

Когда вы днем наблюдаете эту бодрствующую душевную жизнь, тогда вы прежде всего имеете в ней те переживания, которые являются переживаниями мыслей, которые вызваны впечатлениями от текущей жизни. Но сюда всегда примеши­ва­ются воспоминания об уже прожитой земной жизни. Попытайтесь хоть однажды про­­следить, что тут во всех жизненных положениях смешивается из впечатлений дан­ного момента и из вздымающихся воспоминаний. Тогда можно получить пре­крас­ную картину того, как все это тут смешивается, в особенности если обратить внимание на то, как наша жизнь в ее различные моменты является до­вольно уместной «кашей» из смеси воспоминаний и впечатлений данного мо­ме­нта. Это — два совсем различные элемента внутренней жизни: мысли, которые взды­маются и мысли, которые всаживаются во внешние чувства. Два такие раз­лич­ные потока внутренней жизни существуют также и во время сна (см. след. рис.).

Во время сна продолжается то, что пре­иму­ще­ст­­вен­но было при засыпании, а напротив этого не­­пре­­с­тан­но стремится то, что совсем ускользает от че­ло­века при пробуждении, ибо то, что мы пе­ре­жи­­ваем струится в направлении к голове. Эти два те­че­ния являются противоположными по напра­в­ле­­нию. Одно течение, качество которого особен­но переживают при засыпании, есть то (о чем я уже упоминал), которое сознательно и силь­но пере­жи­­вают, проходят в первые десятиле­тия после смерти, когда еще раз переживают минувшую жизнь, но так, что все испытывают прямо противоположным образом. Я приводил вам грубый наглядный пример, а именно. Если вы дали кому–нибудь пощечину, то при посмертном переживании этого, вы не испытаете того, что во время созна­тель­ной земной жизни имели в себе от ярости, с которой вы дали пощечину, и может быть от удовлетворения тем, что вы могли излить свою ярость; но вы испы­та­ете то, что пережил тогда другой человек при этой пощечине, — его физическую боль и также его моральное страдание. Вот это и переживаете вы в образе, но еще не в реальности, если вы сознательно продолжите ту жизнь, которую вы в прибли­же­нии имеете при засыпании, когда это уже брезжит. Если вполне сознательно вжи­ваться в это, тогда можно пережить то, что прямо противоположно дневной жизни, но пережить в образе. А в первые десятилетия после смерти это переживается в реальности.

Тот род течения, который я описал, приблизительно соответствует дневной жизни человека в бодрствующем состоянии, когда он своими мыслями отдается лишь внешней жизни. Но есть также и другое течение. И это другое имеет в себе нечто грандиозное. Его переживают при пробуждении, как я сказал об этом. Только его имеют как нечто тяжкое, которое вносят в день и лишь постепенно его преодолевают; затем от него освобождаются. Когда же вполне проникнешь в него взором Посвященного, тогда оказывается, что в этом втором течении заклю­чена вся человеческая карма. Все его кармическое прошлое проходит перед чело­ве­­ком при каждом сне. В то время как человек при засыпании в том, что он мо­­жет тогда пережить, имеет маленькое предвкушение становящейся кармы, кото­рая образуется для будущего, — он при пробуждении в том чувстве, которое я опи­сал, имеет легкое, разумеется, очень легкое ощущение той кармы, которую он несет в себе. Момент пробуждения является таким, о котором можно сказать: он означает собой легкий намек на то, что человек несет в себе от своих про­­­шлых зем­ных жизней. Это улавливается во всем том, что струится сквозь ас­траль­­ное тело и “Я”, когда они при пробуждении человека распространяются в нем, начиная с кончиков пальцев рук и ног. Однако это все же обстоит так, что очень тяжкая карма, которая переносится человеком концентри­ро­­ванно, обладает тем своеобра­зием, что она, так сказать, излучает в голову все то, что является не­здо­ровыми от­ло­же­ниями веществ в теле, хорошая карма излучает хоро­шие отложения веществ. И вот так обстоит там, где соприкасаются духовное (сверх­чув­ственное) и природное. Хорошая карма чело­века излучает здоровые состояния орга­низма в его голову к утру, — делает голову сво­бод­ной. От злой кармы, от всего того остав­ше­гося, что мы натворили в смысле зла, приносятся в голову чело­века своего рода испа­рения всех возможных нездо­ро­вых отложений в его орга­низ­ме. Тогда ощу­щают голову дурной и тупой, оттого, что есть злая карма. Как раз по тем состоя­ниям, какие имеют утром, уже можно ощутить, как правит и творит карма, прони­кая и в физическое тело. И карма образуется в периодической смене сна и бодрствования.

Становящаяся карма, которая составляется из того, что мы совершили день за днем до конца земной жизни, — эта вырабатываемая нами до конца жизни карма озна­чает для ночи то же самое, что и мгновенно возникающие мысли для дня. А то совершенно гигантское, что стремится к нам и с чем мы встречаемся, когда мы с вечера до утра, так сказать, спим, — это означает собой космические воспоми­на­ния о нашей прошлой карме. Как персональные воспоминания мы имеем при про­буждении, так мы имеем, если наше сознание распространяется на это, наши кар­ми­ческие воспоминания во время от засыпания до пробуждения. Тогда к нам при­ходят воспоминания о различных земных жизнях, которые мы испытали. Тому чело­веку, который благодаря мудрости Посвящения владеет прозрениями Посвя­щен­ного, вскоре после засыпания могут открыться его последняя земная жизнь, затем предпоследняя и так далее — вплоть до тех земных жизней, которые стано­вятся неопределенными, ибо в древнейшие времена сам человек жил тогда, с его не­опре­де­лен­ным сновидческим сознанием, в лоне Вселенной. Так что сон действи­тельно является тем «окном», через которое человек может взглянуть в свою карму. Это есть первое продвижение к карме. Второе продвижение, как уже было сказано, происходит в первые десятилетия после смерти.

Мы обретем более серьезное понимание жизни, если мы таким образом поста­вим перед нашей душой значение сна, — если мы скажем себе, что мы каждую ночь погружаемся в сон потому, что тогда от засыпания до пробуждения мы заняты обра­зованием нашей становящейся кармы, и еще потому, что тогда наша карма из прошлых земных жизней начинает оттуда вступать в нашу дневную жизнь. Начиная с ночи карма постепенно вмешивается в дневную жизнь человека, а мы из каждой ночи вносим с собой нечто определенное в наступающий день. Кто может верно поразмыслить о том, как он пережил в какой–либо день некое осо­бен­но значительное событие своей жизни, и кто обладает способностью более ин­ти­много, более тонкого самонаблюдения, тот легко ощутит, если, скажем, это зна­чительное событие его жизни произошло во второй половине дня, что он мог уже с утра почувствовать в себе некую тревогу, предвещавшую это событие. Многие люди, которые могли ощутить нечто такое, собственно имели чувство, что они уже с утра «взяли старт» к такому событию, которое имеет значение в их жизни. Все предшествовавшие дневные часы были, так сказать, уже «окрашены» таким собы­тием, также и тогда, когда оно было совершено неожиданным образом, со­вер­­шившимся в порядке судьбы. В дни, в которые мы переживаем в жизни нечто пре­ис­полненное значения, мы бодрствуем иначе, чем в дни, которые проходят обыкновенным чередом. Только этого не замечают.

Простые люди, раньше жившие на селе как крестьяне знали о таких вещах (теперь это встречается все реже) и поэтому они не хотели быть сразу вырванными из состояния сна; ибо, будучи сразу вырван из состояния сна и без перехода ввергнут в бодрствующую дневную жизнь, человек оказывается вырванным из таких интим­ных переживаний. Поэтому — говорит крестьянин — никогда не надо прос­нув­шись сразу же смотреть в направлении окна, но лучше отвести взгляд в сторону от окна, где еще есть темнота, чтобы еще можно было понаблюдать то, что вздымается из сна. Крестьянин, проснувшись утром, не хочет сразу же смотреть в направлении окна и он также не любит быть моментально пробужденным чем–либо, вызы­ва­ющим у него своего рода шок. Он любит пробуждаться от ночного сна вместе с ходом жизни природы, со звоном церковных колоколов, которые каждый день будят его в одно и то же время, так что он уже может подготовиться к этому во время всего сна. Тогда ему брезжится, что церковные колокола своим звоном мед­ленно вводят его в дневную жизнь; и тогда он имеет утром свои предчувствия о судьбе, — о событиях, наступающих в порядке судьбы, а не о событиях, вызываемых свободной волей человека. Он охотно имеет это и он ненавидит то, что так любит «культурный» человек, а именно будильник, который столь осно­ва­тельно, со смертельной уверенностью извлекает человека из всего духовного (сверх­чувствен­ного), действуя, конечно гораздо сильнее, чем взгляд в направлении окна при утреннем пробуждении. Но наше современное культурное развитие вполне придерживалось в жизненных отношениях материализма и продолжает его придерживаться дальше. Есть многое в современной жизни, что делает для чело­века невозможным по–настоящему наблюдать Духовное (сверхчувственное), творящее и живущее в мире. Чем больше человек может наблюдать то неопределен­ное, можно сказать, наполовину мистическое, что излучается из сна в его жизнь, тем больше приходит он к возможности прислушаться к голосу своей кармы.

И теперь вы поймете, почему я мог сказать следующее: легко иметь сновидения о тех людях, которых вы встретили в жизни и в отношении которых из глубины вашей души сразу же вздымается симпатия или антипатия — независимо от того, какое впечатление те люди в частности производят. Что тут происходит? Это — такие люди, вместе с которыми вы уже были в прошлых земных жизнях. Итак, скажем, 14 июня 1924 года во вторую половину дня вы имели это переживание, — вы встретили человека, который мог оказаться для вас антипатичным. Теперь это переживание, которое вызвало чувство антипатии, вы вносите в сон. Но там при­сутствует ваша карма; там стоит этот человек, каким он был в вашей поза­прош­лой и в прошлой земных жизнях, — он встречается вам в картине прошлых земных жизней. Вы встречаетесь со всем тем, что вы некогда пережили с этим чело­веком, который теперь днем появился перед вами и лишь смутно напомнил вам о чем–то. В состоянии сна вы встречаетесь с ним, находясь в духовном (сверх­чув­ственном) теле. Ничего удивительного, что вы имеете о нем сновидения; ибо с обы­кновенным сознанием тут ничего другого не сделать. А если вы встречаете какого–либо человека в первый раз в своей жизни, тогда как бы ни были его нос, глаза, красивы или же отвратительны, как бы ни заинтересовал он вас, все равно вы заснув не встретите его в своих сновидениях, ибо вы не были вместе с ним в про­шлых земных жизнях. Ничего удивительного, что вы не можете встретиться с ним в своих сновидениях! Вы видите, как все это становится ясным при надлежащем духовном (сверхчувственном) рассмотрении.

То, что происходит при образовании кармы, во сне и в бодрствовании, может про­текать нормально, совершенно нормально. Тогда человек переживает, что его судьба образуется как исполнение того, что он «навесил» на себя в прошлых земных жизнях. Или он переживет, какое позднейшее кармическое значение будет иметь то или иное, что он помыслил или сделал в этой земной жизни. Это, как правило, будет изживаться в том, что человек мыслит или как он поступает. Но может наступить еще нечто иное.

Возьмем кого–то, кто в одной из земных жизней совершил нечто тяжкое в сво­их поступках или мыслях. Итак, представим себе человека, который живет те­перь на Земле и который в одной из прошлых земных жизней совершил нечто тяж­кое. Совершил то, что, выступая как кармическое последствие, живет не в фи­зи­ческом теле, которое получают от родителей, и не в эфирном теле, которое так­же получают от родителей, но живет в астральном теле и в “Я”; это живет в том, что ночью находится вне физического и эфирного тел. Бывает, что то, что кар­мически тяжко давит на человека, оказывается столь сильным, что не может ждать того возраста, когда астральное тело ослабеет, ибо в старости мускулы и кости человека становятся уже непрочными, ветхими. Не правда ли, нормальный срок жизни человека составляет семьдесят лет; это возраст патриархов. За эти семьдесят лет, которые человек может прожить на Земле нормальным образом, его астральное тело и его “Я” проходят некоторое развитие. У ребенка астральное тело таково, что оно может сильно воздействовать на весь физический и эфирный организм; у ребенка оно может, так сказать, «выковывать» мускулы и кости. В пожилом возрасте этого оно больше не может; тогда астральное тело становится сравнительно слабым. Наоборот, “Я” становится сильнее, но оно втягивается в осла­бленное астральное тело и потому действие “Я” также ослабляется. Впрочем, именно астральное тело у пожилого человека больше не способно надлежащим образом укреплять его мускулы и кости.

Представьте себе, что в XX веке живет некий человек, прежде живший в XI веке. Но тогда, когда он жил в XI столетии, он совершил действительно тяжкий поступок, — поступок, который сильно, сильно запечатлелся в его астральном теле. Когда этот человек воплощается в XX столетии, то это хочет изжить себя, — хочет из этого астрального тела дать побуждение, чтобы это могло изжить себя. Да, если то самое, что приходит из переживания, бывшего в XI столетии, ока­зы­ва­ется настолько тяжким, что оно не может удовлетвориться слабым астральным телом, которое у старого человека едва может побудить его ноги ходить, — тогда оно должно использовать астральное тело этого человека в его молодом возрасте. И если тот тяжкий поступок был настолько важным, что он затмевает все другие жиз­ненные события, тогда многое должно стесниться в юном астральном теле этого человека. Что это означает? это означает ничто иное, как то, что человек будет иметь краткую продолжительность жизни в этой его инкарнации, насту­пающей в XX столетии. Здесь вы видите, что длительность жизни человека определяется тем или иным родом последствий его мыслей, его поступков в прошлых земных жизнях. Эти последствия коренятся в астральном теле.

Ну, пойдем дальше. Такое астральное тело прямо–таки вздувается вследствие важных жизненных поступков, именно злых поступков, совершенных в какой–либо прошлой земной жизни; из–за них астральное тело вздувается, так что это астральное тело сильно вдвигается в физическое и в эфирное тела. Это вторжение не является здоровым. Только известное нормальное поведение астрального тела в отношении физического и эфирного тел является здоровым. Его сильное вторжение, которое, например, может быть вызвано злой кармой, раздробляет, разрыхляет органы, производя в них болезни. Если соответствующий поступок или же мысль в XI столетии могли побудить в XX столетии астральное тело вздуться, тогда вследствие этого человеку грозит смерть в молодом возрасте. Но вследствие этого вздувания астрального тела человек кроме того становится еще и больным; он может тяжело заболеть, а затем и умереть от этой болезни. Это сказано в физическом смысле. Ибо когда мы видим то, что происходит в физическом теле, тогда мы говорим: человек заболел, болезнь приводит его к смерти, он умирает; он заболел в пятнадцатилетнем возрасте и умер вследствие этой тяжелой болезни в тридцатилетнем возрасте.

А если это высказать также и в духовном смысле? В смысле науки Посвящения? Тогда надо сказать наоборот. Тогда тяжкое переживание того, что человек сде­­лал или помыслил, приводит к смерти в его ближайшей земной жизни; по­сту­пок, со­­вер­шенный в XI веке становится смертью для XX века. Смерть выдви­гает перед со­бой болезнь. Заболевают, чтобы в надлежащий момент умереть. Вы­двину­тая впе­ред болезнь есть следствие позднейшей смерти, которая кармически должна на­с­тупить. Теперь это сформулировано в духовном смысле. Все получа­ется на­обо­рот, когда из физического мира поднимаются в духовный (сверх­чув­ствен­ный) мир, — все получает обратный ход; и мы видим, как при этом ходе событий в че­ловека кармически вносится болезнь. Эта кармическая сторона забо­ле­вания бывает чрезвычайно важной также для постановки диагноза. Не следует сразу го­во­­рить об этом с пациентом, но это может быть все же важным. К этому можно при­ступить тогда, когда вы уже сообразили, как локализовано то, что заключено в карме. Видите ли, если в непосредственно предшествовавшей инкарнации, скажем, в XI столетии, у человека было значительное событие в поступках и мыслях, тогда теперь при выходе в состояние сна встречаются с тем, что было в XI столетии, раньше, чем встречаются с тем, что происходит из более ранней ин­кар­на­ции, скажем, во II столетии до Р.Х. Постепенно встречаются с тем, что было пе­режито в прошлых земных жизнях. Вот посмотрите (Р. Штайнер рисует на доске и показывает на рисунке); то, что выступает здесь, это есть то, с чем встречаются сперва, — его путь отсюда и досюда; а то, что было раньше и с чем встречаются затем, имеет путь отсюда и досюда...

Итак, исходя из кармы, когда ее про­зре­ва­ешь, можно сказать, как далеко в прошлое ухо­дят события, определяющие наступившее забо­левание: то, что выступает как заболе­вание ног, про­исходит из сравнительно недавней зем­ной жизни, а то, что выступает как забо­левание голо­вы, происходят из сравнительно дале­кой земной жизни. Таким образом, уже можно судить о пере­ходе от духовного к физи­ческому сообразно карме.

Однако существенно то, что отсюда следует в отношении лечения (терапии). Где следует искать лекарства для того, что является болезнью в голове, и где — для того, что является болезнью в ногах? Для того, что является болезнью в голове, ле­кар­ство надо искать в том, что наиболее давно уже было в развитии природы, — значит в том, что напоминает о ранних природных процессах, например у грибов, которые в их теперешнем несовершенном растительном облике отчасти по­вто­ряют то самое, чем было раннее образование растений; или у водорослей и ли­шай­ников, или же в корнях совершенно развитых растений, ибо корни суть то, что остается как пережиток самых ранних периодов. А то, что заболевает в нижней части тела и более к его периферии, надо лечить тем, что позднее выступило в раз­витии природы, а именно цветковыми (семенными) растениями, или же из мине­рального царства тем, что выступило позднее. Все то, что у человека выступило позднее, надо лечить также тем, что позднее выступило в природе. Это верно вплоть до частностей. Конечно, и в голове есть органы, которые выступили сра­вни­тельно поздно. В ходе земного развития, когда Земля была еще соединена с Луной и Солнцем, человек жил без нынешних глаз и вообще без органов внешних чувств, хотя их первые зачатки были заложены еще во время развития древнего Сатурна. Такими, какими наши органы внешних чувств являются теперь, отражая внутрь внешний мир, — они развились сравнительно поздно, а именно одновременно, например, с образованием на Земле кремнистого в его теперешней форме. Кремень такой, какой он есть теперь является поздним произведением в раз­витии природы, хотя в своем зачатке он появляется в далеком прошлом; между тем геология смешивает все это. Поэтому кремневая кислота, когда она правильно при­меняется, действует как лекарство именно на органы внешних чувств, на все то, что в человеческом организме принадлежит нервной и органов внешних чувств системе. Органы внешних чувств в их нынешней форме вполне образовались в то время, когда образовались также в их теперешней форме те каменные породы, в ко­торых есть кремниевая кислота. Просто сообразно нашей карме мы в нашей первой инкарнации (которую вообще уже можно назвать инкарнацией) еще всем нашим телом были больше включены в мир природы — вместе с другими формами ра­стительной и животной жизни, от которых ныне остались их потомки. Грибы и корни растений выглядели тогда не так, как теперешние, но в известном смысле и образе то самое, что ныне наличествует в грибах, лишайниках, водорослях и ко­рнях растений, — подобно тому, что мы переживали в природе во время нашей первой руководящего значения инкарнации. Во всем же том, что ныне нали­чес­твует в цветковых (семенных) растениях и в одновременно образовавшихся минералах ... (пропуск в стенографической записи).

Я веду вас к тому, чтобы вы усмотрели, что верные кармические наблюдения самым соответствующим образом вводят в развитие мира природы. И из взаимо­от­но­шения природы и человека уже можно, исходя из кармы, познать, как надо лечить заболевания. Все в жизни должно наконец так расшириться, чтобы это по­сте­пенно становилось достоянием духовной науки. Ибо все другое является блу­жда­нием в жизни, ведущим в духовную тьму, что и ввергло человечество в совре­менное положение вещей. Если человечество хочет выбраться из него, то оно должно вработаться в духовно–светлое; это значит, что физическое должно расшириться в сторону духовного (сверхчувственного). И не через что–либо иное, скажу я, можно надлежащим образом вступить в духовный (сверхчувственный) мир, как через все то, что относится к представлениям о карме.

Представим себе, как в состоянии сна в человеке действует, творит образование его кармы, и как нормальное образование кармы побуждает человека к дей­ствиям, а действия опять вплетаются в его карму; и как человек при обыкновенной карме живет положенный срок; и как земная жизнь человека должна сократиться, и он дол­жен рано умереть потому, что его карма приводит к вздутию астрального тела, пе­ре­груженного его прошлыми поступками, а это приводит к заболеванию; так по­всюду обнаруживается действие кармы. Или возьмем несчастный случай, по­стиг­ший человека и сделавший его больным. Такой несчастный случай может быть обусловлен кармически; заболевание же может быть также и началом ста­но­вящейся кармы. Заболевания, которые являются началом становящейся кармы, де­лают засыпание неприятным, тягостным. Но вместе с тем они имеют в себе нечто утешительное. И вот что мы должны сказать себе в отношении некоторых бо­лезней: болезни, которые неприятны при пробуждении, принадлежат исполня­ющейся карме и они указывают на давние прошлые переживания; болезни же, которые неприятны при засыпании и не дают нам заснуть, принадлежат стано­вя­щейся карме, началом хорошей кармы. Это ведь есть изглаживание кармы, когда стра­дают такой болезнью. Имеют страдание, а затем имеют, так сказать, выравни­ва­ние этого страдания, — имеют возвышенное и радостное переживание. Тут опять–таки многое в жизни оказывается для духовного (сверхчувственного) наблю­де­ния иным, чем для физического. Для физического переживания бывает очень му­чи­тельно не мочь заснуть; верное духовное наблюдение может здесь принести чело­веку утешение. И если не ставишь преходящее физическое выше духовной жизни человека, то можешь собственно сказать: слава Богу, что я так часто имел тру­дности с засыпанием, ибо это показывает мне, что я в будущей земной жизни пе­ре­живу много возвышенного; я хочу из моей теперешней земной жизни побольше внести в следующую земную жизнь.