Когда мы рассматриваем образ действия Кармы, то мы должны иметь в виду, что человеческое “Я”, которое ведь являет собой настоящую сущность, самую внутреннюю сущность человека, имеет, так сказать, три орудия, посредством которых оно изживает себя в мире: физическое, эфирное и астральное тела. Человек, собственно, несет при себе физическое, эфирное и астральное тела. Он не есть какое-либо из этих тел, ибо он есть в собственном смысле слова “Я”. И это “Я” есть также то, что претерпевает карму и образует карму.
Но дело в том, что можно обратиться к рассмотрению отношения человека как “Я”-существа к этим его трем, сказал бы я, образовавшимся рабочим инструментам — к физическому, эфирному и астральному телам, чтобы, исходя именно из такого рассмотрения, достигнуть основ в понимании сущности кармы. И приходишь к точке зрения, связанной с кармой, применимой для рассмотрения физического, эфирного и астрального в человеке, когда обозреваешь следующее.
Физическое, как мы видим его в минеральном царстве, эфирное, как мы находим его действующим в царстве растений, астральное, как мы также находим его действующим в животном царстве, — все это мы находим в окружении человека на Земле. Мы имеем в Космосе вокруг Земли ту Вселенную, куда во все стороны продолжается Земля. Мы прослеживаем уже некоторое сродство того, что происходит на Земле, с тем, что происходит в Космосе вокруг Земли. Однако для духовной науки возникает следующий вопрос: является ли это сродство таким тривиальным, как это представляет нам нынешнее естественнонаучное мировоззрение?
Нынешнее естественнонаучное мировоззрение исследует то, что на Земле живет, а также и не живет, согласно их физическим свойствам. Затем оно исследует звезды, Солнце, Луну и т.д., и оно находит — и особенно гордится тем, что оно это нашло, — что, собственно, в корне взять, эти небесные тела, мол, подобны Земле.
Но к этому воззрению приходят только путем познания, которое нигде не охватывает самого человека, а изучает, собственно, лишь внечеловеческое. С момента же, когда действительно постигают человека как находящегося внутри Вселенной, — с этого момента находят отношения, существующие между отдельными человеческими членами — орудиями, (физическим, эфирным и астральным телами) и соответствующими сущностями в Космосе.
В отношении эфирного тела человека мы находим вовне в Космосе везде мировой эфир. Конечно, эфирное тело человека имеет определенную человеческую компоновку (gestaltung); оно имеет в себе определенные формы движения и так далее, которые являются иными, чем у мирового эфира. Но, тем не менее, это вполне обстоит так, что мировой эфир однороден с тем, что находится в человеческом эфирном теле. Равным образом мы можем говорить о сходстве того, что находится в человеческом астральном теле, с тем неким астральным, которое вовне в Космосе действует сквозь все вещи и все существа. При этом мы приходим к чему-то чрезвычайно важному — к чему-то такому, что в своей сущности совсем чуждо нынешнему человеку.
Мы будем исходить из следующего схематического представления (Р. Штайнер рисует на доске). Помыслим человека на Земле с его эфирным телом (посередине рисунка), затем в окружении Земли — мировой эфир (обозначен желтым), который однороден с человеческим эфиром. Мы имеем в человеке также астральное тело (темная штриховка внутри желтого). В космическом окружении Земли также есть астральность, но где она отыскивается? Где она есть?
Астральность будет уже найдена, если придут к тому, что в Космосе выдаст ее присутствие, — что ее выявляет; тогда можно будет сказать: тут-то есть астральность. Однако астральность в Космосе совсем невидима, совсем недоступна восприятию... или же она все-таки как-нибудь воспринимается? Конечно, эфир сам по себе также сперва не воспринимается для физических внешних чувств. Если вы взглянете на маленький «кусок» эфира (да будет позволено мне так выразиться), то физическим зрением вы не увидите ничего, — вы будете просто смотреть сквозь него: эфир есть как бы ничто. Но если вы охватите взором эфирное окружение Земли в целом, то космический эфир есть причина того, почему вы видите синее небо, которого, собственно, ведь там нет, но видится потому, что вы воспринимаете там конец космического эфира. Итак, вы воспринимаете эфир в синеве неба. Восприятие синевы неба поистине есть восприятие эфира. Так что мы уже можем сказать: благодаря тому, что мы воспринимаем синеву неба (на рисунке — синее), мы воспринимаем эфир, находящийся вокруг нас.
Мы смотрим сквозь эфир. И он сперва выпадает из нашего зрения, но он все же делает себя воспринимаемым в синеве неба. Поэтому существование синевы неба в ее отношении к восприятию человека можно правильно выразить, если скажешь следующее: эфир, правда, не воспринимаем, но он вздымается к восприимчивости его человеком из-за величия, с которым он выступает во Вселенной, — он возвещает о себе, открывается в небесной синеве.
В науке физике о небесной синеве мыслят материалистически. Для ученых физиков трудно разумным образом поразмыслить о небесной синеве по той простой причине, что для них ведь должно быть ясно: там, где есть синева неба, нет ничего физического. Тем не менее, они все же вывихивают себе рассудок, пытаясь объяснить, как световые лучи становятся особенным образом преломленными и отраженными, чтобы вызвать эту синеву неба. Но там ведь уже начинается правление сверхчувственного. И в Космосе с этим обстоит так, что сверхчувственное становится уже воспринимаемым, как только находят, где оно становится воспринимаемым.
Итак, эфир становится воспринимаемым через небесную синеву. Ну, астральное есть где-то в Космосе. Эфир «выглядывает» в мир внешних чувств через небесную синеву. Где же «выглядывает», становится видимым, воспринимаемым в мире внешних чувств астральное Космоса?
Видите ли, в действительности каждая звезда, которую мы видим сияющей на небе, есть вход для астрального; так что повсюду, где сияют звезды, — там сияет астральное. Итак, взгляните на звездное небо в его великолепии, — тут звезды собраны в группы, там больше рассеяны, — и вы должны сказать себе: в этой чудесной конфигурации светил делает себя видимым невидимое, сверхчувственное астральное тело Космоса (см. рисунок). Поэтому не следует недуховно взирать на звездный мир. Когда взирая на звездный мир говорят о мирах пылающего газа, так это то же самое (извините мне парадоксальное сравнение, но оно абсолютно подходит во всем), как если кто-нибудь любовно погладит Вас и при этом ласковом поглаживании слегка раздвинет пальцы, а Вы скажете: то, что Вы ощущаете при поглаживании, — это суть маленькие бандажи, которые накладываются на ягодицу (ьber die Backe). Сколь мало Вам накладываются маленькие бандажи (пластыри) на ягодицу при ласковом поглаживании, столь же мало находятся там в небесной выси те реальности, о которых говорит физика, но там — астральное тело Вселенной, которое непрестанно оказывает свои влияния на эфирную организацию.
Но только мировое астральное тело организовано на очень длительный срок. Поэтому существование звезды, что всегда означает собой влияние, испытываемое мировым эфиром со стороны астрального мира, длится дольше, чем поглаживание, которого человеку так долго и не выдержать. Но это так, что во Вселенной это длится дольше, ибо во Вселенной выступают гигантские размеры, сроки. Итак, в звездном небе надо видеть душевное проявление мирового астрального.
Тем самым в Космос одновременно вносится также душевная жизнь, реальная душевная жизнь. Помыслите хотя бы однажды, каким мертвым является Космос, когда взирая туда полагают, что видят тела из пылающего газа! Подумайте, каким живым становится все это, когда знают: эти звезды суть проявление той любви, с какой астральный Космос оказывает свое действие на эфирный Космос! Это — вполне правильное выражение.
Но подумайте о тех загадочных процессах, которые пытаются объяснять только физически и при этом, собственно, ничего не постигают, — подумайте о вспыхивании некоторых звезд в известные времена. Звезды, которых там еще не было, вспыхивают, а потом опять исчезают. Значит, во Вселенной имеет место также и короткое «поглаживание». Я бы сказал, что в те эпохи, когда Боги хотят воздействовать из астрального мира в эфирный мир, тогда можно наблюдать такие вспыхивающие и вскоре опять гаснущие звезды.
Как благодаря астральному телу мы имеем в себе самочувствие самого различного рода; так имеем мы в Космосе благодаря его астральному телу конфигурацию звездного неба. Поэтому вовсе неудивительно, что древняя инстинктивно ясновидящая наука назвала этот третий член человеческого существа астральным телом, ибо он однороден с тем, что открывается в звездах (По-гречески «астрон»— звезда, небесное светило. Прим. переводчика.). Только “Я” мы не находим открывающимся в этом космическом окружении. Почему же? Ну, почему это так, мы отыскиваем это, узрев, что это “Я” человека, как оно проявляет себя на Земле (значит, и в Космосе, который, собственно, есть мир трехчленный — физический, эфирный, астральный), всегда есть возобновление прошлых земных жизней. И оно всегда опять есть в жизни между смертью и новым рождением.
Однако, когда мы его наблюдаем, то оказывается, что эфирный мир, который мы имеем вокруг земного мира, не имеет никакого значения для этого “Я”; эфирное тело человека ведь вскоре слагается после смерти. Только астральный мир, который сияет через звезды, имеет значение для “Я” в жизни между смертью и новым рождением. И в этом мире, который сияет через звезды, живут Существа высших Иерархий, вместе с которыми человек во время между смертью и новым рождением формирует свою карму.
Но когда мы наблюдаем это “Я” в последовательности его жизней — от рождения до смерти и между смертью и новым рождением, то мы тогда никак не можем оставаться в пространстве. Две следующие друг за другом, земные жизни ведь не могут быть в том же самом пространстве; значит, они также не могут быть во Вселенной, которая подчинена одновременности и однопространственности. Тогда мы выходим из пространства и вступаем во время. Наблюдая “Я” в следующих друг за другом земных жизнях, действительно выходят из пространства и вступают в чистое течение времени.
Но подумайте о следующем: в пространстве ведь есть, конечно, время, но мы не имеем никакого средства, чтобы внутри пространства пережить время как таковое. Мы всегда должны переживать время через пространство и его процессы. Когда вы хотите пережить время, вы смотрите, например, на часы или, если угодно, наблюдаете положение Солнца на его пути по небу (часы ведь являются только земным отображением пути Солнца). Но что же вы тогда видите? Вы видите взаимное положение часовых стрелок или местоположение Солнца, то есть, нечто пространственное. Благодаря тому, что изменяется местоположение стрелок или Солнца, значит, благодаря тому, что пространственное перед вами оказывается в состоянии изменения, имеете вы предощущение времени. Но тут в пространстве ведь, собственно, нет ничего от времени. Тут есть только различные пространственные размещения, различные положения часовых стрелок, различные местоположения Солнца. Время мы переживаем только в душевном переживании. Но тогда действительно переживаете время, — и тогда вы выходите из пространства. Тогда время есть реальность. Внутри же мира Земли время — вовсе не реальность.
Что же поэтому должно быть пережито, когда из пространства, в котором живут от рождения до смерти, хотят вступить в ту беспространственность, в которой живут между смертью и новым рождением, — что же тогда должно быть пережито? Да, мои дорогие друзья, тогда надо умереть! И примите во всей его остроте, примите во всей его глубине то обстоятельство, что на Земле время переживают только через пространство, через пространственное местоположение, через взаимное положение пространственных вещей, — что время на Земле в его реальности вовсе не переживают. Тогда вы, по существу, ведь будете искать другое слово для обозначения того, что есть, когда вы говорите: для того, чтобы вступить во время, как в реальность, надо выйти из пространства, — надо отбросить все пространственное. Но это значит умереть!
Направим взор на этот космический мир, окружающий наш земной мир; нас роднит с этим Космосом наши эфирное и астральное тела; и вот ясновидчески взглянем на Духовное этого космического мира. Были народы и человеческие группы, взирающие на Духовное только из этого пространственно-космического мира. Тогда от них ускользала возможность иметь мысли о повторных земных жизнях. Ибо мысли о повторных земных жизнях имели только те люди и человеческие группы, которые могли представлять себе время в его чистоте, в его беспространственности. И если мы сможем выделить то, что мы имеем как земной мир и его окружение, короче, имеем как наш Космос, Универсум и узрим его Духовное, тогда мы имеем приблизительно то, о чем можем сказать: это должно тут быть, чтобы мы, как земные люди, могли вступать в наше существование. Это должно тут быть.
Да, в этом представлении заключено чрезвычайно многое: все это, что я сейчас охарактеризовал, должно тут быть, чтобы мы, как земные люди, могли вступать в земное существование. Именно заключено чрезвычайно многое в том, что мы представляем себе как Духовное всего того, что я таким образом охарактеризовал. И если мы представим себе это Духовное в этой его замкнутости в себе, в этой его чистоте, тогда мы имеем приблизительно, то, что те народы, которые ограничивались ясновидческим восприятием пространства, называли Богом.
Эти народы, по крайней мере в их учениях мудрости, ощущали следующее: то, что волнообразно творит, создает Космос, — это происходит от некоего Божественного; и на самой Земле, в нашем окружении, в физическом мире, можно отличить то, что есть от этого Божественного. Тогда можно отличить то, что в этом Космическом, Божественном, Духовном открывается как эфирное, которое видно нам в синеве неба; далее в этом Божественном можно отличить астральное, которое видно нам через конфигурацию звезд на небе.
Перенесемся по-настоящему в ситуацию, что мы суть люди на Земле внутри Вселенной и говорим себе: мы, люди, имеем физическое тело, — где же физическое есть во Вселенной? Тут я напоминаю о том, что я уже отметил. Ученые физики хотели бы найти во Вселенной все то самое, что есть также и на Земле. Но собственно физической организации во Вселенной нет. Человек начинается с физической организации, затем он имеет эфирную организацию, потом — астральную; Вселенная же начинается сразу с эфирной организации. Там вовне нигде нет физического, физическое есть только на Земле, и это является просто фантастикой — говорить о физическом во Вселенной. Во Вселенной есть эфирное и затем астральное. А то третье, что там еще есть, — это должно выступить перед нашими душами еще сегодня. Но трехчленность внеземного Космоса иная, чем трехчленность того Космоса, к которому мы причисляем Землю.
Представим, что мы находимся на Земле с таким ощущением: ощущаем физическое нашего непосредственного земного места обитания, ощущаем эфирное, которое есть на Земле и во Вселенной, совместно действуя от Земли и из Вселенной как эфирное, и взираем на астральное, которое свыше сияет Земле через звезды, а интенсивнее всего из звезды, именуемой Солнцем... Когда мы взираем на все это и возносим перед душой все величие этой космической мысли, тогда мы находим, пожалуй, оправдание, что в те времена, когда не измышлялись лишь абстракции, но, исходя больше из инстинктивного ясновидения, люди могли ощущать величие таких представлений, для человека могло стать понятным следующее: такую величественную мысль во всей ее полноте невозможно непрестанно мыслить, но однажды надо постичь ее и дать ей во всем ее чрезвычайном сиянии (glorie) подействовать на душу, а затем дать ей действовать внутри человека, не искажая ее, не портя ее, своим сознанием. И если мы вспомним о том, благодаря чему обладатели древним инстинктивным ясновидением восприняли такое настроение, тогда нам в нынешнее время через все то, что тут сливается вместе, остается ввести праздник РОЖДЕСТВА, чтобы эту величественную мысль сделать воспринимаемой в среде человечества.
Пусть человек в Рождественскую ночь представит себе, как он стоит на Земле со своим физическим, эфирным и астральным телами, будучи родственным трехчленному Космосу, который в своем эфирном открывается ему в синеве неба, а ночью является ему столь волшебно-магическим образом, — когда человек противостоит астральному Вселенной, выступающему в сияющих звездах. И тогда он в этой святости космического окружения в соединении с тем, что есть в земном мире, ощутит, как он, со своим собственным “Я”-существом, перемещен в пространственность. И тогда он смеет направить взор на Рождественскую Мистерию: на родившегося Младенца, на Представителя человечества на Земле, Который, поскольку Он вступает в Свое детство, становится рожденным в этой пространственности. И человек, когда он узрел Рождественскую идею в ее полноте и в этом ее величии в виде Младенца, родившегося в Рождественскую ночь, — тогда скажет: «Ex Deo nascimur» («Из Бога рождены мы»). — Из Божественного рожден я, — из Божественного, которое волнообразно творит, создает пространство.
Но когда человек это ощутил, внутренне проникся этим, тогда он может вспомнить о том, что ему открылось через антропософию как истина о смысле Земли. Этот Младенец, на Которого мы взираем, есть ведь внешняя оболочка Того Самого, что сейчас стало рожденным в пространстве. И откуда же родилось Оно, чтобы стать рожденным в пространстве? — Из времени родилось Оно. И если мы затем проследим жизнь этого Младенца, — его Одухотворение Существом Христа, — тогда мы приходим к тому, что с Солнца пришло это Существо Христа.
И вот теперь мы взираем ввысь к Солнцу и говорим себе: «Взирая ввысь к Солнцу, мы можем узреть в солнечном сиянии скрытое для пространственного мира время. Внутри Солнца есть время. И из этого, творящего внутри Солнца, времени пришел на Землю Христос. И что мы имеем во Христе на Земле? Мы имеем во Христе на Земле То Самое, что связывает себя с Землей, приходя из мира, находящегося вне пространства». Подумайте о том, как преобразуется для нас представление о Вселенной по сравнению с обычным представлением, когда мы действительно принимаем то, что теперь мы можем представить перед нашими душами! Тогда мы имеем во Вселенной Солнце со всем тем, что является нам в союзе с Солнцем, — имеем в Космосе, в Универсуме то, что включено внутрь синевы неба, а именно, мир звезд. Тогда мы имеем где-то и Землю с человечеством. Но, взирая с Земли ввысь к Солнцу, мы одновременно взираем в течение времени.
Отсюда следует нечто весьма значительное. Следует то, что человек лишь тогда правильно взирает на Солнце, когда он лишь в духовном аспекте, взирая на Солнце, забывает о пространстве и принимает во внимание только время. Солнце тем самым излучает не только свет, но и само пространство. И когда мы взираем на Солнце, то мы взираем, выходя из пространства. Солнце потому и есть эта исключительная звезда, что благодаря ему взирают, выходя из пространства. Но из этого «вне пространства» пришел к людям Христос. К тому времени, когда Христом было основано на Земле христианство, человек уже слишком долго был всего лишь «из Бога рожденным» («Ex Deo nascimur»). Он полностью утратил время. Он вполне стал пространственным существом.
Мы — с нынешним цивилизаторским сознанием — потому с таким трудом понимаем древние предания, что они, собственно, везде считаются только со временем, а не с пространственным, — с пространственным, являющимся только как бы привеском к временному.
Пришел Христос и опять принес людям временное. И связав себя с Христом, человеческое сердце, человеческая душа, человеческий дух, — они опять достигают течения времени от вечности к вечности. Что другое можем мы, люди, делать, когда мы умираем, то есть уходим из мира пространства, как не цепляться за То Самое, что тогда опять дает нам время: ибо люди ко времени Мистерии Голгофы настолько сильно стали пространственными существами, что время для них пропало! Христос опять принес людям время.
И если люди не хотят при уходе из пространства умереть также и своей душой, то они должны принять смерть во Христе. Мы все же можем быть пространственными существами, и тогда мы можем сказать: «Из Бога рождены мы» («Ex Deo nascimur»). Тогда мы можем взирать на того Младенца, который из времени вступает в пространство, чтобы соединить Христа с людьми. Но после Мистерии Голгофы мы не можем лишь мыслить о границе земной жизни, о смерти, если мы не хотим расплатиться за утрату времени утратой Христа, — если мы не хотим стать изгнанными в пространство и остаться в пространстве призраком. Тут мы должны умереть во Христе. Тут мы должны в добавление к «Ex Deo nascimur» найти «In Christo morimur» («Во Христе принимаем смерть мы»). Тут мы должны к РОЖДЕСТВЕНСКОЙ ИДЕЕ добавить ПАСХАЛЬНУЮ ИДЕЮ.
Таким образом «Из Бога рождены мы» дает выступить перед нашей душой Рождественской идее, а «Во Христе принимаем смерть мы» дает выступить Пасхальной идее.
Мы можем сказать следующее (Р. Штайнер рисует на доске). На Земле человек имеет свое физическое, эфирное и астральное. Эфирное есть также вовне в Космосе (на рис. это отмечено красным); физическое есть только на Земле, — вовне в Космосе не существует никакого физического. Так что мы можем сказать: Земля, это — физическое, эфирное, астральное; в Космосе же нет физического, но есть эфирное и астральное.
Однако трехчленным является также и Космос. Взамен того, чего у него нет снизу, он имеет добавление сверху. У него самым низшим членом является эфирное; на Земле же самое низшее состояние есть физическое. На Земле астральное есть самое высшее; в Космосе же самым высшим является то, что у человека ныне имеется только в рудиментарном (зачаточном) состоянии, а именно то, из чего когда-нибудь будет создан его Самодух. Мы можем сказать: в Космосе как третье есть САМОДУХОВНОСТЬ (Geistselbstigkeit).
И теперь звезды являются нам как внешние проявления чего-то. Я сравнивал их с поглаживанием человеческой руки; Самодуховность, которая есть за звездами, и есть поглаживающее Существо. Только это поглаживающее Существо не есть там некое единство, но оно там есть как целый мир Иерархий. Когда я смотрю на человека, на его лицо, вижу его глаза, глядящие на меня, слышу его голос, — так это все есть внешнее проявление человека. Когда я гляжу ввысь в мировые дали, взираю на звезды, то они суть внешние проявления Иерархий, — жизненные проявления Иерархий, вызывающие у человека некое ощущение. Когда я гляжу в бесконечность синего мирового небосвода, то я вижу обнаруживающееся эфирное тело Иерархий, которое, однако, есть самое низшее для всего этого иерархического мира.
Но когда мы взираем в Космос и его дали, то мы предощущаем нечто такое, что находится за пределами и выше земного, тогда как Земля с ее субстанциями и силами оказывается ниже Космического бытия. Таким образом, Земля имеет ПОДКОСМИЧЕСКОЕ в своем физическом состоянии, а Космос имеет СВЕРХЗЕМНОЕ в САМОДУХОВНОСТИ.
Земля Космос
Физическое Подкосмическое
Эфирное Эфирное
Астральное Астральное
Сверхземное Самодуховность
Ученые физики говорят о движении Солнца. Они могут это говорить. Ибо внутри того пространственного образа, который окружает нас, как Космос, можно ведь увидеть на некоторых явлениях, что Солнце находится в движении. Однако это — всего лишь вторгающееся в пространство отображение Солнца, как движущегося. А если говорить о реальном Солнце, то это — просто бессмыслица сказать, что Солнце движется в пространстве. Ибо пространство излучаемо Солнцем! Солнце излучает не только свет, но оно производит также пространство. И движение Солнца является пространственным только внутри пространства; вне же пространства оно есть движение во времени. То, что являет нам Солнце, как его стремительное движение в направлении к созвездию Геркулеса, — это есть лишь отображение развития Существа Солнца во времени.
Да, своим интимным ученикам Христос сказал: «Взгляните на жизнь Земли. Она родственна жизни Космоса. Поскольку вы взираете на Землю и на Космос, ее окружающий, так это Бог-Отец переживает эту Вселенную. Бог-Отец есть Бог пространства. Но я имею вам возвестить, что Я Пришел с Солнца, пришел от времени — от того времени, которое принимает человека только тогда, когда он умирает. Я Сам принес Себя вам из времени. Приняв Меня, — говорил Христос, — вы воспринимаете время и не подпадаете власти пространства. Но тогда вам надо также найти переход от одной троичности — от физического, эфирного, астрального, к другой троичности — к эфирному, астральному и к Самодуховности. Самодуховность столь же мало можно найти в земном мире, как и физически-земное в Космосе. Но Я приношу вам провозвестие об этом потому, что Я пришел с Солнца». Да, Солнце имеет троякий аспект. Если живут внутри Солнца и с Солнца взирают на Землю, то имеют увидеть физическое, эфирное, астральное. Или взирают на то, что есть в самом Солнце, и тогда, если вспоминают о Земле или же взирают на нее, должны постоянно видеть физическое. Когда же устраняют это из зримого, тогда возносят взор с другой стороны на Самодуховность. Подобно маятнику качаются туда и сюда между физическим и Самодуховностью. Между тем стабильным остается только эфирное и астральное. Но если взирают во Вселенную, тогда земное исчезает полностью. Таким становится зрелище, открывающееся вам, когда вы между смертью и новым рождением вступаете в солнечное время.
Итак, представьте себе, что человек с его душевным складом вполне замкнулся бы в своем земном существе; он может тогда ощущать Божественное, ибо он рожден из Божественного. «Ex Deo nascimur».
Представим же себе, что человек не замкнулся внутри только мира пространства, но что он принимает Христа, Который пришел в мир пространства из мира времени и внес само время в пространство Земли: тем самым человек при смерти преодолевает смерть. «Ex Deo nascimur». «In Christo morimur».
Но Христос приносит провозвестие. Когда преодолено пространство и Солнце познано как творец пространства, тогда благодаря Христу чувствуют себя в Солнце, чувствуют себя перенесенным в живое Солнце, — и тогда физически-земное исчезает, а эфирное и астральное остается. Эфирное оживает, но теперь не в небесной синеве, а в светло-красноватом сиянии Космоса. И из этого светло-красноватого сияния звезды не светят вниз, но звезды касаются нас их исполненными любви действиями. И человек может почувствовать себя (если он действительно перенес себя во все это) стоящим на Земле, сбросив физическое: эфирное есть тут, пронизывая его и излучаясь, как лилово-красноватое; звезды теперь — не сияющие точки, но — излучения любви подобно человеческому любовному поглаживанию.
Но ощутив это, — ощутив в себе Божественное, ощутив божественный космический огонь, как вспыхивающую из человека его сущность, чувствуя себя в эфирной Вселенной, переживая проявления Духов в астральном (звездном) космическом излучении, — это вызывает тогда в человеке внутреннее переживание излучения Духа, к чему человек призван во Вселенной.
Когда те, которым Христос это возвестил, достаточно прониклись этой мыслью, тогда они ощутили действие этой мысли в огненных языках праздника ДУХОВА ДНЯ. Тогда они ощутили смерть через спадение и стекание физического Земли. Но они тогда же ощутили: это не есть смерть, но вместо физического Земли восходит Самодуховность Универсума. «Per Spiritum Sanktum reviviscimus» («Через Духа Святого воскресаем»).
Так можно взирать на эту трехчленность одной половины года: Рождественская идея — «Из Бога рождены мы»; Пасхальная идея — «Во Христе принимаем смерть мы»; идея Духова дня — «Через Духа Святого воскресаем».
Остается еще вторая половина года. При понимании ее таким же образом для человека открывается другая сторона его жизни. Когда понимают то отношение физического к душевному человека и к сверхфизическому, какое включает в себя свободу, к которой земной человек становится причастным на Земле, — тогда во взаимосвязях между праздниками Рождества, Пасхи и Духова дня понимают свободного человека на Земле. И если понимают его, исходя из трех идей — Рождества, Пасхи и Духова дня, и благодаря этому могут потребовать от себя понимания остальной половины года, — тогда, открываясь, выступает другая сторона человеческой жизни, которую я обозначаю вам, сказав следующее: когда направляют взор на человеческую судьбу, то за ней появляются Иерархии: работа, творчество Иерархий. Вот почему это столь важно — действительно всматриваться в человеческую судьбу, ибо тогда видишь, что за ней находятся все Иерархии в целом.
Однако, если взять в корне, это есть речь звезд, которые гласят нам из идей Рождества, Пасхи и Духова дня: из идеи Рождества, поскольку Земля есть некое светило во Вселенной; из идеи Пасхи, поскольку Солнце, будучи наиболее светящей звездой, дает нам свои благие дары; из идеи Духова дня, ибо то, что сокрыто по ту сторону звезд, вспыхивает тогда для нас в душе и в огненных языках опять светит из души.
Если вы помедитируете таким образом об Отце, как Носителе Рождественской идеи, Который, однако, посылает Сына, чтобы исполнилась Пасхальная идея; и затем помедитируете об этом Сыне, Который, в свою очередь, несет провозвестие о Духе, чтобы в идее Духова дня человеческая жизнь на Земле исполнялась сообразно Троице, — если вы промедитируете это, если вы по-настоящему подумаете об этом, тогда вы получаете некую основу из соответствующих ощущений для всех тех основных положений, которые я преподал вам для постижения Кармы.
Попытайтесь же однажды так повернуть идеи Рождества, Пасхи и Духова дня, как мы их повернули сегодня, и дайте им по-настоящему подействовать на человеческое чувствование, на человеческое ощущение. Попытайтесь углубить это ощущение, приносить с собой это ощущение, которое должно продолжать жить, как горячая пламенная идея Духова дня. И потом мы будем дальше говорить о Карме, когда опять встретимся после моей поездки, которую я должен предпринять — как раз к Духову дню — для сельскохозяйственного курса лекций.
Таким образом ваше понимание будет по-настоящему оплодотворено благодаря идее Духова дня. Подобно тому, как некогда при первом празднике Духова дня нечто вспыхнуло и засветило из каждого ученика Христова, так, собственно, должна была бы идея Духова дня опять стать жизненной также для антропософского понимания.
Надо было извлечь нечто светящее из Ваших душ. Поэтому то, что я сегодня имел сказать об идеях Рождества, Пасхи и Духова дня, я добавил, как ощущение Духова дня, к дальнейшему продолжению мыслей о Карме во второй половине этого года. |
Навигация
