Сайт «Антропософия в России»


 Навигация
- Главная страница
- Новости
- Антропософия
- Каталог файлов
- Поиск по сайту
- Наши опросы
- Антропософский форум

 Антропософия
GA > Сочинения
GA > Доклады
Журнал «Антропософия в современном мире»
Конференции Антропософского общества в России
Общая Антропософия
Подиум Центра имени Владимира Соловьёва
Копирайты

 Каталог файлов
■ GA > Сочинения
■ GА > Доклады

 Поиск по сайту


 Антропософия
Начало раздела > GA > Доклады > Евангелие от Луки

Третья лекция (Базель, 17 сентября 1909 года).


Тот, кто отдается воздействию Евангелия от Луки, может почувствовать и понять, что из него изливаются могучие, великие духовные миры. Из Евангелия от Луки струится «буддизм», но в совершенно своеобразной форме, форме, понятной самой простой, наивной душе. В том виде, в каком буддизм вступил в мир, он является мировоззрением, понять которое может лишь тот, кто развился до известных высоких идей, до чистых эфирных высот духа. Чтобы понять сущность буддизма, необходима большая подготовка. Но в Евангелии от Луки эта духовная сущность буддизма содержится так, что может действовать на каждую душу, которая вообще научилась воспринимать в сердце самые необходимые человеческие представления и понятия. Духовные завоевания буддизма, струящиеся в человечество из Евангелия от Луки, приняли в последнем некую высшую форму по сравнению с тем буддизмом, который был дарован человечеству далекой Индией за 6 веков до нашей эры, словно этот буддизм, изливающийся из Евангелия от Луки, поднялся на высшую ступень.

Сущность этого возвышения буддизма выяснится нам из следующих двух примеров: мы назвали буддизм «чистейшим учением сострадания и любви». И действительно: из того пункта мирового развития, к которому надо отнести жизнь Будды, во все духовное развитие Земли струится Евангелие любви и сострадания. Когда истинный буддист переживает своим горячим сердцем страдания всего живущего, встречаемые во внешнем мире, то в нем выражается Евангелие любви и сострадания. Здесь мы прежде всего соприкасаемся с буддийской любовью и состраданием в полном смысле этих слов. Но из Евангелия от Луки к нам струится нечто большее, чем всеобъемлющее сострадание и любовь. И это нечто есть превращение сострадания и любви в необходимый душе поступок. Буддист стремится к состраданию в высочайшем смысле слова; живущий же в духе Евангелия от Луки развивает активную, деятельную любовь. Буддист переживает страдание больного; в Евангелии от Луки человек находит призыв к активной помощи, к исцелению того, что он может исцелить. В буддизме мы находим ключ к пониманию всего, что оживляет человеческую душу; в Евангелии от Луки звучит чудный призыв помогать ближнему, не считаясь с тем, что сделано тебе самому: давать больше, чем приобретать.

Несмотря на то, что в Евангелии от Луки мы имеем чистейший подлинный буддизм, эта любовь, превращенная в поступок, должна показаться нам еще более высокой, чем исполненный чистоты буддизм. И автор Евангелия от Луки стремился именно к этому, чтобы описать эту сторону христианства как высшую степень буддизма. Он мог прежде всего понять Христа Иисуса как целителя тела и души. И именно в этом отношении ему, самому занимавшемуся врачеванием, удалось найти особый, глубоко звучавший в сердце тон. Но в Евангелии от Луки мы находим еще нечто: это то, как оно действует даже на самую простую детскую душу. Высокое буддийское учение, которое в состоянии понять лишь вполне зрелый ум и вполне зрелые душевные способности, предстает перед нами в Евангелии от Луки как бы снова молодым, вновь рожденным из жизненного источника. Буддизм кажется нам как бы плодом на древе человеческого развития; когда же мы взираем на него в том виде, как он изложен в Евангелии от Луки, он кажется нам цветком, возрождением того, что существовало раньше.

Каким же образом получилось это возрождение буддизма? Для того, чтобы понять это, взглянем на учение самого великого Будды и, пользуясь нашим теософским приемом, представим перед нашими духовными очами то, что действовало на душу Будды. Мы должны помнить, что Будда сделался таковым, пройдя ступень Бодисатвы, то есть высокой сущности, которая могла взирать на тайны бытия. Он был участником всех событий, имевших место в развитии человечества, начиная с древнейших времен. В послеатлантическую эпоху, когда человечество основывало первую послеатлантическую культуру, Будда в качестве Бодисатвы уже принимал в этом участие и посылал людям из духовных миров то, что было отмечено в прошлой лекции. То же самое он делал в Атлантическую эпоху и даже в Лемурийскую.

И так как он достиг столь высокой ступени развития, он мог, будучи Бодисатвой, на 29 году своей последней земной жизни, перед тем, как стать Буддой, вспоминать свои прежние воплощения, пережитые им до того момента, когда он воплотился в последний раз в Индии. Оглядываясь назад, он видел всю свою работу по содействию человеческому развитию, свое бытие в божественных духовных мирах и мог из этих последних приносить людям то, что должен был принести. Но даже такая высокая индивидуальность должна еще раз, хотя и вкратце, проделать все то, что она уже однажды познала. Будда следующим образом изображает, как он, будучи Бодисатвой, постепенно поднимался, как его духовное созерцание и просветление делались все совершенней: «Монахи, было некогда время, когда я увидел в духовном мире всеобъемлющее сияние, но я не мог в нем еще ничего различать — ни формы, ни образа: мое просветление еще не было достаточно чисто. Затем я начал различать не только свет, но внутри этого света я стал видеть отдельные образы и формы, но я не мог еще понять назначения этих образов: мое просветление еще не было достаточно чисто. Затем стал познавать я, что в этих образах и формах выражаются духовные сущности, но я не мог еще различать, к каким сферам духовного мира принадлежат эти сущности: мое просветление еще не было достаточно чисто. После этого я научился распознавать, к какому из разных планов духовного мира принадлежат отдельные духовные сущности, но я не мог еще понять, путем какого рода действий эти духовные сущности приобрели занимаемое ими в той или иной сфере место, а также каковы были их настроения души, ибо мое просветление еще не было достаточно чисто. Но пришло время, когда я стал постигать поступки, влияющие на перемещение этих духовных существ из одной области духовного мира в другую и их духовное настроение, но я не мог еще узнать, с каким из этих духовных существ жил я в прежнее время и какова была наша совместная работа: мое просветление еще не было достаточно чисто. Но пришло время, и я познал, с какими именно духовными существами жил я ранее в ту или иную эпоху и какова была наша работа — я познал свои прежние жизни. Наконец мое просветление стало вполне чистым».

Этими словами Будда указал, как он постепенно развил в себе познавательную способность, которая, хотя и была у него ранее, но которая должна была быть приобретена вновь в каждое воплощение, соответственное условиям эпохи этого воплощения. Применительно к условиям воплощения Будды, эти способности должны были быть выработаны вновь в связи с его полным погружением в физическое человеческое тело.

Воспринимая все это, мы получили представление о значении и величии той удивительной индивидуальности, которая воплотилась в царском роде Шакья. Будда знал, что мир, который он познавал таким образом, будет в ближайшем будущем покинут человеком с его обычными средствами восприятия. Лишь посвященные, к которым принадлежал Будда, могли прозревать в эти духовные миры, для обычного же человечества эта возможность была уже потеряна. Наследственные способности ясновидения становились все ничтожнее. Будда должен был передать человечеству не только то, о чем мог рассказать посвященный, но, прежде всего, на него была возложена миссия сообщить человечеству о тех силах, которые должны были излиться из собственной души человека; он сам не мог поэтому указать на следствия своего просветления, он говорил себе: «Я должен говорить о том, к чему может прийти человек путем высокого развития своей собственной сущности, развития того, что заключено в переживаемой им эпохе». В ходе земного развития люди будут все более собственной душой и сердцем познавать учение Будды; познавать как то, что им подсказывает их собственный разум и душа. Но пройдет еще много времени, прежде чем человек станет настолько зрелым, чтобы в собственной душе воспринимать то, что прежде было выражено Буддой, как чистое человеческое познание.

Воспринять нечто, что в тайниках человеческой души, — это одно, а развить из этого определенные способности — это другое. Возьмем другой пример: нынче даже юноша следует правилам логического мышления; оно составляет в наше время обычную человеческую способность, которую человек развивает из своей внутренней сущности. Но было время, когда эта способность проявилась в человеке впервые, и этим он обязан великому духу греческого мыслителя Аристотеля. Выявить впервые нечто из тайников человеческой души — это одно, а выявить это после долгой эволюции во всем человечестве — это другое.

То, что Будда должен был даровать человечеству, принадлежит к величайшим учениям на протяжении многих эпох. Лишь тот, кто является просветленным в высшем смысле слова, мог впервые создать в своей душе то, что на протяжении времени является общим благом человечества, то есть высокое учение любви и милосердия. То, что должен был сказать человечеству Будда, должно было быть скрыто за словами, которые для тогдашнего человечества были обычны, в особенности для его соотечественников. В Индии во времена Будды изучались философские системы Санкхья и Йога. Они дали ему выражения и понятия, бывшие тогда обычными. Этими общепринятыми выражениями должен был пользоваться тот, кто хотел даровать человечеству нечто совершенно новое. Эти представления и понятия приобретали у Будды совсем иной, обновленный образ, но все же он должен был пользоваться ими. Всякое развитие должно протекать так, чтобы будущее основывалось на прошлом. И Будда заключил свою высокую мудрость в общепринятых выражениях распространенного тогда индийского учения.

Составим себе теперь представление о том, что пережил Будда в семидневном просветлении под деревом Бодхи и что вылилось в его учение, сделавшееся глубочайшим учением человечества. Было древнее время в человеческом развитии, когда много людей обладало смутным сумеречным ясновидением; и были времена еще более древние, когда все люди были ясновидящими. Быть ясновидящим — это значит пользоваться органами своего эфирного тела. Когда вы пользуетесь лишь органами астрального тела, то, хотя вы и можете внутренне чувствовать, переживая внутренне глубочайшие тайны, но видеть их вы не можете. Лишь тогда, когда то, что переживается астральным телом, накладывает свой «отпечаток» на эфирное тело, начинается ясновидение. Древнее смутное ясновидение человечества было возможно, потому что тогдашнее человечество умело пользоваться органами эфирного тела, еще не совсем слившегося с физическим телом. Что же потеряло человечество в ходе времени? Способность пользоваться органами эфирного тела.

Оно должно было довольствоваться лишь внешними органами физического тела, и то, что получалось через посредство последнего, переживать в астральном теле как мысли, ощущения, чувства и представления. Все это служит выражением того, что пережила тогда великая душа Будды. Он сказал себе: «Итак, люди потеряли способность пользоваться органами эфирного тела. Они переживают в астральном теле то, что они узнают во внешнем мире посредством органов физического тела. Когда глаз воспринимает красный цвет, ухо слышит какой-либо тон, орган вкуса воспринимает вкус, тогда эти ощущения окружают человека и переживаются внутри астрального тела. И если бы они переживались только так, то в нормальном положении не существовало бы того, что люди называют страданием и болью. Если бы человек просто впитывал в себя выражения внешнего мира в том их виде, как они действуют на его чувства как цвета, тона и прочее, то он мог бы пройти через весь мир, воспринимая его своими чувствами, не ощутив при этом ни боли, ни страдания». Человек может ощутить страдания и боль лишь при известном условии. Над этими-то условиями, при которых человек может переживать боль и страдание, заботы и скорбь, работал Будда, исследуя их.

— «Когда же именно восприятия внешнего мира болезненны и почему в известных случаях они становятся таковыми?»

И Будда говорил: «Оглядываясь вглубь древнего времени, мы находим эпоху первых инкарнаций человека на Земле; внутри человеческого существа, в его астральном теле действовали тогда известные существа двумя различными образами. В Лемурийскую и Атлантическую эпохи в человеческое существо врабатывались сущности Люциферические; таким образом, человек на протяжении времен воспринимал в свое астральное тело отпечаток и влияние люциферических существ; начиная же с Атлантической эпохи, над человеком работали существа, находящиеся под влиянием Аримана. Итак, в своих ранних воплощениях человек узнал люциферические и ариманические существа. Если бы они не работали над человеком, то он не имел бы свободы и не обладал свободной волей — даром отличать добро от зла. С высшей точки зрения даже хорошо, что человек находился под таким влиянием, но зато эти сущности в известных отношениях низвели человека с божественно-духовных высот в чувственное бытие. Человек и ныне имеет в себе известные влияния, известную наследственность деятельности Люцифера с одной стороны и Аримана — с другой. Они остались в нем от его прежних воплощений, и он несет их ныне в себе.

Когда человек мог еще посредством своего древнего смутного ясновидения видеть в духовных мирах, он мог вполне точно различать влияние Люцифера и влияние Аримана. Обладая этим видением в астральном мире, умея отличать отрицательные люциферические и ариманические влияния, человек отдавал себе в этом отчет и мог защитить себя от таких влияний. Он знал также, каким образом он соприкоснулся с ними, откуда идут эти влияния, которые он нес в себе с древних времен от одной инкарнации к другой. Но вместе с древним ясновидением было потеряно и знание об их силах; на место прежнего ясновидческого знания пришло незнание. Над человеком распространилась темнота; он не может более взирать на то, откуда приходят эти люциферические и ариманические влияния. Но он несет их в себе; он несет в себе нечто, о чем он ничего не знает. Было бы, конечно, неразумно отрицать реальность и действенность того, о чем ничего не знаешь. В человеке действуют влияния, передававшиеся от одной инкарнации к другой. Они заключены в человеке и действуют в продолжение всей его жизни, но человек ничего об этом не знает».

Как же действуют в человеке эти влияния? Если даже человек и не в состоянии распознать их, то он все же чувствует их; в нем есть некая сила, служащая выражением того, что жило в нем от одной инкарнации к другой и что достигло до настоящего момента. Человек, конечно, не может познать того, что представляют собою эти силы, их подлинную сущность; это — вожделение к внешней жизни, к восприятию мира, жажда жизни, стремление к ней. Так действуют в человеке эти древние люциферические и ариманические влияния, и эта жажда жизни проходит через ряды инкарнаций. Вот что говорил себе Будда, но лишь ближайшим ученикам объяснил он точно сущность всего изложенного. Как он изображает все то, что он ощущал подобным образом, это может быть понятно лишь путем теософии.

В момент смерти человека его “Я” и астральное тело покидают эфирное и физическое тела. В этот момент перед ним предстает огромная величественная картина его воспоминаний о последней жизни. Почти все эфирное тело наподобие второго трупа покидается человеком и остается лишь «экстракт», эссенция эфирного тела, которую человек берет с собою на время своего пребывания в Кама-Локе и Девакане и затем возвращается вместе с ней в свое следующее воплощение. Во время его пребывания в Кама-Локе все пережитое человеком в поступках, все, что влияет на человеческую карму, все, чему он должен создать противовес в своей будущей жизни, — все это связывается известным образом с этим экстрактом эфирного тела, переходящим из одной инкарнации в другую. Все, что несет человек через ряды воплощений, сосредоточено в этом экстракте эфирного тела и все это вступает вместе с человеком в новое воплощение. Восточная литература обозначает то, что мы называем эфирным телом, термином «Линга-Шарира».

И Будда мог сказать: «Посмотрите на вновь рожденного человека: в своем «Линга-Шарира» он несет все то, что образовалось в нем в его прежних инкарнациях. Все записано в нем; в Линга-Шарира заключено все то, о чем человек в современном цикле развития ничего не знает, над чем распространяется мрак незнания и что в человеке, вступающем вновь в земное бытие, становится жаждой бытия, вожделением к жизни».

В вожделении к жизни Будда видел все, что побуждает человека к страстям, к наслаждению жизнью и что следует из прежних воплощений, — человек не проходит через этот мир путником, воспринимая краски, звуки и другие впечатления. Нет! Он домогается этого мира, это и есть та тенденция, та сила, которая заложена в человека в его прежних воплощениях. Эту силу ученики Будды называли «Самскара». И Будда говорил ближайшим ученикам: «Современного человека характеризует незнание того важного, что содержится в нем самом. Это незнание превращает в жажду жизни то, что иначе предстало бы перед человеком как нечто, исходящее из Люциферических и Ариманических сущностей, и к чему иначе человек должен был стать в определенные отношения; прежде всего в нем превращаются дремлющие силы, заложенные в его прежних воплощениях». Это обозначалось термином Самскара. Из последней образовалось современное человеческое отношение, которое обуславливает то, что человек в современном цикле развития может объективно мыслить. Заметьте хорошенько, что Будда поясняет ученикам тонкое различие, которое существует между объективным мышлением, имеющим в виду лишь «вещь», и тем мышлением, которое находится под влиянием сил, исходящих из Линга-Шарира. Подумайте над тем, сколько мнений вы усваиваете о вещах, но спросите себя, сколько понятий приобретаете вы о вещах, которые вам нравятся, и сколько о тех, которые вы наблюдаете объективно. Все, что человек воспринимает как истину, он воспринимает не потому, что он мыслит о ней объективно, а потому что он принес с собой из прежних воплощений прежние склонности; все это, с точки зрения Будды, образует «внутренний мыслительный орган», являющийся совокупностью всего того, что мыслит человек, потому что он пережил то или иное в своих прежних воплощениях и потому что эти переживания остались как некий осадок в его Линга-Шарире. И Будда говорит: «Прежде всего эта мыслительная субстанция образовала из современного человека то, что называется теперь «индивидуальностью», а в буддизме «именем и формой», или «намарума».

Это то самое, что в других философиях называется «Ахамкара». И Будда говорил: «Когда в древнее время люди обладали еще ясновидением и могли видеть мир, скрытый за физическим миром, то все они видели некоторым образом одно и то же, ибо объективный мир одинаков для всех. Когда же мрак незнания распростерся над миром, то каждый составлял себе свой собственный образ, который разнился от другого. Это делало человека существом, которое лучше всего может быть обозначено как существо «с той или иной формой души». Каждый человек имел определенное имя, отличавшее его от других, то есть Ахамкару. То, что создавалось внутри человека под влиянием всего перенесенного им из прежних воплощений, давало «имя и форму», индивидуальность, это образует в нем изнутри Манас и 5 органов чувств, так называемых «6 органов».

Заметьте, что Будда не говорит: «глаз образован изнутри», но «в глаз вчленилось нечто, что было в Линга-Шарире и что принесено из прежних ступеней бытия». Потому что глаз видит нечисто; он видел бы иначе мир физического бытия, если бы он не был проникнут тем, что осталось от прежних ступеней бытия. Ухо тоже слышит нечисто: воспринимаемые им звуки мутны и извращены тем, что осталось в человеке от его прежних жизней. Влияние этого последнего примешивается ко всем побуждениям человека: к желанию увидеть и услышать что-либо, вкусить и ощутить что-нибудь тем или иным образом. И так во все, что предстает перед человеком, проникает то, что осталось как «побуждения» от его прежних инкарнаций. Если бы этого не было, — говорил Будда, — то человек постепенно вживался бы в мир как божественное существо, предоставляя миру действовать на себя, но никогда не требуя, не желая более того, что ему дано. Его знания никогда не перешли бы пределов, указанных ему божественными силами; он не делал бы никакого различия между собой и внешним миром, ощущая себя как члена этого внешнего мира.

Ибо человек почувствовал свою отделенность от остального мира только потому, что хотел наслаждения больше и иначе, чем внешний мир давал ему их добровольно. Лишь поэтому в его душе проснулось сознание, что он — нечто другое, чем остальной мир. Если бы он остался доволен тем, что было в мире, то он не мог бы отличить себя от мира. Он ощутил бы тогда свое собственное бытие, распространившееся на весь внешний мир. Человек никогда не знал бы соприкосновения с внешним миром; он не был от него отделен и, следовательно, не мог с ним соприкасаться. После образования «шести органов» появляется и соприкосновение с внешним миром, а через посредство «соприкосновения» — и «ощущения», а благодаря ощущениям возникает «цепляние за внешний мир», вследствие которых появляются боль, страдания, заботы и скорбь. Вот что говорил Будда о «внутреннем человека», являющемся причиной появления в мир боли, страданий и т.п.

Это было чистое и высокое учение, но оно возникало непосредственно из жизни, ибо «просветленный» ощущал его как глубочайшую истину о современном человеке. Истинная природа страданий современного человечества и источник его предстали перед тем, кто как Бодисатва в течение тысячелетий вел человечество своим учением любви и сострадания, лишь тогда, когда он стал Буддой. С этого момента он мог видеть причину человеческого страдания и объяснить ее ближним ученикам. И когда он достиг того, что пережил сущность человеческого бытия в современном цикле его развития, то он высказал это в известной проповеди, с которой он начал деятельность как Будда, то есть в Бенаресской проповеди. Он учил в ней регулярным образом о том, о чем ранее сообщал лишь ближайшим ученикам: «Тот, кто познал причину человеческого бытия, тот знает, что жизнь, какова она есть, должна заключать в себе страдание и боль. Первое учение, которое я должен вам передать, это учение о страданиях мира. Второе учение — о причине этого страдания. Оно заключается в том остатке, который сохранился в человеке от его прежних инкарнаций, в том, что проникает в человека в виде требования, жажды жизни. Жажда жизни — вот истинная причина всех страданий. Третье учение говорит о том, каким образом возникает в жизни это страдание. Несомненно, что оно возникает благодаря тому, кто сам причина его приобретения в жизни; жажда жизни гаснет тотчас же, как только человек становится знающим.

Ибо люди от прежней ясновидческой мудрости пришли к тому познанию, которое закрыло для них духовный мир. В жажде жизни повинно незнание. В свою очередь жажда жизни есть причина страданий, боли, забот и скорби. Для того, чтобы они исчезли из мира, необходимо искоренить жажду жизни. Древняя мудрость исчезла, люди потеряли способность пользоваться органами эфирного тела. Но человеку доступна новая мудрость; человек усвоит ее, когда всецело погрузится в то, что может дать ему его астральное тело посредством своих глубочайших сил при внешнем физическом мире. Но то, что пробуждается этим наблюдением в глубочайших силах астрального тела, развивается благодаря пользованию (но не из этого пользования) физическим телом, и это одно может помочь прежде всего человеку даровать ему мудрость, ибо эта мудрость предопределена человеку прежде всех других. Примерно так говорил Будда в своей известной речи, с которой он начал выход в мир. Он хотел сказать: «Я должен помочь человечеству в приобретении той мудрости, которая достигается высочайшим развитием астрального тела».

Поэтому Будда должен был учить тому, что может быть достигнуто подлинным погружением, углублением силы астрального тела. Таким путем человек достигает мудрости, возможной для него в настоящий момент, но зато ничем не связанной влиянием его прежних воплощений. Будда хотел дать человеку мудрость, не связанную с тем, что смутно дремлет в человеческой душе под именем Самскара и чем мы обязаны незнанию, мудрость, которую можно приобрести лишь при условии: пробудить в течение одной инкарнации все силы, заключающиеся в астральном теле. Будда говорил: «Причина страданий в мире та, что в человеке осталось нечто от его прежних воплощений, нечто, о чем он ничего не знает. Этот остаток от прежних воплощений есть источник незнания, распространившегося в мире; это и есть причина человеческих страданий, боли, забот и скорби. Если же человек познает силы, заключающиеся в его астральном теле, в которые он не может погружаться, тогда он может, если хочет, приобрести истинную мудрость, совершенно независимую от всего прежнего».

Это знание Будда хотел передать людям. И он передал его в так называемой проповеди «о восьмичленном пути». В ней Будда стремится объяснить те силы, которые должны развить человека для того, чтобы в настоящем цикле своего развития достигнуть мудрости совершенно независимо от его прежних инкарнаций. Посредством этих сил Будда достиг того, что поднял свою душу до той ступени развития, до которой можно подняться посредством наиболее деятельных сил астрального тела. В восьмичленном пути Будда хотел указать человечеству тот путь, идя которым оно может достигнуть знания совершенно независимо от Самскара. Он определял это так: человек приходит к подобному знанию, когда он составляет себе правильное мнение о вещах, не связанное с симпатией или антипатией или расположением к ним, руководствуясь исключительно тем, что ему дается вовне.

Первое — это «правильное мнение» о вещи. Второе — необходимо быть независимым от того, что осталось от прежних инкарнаций, необходимо судить об окружающем не под каким-либо влиянием, но единственно лишь на основании своих собственных правильных мнений.

Итак, второе условие — это «правильное суждение». В-третьих, мы должны стремиться к тому, чтобы поделиться с миром нашими знаниями, чтобы правильно выражать то, что мы желаем сообщить, то, о чем мы составили правильное суждение. В наших словах и, вообще, во всех способах нашего выражения должны заключаться лишь наши мнения, лишь то, что мы должны сказать. Это третье условие Будда называет «истинным словом».

В-четвертых, необходимо согласовать все наши поступки с нашими симпатиями или антипатиями, не с тем, что смутно живет в нас как Самскара, а с нашими правильными мнениями и словами; четвертое условие есть последовавший за этим поступок, «правильный образ действий».

Пятое, что необходимо человеку, чтобы освободиться от влияния Самскара, — это необходимость занять правильное положение в мире. Существует столько людей, недовольных своим положением в мире, думающих о том или другом месте, которое они могут занять. Но человек должен стремиться к возможности взять от положения, в котором он родился или в котором он поставлен судьбой, все самое лучшее, что только возможно, то есть достигнуть наилучшей «основы». Тот, кто недоволен своим положением в жизни, не может почерпнуть из него ту силу, которая необходима, чтобы вести в мире правильную деятельность. Будда называет это «достижение правильной основы».

Шестое условие состоит в том, что мы должны все больше заботиться о том, чтобы усвоенное нами путем правильных мнений и суждений приобретало в нас силу привычки. Ребенок проявляет ту или иную склонность или привычку, человек же должен стремиться к тому, чтобы не следовать силам привычки, которые являются следствием Самскара, а вместо этого приобретать привычки, вытекающие из правильных мнений, суждений и слов. Это есть «правильная привычка», которую должен приобрести человек.

Седьмое условие заключается в том, чтобы мы, работая, не забывали постоянно вчерашнее и тем вносили бы порядок в нашу жизнь. Если мы каждый раз будем приобретать известный навык в какой-либо работе, то мы не добьемся успеха. Человек должен стремиться к тому, чтобы каждая вещь из его окружения развивала его мышление и мысль. Он должен всегда пользоваться всем выученным, должен соединять настоящее с прошлым. Говоря в буддийском смысле, человек должен усвоить в себе «правильное мышление».

Восьмое условие состоит в том, что человек без всякого пристрастия к тому или иному мнению, не давая заговорить в себе тому, что осталось в нем от прежних воплощений, всецело отдается вещи, которую он исследует, погружаясь в нее и прислушиваясь лишь к ней одной. Это есть «правильное созерцание».

Таков этот «восьмичленный» путь, о которым Будда говорил своим последователям, что человек, идущий им, постепенно гасит приносящее страдание жажду жизни и ведет душу к освобождению от того, что осталось от прежних жизней и что делает душу рабой. Таким образом, мы восприняли нечто от духа и источника буддизма. Мы уже знаем, какое значение имеет факт превращения прежнего Бодисатвы в Будду. Прежний Бодисатва изливал в человечество то, что было связано с его миссией. До прихода в мир Будды человечество древних времен не было в состоянии преобразовать свои внутренние силы так, чтобы самостоятельно проявить правильное слово и правильное суждение. Для того, чтобы это стало возможным, необходимо было некое влияние духовного мира на человечество.

Это влияние было силой Бодисатвы, которую он изливал в мире. Когда этот Бодисатва стал Буддой и получил возможность учить людей тому, что ранее он изливал в человечество из духовных миров, то есть когда он явил в мире такое тело, которое могло из самого себя развить те силы, которые ранее проникали в мир сверху, тогда произошло событие совершенно особого рода. Будда проявился в мире как Гаутама Будда в человеческом теле, являвшемся первым телом этого рода. Этим путем все то, что ранее он изливал в мир как Бодисатва, получило сразу возможность воплотиться в мире. Это событие имеет огромное значение во всем земном развитии, ибо то, что ранее от эпохи к эпохе изливалось на Землю, сразу появилось в одном человеке, жизненно воплотилось в мире. Из этого момента исходит сила, распространяющаяся на все человечество. В теле Гаутамы Будды лежит источник для всех времен, ибо с этого момента и до глубины будущего люди получили возможность развивать в себе силы восьмичленного пути так, что этот путь может стать собственностью каждого человека.

Факт воплощения Будды дал людям возможность правильно мыслить. И всем тем, чего достигнет в этом направлении человечество в будущем, вплоть до усвоения всего восьмичленного пути, всем этим человечество будет обязано Будде. То, что имел в себе Будда, он отдал людям как духовную пищу.

Современное внешнее знание обычно не замечает таких вещей. Зато часто эти великие истины в ходе человеческого развития содержатся в детских сказках и сказаниях, которые зачастую бывают мудрее нашей объективной науки. Глубина человеческой души всегда ощущала следующую истину о Бодисатве: сначала нечто изливается извне, затем делается собственностью человеческой души, затем из этой последней постепенно излучается в окружающий мир. И те, которые имели более или менее смутные ощущения, говорили, «Как солнечные лучи пронизывают небесное пространство, так некогда пронизывали Землю силы Бодисатвы, силы учения любви и сострадания, силы восьмичленного пути; но затем Бодисатва проявился в человеческом теле и отдал людям то, что некогда было его собственностью. С тех пор это живет в человечестве и излучается им обратно в окружающий мир так, как Луна отражает в пространстве солнечные лучи».

И там, где эта истина выражалась в сказках и сказаниях, это ощущалось всегда как нечто особенно значительное. Поэтому с местности, где некогда выступал Будда, об этой истине — проявлении Бодисатвы — сложилась удивительная сказка. Однажды, когда Будда был воплощен в зайце, все остальные существа искали себе пищу, но все было едино, и то, что служило пищей зайцу — растение — не годилось в пищу другим животным, питающимся мясом. Тогда заяц, то есть Будда, решил пожертвовать собою, и когда пришел брамин, он предложил себя в пищу другим. В это мгновение появился Бог Сакра и увидел поступок зайца. В горе, на которой стоял заяц, образовалась трещина и поглотила его. Затем Бог взял известный состав (тинктуру) и нарисовал им на Луне поступок зайца. И с тех пор на Луне красуется изображение Будды в виде зайца. В западных странах говорят не о зайце, а о «человеке на Луне».

Еще яснее говорится об этом в одной калмыцкой сказке: «На Луне живет заяц, который попал туда потому, что Будда пожертвовал собой, и Дух Земли сам нарисовал на Луне его изображение». В этой сказке выражается великая истина о том, как Бодисатва стал Буддой, как он сам пожертвовал собой до этого и как то, что было его собственным содержанием, он отдал в пищу людям так, что ныне это может излучаться из людских сердец во внешний мир.

Сущность, стоящая на столь высокой ступени развития, как Бодисатва, превращающийся в Будду, переживает последнее земное воплощение, во время которого все существо этой индивидуальности переходит в человеческое тело. Такая сущность покончила навсегда с земными воплощениями. Поэтому, почувствовав, что означает эта последняя жизнь его, Будда мог сказать: «Это мое последнее воплощение, меня не ждут более земные жизни». Но было бы неправильно думать, что подобная сущность совершенно уходит от земного бытия. Она продолжает и далее работать в нем, хотя и не воплощается более непосредственно в человеческом теле; она облекается в другое тело, будь то астральное или эфирное, и продолжает в нем свою работу в мире. Способы работы такой сущности могут быть следующие.

Обыкновенный человек, состоящий из физического, эфирного и астрального тел и “Я”, может быть пронизан подобным существом, которое уже не спускается более вплоть до физического тела, но обладает еще астральным телом и может вчлениться в астральное тело другого человека. Тогда оно продолжает свою работу в таком земном человеке; последний станет тоже выдающейся личностью, ибо в нем будут действовать силы существа, уже окончившего земные воплощения. Такое соединение выражается иногда в самых сложных формах. Когда Будда появился перед евангельскими пастухами в образе «небесного воинства», он был в эфирном и астральном телах. Он облекся в тело, при посредстве которого он мог работать на Земле. У существа, ставшего Буддой, различаются три вида тел (трикая Будды, — прим. редактора):

1. Тело, которым он обладал до того, как стал Буддой, когда он как Бодисатва из высших сфер воздействовал вниз. Это тело еще не содержит в себе всего того, через что может действовать такое существо, то есть тело находится еще далеко в вышине и связано с прежней миссией, как прежний Бодисатва в Будде до того, как он эту миссию превратил в миссию Будды. Пока такая сущность живет в этом теле, она называется «Дхармакая».

2. То тело, которое образует себе такая сущность, которое она имеет в себе и в котором нашла все свое собственное содержание и выражает его в физическом теле, называется «телом совершенства», или «Самбхогакая».

3. Тело, в которое облекается существо, прошедшее ступень совершенства. При помощи этого тела оно получает возможность воздействовать сверху на Землю указанным выше способом. Это тело называется «Нирманакая».

Итак, то, что проявилось перед пастухами в виде небесного воинства, было тело «Нирманакая» Будды. В этом сияющем теле открылся он пастухам. Но он продолжал искать и другой путь, чтобы как-то влиться в то чрезвычайное время, в Палестинское событие, и происходило это следующим образом.

Но для того, чтобы понять дальнейшее, необходимо вспомнить то, что мы знаем о существе человека. Мы различаем несколько «рождений» человека. При физическом рождении человек постепенно освобождается от физического материнского покрова; с достижением семи лет он освобождается от эфирного материнского покрова, который окружает его до смены зубов так же плотно, как до рождения его окружает физический покров матери; с достижением же половой зрелости, которая наступает в настоящее время на 14-15 году, человек освобождается и от астрального покрова. Значит, эфирное тело рождается как свободное тело лишь с достижением семилетнего возраста, а астральное тело — с наступлением половой зрелости. Представим себе теперь то, что сбрасывается человеком с достижением половой зрелости. В условиях Палестинских событий этот момент наступал несколько ранее, обычно в возрасте 12 лет; в этот момент, значит, сбрасывается астральный материнский покров.

В обычной жизни этот астральный покров входит в астральный внешний мир. У того же ребенка, который происходил из рода Давида, это случилось иначе. В 12 лет его астральный покров был сброшен, но он не растворился в общей массе астрального мира, а со всеми животворящими силами, притекшими к нему в промежуток времени между сменой зубов и половой зрелостью, слился с Нирманакая Будды, спустившегося на Землю. То, что проявилось пастухам как «небесное воинство», слилось с освобожденным астральным покровом двенадцатилетнего Иисуса со всеми его юношескими силами, воспринявшими период между сменой зубов и половой зрелостью. Тело Нирманакая Будды, излившееся на ребенка Иисуса с момента его рождения, сделалось единым с юношеским астральным материнским покровом, сброшенным этим ребенком в момент его половой зрелости. Все это Нирманакая восприняло в себя и этим путем помолодело само. Таким образом, то, что ранее давалось миру, «через Будду» получило возможность проявиться вновь в ребенке Иисусе по-детски простым. Ребенок получил возможность по-детски просто говорить о высоком учении сострадания и любви, которое мы раскрыли выше. Поэтому мальчик Иисус в беседе с учителями во храме так поражает своих собеседников, ибо тогда его окутывало тело Нирманакая Будды, освеженное, как из родника юности астральным покровом мальчика.

Эта истина, знакомая духовным исследователям, символизируется автором Евангелия от Луки в удивительной сцене беседы двенадцатилетнего Иисуса с учителями во храме. Поэтому-то буддизм, заключавшийся в Евангелии от Луки, дается миру таким детски-простым, понятным образом. Это должно быть понятно нам, и лишь тогда нам станет ясным, почему мальчик (начиная с этой беседы во храме), говорит так, как он не говорил до сих пор. Так как он говорил до сих пор, говорит теперь тот, кто уподобляется владыке Тибета Канишке, провозгласившему некогда древний буддизм как ортодоксальное учение. Но ведь Будда сам шел за веком. Он воспринял астральные силы покрова ребенка Иисуса для того, чтобы получить возможность иным образом, чем раньше, взывать к чувству людей.

Итак, Евангелие от Луки содержит в себе буддизм в его новом облике, буддизм, смоченный «живой» водой, поэтому-то религия сострадания и любви говорит в нем детски-простым человеческим чувством в совершенно доступной форме. Мы вполне можем читать его. Вот какая тайна заключена в строках Евангелия от Луки. Мы описывали лишь часть того, что содержит в себе сцена во храме; дальше мы еще увидим другие вещи, лежащие в основе этой тайны, и новый свет осветит нам жизнь Иисуса из Назарета.


Распечатать Распечатать    Переслать Переслать    В избранное В избранное

Другие публикации
  • Первая лекция (Базель, 15 сентября 1909 года).
  • Вторая лекция (Базель, 16 сентября 1909 года).
  • Четвертая лекция (Базель, 18 сентября 1909 года).
  • Пятая лекция (Базель, 19 сентября 1909 года).
  • Шестая лекция (Базель, 20 сентября 1909 года).
  • Седьмая лекция (Базель, 21 сентября 1909 года).
  • Восьмая лекция (Базель, 24 сентября 1909 года).
  • Девятая лекция (Базель, 25 сентября 1909 года).
  • Десятая лекция (Базель, 26 сентября 1909 года).
    Вернуться назад


  •  Ваше мнение
    Ваше отношение к Антропософии?
    Антропософ, член Общества
    Антропософ, вне Общества
    Не антропософ, отношусь хорошо
    Просто интересуюсь
    Интересовался, но это не для меня
    Случайно попал на этот сайт



    Всего голосов: 4625
    Результат опроса