При рассмотрении Евангелия от Иоанна мы не должны терять из виду усвоенные нами вчера принципиальные положения. Именно: мы не должны забывать, что в авторе Евангелия от Иоанна мы имеем дело с любимым учеником Христа Иисуса, Им самим посвященным. Конечно, могут спросить: нет ли совершенно независимо от оккультного знания, где-нибудь внешнего свидетельства, которым автор Евангелия от Иоанна давал бы понять, что он дошел до этой высокой степени познания Христа через воскрешение, через посвящение, описанное в главе, так называемом чуде воскрешения Лазаря? Читая внимательно Евангелие от Иоанна, вы заметите следующее: вы заметите, что никогда в Евангелии от Иоанна вплоть до главы, повествующей о воскрешении Лазаря, решительно нигде не упоминается об ученике, «которого любил Господь». Написавший Евангелие от Иоанна хочет сказать этим следующее: все, что написано до этой главы, еще не исходит из знания, открытого мне в посвящении, все это вы еще не должны относить ко мне. И лишь впоследствии упоминает он об ученике, «которого любил Господь». Итак, в силу этого, Евангелие от Иоанна распадается на две важных части: 1) в которой ученик, любимый Господом, еще не упоминается, ибо он еще не посвящен; 2) в которой, после воскрешения Лазаря, говорится об этом ученике. Нигде в самом источнике не найдете противоречий с тем, что было сказано нами в предыдущих лекциях. Конечно, читающий Евангелие лишь внешним образом легко не замечает этого; как раз в наши дни, когда все поляризуется, наблюдается любопытное явление, как всяческая мудрость, часто весьма сомнительная, преподносится людям. Кто, например, не считает прекрасным распространение дешевой научно-популярной литературы, которая несет народу всевозможные знания. Одна из последних книжек этой серии носит название «Возникновение Библии». На заглавном листе ее автор называет себя доктором теологии, следовательно, он теолог. Он полагает, что, собственно, во всех главах Евангелия от Иоанна, начиная с 35 стиха первой главы, повсюду указывается на автора этого Евангелия. Я, право, не поверил своим глазам, когда эта книжка попала мне в руки, и сказал себе: значит, действительно здесь есть нечто особенное, идущее вразрез со всеми предыдущими оккультными воззрениями, что любимый ученик не упоминается до главы о воскрешении Лазаря. Но все же теологу следовало бы знать это. Чтобы не судить слишком поспешно, возьмите Евангелие от Иоанна и прочтите, что написано: «На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его» (Ин 1, 35). Здесь говорится об Иоанне Крестителе и о двух его учениках. Для извинения этого теолога можно принять, что его сознание наполнено старой экзотерической традицией, утверждающей, что один из двух учеников был Иоанн. Эта традиция опирается на Евангелие от Матфея, гл. 4, стих 21. Но Евангелие от Иоанна нельзя пояснять другими Евангелиями. Следовательно, некий теолог пустил в популярную литературу несомненно вредную книгу. Вред ее легко измерить, если знать, как действует на народ такая дешевая литература. Все это лишь вводное замечание, чтобы несколько оградить себя от различных, могущих нам встретиться, возражений против того, о чем здесь говорится.

Теперь посмотрим, что говорит нам повествование о воскрешении Лазаря — повествование крайне внешнее, ибо только в последующей за ним главе автор трактует о глубочайших вещах. При всем том повсюду он хотел указать на то, что содержание его Евангелия может быть открыто лишь человеку до известной степени посвященному. Поэтому он в разных местах намекает на то, что сообщения первых глав Евангелия требуют известной степени посвящения. Ибо посвящение имеет разные степени. Например, в одном из видов восточного посвящения различали 7 степеней, из которых каждая имеет символическое название. Первая называется степенью «Ворона», вторая — «Оккультиста», третья — «Воина», четвертая — «Льва», пятая степень у различных народов, еще чувствовавших кровную связь, как выражение их групповой души, обозначалась именем всего народа. У персов, например, посвященный 5-ой степени носил в оккультном смысле имя «Перса». Если мы уясним себе значение этих имен, то поймем, почему они давались именно так, а не иначе. Посвященный первой степени служит посредником между оккультной и внешней жизнью; его посылают туда и сюда. На этой первой ступени человек еще должен вполне отдавать себя жизни, но то, что он узнает, он обязан переносить в центр мистерий. Итак, о «Вороне» говорят там, где весть из внешнего мира сообщает нечто вовнутрь. Вспомните воронов Илии или воронов Одина, или воронов из сказания о Барбароссе. Посвященный второй степени («Оккультист») уже вполне стоял в оккультной жизни; находившийся в 3-ей степени имел право выступать борцом за оккультизм: эта степень «Воина» и означает воинствующего человека, но такого, который смеет бороться за оккультное учение. Обладающий степенью «Льва» — это тот, кто осуществляет в себе оккультную жизнь, так что может защищать оккультизм не только словами, но и делами, т.е. известными магическими действиями. Шестая степень — «Солнечного героя»; седьмая степень — «Отца». Для нас здесь интересна пятая. В прежние времена человек был замкнут в своей общине и потому, даже ощущая свое “Я”, он ощущал его, прежде всего членом групповой души. Но достигший посвящения пятой степени приносил известного рода жертву; он настолько освобождался от всякого ощущения себя, как личности, что делался в состоянии принять в себя сущность целого народа. Подобно тому, как другой чувствовал свою душу в недрах народной души, так посвященный пятой степени принимал в себя народную душу, ибо ничто личное уже не существовало для него, а лишь общий дух народа. Поэтому ему давали имя данного народа. Евангелие от Иоанна говорит, что в числе первых учеников Христа был Нафанаил. Его привели к Христу (Ин 1, 45). По своему развитию он не мог бы еще прозреть сущность Христа, ибо Христос есть дух всеобъемлющей мудрости, и такой посвященный пятой степени, каким был Нафанаил, не в силах еще увидеть Его. Но Христос прозревает сущность Нафанаила. Это выясняется двумя фактами: как называет его Христос: «Вот подлинный Израильтянин». Он называет его именем народа. Как у персов посвященный пятой степени назывался «Персом», так и у израильтян он назывался «Израильтянином». Поэтому Христос называет Нафанаила «Израильтянином» и затем говорит ему: «Прежде, нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницей, Я видел тебя». Это символическое обозначение посвящения подобно пребыванию Будды под деревом Бодхи. Смоковница есть символ посвящения египетско-халдейского вида. Христос хочет сказать Нафанаилу: «О, я знаю, что ты, в известном смысле, посвященный, способный к прозрению некоторых вещей, ибо Я видел тебя». Тогда лишь Нафанаил узнает Его и, отвечая, говорит: «Равви! Ты Сын Божий! Ты Царь Израилев!» Слово «Царь» в этом сопоставлении значит, что «Ты стоишь выше меня, ибо иначе Ты не мог бы сказать «когда ты был под смоковницей»». На это Христос отвечает: «Ты веришь, потому что я тебе сказал: Я видел тебя под смоковницей; увидишь больше сего». О последующих словах: «Истинно, истинно ...» мы еще будем говорить. Христос говорит далее: «Отныне будете видеть Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому!» т.е., познавшие Христа увидят нечто большее, чем видели до сих пор. Что это значит? Для пояснения вспомним, что, собственно, представляет собою человек. Мы говорили о том, что он различен днем и ночью. Днем четыре его части: физическое тело, эфирное, астральное и “Я” тесно связаны между собой и действуют друг на друга. Мы можем сказать, что во время дневного бодрствования физическая телесность и эфирное тело человека проникнуты и поддерживаются его духовной астральностью и его духовным “Я”. Но мы также указали, что еще нечто иное должно действовать в его физическом и эфирном теле, дабы человек вообще мог существовать в своей настоящей фазе развития. Мы уже указывали на то, что человек каждую ночь извлекает то, что поддерживает его физическое и эфирное тело, а именно — астральное тело и “Я”, и каждую ночь предоставляет свое физическое и эфирное тело их собственной судьбе. Каждую ночь вы вероломно покидаете ваше физическое и эфирное тела и отсюда вы видите, что духоведение справедливо учит, что по ночам божественно-духовные власти и силы пронизывают это физическое и эфирное тело, так что последние являются неким образом вчлененными в божественно-духовные силы и сущности. Мы указали также, что когда в древние времена, во времена «Яхве» или Иеговы астральное тело и “Я” выходили из физического и эфирного тел, то здесь действовала инспирация Иеговы. Но физическое и эфирное тело вечно пронизываются истинным светом, полнотою Элохимов, плеромой. Человек еще не мог познать в себе этот свет, ибо не получил к тому надлежащего импульса вплоть до появления Принципа Христа на Земле. Духовное начало, проникающее собой физическое тело, обитает на высшем Девакане; силы же, действующие на эфирное тело, пребывают в низших небесных сферах. Человек может познавать их, лишь принимая в себя Импульс Христа. Итак, вы можете сказать: на это физическое и эфирное тело непрерывно воздействуют существа из высших областей Девакана. Познать их человек может лишь, приняв в себя Импульс Христа. Если вы действительно познаете Христа, то увидите, как силы Божии восходят и нисходят к человеку из небесных сфер, и это откроется вам Импульсом, данным Христом на Земле.

Мы уже коснулись вчера брака в Кане Галилейской (Ин 2, 1-10), который часто называют «первым чудом», — лучше сказать — «первым знамением», сотворенным Иисусом. Чтобы постичь все значение данного места, надо охватить многое из того, что мы слышали в последних лекциях. Прежде всего, здесь идет речь о браке, но почему же о браке в Галилее? Мы поймем это, если еще раз представим себе, в чем заключается миссия Христа. Его миссия в том, чтобы сообщить душе человека полную силу внутренней самостоятельности. Единичное “Я” должно было до конца почувствовать свою самостоятельность и отдельность, опереться лишь на самое себя, и человек должен был начать подходить к другому в любви, принятой им как свободный дар. Через Христа должна была прийти на Землю любовь, которая все выше поднимает над материей и все больше переходит в духовную область. Любовь эта возникла из своего низшего вида, из чувственной любви. В первоначальные эпохи человечества, связанные узами крови, любили друг друга и придавали огромную важность именно тому, чтобы любовь опиралась на этот материальный базис кровного родства. Христос пришел, чтобы одухотворить эту любовь, чтобы, с одной стороны, освободить ее от поглотивших ее уз кровного родства, а с другой стороны — для того, чтобы дать силу, импульс к духовной любви. Среди последователей Ветхого Завета мы видим еще полное выражение принадлежности к групповой душе, обоснования отдельных “Я” в “Я” общем. Мы видели, что слова «Я и Отец Авраам — одно» — для последователя Ветхого Завета означает включение в сознание, что кровь, которая текла в жилах Отца Авраама, продолжает течь и в нем, последователе. Он чувствовал себя включенным в одно целое и близкими считали лишь тех, которые произошли из такого человеческого рода, в котором строго соблюдалось это кровное родство. В самом начале земного человеческого развития браки заключались только в узких кругах, между семьями, связанными кровным родством. Этих «близких браков» придерживались в начале человеческого развития. Постепенно узкие родственные круги все больше расширялись. Браки начинают совершаться вне рода, но еще не в чужом народе. Древние законы определенно требовали народной цельности. «Иудей» — это тот, кто Иудей по крови. Христос же обращается не к этому началу, но к тем, кто разбивал этот принцип чисто кровного родства, и потому то важное, что Он хочет явить, — Он являет, прежде всего, не в Иудее, а вне ее, в Галилее, стране наиболее смешанной крови различных народов. Название «Галилеянин» обозначало человека смешанной крови, «гоя». И к этому смешанной крови народу, к этим галилеянам, идет Христос Иисус. И именно из лежащего в основе таких смешанных браков должно произойти то новое, что не опирается на материальный базис любви. Поэтому то, что Он имеет сказать, Христос говорит на браке. Почему именно на браке? Ибо брак указывает на размножение человечества. И то, что Он хочет явить, Он являет не в узких пределах брака в кровном родстве, но там, где брак освободился от уз крови. Потому-то это говорится на браке, на браке в Галилее. Чтобы понять смысл сказанных им при этом слов, нужно бросить взгляд на предыдущее развитие человечества.

Уже неоднократно подчеркивалось, что для оккультиста не существует ничего исключительно внешнего или материального. Во всем он видит откровение душевно-духовного и, подобно тому, как ваше лицо служит выражением души и духа, так и свет солнца является выражением душевно-духовного света; и все, что является исключительно материей, представляет собой в то же время проявление более глубоко духовных процессов. Оккультизм не отрицает материального бытия, но для него и все самое грубо материальное является выражением душевно-духовного. Явлениям духовного развития в мире всегда соответствуют параллельно идущие материальные факты. Бросим духовный взгляд назад, на развитие человечества, когда он обитал еще на старом континенте между Европой и Америкой, — в древней Атлантиде, и затем, перейдя к послеатлантической эпохе, через ряды поколений, развитие дошло, наконец, до нас. Весь смысл этого развития от четвертой расы к пятой, беря с точки зрения рас, представится нам как постепенное развитие, медленное созревание из совершенно погруженного в групповую душу человечества Атлантиды, единичного “Я”, человеческой личности в послеатлантическую эпоху. И то духовное, что принес в Своем могучем Импульсе Христос, должно было медленно подготовляться другими импульсами. Дело Иеговы заключается в том, что он заложил в астральное тело групповое “Я” и таким образом подготовил его к медленному созреванию для принятия вполне самостоятельного «Я есмь». Но «Я есмь» не могло бы быть понято человеком, если бы его физическое тело не стало его орудием. Можно легко представить себе астральное тело способным к принятию в себя “Я”, но если физическое тело еще не приспособлено к действительному восприятию «Я есмь» в своем дневном сознании, то воплощение «Я есмь» невозможно. Поэтому, когда астральное тело созрело, то и физическое тело должно было подготовиться к тому, чтобы стать орудием для «Я есмь». И это тоже произошло в физическом развитии. Мы можем проследить все, что должно было подготовить физическое тело, дабы сделать его носителем самосознающего и одаренного «Я есмь» человека. Даже в Библии указывается нам на тот факт, что Ной, в известном смысле родоначальник послеатлантической эпохи, первый пьет вино, первый переживает действие алкоголя. Здесь мы касаемся места, которое многих может шокировать. Как особый культ, в послеатлантическую эпоху появляется культ Диониса, имеющий, как вы все знаете, отношение к вину. Это удивительное вещество дается человеку, во всяком случае, лишь в послеатлантическую эпоху, и сколь странным это не кажется, оно определенно воздействует на человечество. Вы знаете, что каждое вещество так или иначе действует на человека, и алкоголь имеет на организм совершенно определенное действие. У него была своя миссия в течение человеческого развития: он должен был таким образом приготовить человеческое тело, чтобы последнее уже отделилось от связи с божественным, дабы могло развиться личное «Я есмь». Действие алкоголя отрезает человека от связи с духовным миром, в котором он жил прежде. Это действие таково еще и сейчас. Алкоголь был дан людям не напрасно. В будущем они смогут сказать в полном смысле этого слова, что алкоголь имел своей задачей втянуть человека так глубоко в материю, дабы человек стал эгоистичным и потребовал свое отдельное “Я”, и не отдавал бы его больше на служение всему народу. Таким образом, действие алкоголя было как раз обратным действию групповой души человечества. Он отнял у людей способность чувствовать в высших мирах свое единство с целым. Отсюда в культе Диониса — общение людей в состоянии внешнего опьянения. Растворение в целом, без прозревания этого целого. Поэтому развитие послеатлантической эпохи связано с культом Диониса, ибо этот культ был символом миссии и функций алкоголя. Теперь, когда человечество вновь стремится найти дорогу назад, теперь, когда “Я” развито настолько, что человек опять находит возможность соединиться с божественно-духовными силами, теперь уже настало время, хотя еще и из бессознательного, известной реакции против алкоголя. Причина ее та, что уже многие люди чувствуют преходящесть того, что некогда имело особое значение. Сказанное здесь о миссии алкоголя вовсе не надо принимать как его защиту. Мы хотели пояснить, что его назначение уже выполнено, и что всякая вещь имеет свое время. Но в ту эпоху, когда человечество через алкоголь спустилось наиболее низко, появилась также и та могучая сила, которая может дать человеку сильнейший импульс, чтобы снова найти связь с целым. С одной стороны, человек должен был спуститься до самой низкой ступени, чтобы стать самостоятельным, с другой стороны, — должна была явиться могучая сила, способная дать импульс к соединению его с духовным целым. И на это должен был указать Христос, как на свою миссию, в первом данном Им знамении. Прежде всего, Он должен был указать на то, что “Я” должно было стать самостоятельным и что следом за тем Он сам обращается к тем, которые уже освободились от кровной связи. Он должен был обратиться к браку, где тела находились под влиянием алкоголя, ибо на этом браке пили вино. И Христос показывает, как относится Его миссия к различным земным периодам. Претворение воды в вино на этом браке часто толкуют весьма странным образом. Даже с церковной кафедры можно услышать, что здесь мыслится не что иное, как то, что пресная вода Ветхого Завета должна уступить место крепкому вину Завета Нового. (Подобное объяснение, по всей вероятности, всегда было излюбленным для любителей вина). Но символы эти не так просты. Нужно твердо помнить, что Христос сказал: «Миссия моя ведет в далекое будущее. Людям, достигшим самостоятельности, она даст связь с Божеством, — любовь к Божеству как свободный дар самостоятельного “Я”. Эта любовь должна воссоединить человека с Божеством, как прежде его вводил в это Божество внутренний, принудительный импульс групповой души. Попробуем представить себе как настроение то, что таким образом переживало человечество. Представим себе, прежде всего, мысли того времени. Тогда говорили: «Некогда человек был связан с групповой душой, ощущал свою связь с Божеством. Затем он спустился вниз в своем развитии. Это нисхождение рассматривалось как сплетение с материей, как дегенерация, как некий вид отпадения от божественного начала, и вставал вопрос: откуда же произошло впервые то, чем человек обладает ныне? От чего он отпал? Чем дальше мы отступаем, следя за развитием Земли, тем более находим, что твердое вещество под влиянием теплоты переходит в жидкое состояние. Мы знаем, что человек существовал уже и тогда, когда Земля была еще текучей планетой, и что тогда он был ближе к Божеству, чем после. По мере уплотнения Земли, материализовался и человек. На жидкой Земле человек уже был в воде, но он мог передвигаться только по такой Земле, которая выделила из себя твердь. Потому уплотнение человека определяли словами: человек родился из Земли, которая была водой; в этот период он еще вполне связан с божественным началом; все, что привело его в материю, запятнало его. И те, кто должны были вспомнить об этом древнем единении, получали крещение водой. Последнее должно было быть символом: «Осознайте вашу древнюю связь с Божеством, и то, что вы стали нечистыми, что опустились до вашего настоящего положения». Так крестил Креститель, дабы таким образом приблизить людей к связи с Божеством. И всякое крещение в древнее время имело эту цель, оно было средством довести вышесказанное до сознания человека. Христос же должен был крестить иначе, указывая людям не на прошлое, а на будущее, до которого они дойдут во внутреннем развитии своей духовности. Духовное начало человека должно соединиться с Божеством через «Святого», чистого Духа. Крещение водой было крещением воспоминания; крещение Святым Духом есть пророческое крещение, указывающее в будущее. Смысл вина, смысл жертвенного вина был окончательно утрачен! Дионис — растерзанный Бог, вошедший в отдельные души таким образом, что его отъединенные части ничего не знают друг о друге. Раздробленным на множество кусков, вброшенным в материю, оказался человек благодаря данному ему алкоголю — символу Диониса. Великий принцип утверждается на браке в Кане, имеющий воспитательное значение, принцип эволюции.

Существуют, правда, абсолютные истины, но они не могут быть переданы человечеству в любое время. Каждый период времени должен иметь свое подготовление, свои особенные истины. Почему сейчас мы можем говорить о перевоплощении? Почему имеем мы возможность на нашем собрании обсуждать вопросы теософии? По той причине, что все ваши души уже много раз перевоплощались на Земле. И многие из душ, здесь находящихся, жили некогда в германских странах и знали жрецов-друидов, приносивших им духовную мудрость в форме сказаний и мифов. И благодаря тому, что в те времена души приняли мудрость в подобной форме, они способны принять ее теперь в новой форме — в теософической. Тогда — в образах, теперь — в форме теософии. Но тогда истина еще не могла быть дана в теперешней форме, и вы не должны думать, что древний друидический жрец мог сообщать ее в такой форме, в какой она дается теперь. Теософия, как форма, пригодна для теперешнего или непосредственно за ним следующего человечества. В последующих воплощениях истина будет и даваться, и приниматься в совершенно иных формах, и то, что теперь называют теософией, будет рассказываться как воспоминание, как у нас рассказываются сказки и предания. «Монисты» утверждали, что в древние времена существовали наивные, детские воззрения, и что только мы подвинули прогресс. Теософ не может так говорить. В теософии мы работаем над подготовлением следующей эпохи. Без нашей эпохи не могло бы быть и следующей. Но никто не должен извинять настоящее будущим. Учение о перевоплощении слишком часто подвергается искажению. Мне встречались люди, которые утверждали, что им вовсе не нужно в данном воплощении быть порядочными людьми, ибо на это у них не хватит времени. Но тот, кто не начнет сейчас, испытает задержку как раз в следующей инкарнации. Итак, нужно изъяснить себе, что нет чего-либо абсолютного в форме истины, что каждый раз познается то, что соответствует данной эпохе человечества. Наивысший принцип должен был, так сказать, опуститься до жизненных привычек людей, дабы облечь высшую истину в доступные пониманию формы. В жертве Диониса или в жертве вина Христос должен был показать, каким образом человечеству надлежит подняться до Божества. Нельзя педантически спрашивать, зачем Христос претворяет воду в вино? Нужно принять во внимание эпоху. Через некий вид Дионисовой жертвы Христос должен был подготовлять людей для грядущего. Он идет к галилеянам, представляющим пеструю смесь всевозможных национальностей, не связанных между собой узами крови, и совершает среди них первое знамение своей миссии, нисходя настолько к их жизненным привычкам, претворяет им воду в вино. Установим, что хочет сказать Христос в этом случае? «Я хочу поднять до духовного единения с Божеством людей, которые спустились на материальную ступень, символизируемую употреблением вина». Весьма значительно, что наше внимание обращается здесь на шесть водоносов очищения. О числе их мы будем говорить впоследствии.

Он не хочет быть только для тех, которые могут подняться через символ крещения людей. «Очищение» представляет собой сущность крещения. Так понимали крещение в Евангельские времена, говоря о крещении, как об очищении. Собственно слово «крещение» никогда не произносилось, говорили «крестить», а то, что при этом производилось, называлось «очищение». В греческом тексте Евангелия от Иоанна слово «крестить» вы всегда находите как глагол; как соответствующее существительное всюду стоит «очищение»; таким образом, дабы человек вспоминал о своем первоначальном состоянии чистоты и о единении с Божеством. Даже символические «водоносы» для обряда очищения Христос берет как знак, которым он, согласно эпохе, указывает на свою миссию. Это чудо на браке в Кане Галилейской представляет собой выражение одной из глубочайших тайн миссии Христа. И Он мог сказать при этом: «Время Мое придет в будущем, теперь оно еще не пришло. Что Мне предстоит здесь свершить еще, связано с тем, что должно быть преодолено Моей Миссией». С одной стороны, Он стоит в настоящем, и с другой — указывает на будущее, являя этим, как нужно действовать для своей эпохи не в абсолютном, а в культурно-педагогическом смысле. Мать побуждает Его: «Вина нет у них». Он же отвечает: «То, что Мне предстоит совершить здесь, еще связано с древними временами, о «мне» и «тебе». А Мое собственное время, когда вино вновь будет обращено в воду, еще не пришло». Смысл этого только в том, чтобы указать нам, что кровное родство обусловило современное состояние человечества и чтобы путем знамения в духе древних обрядов, требующих еще воздействия алкоголя, — указать на время, когда из кровных связей вырастает самостоятельное “Я”, т.е., что сейчас еще необходимо считаться с древним миром, символизируемым вином, но что близится грядущее, которое будет «Его временем». И вот, глава за главой, Евангелие от Иоанна показывает нам нечто двойственное. Во-первых, что все последующие сообщения даются лишь тем, кто до известной степени способен понимать оккультные истины. В наши дни теософия преподается экзотерически, тогда же теософические истины могли понять лишь прошедшие некоторую степень посвящения. Кто мог охватить глубокую тайну деяний Иисуса? Лишь тот, кто был способен к восприятию вне тела, кто мог из него выходить и быть сознательным в духовном мире. Если Христос хотел обращаться к тем, кто мог Его понять, то они должны быть теми, кто в известной мере был посвященным и кто в известной мере мог прозревать духовное. Когда, например, Он говорит о новом рождении души в главе о беседе с Никодимом (Ин 3, 1-21), то нам показывается, что эту истину Он сообщает тому, кто видит духовными чувствами. Достаточно прочесть: между фарисеями был некто именем Никодим, один из начальников Иудейских. Он пришел к Иисусу ночью ...» Научимся ценить на вес золота каждое слово. Сказано: Никодим приходит «ночью», т.е., поучения Христа он воспринимает, находясь вне его физического тела, «ночью», т.е. в таком состоянии, когда он пользуется своими духовными органами чувств, приходит он к Иисусу. Подобно тому, как Христос и Нафанаил понимают друг друга, как посвященные, говоря о смоковнице, — так и здесь имеется это взаимное понимание. Второе, что являют нам главы, следующие за главой о браке в Кане, есть постоянное стремление Христа к выполнению той миссии, которая лежит вне кровных уз.