«Blut ist ein ganz besondrer Saft»
«Кровь есть совсем особый сок»

И. В. Гёте, «Фауст», акт I, сцена 4

Каждый из вас без сомнения понимает, что название этой лекции взято из «Фауста» Гете. Вы все знаете, что в этой драматической поэме нам показывается, как Фауст, представитель высшего человеческого усилия, вступает в сделку со злыми силами, которые, со своей стороны, представлены в поэме Мефистофелем, олицетворением ада. Вы узнаете также, что Фауст должен заключить сделку с Мефистофелем, подлиность которой должна быть удостоверена подписью его собственной кровью. Фауст в первое мгновение смотрит на это как на шутку. Мефистофель, однако, в этом месте изрекает утверждение, относительно которого Гете несомненно полагал, что оно должно приниматься очень серьезно: «Кровь есть совсем особый сок».

Теперь, со ссылкой на эту строку в «Фаусте» Гете, мы приходим к любопытной особенности у так называемых комментаторов Гете. Вы, конечно, знаете, как обширна литература, занимающаяся гетевской версией легенды о Фаусте. Это литература таких колоссальных масштабов, что целые библиотеки могли бы быть набиты ею и, естественно, я не в состоянии рассматривать различные комментарии, сделанные интерпретаторами Гете касательно этого особенного пассажа. Но ни одна из известных интерпретаций не бросает много больше света на это определение крови, чем данная совсем недавним комментатором, профессором Минором. Он, аналогично другим, трактует его в свете иронического замечания Мефистофеля, и в этой связи он делает следующее действительно очень любопытное наблюдение и притом такое, что я бы попросил вас уделить ему самое большое внимание, ибо мало сомневаюсь, что вы будете удивлены странными заключениями, на которые способны комментаторы Гете.

Профессор Минор замечает, что «дьявол есть враг крови», и затем указывает, что поскольку кровь есть то, что поддерживает и сохраняет жизнь, дьявол, являющийся врагом человеческого рода, должен, следовательно, быть врагом крови. Затем он, вполне справедливо, уделяет внимание тому факту, что даже в старейших версиях легенды о Фаусте – это можно говорить и о легендах вообще – кровь всегда играет аналогичную роль.

В древней книге о Фаусте обстоятельно описывается, как Фауст делает небольшой надрез на своей левой руке маленьким ножиком и как затем, когда он берет перо, чтобы подписать свое имя в договоре, кровь, текущая из надреза, образует слова: «О человек, спасайся!». Все это достаточно продокументировано; но вот сегодня мы слышим умозаключение, что дьявол есть враг крови и что это и есть причина его требования, чтобы подпись была сделана кровью. Я хотел бы спросить вас, можете ли вы представить кого­то, кто желает обладать той самой вещью, к которой он имеет антипатию? Единственно разумное объяснение, которое может быть дано этому месту, – не только в гетевском «Фаусте», но также и во всех древних легендах о Фаусте – есть то, что для дьявола кровь была чем­то особенным и что это для него было совсем не безразлично: была ли сделка подписана обычными чернилами или кровью.

Мы не можем здесь предположить чего­либо кроме того, что представитель сил зла верит, нет, он убежден, что будет иметь над Фаустом особенную власть, если только сможет завладеть по меньшей мере одной каплей его крови. Самоочевидно, что действительно невозможно понимать эту реплику Мефистофеля иначе. Фауст должен подписать свое имя собственной кровью, но не потому, что дьявол является враждебным ей, а скорее потому, что он желает заполучить власть над ней.

Все подобные вещи, дошедшие до нас в легендах и мифах разных народов и касающиеся человеческой жизни, будут в наши дни подвергнуты своеобразной трансформации в отношении всей концепции и интерпретации человеческой природы. Прошло время, когда легенды, сказания и мифы рассматривались лишь как выражение детской фантазии древних народов. На самом деле прошло даже время, когда в полуученой, полудетской манере объясняли легенды как «поэтическое выражение национальной души».

Сегодня так называемая «поэтическая душа нации» есть не что иное как продукт ученого бюрократизма; ибо этого вида бюрократизма имеется как раз столь же много, что и официального разнообразия. Любой, кто вообще вглядывался в народную душу, вполне осознает, что он имеет дело не с воображаемой фикцией или чем­то подобным, но с чем­то неизмеримо глубоким, и что, по сути дела, легенды и сказания различных народов есть выражение значительных сил и событий.

Если с новой точки зрения духовного исследования мы будем медитативно работать с древними легендами и мифами, позволяя тем грандиозным и мощным образам, которые дошли до нас от изначальных времен, действовать в нашей душе, мы найдем (если мы овладели для такой задачи методами оккультной науки), что эти легенды и мифы есть выражение самой глубокой и древней мудрости.

Конечно поначалу мы будем склонны недоумевать, как произошло, что в примитивном состоянии развития и с примитивными идеями совсем неизощренный человек древности был способен представить себе образно загадки вселенной в этих легендах и сказаниях; и как это происходит, что, медитируя над ними теперь, мы обнаруживаем в них в образной форме то, что лишь оккультное исследование сегодня может открыть нам в них с всеобъемлющей ясностью.

Это по сути то, что сначала может вызывать удивление. И все же тот, кто все глубже будет проникать в способы и средства, которыми создавались эти сказания и мифы, обнаружит, что любой след удивления исчезает, любое сомнение проходит; действительно, он найдет в этих легендах не только то, что обусловлено наивным и непритязательным взглядом на вещи, но замечательно глубокое и мудрое выражение изначальной и истинной концепции мира.

Тщательным изучением основ этих мифов и легенд может быть достигнуто гораздо больше, чем поглощением интеллектуальных и экспериментальных данных сегодняшней науки. Но для работы такого рода изучающий должен, конечно, быть знаком с теми методами исследования, которые принадлежат духовной науке. И тогда все, что говорится о крови в легендах и древних концепциях мироустройства, имеет обыкновение становиться значимым, ибо в те отдаленные времена имелась мудрость, благодаря которой человек понимал истину и широкое значение крови, этого «совсем особого сока», который уже сам по себе является струящейся жизнью человеческих существ.

Мы не можем сегодня вдаваться в вопрос, откуда явилась эта мудрость древних времен, хотя некоторые указания будут даны в конце лекции; фактическое изучение этого предмета должно, однако, быть перенесено в будущие лекции. Сегодня наше внимание будет занимать сама кровь, ее значение для человека и роль, которую она играет в прогрессе человеческой цивилизации.

Мы рассмотрим ее не с физиологической и не с чисто научной точки зрения, но, скорее, с точки зрения духовной концепции вселенной. Мы лучше всего приблизимся к нашему предмету, если сначала поймем значение древнего принципа, который интимно связан с цивилизацией древнего Египта, где процветала жреческая мудрость Гермеса. Существует аксиома, которая формирует фундаментальный принцип всей духовной науки и которая известна как аксиома герметизма; она гласит: «Как вверху, так внизу».

Вы обнаружите, что существует много дилетантских интерпретаций этого положения; объяснение, однако, которое должно занимать нас сегодня, есть следующее: для духовной науки ясно, что мир, к которому человек имеет в основном доступ посредством его пяти чувств, не представляет весь мир, что он фактически есть только выражение более глубокого мира, сокрытого за ним, а именно – духовного мира. Итак, этот духовный мир именуется – согласно герметической аксиоме – высшим миром, миром «вверху»; а мир чувств, который разыгрывается вокруг нас, существование которого мы знаем через посредство наших чувств и который мы способны познавать посредством нашего интеллекта, есть низший, мир «внизу», и он есть выражение того высшего и духовного мира. Таким образом, оккультист, глядя на этот мир чувств, не видит в нем ничего окончательного, но скорее некий род физиогномики, которую он распознает как выражение мира душ и мира духа; так же, как когда вы глядите на человеческий облик, вы должны не останавливаться на форме лица и жестах и обращать внимание только на них, но должны перейти от физиогномики и жестов к духовному элементу, который выражается в них.

То, что каждая личность делает инстинктивно, когда стоит перед существом, обладающим душой, есть то, что оккультист, духовный исследователь делает в отношении целого мира; «как вверху, так внизу» было бы, будучи  применено к человеку, объяснено так: каждый импульс, оживляющий его душу, выражается в его лице. Жесткий и грубый облик выражает грубость души, улыбка говорит о внутренней радости, слезы выдают страдающую душу.

Я приложу здесь герметическую аксиому к вопросу: что фактически составляет мудрость? Духовная наука всегда утверждала, что человеческая мудрость имеет нечто вследствие опыта и именно болезненного опыта. Тот, кто переживает муки, страдания, манифестирует в страдании нечто, что является внутренним недостатком гармонии. Тот, однако, кто преодолевает боль и страдание и вынашивает в себе их плоды, всегда скажет вам, что через страдание он приобрел некоторую меру мудрости. Он скажет: «Радости и удовольствия жизни, все, что жизнь может предложить мне путем удовлетворения, все эти вещи я воспринимаю благодарно; все же я гораздо более готов разделять боль и страдание, чем эти приятные дары жизни, ибо – это моей боли и страданию я обязан своей мудростью».

Итак, в мудрости оккультная наука всегда распознавала то, что может быть названо кристаллизованной болью – болью, которая была побеждена и таким образом изменена в нечто противоположное.

Интересно заметить, что современное материалистическое исследование недавно пришло к точно такому же заключению. Совсем недавно была опубликована книга «Мимикрия мысли», книга, вполне заслуживающая чтения. Автор стремится показать, как внутренняя жизнь человека, его об­раз мышления как бы выражает себя в его облике. Изучающий человеческую природу обращает внимание на факт, что существует всегда нечто в выражении на лице мыслителя, что можно было бы назвать «абсорбированная боль».

Таким образом, вы видите, что этот принцип выходит на свет в более материалистической точке зрения современности, прекрасное подтверждение упомянутой незапамятно древней аксиомы духовной науки. Вы будете становиться все более и более восприимчивы к этому и обнаружите, что постепенно, шаг за шагом, древняя мудрость вновь проявляется в сегодняшней науке.

Оккультное исследование убедительно показывает, что все вещи, что окружают нас в этом мире – минеральная почва, растительный покров, животный мир, – должны быть рассматриваемы как «внизу», или физиогномическое выражение того «вверху», то есть духовной жизни, расположенной за ними. С точки зрения оккультизма, вещи, предстающие перед нами в чувственном мире, могут быть верно поняты, только если наше познание включает познание «вверху», познание духовного архетипа, изначальных духовных существ, откуда произошли, проявились все вещи. И по этой причине мы приступим сегодня к изучению того, что лежит сокрытым за феноменом крови, что формирует для себя в крови свое физиогномическое выражение в мире чувств. Если однажды вы постигните эту «духовную основу» крови, вы почувствуете, как познание таких вещей обязательно начинает влиять на все ваше рассмотрение жизни.

Вопросы огромной важности настойчиво овладевают нами в эти дни; вопросы, имеющие отношение к образованию – не только молодежи, но и целых наций. Мы стоим перед важнейшим вопросом образования, и человечество должно будет в будущем все более ощущать себя перед его лицом; он не может не быть распознанным всеми, кто замечает великие социальные перевороты нашего времени и требования, которые выдвигаются везде, будь это проблемы труда, проблемы мира или другие. Все эти вещи занимают наши взволнованные умы.

Но все подобные проблемы проясняются, коль скоро мы распознаем природу духовной сущности, которая лежит позади нашей крови. Кто может отрицать, что этот вопрос тесно связан с расовым вопросом, который в настоящее время заметно еще раз выходит на передний план? Но этот расовый вопрос является тем, что мы никогда не сможем прояснить, пока мы не поймем тайн крови и результатов, возникающих от смешения крови различных рас. И, наконец, существует еще один вопрос, важность которого становится все более и более актуальной по мере того, как мы стремимся выпутаться из бесполезных методов, пока еще имеющих с ним дело, и пытаемся приблизиться к нему в его самом исчерпывающем значении. Это проблема колонизации, которая возникает всюду, где только цивилизованные нации входят в контакт с нецивилизованными. Вопрос стоит так: в какой степени нецивилизованные народы способны стать цивилизованными? Как может совершенно варварский дикарь стать цивилизованным? И каким образом мы должны обращаться с ними? И здесь наши рассмотрения должны руководствоваться не только смутным чувством моральности, но мы также должны действительно повернуться лицом к великим, серьезным и жизненным проблемам самих фактов существующей реальности.

То, чем является сама кровь, все вы предположительно знаете из современных учений естествознания, и вы понимаете, что для человека и высших животных кровь есть фактически струящаяся жизнь.

Вы понимаете, что посредством крови наш «внутренний человек» входит в контакт с тем, что является для нас внешним, и что в ходе этого процесса человеческая кровь абсорбирует кислород, который представляет само дыхание жизни. Через абсорбирование этого кислорода кровь подвергается обновлению. Кровь, с которой надлежит соединиться втекающему кислороду, является для организма неким видом яда – неким видом разрушителя и уничтожителя, но, через абсорбирование кислорода, красно­голубая кровь оказывается превращенной процессом сгорания, окисления в красную, жизнедающую жидкость. Такая кровь, находящая свой путь ко всем частям тела, доставляя к ним частички питания, имеет задачей прямое ассимилирование веществ внешнего мира и употребление их, как можно более коротким способом, для питания тела. Это необходимо только для человека и высших животных – абсорбировать кислород из воздуха в кровь и посредством нее образовывать и сохранять тело.

Некто, одаренный знанием души, не без прозорливости заметил: «кровь с ее циркуляцией подобна нашему второму существу, и в отношении человека, состоящего из костей, мускулов и нервов, она действует подобно некоему роду внешнего мира». Ибо, по сути дела, все человеческое существо непрерывно извлекает свое питание из крови и, в то же самое время, оно выгружает в нее все, чего оно не может использовать. Человеческая кровь есть, следовательно, поистине всегда составляющий человеку компанию двойник, из которого он извлекает новую силу и которому он отдает все, что  не может более использовать. «Струящаяся жизнь человека» является, следовательно, хорошим именем, которое должно быть дано крови; ибо этот постоянно обновляющийся «особый сок» является несомненно настолько важным для человека, насколько целлюлоза – для низших организмов.

Выдающийся ученый Эрнст Геккель, который глубоко вникал в природные процессы, в нескольких из своих популярных работ верным образом привлек внимание к факту, что кровь в действительности есть самый последний фактор, должный быть произведенным в организме. Если мы проследим развитие человеческого эмбриона, мы найдем, что рудименты кости и мышц развиваются задолго до того, как становится явной первая тенденция к формированию крови. Основная работа для формирования крови, со всей сопутствующей ей системой кровяных сосудов, возникает значительно позже в развитии эмбриона, и из этого естественная наука верно заключила, что формирование крови произошло весьма поздно в эволюции вселенной и что другие силы, которые уже были здесь, должны были, так сказать, быть подняты до высоты крови для того, чтобы донести до этой высоты то, что должно было быть совершено внутренне в человеческом существе. Не раньше, чем человеческий эмбрион повторил в себе все прежние стадии человеческого развития, достигая таким образом условий, в которых мир пребывал до формирования крови, является он готовым совершить акт коронования эволюции – преобразуя и возвышая все, что пришло прежде, в «совсем особый сок», который мы называем кровью.

Если мы хотим изучить те таинственные законы духовной вселенной, которые стоят, можно сказать, позади крови, мы должны заняться немного некоторыми из наиболее элементарных концепций антропософии. Таковые нами часто уже рассматривались, и вы увидите, что эти элементарные идеи антропософии есть «вверху» и что это «вверху» выражено в важных законах, управляющих кровью – как и остальной жизнью – как бы в своеобразной физиогномике.

Те из присутствующих, кто уже хорошо знаком с главными законами, сообщавшимися антропософией, позволят, я полагаю, провести здесь их краткое повторение для пользы других – тех, кто сегодня здесь впервые. Действительно, такое повторение может представлять эти законы все более и более ясными для первых, когда видишь их примененными к новым и специальным случаям. Тем же, кто не знает ничего об антропософии, кто еще не ознакомился с этими концепциями жизни и вселенной, то, что я намереваюсь сказать, может, конечно, показаться не более, чем слишком многими словами, связанными вместе, с которыми они ничего не могут поделать. Однако не всегда ведь причина состоит в отсутствии идеи за словами, если последние ничего не передают личности. Действительно, мы можем здесь перефразировать замечание остроумного Лихтенберга, сказавшего: «Если голова и книга приходят в столкновение – и результирующий звук оказывается пустым, виноватой необязательно должна быть книга!»

Так и обстоит дело со многими нашими современниками, когда они высказывают суждение об истинах духовной науки. Если эти истины должны в ушах многих звучать как только слова, слова, слова, к которым невозможно присоединить какое­нибудь значение, вина не должна оставаться обязательно с антропософией; те, однако, кто нашел свой путь к сути дела, узнают эту суть за всеми указаниями на высших существ; а такие существа действительно обладают реальностью, хотя и не должны быть отыскиваемы в чувственном мире.

Наша антропософская концепция вселенной показывает нам, что человек, как он открывается нашим чувствам во внешнем мире касательно его облика и формы, является только частью всего человеческого существа и что в действительности существуют многие другие его члены за физическим телом. Человек обладает этим физическим телом как общим с так называемыми «безжизненными» минеральными объектами, которые окружают его. За и над этим, однако, человек обладает эфирным, или, как его иногда называют, жизненным телом. Это эфирное, или жизненное тело, очень далекое от фикций воображения, отчетливо видимо для развитых духовных чувств оккультиста – так же, как видимы внешне воспринимаемые цвета для физического глаза. Это эфирное тело может действительно быть видимым ясновидящему. Это тело есть принцип, вызывающий к жизни неорганические вещества, который вызывает их из их безжизненного состояния, впрядает их в нить ткани жизненного покрова. Не представляйте, что это тело есть для оккультиста только нечто, добавляемое им в мысли к тому, что является безжизненным. Это как раз то, что сегодняшние ученые­естественники пытаются делать! Они пытаются дополнить то, что они видят через микроскоп, изобретая нечто, что они называют жизнепринципом.

Но такая точка зрения не принимается антропософским исследованием. Оно имеет в этом смысле один твердый принцип. Оно не говорит: «Здесь я стою как исследователь таким, каков я есть. Все, что существует в мире, должно соответствовать моей теперешней точке зрения. А то, что я неспособен воспринять, того и не существует!» Такой сорт аргументов имеет приблизительно тот же смысл, как если бы слепой человек утверждал, что цвета есть просто плод воображения. О сути дела не вправе судить человек, который ничего не знает об этой сути, но скорее тот, в чью сферу опыта она уже вступила.

А ведь человек находится в состоянии эволюции, и по этой причине антропософия говорит: если вы остаетесь таким, каков вы есть, вы не увидите эфирное тело, и тогда, следовательно, воз­можно действительно говорить о «границах познания» и об «игнорабимус» – «не знаем и не узнаем»; но если вы развиваетесь и приобретаете необходимые новые способности для распознавания духовных вещей, вы не будете больше говорить о «границах познания», ибо таковые существуют только до тех пор, пока человек не развил внутренних чувств. Сегодняшний агностицизм налагает тяжелое бремя на нашу цивилизацию, ибо он говорит: «Человек является таким­то и таким­то, его существо такое­то и потому он может знать только это и то». Такой доктрине мы отвечаем: хотя он таков или таков сегодня, он должен стать другим, и тогда он узнает нечто еще.

Итак, вторая часть человека есть эфирное тело, которым он обладает как общим с растительным царством.

Третья часть есть то, что мы называем астральным телом; это значительное и прекрасное название, основание для которого будет объяснено позднее. Желающие изменить это название могут просто не иметь никакого представления, что подразумевается под этим. Астральному телу – и у человека, и у животного – предназначена задача возвышения жизненной субстанции до уровня чувства, так, чтобы в жизненной субстанции могли двигаться не только жидкости, но также чтобы в ней могло быть выражено все, что известно как боль и удовольствие, радость и горе. И здесь вы имеете существенное различие между растением и животным; хотя имеются определенные состояния перехода между этими двумя. Недавняя школа естествознания держалась мнения, что чувство в буквальном смысле этого слова должно быть приписано также и растениям; это однако просто игра словами, ибо хотя очевидно, что определенные растения обладают такой восприимчивой организацией, что «отвечают» на определенные вещи, которые могут происходить вблизи их, все же такое состояние не может быть описано как «чувство». Чтобы могло иметь место чувство, внутри существа должен быть сформирован образ как отражение того, что производит восприятие. Если, следовательно, определенные растения отвечают на внешний стимул, это еще не есть доказательство, что растения переживают его внутренне. То, что имеется как внутреннее переживание, располагается в астральном теле.

Итак, мы продвинулись к представлению о том, что существо, достигшее состояния животного, состоит из физического тела, эфирного тела и астрального тела.

Человек, однако, возвышается над животным, обладая чем­то, что вполне отличает его от последнего, и вдумчивые люди во все времена сознавали, в чем это превосходство состоит. О нем говорит Жан Поль в своей автобиографии. Он пишет, что может вспомнить тот день, когда он ребенком стоял в деревенском дворе родительского дома, и в его душе неожиданно вспыхнула мысль, что он есть Я, существо, способное сказать себе «Я»; и он рассказывает нам, какое это произвело глубокое впечатление на него.

Вся так называемая внешняя наука о душе не замечает наиболее важного пункта, который сюда вовлечен. Во всей человеческой речи существует одно короткое слово, которое полностью отличается от всех остальных. Каждый из вас может назвать вещи вокруг вас; каждый может назвать стол столом и стул стулом. Но существует одно слово, одно имя, которое вы не можете приложить к чему бы и кому бы то ни было другому за исключением того, кто им обладает, и это малое слово есть «я». Никто не может обратиться к другому как к «я». Это «я» должно звучать из наивнутреннейшего самой души; это есть имя, которое приложить к себе может только сама душа. Любая другая личность есть «ты» для меня, и «я» есть «ты» для нее. Все религии распознавали это «Я» как выражение того принципа души, через который способно говорить наивнутреннейшее существо человека, его божественная природа. Здесь затем берет начало то, что никогда не может проникнуть к нам через внешние чувства, что никогда в своей значимости не может быть названо извне, но что должно звучать из наивнутреннейшего нашего существа. Здесь начинается тот монолог, тот разговор души с самой собой, при котором божественное «Я»­Начало дает знать о своем присутствии, когда свободным оказывается путь для прихода духа в человеческую душу.

В религиях ранних цивилизаций, среди древних евреев, например, это имя было известно как «неизреченное имя Бога», и какие бы интерпретации ни изобретала современная филология, чтобы наложить на него, древнее еврейское имя Бога не имеет никакого иного значения, нежели то, которое выражено в нашем слове «я». Трепет проходил через собравшихся, когда «Имя непознаваемого Бога» произносилось посвященными, когда они смутно воспринимали то, что выражалось теми словами, что возглашались в храме: «Я есть Я-Есть».

В этом слове выражен четвертый принцип человеческой природы, тот, которым обладает единственно только человек, пока он на Земле; и это «Я», в свою очередь, заключает и развивает в себе зачатки более высоких ступеней человечества.

Мы можем лишь бросить беглый взор на то, что в будущем будет развито через этот четвертый принцип. И мы должны указать не только на то, что человек состоит из физического тела, эфирного тела, астрального тела и «Я», или истинно внутренней самости, но и того внутри этой внутренней самости, что есть зачатки трех высших ступеней развития, которые берут начало в крови. Эти три ступени есть Манас, Буддхи и Атма:

Манас, или Самодух;

Буддхи, или Жизнедух;

Атма, действительный и истинный Духочелоeвек – далекий идеал человека сегодня; рудимен­тарный зачаток, скрытый сейчас внутри его, но предназначенный в будущие века достичь совершенства.

Мы имеем семь цветов в радуге, семь тонов, семь серий атомных весов и семь градаций в шкале человеческого существа; и таковые снова разделяются на четыре низших и три высших.

Мы теперь попытаемся приобрести ясное про­зрение в способ, которым эта верхняя духовная триада обеспечивает физиогномическое выражение в низшей четверичности и как это выявляется для нас в мире чувств. Возьмем, например, в первую очередь то, что кристаллизовалось в форму человеческого физического тела; им он обладает как общим со всем, что называется «безжизненной» природой. Когда мы говорим антропософски о физическом теле, мы подразумеваем даже не то, что видит глаз, но скорее ту комбинацию сил, которая образовала физическое тело, ту жизненную силу, которая существует позади видимой формы.

Давайте рассмотрим теперь растение. Это есть существо, обладающее эфирным телом, которое возвышает к жизни физическую субстанцию; то есть оно преобразует эту субстанцию в живой сок. Что же это, что трансформирует так называемые безжизненные силы в живой сок? Мы называем это эфирным телом, и эфирное тело исполняет точно ту же самую работу как в животных, так и в людях; оно побуждает то, что имеет только материальное бытие, стать живой конфигурацией, живой формой.

Эфирное тело является, в свою очередь, проникнутым астральным телом. И что совершает это астральное тело? Оно побуждает субстанцию, которая была приведена в движение, переживать внутренне циркуляцию движущихся внешним образом жидкостей так, что внешнее движение отражается во внутреннем переживании.

Мы теперь достигли пункта, где мы способны понять человека постольку, поскольку это касается его места в животном царстве. Все субстанции, из которых состоит человек, такие как кислород, азот, водород, сера, фосфор и так далее, обнаруживаются также вовне в неодушевленной природе. Если то, что эфирное тело трансформировало в живую субстанцию, должно иметь внутренние переживания, если оно должно создавать внутренние отражения того, что происходит внешне, тогда эфирное тело должно быть проникнуто тем, к познанию чего мы подошли как к познанию астрального тела, ибо это астральное тело позволяет возникнуть чувствованию. Но на этой стадии астральное тело вызывает чувствование только одним особенным образом. Эфирное тело изменяет неорганические субстанции в живые жидкости, а астральное тело, в свою очередь, трансформирует эти живые жидкости в чувствующую субстанцию. Однако – и это я прошу вас особенно заметить – чем же является то, что существо с не более чем этими тремя телами способно чувствовать? Оно чувствует только себя, свои собственные жизненные процессы; оно ведет жизнь, которая заключена внутри себя.

Обратим теперь наше внимание на то, что является здесь наиболее интересным, является фактом чрезвычайной важности для нас. Если вы взглянете на какое­нибудь из низших животных, что вы обнаружите, какое развитие оно завершило? Оно трансформировало неоживленную субстанцию в живую и живую субстанцию – в чувствующую субстанцию; но эта чувствующая субстанция во всех случаях может быть обнаружена только там, где существуют рудименты того, что на более поздней стадии развития появляется как развитая нервная система.

Таким образом, мы имеем неоживленную субстанцию, живую субстанцию и субстанцию, проникнутую нервами, способными к чувствованию. Если вы взгляните на кристалл, вы должны распознать его в основном как выражение определенных природных законов, которые преобладают во внешнем мире в так называемом безжизненном царстве. Никакой кристалл не может быть сформирован без помощи всей окружающей природы. Никакое звено не может быть отделено от целостной цепи Космоса и установлено отдельно, само по себе. И так же мало возможно отделить  человека от его окружения; например, будучи поднят на высоту даже нескольких миль, он должен был бы неизбежно погибнуть. И так же, как человек мыслим здесь, в том месте, где он существует и где необходимые силы со всей мудростью скомбинированы в нем, так же обстоит дело в отношении кристалла; и следовательно, любой, рассматривающий кристалл верно, увидит в нем картину всей природы, поистине всего Космоса. Это именно то, о чем говорил Кувье, а именно, что компетентный анатом всегда в состоянии сказать о любой данной кости – животному какого вида она принадлежала, ибо каждое животное обладает своим собственным особым видом костной формации.

Таким же образом в форме кристалла живет весь Космос. И таким же образом весь Космос выражает себя в живой субстанции отдельного существа. Жидкости, струящиеся через существо, есть особый малый мир и в то же время – эквивалент большого мира. Если же субстанция стала способной чувствовать, что тогда обитает в чувствах самых элементарных созданий? Эти чувства отражают космические законы, так что каждое отдельное живое создание микрокосмически воспринимает внутри себя весь Макрокосмос. Чувственная жизнь элементарного создания есть, таким образом, жизнь вселенной, также как кристалл есть образ формы вселенной. Конечно, сознание таких живых созданий является весьма смутным. Однако эта смутность сознания уравновешена неизмеримо большей сферой, ибо весь Космос присутствует в чувствовании, в смутном сознании элементарного существа. В человеке же, собственно, имеется только более сложная структура тех же самых трех тел, обнаруживаемых и в простейшем чувствующем живом создании.

Рассмотрим человека – оставляя пока в стороне его кровь – возьмем его как существо, созданное из субстанции окружающего физического мира и содержащее, как растение, определенные соки, которые и трансформируют эту субстанцию в нечто живое. И в этой принадлежащей человеку живой субстанции постепенно организуется нервная система. Эта первоначальная нервная система есть так называемая симпатическая система, и в случае человека она простирается вдоль всей длины позвоночника, с которым она связана мельчайшими нитями с каждой из сторон. Она имеет, таким образом, с каждой стороны целую серию сплетений, из которых отдельные нити ответвляются и направляются к различным частям организма, таким как легкие, пищеварительные органы и так далее. Как раз эта симпатическая нервная система и дает возникнуть первоначальной жизни чувствования, как только что было описано. Но сознание человека не простирается достаточно глубоко, чтобы быть в состоянии следовать за космическими процессами, отраженными этими нервами. Они есть средство выражения, и поскольку человеческая жизнь сформирована из окружающего космического мира, этот космический мир вновь отражается в симпатической нервной системе. Эти нервы живут в смутной внутренней жизни, и если бы человек был способен войти [со своим сознанием] вниз в симпатическую систему, а свою высшую нервную систему погрузить в сон, он наблюдал бы, словно проникая в пронизанную светом жизнь, молчаливое действие могущественных космических законов.

В прошлые времена люди обладали ясновидческими способностями, которые теперь заменены совсем другими способностями, но ясновидение может быть переживаемо, когда специальными процессами активность высшей нервной системы приостановлена и таким образом высвобождается подсознательное или низшее сознание. В такие моменты человек живет в той системе нервов, которая сама по себе особым образом является отражением окружающего мира.

Определенные низшие животные действительно все еще сохраняют это состояние сознания и, хотя смутное и неопределенное, оно все же простирается существенно более далеко, чем сознание сегодняшнего человека. Широко простирающийся мир отражается для них как смутная внутренняя жизнь, и это не только та малая часть мира, что воспринимается современным человеком. Однако, в случае человека вдобавок к этому есть нечто еще. Когда эволюция продвинулась так далеко, что симпатическая нервная система стала развита так, что в ней может отражаться Космос, развивающееся существо снова в этой точке открывает себя внешне; к симпатической системе добавляется спинной мозг. А позднейшая система спинного и головного мозга ведет затем к таким органам, через которые устанавливается связь с внешним миром.

Человек, развившийся так далеко, более уже не был призван действовать только как зеркало для отражения изначальных законов космической эволюции, но с этого момента устанавливается соотношение между самим отражением и внешним миром. Соединение между симпатической систе­мой и высшей нервной системой выражает изме­нение, которое имело место преимущественно в астральном теле. Последнее более не изживает космическую жизнь в состоянии приглушенного сознания, но оно добавляет к этому свое собственное внутреннее бытие. Симпатическая система позволяет воспринимать то, что происходит внутри, а высшая форма нервной системы, такая, какой вообще обладает человечество на настоящей стадии эволюции, берет из более высоко развито­го астрального тела материал для создания образов или представлений внешнего мира. Человек потерял силу восприятия прежних смутно­примитивных образов внешнего мира, но, с другой стороны, он теперь осознает свою внутреннюю жизнь, и из этой внутренней жизни он формирует на более высокой стадии новый мир образов, в которых отражается поистине только малая доля внешнего мира, но более ясным и более совершенным образом, чем прежде.

Рука об руку с этой трансформацией происходит другое изменение на более высоких стадиях эволюции. Трансформация таким же образом начала распространяться от астрального тела к эфирному. И поскольку эфирное тело вовлекается астральным телом в процесс своей трансформации, к симпатической нервной системе добавляется система мозга и позвоночника. И с этим процессом также связано следующее: то, что – после образования низших циркулирующих живых жидкостей – выросло из эфирного тела и стало от него свободным, теперь преобразует эти низшие жидкости в то, что мы знаем как кровь.

Кровь, следовательно, есть выражение индивидуализированного эфирного тела, так же как головной и спинной мозг есть выражение индивидуализированного астрального тела. И это такая индивидуализация, которая приносит с собой то, что живет уже как «Я».

Проследив человека так далеко в его эволюции, мы обнаружим, что имеем дело с цепью, состоящей из пяти звеньев и охватывающей собой физическое тело, эфирное тело и астральное тело.

Эти звенья суть: 1) неорганические, нейтральные, физические силы; 2) жизненные жидкости, которые имеются также в растениях; 3) низшая или симпатическая нервная система; 4) высшее астральное тело, которое развилось из низшего и которое находит свое выражение в спинном и головном мозге; 5) тот принцип, что индивидуализирует эфирное тело.

Так же, как были индивидуализированы эти два последних принципа, будет некогда преобразован тот первый принцип, через который безжизненная материя входит в человеческое тело, служа для его образования – он также станет индивидуализированным; однако в современном человечестве мы найдем лишь первые зачатки этой трансформации.

Мы видели, как внешние бесформенные субстанции входят в человеческое тело и как эфир­ное тело превращает эти материалы в живые формы; как, далее, астральное тело формирует образы внешнего мира, как это отражение внеш­него мира превращает себя во внутренние процес­сы и как эта внутренняя жизнь затем порождает изнутри себя образы внешнего мира.

Теперь, когда упомянутый выше метаморфоз начинает распространяться в эфирное тело, формируется кровь. Кровеносные сосуды вместе с сердцем есть выражение трансформированного эфирного тела, точно так же как спинной и головной мозг являются выражением астрального тела. Если посредством мозга внешний мир переживается внутренне, то посредством крови этот внутренний мир трансформируется во внешнее выражение в телесности человека. Я должен буду прибегнуть к подобиям, чтобы описать вам относящиеся сюда сложные процессы, которые мы должны учитывать.

Кровь как бы поглощает эти образы внешнего мира, которые мозг сформировал во внутреннем, трансформирует их в живые конструктивные силы и посредством их строит человеческое тело. Кровь, следовательно, является материалом, образующим человеческое тело. Мы имеем перед собой процесс, в котором кровь выделяет из своего космического окружения высшую субстанцию, которую она может получить, а именно кислород, который обновляет кровь и снабжает ее свежей жизнью. Таким путем наша кровь получает побуждение открыть себя внешнему миру.

Мы, таким образом, проследили путь от внешнего мира ко внутреннему и обратно от этого внут­реннего мира к внешнему. Теперь возможны две вещи. Мы видели, что кровь образуется, когда человек уже противостоит внешнему миру как независимое существо, когда из восприятий, возбуждаемых внешним миром, человек в свою очередь сам производит различные формы и образы, становясь сам таким образом творящим и делая возможным для «Я» вызвать к жизни индивидуальную волю. Существо, в котором этот процесс еще не имеет места, не было бы способно сказать о себе «Я». В крови пребывает принцип для развития «Я». Это «Я» может выразить себя только тогда, если существо способно формировать внутри себя образы, получаемые им из внешнего мира. «Я»­существо должно быть способно принимать внешний мир в себя и внутренне воспроизводить его.

Будь человек одарен только мозгом, он был бы способен лишь воспроизводить образы внешнего мира внутри себя и переживать их там же, внутри себя; он был бы способен тогда только сказать: «Внешний мир отражается во мне, как в зеркале». Если, однако, он способен образовать новую форму этого отражения внешнего мира, эта форма уже не есть больше отраженный внешний мир, она есть само «Я». Существо, обладающее головным и спинным мозгом, воспринимает отражение только как свою внутреннюю жизнь. Однако если существо обладает кровью, оно переживает свою внутреннюю жизнь как свою собственную форму. Посредством крови, поддерживаемой кислородом внешнего мира, индивидуальное тело формируется соответственно образам внутренней жизни. Такое формирование выражается как восприятие.

«Я» обращено в две стороны, и кровь внешне выражает этот факт. Взгляд «Я» направлен вовнутрь; его воля направлена вовне. Силы крови направлены внутрь; они образуют внутреннего человека, и они вновь обращаются вовне – к кислороду внешнего мира. Вот почему отходя ко сну человек погружается в безсознательность; он погружается в то, что его сознание может переживать в крови. Когда, однако, он снова открывает свои глаза и обращает их на внешний мир, его кровь добавляет к его созидающим силам образы, вырабатываемые мозгом и чувствами. Таким образом, кровь находится как бы посредине – между внутренним миром образов и внешним живым миром форм. Такая ее роль станет ясной для нас, если мы рассмотрим два феномена, а именно, с одной стороны, родословность, и с другой – переживание в мире внешних событий. Родословность, или наше происхождение, помещает нас туда, где мы находимся в соответствии с законом кровной связи. Личность рождается будучи связан­ной с расой, племенем, линией предков, и то, что эти предки самим своим существованием завещали ей, присутствует в ее крови. В крови как бы собрано вместе все то, что прошлое в его вещественном, [то есть внешнем] выражении сконструировало в человеке; и в крови также формируется все, что подготовляется для будущего.

Если, следовательно, человек на какое­то время подавляет свое высшее сознание, когда он находится в гипнотическом состоянии или в со­стоянии сомнамбулизма, либо же когда он пользуется атавистическим ясновидением, он нисходит к значительно более глубокому сознанию – такому, где он становится сновидчески знающим великие космические законы, но все­таки воспринимает их гораздо более ясно, чем самые живые сновидения обычного сна. В такие моменты активность его мозга отсутствует, а в состоянии глубочайшего сомнамбулизма то же самое можно сказать о его спинном мозге. Человек тогда переживает активность своей симпатической нервной системы; другими словами, смутным и неясным образом он чувствует жизнь всего Космоса. В та­кие моменты кровь более не выражает образов внутренней жизни, которые формируются посредством мозга, но она воспроизводит тогда те, которые формирует в ней внешний мир. Теперь, однако, мы должны связать с этим тот важный факт, что силы предков человека помогли сделать его тем, что он есть. Так же, как он, к примеру, наследует форму своего носа от предка, так же наследует он форму всего своего тела. В упомянутых со­стояниях подавленного сознания он чувствует образы внешнего мира; другими словами, его предки активны в его крови и в такие моменты он смутно принимает участие в их отдаленной жизни.

Все в мире находится в состоянии эволюции, включая человеческое сознание. Человек не всегда имел то сознание, которым он сейчас обладает; когда мы возвращаемся назад к временам наших самых первоначальных предков, мы там находим сознание совсем другого рода. В настоящее время человек посредством своих чувств воспринимает в своей бодрственной жизни внешние вещи и формирует о них идеи. Эти идеи о внешнем мире действуют в его крови. Все, следовательно, что он воспринимает как результат переживаний внешних чувств, живет в его крови и является там активным; его память наполняется этими переживаниями его чувств. Но, с другой стороны, человек сегодня более не осознает все то, чем он обладает в своей внутренней телесной жизни как наследием своих предков. Так, он ничего не знает касательно форм своих внутренних органов; но в прежние времена это было по-другому. Тогда внутри крови жило не только то, что чувства получают из внешнего мира, но также и то, что содержится внутри телесной формы; и поскольку эта телесная форма наследуется от его предков, человек чувствовал их жизнь внутри себя.

Если мы представим себе возвышенную форму такого рода сознания, мы получим некоторое представление о том, как выражалось это также в соответствующей форме памяти. Личность, переживающая не более того, что она получает посредством своих чувств, и помнит ничего более чем события, связанные с такими внешними переживаниями чувств. Она может осознавать только те вещи, которые она может переживать таким образом, начиная со своего детства. Однако у праисторического человека это было по-другому. Тогдашний человек интенсивно чувствовал то, что пребывало внутри него, и поскольку такое внутреннее переживание было результатом наследственности, он проходил через переживание своих предков посредством этой своей способности воспринимать внутреннее. Эта жизнь его предков, в действительности, всегда присутствует в образах, которые получает его кровь, ибо, как ни невероятно это может казаться материалистическим воззрениям сегодняшнего дня, существовала в далекие времена форма сознания, посредством которой люди в своих восприятиях чувств имели не только свои собственные переживания, но также и переживания своих предков. В те времена, когда они говорили: «я переживаю такую­то и такую­то вещь», они имели в виду не только то, что происходило с ними лично, но также и переживания своих предков, ибо они могли помнить таковые.

Такое прежнее сознание было поистине очень смутного рода, чрезвычайно неясное в сравнении с человеческим сознанием сегодняшнего дня. Оно напоминало больше природу живого сновидения, но, с другой стороны, оно охватывало гораздо больше, чем наше настоящее сознание. Сын чувствовал себя связанным со своим отцом и дедом как одно «Я», потому что он чувствовал их переживания так, как если бы они были его собственными. И потому, что человек обладал таким сознанием, потому, что он жил не только в своем личном мире, но внутри него обитало также сознание предшествующих поколений, при именовании самого себя он включал в свое имя всё, принадлежащее его линии предков. Отец, сын, дед и так далее обозначались одним именем, которое было общим для них всех, проходило через их всех; то есть личность чувствовала себя таковой только будучи членом целой линии потомков. Это чувство было совершенно актуальным и реальным.

Мы должны теперь выяснить, как происходило изменение такой формы человеческого сознания. Если вы возвращаетесь назад в прошлое, то обнаруживаете, что существует один особенный момент, выступающий в истории каждой нации. Это момент, когда народ вступает в новую фазу цивилизации, когда он начинает утрачивать свои старые традиции, когда утрачивается и обладание древней мудростью, мудростью, которая передавалась вниз через поколения посредством крови. Народы продолжали однако обладать каким­то сознанием этого, и это выражается в их легендах.

В ранние времена племена были отчуждены одно от другого, и внутри племен и даже семей их члены вступали в брак между собою. Вы обнаружите, что так происходило со всеми расами и со всеми народами; и это был важный момент для человечества, когда был сломлен этот принцип, когда кровь стала смешиваться, браки между родственниками стали заменяться браками между чужаками, эндогамия уступила место экзогамии. Эндогамия сохраняла кровь из поколения в поколение; она позволяла той же самой крови течь в отдельных членах, как она течет для поколений через целое племя или целую нацию. Экзогамия же прививает человеку новую кровь – и такое обрывание племенного принципа, такое смешение крови, которое рано или поздно имеет место у всех народов, означает рождение внешнего понимания, рождение интеллекта.

Важно учесть здесь то, что в древние времена существовало смутное ясновидение, из которого и происходят мифы и легенды. Такое ясновидение могло существовать только в носителях близко родственной крови, также как наше современное сознание приходит благодаря смешению крови. Рождение логического мышления, рождение интеллекта было связано с приходом экзогамии. Как ни удивительно это может казаться, все же это истинно. Это является фактом, который все больше и больше теперь подтверждается внешним исследованием; действительно, начальные шаги в этом направлении были уже предприняты.

Однако это смешение крови, пришедшее через экзогамию, является и тем, что уничтожает ясновидение прежних времен – для того, чтобы человечество могло развиваться к высшим стадиям развития; и точно так же, как человек, прошедший через ступени оккультного развития, вновь приобретает такое ясновидение и преобразует его в новую форму, так и наше бодрственное сознание сегодняшнего дня было развито из того смутного и неясного ясновидения, которым мы обладали в древние времена.

В настоящее время все в окружении человека запечатлевается в его крови; ибо окружение формирует внутреннего человека в соответствии с внешним миром. В случае примитивного человека как раз то, что содержалось внутри тела, было наиболее полно выражено в крови. В те давние времена воспоминание переживаний предков было наследуемо и наряду с этим – присущие им хорошие или дурные тенденции. В крови потомков давали о себе знать тенденции предков. Теперь, когда кровь стала смешиваться через экзогамию, такая тесная связь с предками была оборвана – и человек начал жить своей собственной индивидуальной жизнью. Таким образом, в несмешанной крови властвовало выражение жизни предков, а в смешанной крови властвует выражение личного переживания.

Мифы и легенды повествуют об этих вещах. Они говорят: «То, что имеет власть над твоей кровью, имеет власть над тобой». Эта традиционная власть прекратилась тогда, когда она не могла более действовать через кровь, потому что способность последней отвечать такой власти была уничтожена примесью чужой крови. Этот факт можно правомерно распространить на самые широчайшие области человеческого существования. Какой бы ни являлась власть, стремящаяся получить господство над человеком, эта власть должна воздействовать на него таким образом, что это воздействие выражается в его крови. Если, следовательно, злая сила желала бы воздействовать на человека, она должна иметь возможность влиять на его кровь. Это глубокое и духовное значение цитаты из «Фауста». Вот почему представитель злого начала говорит: «Подпиши твое имя в договоре своей кровью. Если я получу твое имя написанным твоей кровью, я смогу превыше всего править человеком; тогда я привлеку тебя к себе». Ибо тот, кто получает господство над кровью, становится господином самого человека, то есть человеческого «Я».

Когда две группы людей входят в контакт между собой, как это происходит в случае колонизации, те, кто знакомы с условиями эволюции, способны предсказать, сможет или нет чужая форма цивилизации быть ассимилирована другими людьми. Возьмите, например, какой­нибудь народ, оставшийся подобным древним народам, то есть являющийся преимущественно продуктом своего окружения, в чью кровь это окружение встроило себя, и попытайтесь привить такому народу новую форму цивилизации. Это просто невозможная вещь. Вот почему определенные аборигенные народы должны были вымирать по мере того, как колонисты приходили в их обособленные места в мире.

С этой точки зрения и должен быть рассматриваем этот вопрос, а убеждение, что любые изменения могут быть насаждены силой, а также и всяческое стремление к этому со временем должны будут уйти в прошлое, ибо бесполезно требовать от крови больше, чем она может вынести.

Современная наука открыла, что если кровь одного животного смешать с кровью другого, не подобного ему, кровь одного является фатальной для другого. Оккультизму это было известно давно. Если вы смешаете кровь человеческих существ с кровью низших обезьян, результат явится гибельным, так как один вид слишком удален от другого. Если опять-таки вы смешаете кровь человека с таковой высших обезьян, смерти не последует. Так же, как такое смешение крови различных видов животных приносит фактическую смерть, если типы слишком удалены, точно так же древнее ясновидение неразвитого человека было уничтожено, когда его кровь смешалась с кровью других, не принадлежавших тому же племени. Вся интеллектуальная жизнь сегодня есть результат смешения крови, и не так далеко время, когда люди будут изучать влияние этого на человеческую жизнь и окажутся способны проследить это в истории человечества, если исследования все снова будут проводиться с этой точки зрения.

Мы видели, что кровь, объединенная с кровью в случае отдаленно связанных видов, убивает; кровь, объединенная с кровью более близко родственных видов животных, не убивает. Физический организм человека выживает, когда чужая кровь приходит в контакт с чужой кровью, однако ясновидческая сила исчезает под влиянием такого смешения крови, или экзогамии.

Человек так устроен, что когда его кровь смешивается с чужой, но не слишком далеко отдаленной в эволюции кровью, рождается интеллект. Вследствие этого изначальное ясновидение, которое принадлежало низшему, недалеко ушедшему от животного, человеку, было разрушено и новая форма сознания заняло его место.

Таким образом, на более высокой ступени человеческой эволюции мы найдем нечто аналогичное тому, что происходит на более низкой стадии в животном царстве. В последнем чужая кровь убивает чужую. В человеческом царстве чужая кровь убивает то, что близко связано с родственной кровью, а именно – смутное, неясное ясновидение. Наше современное объективное сознание есть, следовательно, результат разрушительного процесса. В течение эволюции род умственной жизни, присущий эндогамии, был разрушен, но вместо него экзогамия дала родиться интеллекту, широкоохватывающему бодрственному сознанию сегодняшнего дня.

Возвращаясь к сказанному вначале, мы должны сказать: то, что способно жить в человеческой крови, есть то, что живет в «Я». Так же, как физическое тело есть выражение физического принципа, эфирное тело есть выражение жизненных жидкостей и их систем, а астральное тело – выражение нервной системы, так и кровь есть выражение «Я» или эго. Физический принцип, эфирное тело и астральное тело есть «вверху»; физическое тело, жизненная система и нервная система есть «внизу». Аналогично этому «Я» есть «вверху», а кровь есть «внизу». Любой, следовательно, желающий завладеть человеком, должен сначала завладеть его человеческой кровью. Это должно быть принято в наше сознание, если мы хотим, чтобы в практической жизни мог осуществляться какой­то прогресс. Например, индивидуальность народа может быть разрушена, если, основывая колонию, вы потребуете от его крови большего, чем она может вынести, ибо в крови выражено «Я». Также и сама красота и истина владеют человеком только если они властвуют в его крови.

Мефистофель завладевает кровью Фауста, ибо он желает властвовать над его «Я».

Следовательно мы можем сказать, что изречение, ставшее темой настоящей лекции, было почерпнуто из значительных глубин знания; ибо поистине «кровь есть совсем особый сок».

Публикуется по изданию:
ЧЕЛОВЕК КАК ЗЕМНОЕ И КАК НЕБЕСНОЕ СУЩЕСТВО (Сб. из шести лекций)
© СПб.: Изд-во им. Вл. Соловьёва, 2005
© СПб.: «Деметра», 2005