Мы часто уже работали здесь над приобретением более точного знания об отношении человека к Вселенной, и сегодня мы хотели бы продолжить наши прошлые рассмотрения. Если мы посмотрим, как человек живет в настоящий период своей эволюции – беря этот период так широко, что он охватывает не только то, что является историческим, но частично также и до-историческое, – мы должны заключить, что наиболее выдающейся характеристикой этого момента космической эволюции человечества является речь. Речь есть то, что возвышает человека над другими царствами природы.

В лекции на прошлой неделе я упоминал, что в течение эволюции человека язык, речь в целом также претерпели развитие. Я упоминал, что в очень древние времена речь была чем-то, что человек формировал из самого себя как свою первоначальную способность, и что при помощи своих органов речи он был способен манифестировать божественные духовные силы, живущие внутри него. Я также ссылался на то, как при переходе от греческой культуры к римско-латинской, то есть к четвертому послеатлантическому периоду, отдельные звуки в языке потеряли свои имена и что в современном использовании они имеют только звуковое значение. В греческой культуре мы еще имеем имя для первой буквы алфавита, но в латинском алфавите это уже есть просто «A». (Здесь и в дальнейшем указываются буквы латинского алфавита). При переходе от греческой культуры к латинской нечто, живущее в речи, нечто в высшей степени конкретное превратилось в абстракцию. Может быть сказано, что пока человек называл первую букву алфавита «Альфа», он переживал в ней определенную долю инспирации, но в момент, когда он назвал ее просто «А», буквы стали подчиняться чисто внешней согласованности,  самым прозаическим аспектам жизни, заменяющим инспирацию и внутреннее переживание. Это явилось фактическим уходом от всего, принадлежащего греческому, переходом к римско-латинскому – люди этой культуры, можно сказать, оказались отчуждены от духовного мира поэзии и вступили в прозу жизни.

Культура Рима был трезвой, прозаической культурой, культурой юристов, которая принесла прозу и юриспруденцию в культуру поздних лет. То же, что жило в народе Греции, развивалось внутри человечества более или менее как культурная мечта, к которой люди приближались через свои собственные откровения, когда они имели внутренние переживания и желали дать им выражение. Можно сказать, что вся поэзия обладает в себе чем-то, что делает ее проявление для европейцев как бы дочерью Греции, в то время как вся юриспруденция, все внешнее разделение на категории, вся проза жизни предполагает происхождение от римско-латинского народа.

Я уже обратил ваше внимание на то, как действительное понимание греческой «Альфа» («Алеф» на древнееврейском) приводит нас к стремлению выразить человека как символ.

Если кто-либо ищет современные слова, ближайшие по значению «Альфа», то этими словами были бы: «Тот, кто переживает свое собственное дыхание». В этом имени мы имеем прямое указание на слова Ветхого Завета: «И Бог сотворил человека ... и вдохнул в него дыхание жизни». То, что было сделано с дыханием, чтобы сделать человека человеком Земли – существом, которое обладает своей человечностью, запечатленной на нем, которое переживает, ощущает свое собственное дыхание, принимая в себя сознание своего дыхания – вот что должно было быть выраженным в первой букве алфавита.

А имя «Бета», рассматриваемое непредвзято и с обращением здесь к древнееврейскому эквиваленту, выражает нечто, обладающее окутывающей, защищающей от внешнего окружения, покрывающей природой – домом. Таким образом, если бы мы должны были выразить наше переживание, произнося «Альфа» и «Бета» в современной речи, мы могли бы сказать: «Человек в своем доме». И мы могли бы пройти таким же образом по всему алфавиту, давая этим выражение концепции, значению, истине о человеке, – просто выговаривая буквы алфавита одну за другой.

Всеобъемлющее же изречение было бы произнесено, давая выражение всеобъемлющей тайне, мистерии человека. Такое изречение началось бы с выражения образа нашего существа, образа, представляющего существо человека, находящегося в его постройке, в его храме. Последующие части изречения продолжали бы выражать то, как человек ведет себя в своем храме и как он соотносится к Космосом. То есть то, что было бы выражено последовательным выговариванием букв алфавита, не было бы абстракцией, которую мы имеем сегодня, говоря A, B, C без каких-нибудь сопутствующих мыслей, но было бы выражением тайны человека и того, как он укоренен во Вселенной.

Когда сегодня в разнообразных сообществах говориться об «утрате изначального слова», не понимается, что на самом деле оно уже содержится в наименованиях букв алфавита. Таким образом мы можем взглянуть назад на то время в эволюции человечества, когда человек, выговаривая свой алфавит, выражал не то, что относится к внешним событиям, внешним нуждам, но то, что божественная духовная мистерия его существа приносила к выражению через его гортань и его органы речи.

Можно сказать, что то, что принадлежит алфавиту, было приложено позднее к внешним объектам; и было забыто все то, что могло быть открыто человеку о мистерии его души и духа через его речь. Изначальное слово истины человека, его слово мудрости было утеряно. Речь стала протекать поверх сущности фактов жизни. Сегодня человек более не осознает в своей речи, что изначальное, исконное изречение было забыто; изречение, через которое Божественное открывало ему свое собственное существо. Человек более не осознает, что отдельные слова, отдельные предложения, высказываемые сегодня, представляют лишь обрывки того изначального изречения.

Поэт, избегая прозаического элемента в речи и возвращаясь обратно к внутреннему переживанию, к внутреннему чувству, к внутреннему построению речи, пытается вернуться к ее инспирирующему, изначальному элементу. Можно, вероятно, сказать, что каждая истинная поэма, как самая скромная, так и величайшая, есть попытка вернуться к миру, который был утрачен, попыткой проследовать от нынешней жизни, организованной в соответствии с голой практичностью, к временам, когда существо Космоса все еще открывало себя во внутреннем организме речи.

Сегодня мы отличаем согласный звук от гласного элемента в речи. Я уже говорил о том, как это представилось бы человеку, если бы он погрузился ниже порога своего сознания. В обычном сознании воспоминания отражаются вверх или, другими словами, мысли являются отражениями того, что переживается между рождением и смертью. Обычно мы не проникаем в истинное существо человека за такое воспоминание, такая мысль остается позади в памяти. С другой точки зрения я уже говорил, что ниже порога сознания живет то, что может быть названо универсальной трагедией человечества. Это может быть также описано следующим образом. Когда человек пробуждается утром и его «Я» и астральное тело погружаются вниз в его эфирное тело и физическое тело, он не воспринимает эти тела изнутри наружу; то, что он воспринимает, является чем-то совсем другим.

Давайте представим, что здесь мы имеем границу между сознательным и бессознательным, красное представляет сознательное, синее – бессознательное (рисуется на доске). Если человек видит нечто, принадлежащее внешнему миру или себе, например, если своими собственными глазами он видит глаз другого человека, тогда невидимые лучи, которые выходят из его глаза и входят в другого человека, отбрасываются назад и он переживает это в своем сознании.

То, что он несет в своем собственном существе ниже порога сознания, он переживает в своем астральном теле и своем «Я», однако не в обычном состоянии бодрствования. Это остается бессознательным и по существу формирует актуальное содержание эфирного и физического тела. Эфирное тело вообще никогда не распознается обычным сознанием, – последнее распознает лишь внешний аспект физического тела. Как я уже упоминал в прошлых лекциях, мы должны погрузиться ниже памяти, чтобы воспринять изначальный источник зла в человеческом существе, однако затем может быть воспринято нечто еще, а именно – определенный аспект связи человека с Космосом.

Через соответствующую медитацию мы можем преуспеть в проникновении в представления памяти как они есть, минуя то, что отделяет нас внутри от нашего эфирного и физического тел. Если мы затем обратимся вниз к эфирному и физическому телу так, что воспримем то, что обычно лежит ниже порога сознания, мы услышим нечто, звучащее внутри этих тел. И то, что звучит там, является эхом музыки сфер, которую человек впитывает между смертью и новым рождением, в течение своего снисхождения из божественного духовного мира в то, что дается ему через физическое наследование родителями и другими предками. В его эфирном и физическом теле звучит эхом музыка сфер. Музыка сфер звучит эхом в эфирном теле постольку, поскольку она имеет природу гласных, а в физическом теле – поскольку она обладает природой согласных.

Это действительно верно, что человек, по мере того, как он продвигается всё далее во время жизни между смертью и новым рождением, восходит до мира высших Иерархий. Мы уже знаем, как человек в мире Ангелов, Архангелов и Архаев присоединяется к ним со своей жизнью и обитает внутри этой области Иерархий так же, как здесь мы живем среди существ минерального, растительного и животного царств. После своей жизни между смертью и новым рождением человек вновь нисходит в очередной раз в земную жизнь. Мы также узнали в наших предыдущих рассмотрениях, как на своем пути вниз он вбирает в себя влияние всего Круга неподвижных звезд, представленных в знаках Зодиака; и как он нисходит затем далее и берет с собой влияние движущихся планет.

Теперь просто представьте себе картину Зодиака – Круг неподвижных звезд. Человек подвергается их влиянию в своем нисхождении из жизни в Мире душ и Мире духа в земную жизнь. Если их воздействия должны были бы быть определены в соответствии с их действительным существом, мы должны были бы сказать, что они являются космической Музыкой, что они являются согласными. И формирование согласных в физическом теле есть эхо того, что звучит из отдельных частей Зодиака, тогда как формирование гласных внутри Музыки сфер происходит через движения планет в Космосе. Это запечатлевается в эфирном теле. Таким образом в нашем физическом теле мы бессознательно несем отражение Космических согласных, в то время как в нашем эфирном теле мы бессознательно несем отражение Космических гласных. Это остается, если можно так сказать, в безмолвии подсознания. Однако по мере того, как ребенок развивается, что-то из этого вытесняется наверх внутри тела и усиливает органы речи. Таким образом некие аспекты, некие отражения формирующих сил Космоса строят наши органы речи. Если более внутренние органы речи сформированы из сущности человека так, что они могут производить гласные, то другие органы приближены к периферии, так что нёбо, язык, губы и все, что вносит свой вклад в физически-телесный облик человека, строится таким образом, чтобы могли быть произведены согласные. По мере того, как ребенок учится говорить, в верхней части его существа происходит нечто, служащее результатом активности его нижней части, которая в свою очередь является следствием формирующих сил, действующих в физическом и также в эфирном теле. Это, конечно, не есть материалистический процесс, но процесс, являющийся проявлением формирующей активности.

 Таким образом, когда мы говорим, мы приводим к манифестации то, что мы можем назвать эхом тех переживаний, через которые человек проходит вместе с Космосом между смертью и новым рождением, в течение своего нисхождения к этому новому рождению из божественного духовного мира.

Все отдельные буквы алфавита фактически сформированы как образы того, что живет в Космосе.

Мы можем постичь приблизительную идею знаков Зодиака, если соотнесем их с современной речью, переживая буквы, звуки B, C, D, F и так далее как созвездия Зодиака. Вы можете последовать за ними, ощущая вращение планет в букве H, которая фактически не является буквой, подобной другим: H имитирует вращательное движение, Круговое вращение. И отдельные планеты в своих вращениях всегда являются индивидуальными гласными, расположенными различным образом впереди согласных. Если вы представите гласную A, вы будете иметь A в гармонии с B и с C, но в каждой гласной присутствует H. Вы можете проследить это в проговаривании: AH, IH, EH. Звук H имеется в каждой гласной. Что это значит, что H имеется в каждой гласной?

Это означает, что гласная вращается в Космосе. Гласная не находится в покое, она вращается по Кругу в Космосе. И вращение, движение выраженное в H, скрыто в каждой гласной. Рассмотрим, следовательно, гармонию гласных, выраженных где угодно в речи; давайте, например, произнесем: I, O, U, A. Что выражается этим?

Этим выражается нечто, что является космическим действием четырех планет. Давайте добавим одну из согласных, чтобы сформировать нечто, например IOSUA, – давайте добавим S в середину и это означало бы, что этим выражено не только формирование гласных внутри планетной сферы, но также и нечто, что планеты, соединенные с I, O, U, A, переживают в своих движениях через соединение со знаком одной из звезд - S.

Таким образом, когда человек во времена древних цивилизаций произносил имя Бога в гласных, этим выражалась мистерия планет. Деяние божественного существа внутри мира планет выражалось в его имени. Божественное имя выражалось согласной в нем; деяние божественного существа постигалось в мысли через представление небесного Круга неподвижных звезд небосвода – Зодиака.

Когда имелось еще инстинктивное понимание таких вещей – во времена атавистического ясновидения, яснослышения и так далее, связь с Космосом выражалась в человеческой речи. Когда человек говорил, он ощущал себя внутри Космоса. Когда ребенок учился говорить, это ощущалось людьми как нечто, что было пережито им в божественном духовном мире до рождения и зачатия – это оно постепенно развивалось из существа ребенка.

Можно сказать, что если бы человек мог прозревать себя внутренне, он должен был бы признать: я есть эфирное тело, иначе говоря – эхо Космических гласных; я есть физическое тело, иначе говоря – эхо Космических согласных. Вследствие того, что я нахожусь здесь, на Земле, через мое существо звучит эхо всего того, что изрекается знаками Зодиака; и жизнь такого эхо есть мое физическое тело. Эхо формируется также из всего, что изрекается сферами планет и это эхо есть мое эфирное тело.

Физическое тело – эхо Зодиака.
Эфирное тело – эхо движений планет.
Астральное тело – переживание движений планет.
«Я» – осознание звучащего в эхо Зодиака.

Ничего не будет сказано простым повторением того, что человек состоит из физического и эфирного тела. Такое повторение является не более чем неясными, неопределенными словами. Если мы желаем говорить на действительном языке, который может быть познан из мистерий Космоса, мы должны были бы сказать: человек состоит из эхо небесного Круга неподвижных звезд, из эхо движений планет, из переживания этого движения и из того, что он сознательно переживает эхо небесного Круга неподвижных звезд. Тогда мы бы выразили в реальной космической речи то, что абстрактно выражено словами: человек построен из физического тела, эфирного тела, астрального тела и «Я». Мы остаемся полностью в абстракции, когда говорим: человек состоит, во-первых, из физического тела, во-вторых – из эфирного тела, в-третьих – из астрального тела, в-четвертых – из «Я». Но мы перейдем в конкретную космическую речь, если скажем: человек состоит из эхо Зодиака, из эхо движений планет, из переживания движений планет в мышлении, чувствовании и волении и из осознания эхо Зодиака. Первое является абстракцией, второе – реальностью.

Когда вы говорите «я», что это на самом деле? Представьте теперь просто, что кто-то посадил деревья в прекрасном, искусном порядке. Каждое отдельное дерево может быть видно. Однако на расстоянии все деревья растворяются в одной единственной точке. Возьмите все отдельные вещи – всё, что звучит из Зодиака как род Мировых согласных, затем отойдите достаточно далеко прочь: все, что самым разнообразнейшим образом сформировано как внутренний звук вещей, сжато внутри вас в единственную точку «Я».

Является подлинным фактом, что имя, которое человек дает себе как «Я», является реально лишь выражением для того, что мы получаем в безмерном пространстве Вселенной. Повсюду необходимо обратиться назад – к тому, что появляется здесь на Земле уже как отражение, как эхо. Таким образом, когда материя предстает в своей реальности перед высшим внутренним переживанием человека, всё, из чего человек строит себя как феномен, улетучивается прочь как чистое переживание. Если мы рассматриваем человека и постепенно научаемся познавать его истинную природу, физическое тело фактически прекращает существовать таким образом, как оно обычно предстает перед нами, наше видение расширяется, и человек вырастает до небесного Круга неподвижных звезд. Эфирное тело также тогда уже не предстает перед нами прежним образом. Видение расширяется, переживание расширяется, и мы достигаем восприятия жизни планет, ибо наше эфирное тело – это ведь только отражение жизни планет.

Человек, стоящий перед вами, есть не что иное как феномен, явление, образ того, что происходит в жизни планет. Мы думаем, что имеем перед собой индивидуальное человеческое существо, но эта индивидуальность есть картина всего мира в определенном месте. Что же тогда является причиной различий, скажем, между жителем Азии и американцем? Причина этих различий заключается в том, что звездное небо отображается в двух различных точках Земли, подобно тому, как мы можем иметь самые различные изображения одного и того же внешнего факта. Это поистине верно, что когда мы действительно лицезреем человека, перед нами начинает восходить целый мир, и посредством такого лицезрения мы оказываемся перед великой мистерией бесконечного расширения, в которой человек предстает действительным микрокосмическим изображением реальности Макрокосмоса.

Теперь посмотрим, откуда проистекает в ходе времен то, что мы находим вокруг себя как современную жизнь? Когда мы обращаемся назад, от современности к жизни человечества в первозданные времена, мы все еще находим там в инстинктивном сознании тех древних времен переживание связи человека с духовным миром. В алфавите мы можем иметь конкретное переживание этого. Когда в древнем мире человек стремился выразить богатство божественного во всей его полноте, он выговаривал буквы алфавита. Когда же он выражал тайну собственной своей природы способом, который он усваивал в Мистериях тех времен, тогда голосом он выражал то, как он нисходил к своему земному рождению через Сатурн или Юпитер в их звездной связи со Львом или Девой – другими словами, как он нисходил через A или I в их связи с M или L. Он выражал голосом то, что он переживал в Музыке сфер, и это было его Космическим именем. И в те древние дни люди, так сказать, инстинктивно сознавали то, что они приносили имя с собой из Космоса на Землю.

И доныне христианская традиция все еще сохраняет, хотя и абстрактным образом, такое изначальное сознание, посвящая индивидуальные дни памяти Святых, что, будучи истинно понято, должно было бы давать новую жизнь духовному Космосу. Родившись в определенный день года, мы получаем имя того Святого, чье имя стоит в этот день в календаре. Здесь воплощается стремление выразить более абстрактным образом то, что абсолютно конкретно выражалось в изначальные времена, когда в Мистериях Космическое имя человека приводилось в соответствие с тем, что он переживал по мере нисхождения на Землю, когда самим своим существом он создавал гласные с планетами и добавлял их к согласным Зодиака. Различные группы, расы человеческого рода имели много имен тогда, однако эти имена создавались таким образом, что они гармонизировали с универсальным  всеобъемлющим Именем.

Чем был тогда алфавит, если рассматривать его с этой точки зрения? Он был тем, что небеса проявляли через свои неподвижные звезды и через планеты, движущиеся через них. Когда алфавит был проговариваем из изначальной, инстинктивной мудрости, он становился астрономией, которую он выражал. То, что проговаривалось через алфавит и что познавалось в астрономии в те древние дни, было одним и тем же. В астрономии тех времен мудрость не была представлена таким образом, как сегодняшнее знание, содержащееся в любой отрасли науки, и построенное из отдельных представлений и концепций. Древняя мудрость воспринималась как откровение, дававшее себя чувствовать на поверхности переживания человека в форме аксиоматической истины или как часть аксиоматической истины. Таким образом конкретное переживание было представлено как часть изначальной мудрости.

И нечто от природы того всецело смутного сознания связано с тем фактом, что в Средние века, те, кто получали высокое образование, еще должны были изучать [так называемые семь искусств:] грамматику, риторику, диалектику, арифметику, геометрию, музыку и астрономию. В таком возвышающем образовании и воспитании посредством различных сфер изучения лежало полусознательное знание того, что в древние времена существовало в инстинктивной ясности. Сегодня грамматика стала чрезвычайно абстрактной. Возвращаясь обратно во времена, о которых история нам ничего не говорит, но которые, однако, все еще являются историческими временами, мы находим, что грамматика не была тогда абстрактным предметом, как сегодня, но люди вводились через грамматику в тайны отдельных букв. Они узнавали, что тайны Космоса находят свое выражение в буквах. Отдельная гласная приводилась в связь с ее планетой, отдельная согласная – с отдельным знаком Зодиака; таким образом посредством букв алфавита человек приобретал знание звезд.

Переходом от грамматики к риторике достигалось практическое приложение того, что жило в человеке как [внутренняя] действенная астрономия. А через возвышение к диалектике человек приходил в своем мышлении к пониманию и действенному использованию того, что жило в человеке помимо [внутренней] астрономии. Арифметика не изучалась как абстракция сегодня, но как сущность, выраженная в мистерии чисел. Само число рассматривалось иначе, чем сегодня. Я приведу вам небольшой пример этого.

Как кто-либо представляет себе «один», «два», «три» сегодня? Представляют себе одну горошину, затем другую, и это составляет два; затем добавляется еще одна и получается три. Это и есть сегодня суть прибавления одного к другому – сложения их вместе. В древние дни не считали таким образом.

Начинали с одного целого, с единицы. И уже разделением целого на две части получали два. Таким образом два не выводилось прибавлением одной единицы к другой. Это не было сложением единиц вместе, но два содержалось в одном. Целое-единица включала тогда все числа и была наибольшей. Сегодня целое-единица является наименьшей. Сегодня всё воспринимается атомистически. Единица представляется одним из членов, и другой член добавляется к ней – всё это представляется атомистически. Изначальная же идея была  вполне органической. Единица была наибольшей, а последующие числа всегда возникали как меньшие и содержащиеся в единице-целом. Здесь мы, однако, приходим уже к совершенно другим тайнам мира чисел.

Такие тайны мира чисел дают не более чем намек, что здесь мы не имеем дело только с тем, что живет в головной пустоте человека. Я говорю о той головной пустоте, о которой часто говорилось уже с духовной точки зрения. Вникая в отношения чисел, мы можем прийти к восприятию отношений объективности мира. Если мы всегда просто прибавляем один и один, это не имеет ничего общего с фактами. Вот я кладу кусок мела. Если около него я положу другой кусок мела, он не имеет ничего общего с первым. Один не имеет связи с другим. Если же я предполагаю, что всё есть целое-единица и перехожу затем к числам, содержащимся в такой единице, я получу два – способом, суть которого есть выведение некоторого следствия из реальности. Я должен разделять на части. Тогда я попадаю прямо в реальность.

Итак, получая образование в Средние века, человек после пребывания в диалектике достаточно долго, для того чтобы постичь идею об астрономии, человек проникал еще далее в Космос посредством арифметики и подобным же образом – посредством геометрии. Из геометрии человек приобретал чувство, что если мыслить конкретно, геометрической была музыка сфер. Это и есть разница между тем, чего охотно придерживаются сегодня, и тем, что когда-то существовало в инстинктивной мудрости изначальных времен. Возьмите музыку сегодня: физик математически рассчитывает высоту ноты, например, рассчитывает, какая тональность действует в мелодии. Затем кто-то, являющийся музыкантом, вынужден забыть свою музыку и вступить в абстрактное, если, будучи восприимчивым музыкантом, он уже не убежал прочь от математики. Человек уводится прочь от непосредственного переживания в абстракцию, а это имеет очень мало общего с переживанием.

Это само по себе действительно интересно – если кто-либо обладает математическими склонностями, – вторгаться из музыкального в сферу акустики, однако так не приобретаешь многого на пути музыкального переживания. Но вряд ли кто-либо сегодня изучает геометрию так, что по мере того, как он в ней продвигается, начинает переживать формы как музыкальные ноты, то есть, другими словами, возвышается от пятого к шестому искусству и делает геометрию звучащей музыкально, – все это, насколько я это знаю, не входит в сегодняшнее образование. Однако это было когда-то самим смыслом обучения – подняться до шестой ступени того, что может быть изучено – от геометрии до музыки. И лишь тогда начинала переживаться изначальная, основополагающая реальность. В подсознании астрономия тогда становилась тем, чем человек сознательно овладевал как высшим, седьмым членом так называемого Тривиума (Trivium – грамматика, риторика, диалектика) и Квадривиума (Quadrivium – арифметика, геометрия, музыка, астрономия).

История человека должна изучаться в связи с развитием сознания, ибо тогда мы можем приобрести ощущение, что сознание должно вернуться к таким сущностным вещам. Это как раз то, чего пытаются достичь в антропософии – современной науке о духе. Не приходится удивляться, что тот, кто приучен сегодня полностью принимать признанную науку, не находит ничего верного в том, что я, например, изложил в «Тайноведении». Необходимо, однако, чтобы человек вернулся обратно – но теперь уже вполне сознательным путем – к истинной реальности, которая на время должна была отступить на задний план для того, чтобы позволить человеку развить свою свободу.

Человек не был бы способен [теперь] все более развивать осознание того, как необходимо для него переживать себя внутри божественного космического мира, если бы он не был [в прошлом] низвергнут из этого Космоса в одну лишь феноменальность, в одну только чистую видимость. Было действительно жизненно необходимо, чтобы все многочисленное великолепие и величие звездных небес было сконденсировано для человека в абстрактное «Я». действительно необходимый шаг в борьбе за человеческую свободу. Ибо человек мог развить свою свободу, только спрессовывая вместе, полностью и безраздельно в одну точку «Я» то, что, будучи наполнено целостностью пространства Космоса, струится через все времена.

Но человек утратил бы свое существо, не знал бы себя и не обладал бы собой, не мог бы более быть активным и действовать по своей собственной инициативе, не смог бы завоевать снова целый мир, исходя из одной единственной точки своего «Я», если бы он не смог теперь вновь возвыситься от абстрактного к действительному.

Это действительно важно – понять, как при переходе от греческой культуры к латинской абстракция овладела европейской культурой и таким образом сказалась в потере изначального слова. Необходимо вспомнить, что латинский язык был ведь долгое время языком культурной элиты. Постепенно это стало однако лишь некоторым родом отчаянного удерживания за то, что этот латинский язык фактически уже отбросил. И то, что выговаривалось в греческом мире, осталось затем позднее только в мысли. От Логоса осталась лишь логика – абстрактная мысль.

В настойчивой тяге к познанию греческой культуры, которую испытывал такой человек как Гете, проявилось стремление к освобождению от абстракции своего времени, от сухой прозы романтизма. Он хотел достичь чего-то от изначальной мудрости мира, и он искал это в том, что осталось от всего, что жило в Греции.

И мы также должны пережить что-то в этом роде, если хотим понять это мощную устремленность Гете к югу Европы. В современном способе рассмотрения жизненных биографий мы не найдем ничего из этого.

На примере Гете можно видеть, что только если через сознание человеческого существа отражается эхом выражение целого Космоса в каждой отдельной вещи, – только тогда будет очищен путь для сил, необходимых для человеческого прогресса, если цивилизация не должна прийти в упадок до полного варварства.

Публикуется по изданию:
ЧЕЛОВЕК КАК ЗЕМНОЕ И КАК НЕБЕСНОЕ СУЩЕСТВО (Сб. из шести лекций)
© СПб.: Изд-во им. Вл. Соловьёва, 2005
© СПб.: «Деметра», 2005