27 сентября 1911 года, Невшатель (Нойенбург)

Чувством глубокого удовлетворения исполняет меня мое первое пребывание здесь в этой вновь основан­ной ветви, которая носит высокое имя «Христиана Розенкрейца», что дает мне возможность в первый раз более точно сказать о нем. В чем состоит мистерия Христиана Розенкрейца? В течение одного вечера нельзя сказать всего об этом лице, и сегодня мы бу­дем говорить о самом Христиане Розенкрейце, завтра же вечером о его творческой работе.

Речь о Христиане Розенкрейце предполагает большое доверие, к мистериям духовной жизни, доверия не только к лицу, но и к великим тайнам спиритуальной жизни! А основание новой ветви всегда предполагает также и веру в духовную жизнь.

Христиан Розенкрейц является индивидуально­стью, деятельной, как во время ее инкарнации, так и тогда, когда она не воплощена  в физическом теле; она деятельна не только как физическое существо и посредством физических сил, но прежде всего духов­но посредством высших сил.

Как мы знаем, человек живет не только для себя, но и в связи с великим развитием человечества. Ког­да через смерть проходит обыкновенный человек, его эфирное тело растворяется во Вселенной. Но от раст­воряющегося эфирного тела всегда сохраняется ка­кая-то часть, и таким образом мы повсюду окружены остатками эфирных тел умерших — нам на пользу пли также нам во вред. Они действуют на нас в хоро­шем или дурном смысле, в зависимости от того, доб­ры или злы мы сами. Всеобъемлющие влияния исхо­дят на нас в этом смысле от эфирных тел великих индивидуальностей. Так великая сила исходит от эфир­ного тела Христиана Розенкрейца,   которая может действовать на нашу душу и на наш дух. Наша зада­ча — узнать эти силы. И мы апеллируем к этим си­лам будучи розенкрейцерами.

В более узком смысле розенкрейцерское движение берет свое начало в тринадцатом веке. Эти силы дей­ствовали тогда необычайно сильно, и с того времени существует течение Христиана Розенкрейца, которое все далее действует в духовной жизни.   Существует закон, по которому этот духовный поток сил должен особенно деятельно проявляться приблизительно каж­дые сто лет. Он обнаруживается теперь в теософс­ком движении. В своих последних экзотерических вы­сказываниях Христиан Розенкрейц сам указал на это. Произведение Гинрикуса Мадатануса Теозофуса «Тайные фигуры розенкрейцеров»,   появившееся   в 1785 году, дает собрание эзотерических откровений ро­зенкрейцеров. В определенном ограниченном смысле в этой публикации содержатся указания на то, что действовало в течение предшествовавших ста лет как розенкрейцерское течение и что лишь затем прояви­лось в трудах, собранных и сведенных воедино Гинрикусом Мадатанусом Теозофусом. Сто лет спустя мы снова  видим действие   розенкрейцерского  течения, проявляющееся в произведениях Е. П. Бдавзтской,
особенно в книге «Изида без покрывала». Многое из содержания этих фигур было изложено там словесно. Там содержалась сумма западной оккультной мудро­сти, которая еще далеко не вскрыта, хотя сама ком­позиция иногда довольно сбивчива. Интересно срав­нить «Тайные фигуры розенкрейцеров» Гинрикуса Мадатануса Теозофуса с произведением Е. П. Блаватской. Мы должны принимать во внимание главным образом первую половину публикации, написанную в духе этих фигур. Во второй части Е. П. Блаватская несколько отступает от розенкрейцерского течения. В своих поздних трудах Е. П. Блаватская отдаляется от этого розенкрейцерского духовного течения, и мы должны уметь отличать   ее первые публикации от позднейших, — хотя уже и в первые влилось немало от некритического ума Е. П. Блаватской, Тот факт, что это произносится, только желательно для невоп­лощенной теперь Е. П. Блаватской.

Обращая внимание на своеобразие человеческого сознания в тринадцатом веке, мы видим, что прими­тивное ясновидение постепенно исчезло. Мы знаем, что многие люди обладали раньше примитивным яс­новидением. В середине тринадцатого столетия в этом отношении была пройдена низшая точка. В середине тринадцатого столетия внезапно не оказалось уже ни­какого ясновидения. Для всех, людей наступило ду­ховное затмение. Даже самые просветленные, самые высокоразвитые люди, также и посвященные, не об­ладали тогда уже доступом к духовным мирам и, го­воря что-нибудь о. духовных мирах, должны были ог­раничиваться тем, что оставалось у них благодаря воспоминанию. О.духовных мирах знали, еще только благодаря преданию или же от таких посвященных, которые вызывали в себе воспоминание о том, что они пережили прежде. Но на короткое время и эти умы не могли взирать, непосредственно в духовный мир.

Это короткое время помрачения, должно было тог­да наступить, чтобы подготовить характерную черту нашей нынешней эпохи: современную интеллектуаль­ную, рассудочную культуру. Это то важное, чем мы обладаем теперь в пятой послеатлантической куль­турной эпохе. В греко-латинской культурной эпохе сегодняшней рассудочной культуры еще не существо­вало в такой степени. Вместо рассудочного мышления доминирующим тогда было непосредственное созер­цание. Человек, так сказать, непосредственно срастал­ся с тем, что он видел и слышал; человек срастался тогда также и с тем, что он мыслил. Тогда не умни­чали так много, как это происходит и должно происхо­дить сегодня, ибо последнее есть задача пятой после-атлантической культурной эпохи. После этого проме­жутка времени у человека вновь медленно начинает­ся ясновидение, и тогда снова сможет развиться яс­новидение будущего.

Возникновение розенкрейцерского течения прихо­дится на тринадцатое столетие. Тогда, в тринадцатом веке, должны были быть избраны для посвящения совсем особенно подходящие для этого лица. Само же. посвящение могло состояться только по истечении этого короткого времени затмения.

В одном месте в Европе, о котором еще нельзя говорить, но в недалеком будущем сможет произойти и это, образовалась высоко духовная ложа, коллегия из двенадцати мужей, вмешавших в себе всю сумму духовной мудрости древних эпох и своей собственной эпохи. Речь идет о том, что в эту затемненную эпоху жило двенадцать человек, двенадцать выдающихся духов, которые соединились, чтобы способствовать продвижению человечества вперед. Все они не: могли взирать непосредственно, в духовный мир, но они мог­ли вызвать в себе воспоминание о том, что они пере­жили благодаря прежнему посвящению. И карма че­ловечества устроила так, что в семи из этих двенадцати человек было воплощено то, что осталось чело­вечеству от наследия древней атлантической эпохи. Ведь уже в моем «Тайноведении» было сказано, что в лице семи древних святых риши, учителях древне-ин­дийской культурной эпохи, было перенесено то, что осталось от атлантической эпохи. Семь мужей, кото­рые были вновь инкарнированы в тринадцатом столе­тии, которые составили часть коллегии двенадцати, это были как раз те, кто мог внутренне оглянуться на семь течений древней атлантической эпохи развития человечества и на то, что продолжало жить как эти семь течений. Из этих семи индивидуальностей каж­дая могла сделать плодотворным для тогдашнего и для нашего времени всегда только одно течение. К этим семи примкнули четыре других, которые не мог­ли оглянуться на давно истекшие эпохи подобно наз­ванным первыми семи мудрецам, но эти четыре лица могли оглянуться на то, что усвоило себе человечест­во из оккультной мудрости в течение четырех после-атлантических культурных периодов. Из этих четве­рых первый мог оглянуться на древне-индийскую эпо­ху, второй — на древне-персидскую культурную эпо­ху, третий — на египетско-халдейско-ассирийско-вавилонскую культурную эпоху, четвертый — на греко-латинскую культуру. Эти четверо соединились с се­мью в коллегию мудрых мужей в тринадцатом веке. Наконец,   двенадцатый обладал относительно наи­меньшими воспоминаниями, но он был самым интел­лектуальным из всех них и должен был особенно ра­ботать над внешними науками. Ведь эти двенадцать индивидуальностей жили не только в переживаниях западного оккультизма, эти двенадцать различных течений мудрости складывались в одну общую карти­ну. Совсем особый способ указания на это встречаем мы у Гете, в его поэме «Тайны».

Итак, мы должны говорить о двенадцати выдаю­щихся индивидуальностях.   Исходную точку новой культуры мы должны искать в середине тринадцато­го века. В это время была достигнута низшая точка духовной жизни. Доступ к духовному миру был зак­рыт тогда даже для высокоразвитых (душ). Тогда сложилась эта высоко-духовная коллегия. В одном мес­те Европы, о котором еще нельзя говорить, сошлись эти двенадцать мужей, являвших собой сумму всего духов­ного знания их времени и предоставлявших .двенад­цать духовных направлений.

В этой коллегии двенадцати существовало отчасти лишь ясновидение по воспоминанию и интеллекту­альная мудрость. Семь преемников семи риши вспоминали их древнюю мудрость; пять других были представителями мудрости пяти послеатлантических культур.  Таким образом, все двенадцать являлись представителями  атлантической и послеатлантической мудрости.

Двенадцатый был человеком, который в высшей степени владел интеллектуальной мудростью своей эпохи. Он рассудочно обладал всем знанием своего времени, в то время как остальные, которые были также лишены прямого духовного видения, достигали тогда своего знания посредством погружения в воспоминания об их прежних инкарнациях.

Но исходная точка новой культуры стала возмож­на лишь благодаря тому, что в.круг этих двенадцати вступил Тринадцатый. Этот Тринадцатый не стал ученым в смысле того времени. Он был индивидуальностью, которая была инкарнирована во время Мисте­рии Голгофы. Душевным смирением, ревностной, пре­данной Богу жизнью подготавливал он себя в после­довавших, за тем инкарнациях к своей миссии. Он был великой душой, благочестивым, внутренне глубо­ко мистическим человеком, который родился уже с этими свойствами, а не только приобрёл их. Если вы представите себе молодого, очень благочестивого, не­прерывно в усердии молящегося своему Богу человека, то вы сможете вызвать перед собой образ индиви­дуальности этого Тринадцатого. Этот Тринадцатый рос целиком, и полностью на попечении и воспитании двенадцати, и от каждого он получил мудрости, сколько только тот мог дать ее ему. С величай­шей заботливостью был воспитываем этот Тринадца­тый, и все было устроено так, чтобы никто кроме этих двенадцати не смог оказать на него влияния. Он был отделен от остального мира. В этой инкарнации тринадцатого века он был очень хрупким ребенком; поэтому воспитание, которое ему давали двенадцать, подействовало вплоть до его физического тела. Сами же двенадцать, из которых каждый был столь прони­кнут и исполнен своим духовным заданием и глубоко проникнут христианством, сознавали, что внешнее церковное христианство являлось лишь искаженным образом истинного христианства. Они были преис­полнены величием христианства, хотя и слыли внеш­не за его врагов. Каждый в отдельности вживался лишь в одну часть христианства. Их стремлением было соединить различные религии в одно великое единст­во. Они были убеждены, что в их двенадцати течениях содержалась вся духовная жизнь, и каждый воздей­ствовал на ученика сообразно своим силам. Их целью было достижение синтеза всех религий, но они сознавали, что этой цели можно было достичь не по­средством какой-нибудь теории, а под действием ду­ховной жизни. А для этого было необходимо соответ­ствующее воспитание Тринадцатого.

В то время как духовные силы Тринадцатого воз­растали до бесконечности, его физические силы сов­сем ослабли. Это зашло так далеко, что прекратилась почти всякая связь с внешней жизнью, исчез всякий интерес к физическому миру. Он жил только для ду­ховного развития, получая к этому побуждение от двенадцати. Он нес в себе отсвет мудрости двенадца­ти. Дошло до того, что Тринадцатый отказался от всякой пищи и угасал. Тогда наступило событие, которое могло наступить в истории лишь однажды. Это было одно из тех событий, которые могут наступать лишь тогда, когда — ради плодов, какие может обна­ружить такое событие — сообща действуют макрокосмические силы. Спустя несколько дней тело этого Тринадцатого стало совсем прозрачным и в течение нескольких дней он был словно мертвый. В опреде­ленные промежутки времени вокруг него собирались двенадцать. В эти моменты все знание и вся мудрость текли от их уст. В кратких формулах, похожих на благоговейные молитвы, давали они изливаться к Три­надцатому их мудрости, пока Тринадцатый лежал как мертвый. Их лучше всего можно представить себе расположенными в круге вокруг Тринадцатого. Это состояние окончилось тем, что душа этого Тринадцатого пробудилась как новая душа. Великое претворе­ние своей души пережил он. В ней было теперь нечто, словно совершенно новое рождение двенадцати муд­ростей, так что и двенадцать мудрецов могли на­учиться от этого отрока чему-то совсем новому. Но благодаря этому и его тело было оживлено таким об­разом, что это оживление совсем прозрачного тела невозможно сравнить ни с чем. Юноша мог говорить теперь о совсем новых переживаниях. Двенадцать смогли постичь, что он прошел через переживание Да­маска, это было повторением видения Павла под Да­маском. В течение немногих недель Тринадцатый вер­нул, но в новой форме, полученную им от двенадцати мудрость. Словно самим Христом была дана эта новая форма. То, что он открыл им тогда, двенадцать наз­вали истинным христианством, синтезом всех религий, и они проводили различие между истинным христиан­ством и христианством эпохи, в которую они жили. Этот Тринадцатый умер относительно молодым, а двенадцать посвятили себя затем задаче записи в имагинациях — ибо только так могло это произойти — того, что им открыл Тринадцатый. Так возникли символические фигуры и образы, содержавшиеся в сборнике Гинрикуса Мадатануса Теозофуса, и сооб­щения Е. П. Блаватской в произведении «Изида без покрывала». — Оккультный процесс должно представлять так, что плод посвящения Тринадцатого сохранился — как остаток его эфирного тела — в ду­ховной атмосфере Земли. Этот остаток таким образом действовал, инспирируя, на двенадцать, как и на их пос­ледующих учеников, так что от них могло пойти ро­зенкрейцерское оккультное течение. Но это же эфир­ное тело продолжало действовать и дальше, и тогда оно пронизывало собой эфирное тело вновь инкарнирующегося Тринадцатого.

Уже в четырнадцатом столетии индивидуальность Тринадцатого была вновь воплощена, — приблизи­тельно в середине четырнадцатого столетия. В этой инкарнации эта индивидуальность прожила более ста лет. Подобным же образом он был воспитан в кругу учеников и последователей двенадцати, хотя и не столь отчужденным от мира, как в его предшест­вующей инкарнации. Когда ему было двадцать восемь лет, его осенил знаменательный идеал. Ему надлежа­ло отправиться в путешествие и покинуть Европу. Сна­чала он направился в Дамаск, и там у него еще раз повторилось событие, которое там пережил Павел. Это переживание надо обозначить как плод от семени прошлой инкарнации. Все силы чудесного эфирного тела индивидуальности тринадцатого столетия сохра­нились в целости, и ничто не перешло после смерти в общий мировой эфир. Это было пребывающее эфирное тело, которое с тех пор оставалось в целости в эфир­ных сферах. Это же самое утонченное духовное эфир­ное тело снова светило и посылало лучи из духовного мира новому воплощению, индивидуальности в четыр­надцатом столетии. Поэтому он и был влеком еще раз пережить событие Дамаска. — Это индивидуальность Христиана Розенкрейца. Он был Тринадцатым в кругу двенадцати. Он именовался так, начиная с этом инкарнации. Эзотерически, в оккультном смысле, он являлся Христианом Розенкрейцем уже в тринадцатом веке; экзотерически он именуется так лишь в четырнадцатом веке. Ученики же этого Тринадцатого — это последователи других двенадцати в тринадца­том веке. Это розенкрейцеры.

Христиан Розенкрейц путешествовал тогда по все­му известному миру. После того как он получил из­литую (в него) всю мудрость двенадцати, оплодотво­ренную великим Существом Христа, ему было легко в течение семи лет воспринять всю мудрость того времени. Когда, семь лет спустя, он вернулся затем в Европу, он взял наиболее развитых учеников и преем­ников двенадцати в свои ученики и начал тогда насто­ящую работу розенкрейцеров.

Благодаря излучениям чудесного эфирного тела Христиана Розенкрейца можно было начать совершенно новое наблюдение мира. То, что прорабатыва­лось розенкрейцерами  вплоть до нашего  времени, есть внешняя и внутренняя работа. Внешняя работа имела целью исследование того, что находится за Майей материи. Стремились исследовать Майю мате­рии. В основе всего Макрокосмоса лежит эфирный Макрокосмос, эфирное тело, точно так же, как и че­ловек обладает эфирным телом. Существует опреде­ленный переход от более грубой к более тонкой суб­станции. Обратим наш взор на эту границу между физической и эфирной субстанцией. Ничто иное в ми­ре не похоже на то, что находится между физической и эфирной субстанцией. Это ни золото, ни серебро, ни свинец, ни медь. Мы имеем здесь нечто, что несравни­мо ни с какой иной физической субстанцией, но явля­ется эссенцией всех. Мы имеем здесь субстанцию, ко­торая содержится во всех других физических субстан­циях, так что другие физические субстанции могут быть рассматриваемы как разновидность одной этой субстанции. Созерцать эту субстанцию ясновидчески — было стремлением розенкрейцеров. Подготовление, развитие такого созерцания они видели в повышенной деятельности   моральных   сил   души,   которая   де­лала тогда эту субстанцию зримой. В моральных си­лах души усматривали они силу к подобному созер­цанию. Эта субстанция была действительно открыта и созерцаема розенкрейцерами. Они нашли, что в оп­ределенной форме эта субстанция живет в мире, в Макрокосмосе, как и в человеке. В мире, вне челове­ка они почитали ее как великое одеяние, как одежду Макрокосмоса. Они видели, как она возникает в чело­веке, когда наличествует гармоническое взаимодейст­вие между мышлением и волением. Волевые силы они видели не только в человеке, но и в Макрокосмосе, например, в громе и молнии. Так же видели они и си­лы мышления, с одной стороны, в человеке, а затем во внешнем мире в радуге, в утренней заре. Силу для достижения такой гармонии между волением и мыш­лением в собственной душе розенкрейцеры искали в излучениях этого эфирного тела Тринадцатого, Хри­стиана Розенкрейца.

Было постановлено, что все открытия, какие они делали, должны пребывать у розенкрейцеров в тайне в течение ста лет и что лишь затем, по истечении ста лет, эти розенкоейцерские откровения могли быть пе­реданы миру. Лишь после ста лет работы над ними, могло соответствующим образом говориться о них. Так с семнадцатого по восемнадцатое столетие подготав­ливалось то, что в 1785 году нашло свое выражение в произведении «Тайные фигуры розенкрейцеров».

Большое значение имеет также тот факт, чтобы мы знали, что в каждом столетии розенкрейцерская инспирация давалась так, что носитель инспирации внешне никогда не бывал отмечен. Лишь высочайшие посвященные знали об этом. Сегодня, например, внеш­не может быть сказано только о таких событиях, ко­торые имеют давность ста лет, ибо это то время, которому всегда надлежит истечь прежде, чем об этом станет возможно говорить внешне. Слишком велико для людей искушение нести фанатическое почитание на­встречу такому связанному с личностью авторитету (что является наихудшим из существующего). Такая возможность слишком близка. Но эта скрытность яв­ляется не только необходимостью против внешних со­блазнов честолюбия и высокомерия, от которых, быть может, еще можно было бы защититься, но прежде всего против оккультных астральных атак, которые непрерывно направлялись бы на такую индивидуаль­ность. Поэтому условие, что лишь спустя сто лет пос­ле одного из таких фактов можно говорить о нем, яв­ляется необходимостью.

Вследствие розенкрейцерской работы эфирное те­ло Христиана Розенкрейца становилось от столетия к столетию все сильнее и все могущественнее. Оно дей­ствовало не только через Христиана Розенкрейца, но и через всех тех, которые становились его учениками. Христиан Розенкрсйц все снова инкарнировался с че­тырнадцатого столетия. Все, что возвещается как тео­софия, укрепляется эфирным телом Христиана Розенкрейца, и те, кто возвещает теософию, дают осе­нять себя эфирным телом, которое может действовать на них как тогда, когда Христиан Розенкрейц инкарнирован, так и тогда, когда он не инкарнирован.

Граф Сен-Жермен в восемнадцатом столетии был экзотерическим перевоплощением Христиана Розенкрейца. Только это имя присваивалось и другим ли­цам, так что не все, что там или здесь во внешнем мире говорится о графе Сен-Жермене, может также относится и к действительному Христиану Розенкрейцу. В настоящее время Христиан Розенкрейц вопло­щен опять. От излучений его эфирного тела исходила инспирация произведения Е. П. Блаватской «Изида без покрывала». Это влияние Христиана Розенкрейца незримо действовало также и на Лессинга, инспирировав его к сочинению о «Воспитании человеческого рода» (1780). Вследствие усиливающегося наплыва материализма все труднее становилось инспириро­вать в смысле розенкрейцерства. Затем в девятнад­цатом столетии этот наплыв достиг высшей точки. По­этому многое могло даваться в весьма преломленном виде. В 1851 году Виденманом была разрешена проб­лема бессмертия души в смысле реинкарнации. Его сочинение было премировано. Уже около 1850 года Дроссбах написал в смысле реинкарнации с психоло­гической точки зрения.

Так продолжали действовать излучения эфирного тела Христиана Розенкрейца и в девятнадцатом сто­летии. И обновление теософской жизни могло насту­пить потому, что в 1899 году истекла малая Кали-юга. Поэтому доступ к духовному миру теперь легче, а ду­ховное влияние возможно в гораздо большей мере. Отдача ставшему могучим эфирному телу Христиана Розенкрейца сможет принести людям новое ясновиде­ние и способствовать выявлению высоких спиритуальных сил. Но это будет возможно лишь для тех людей, которые правильно следуют обучению Христиана Ро­зенкрейца. До сих пор для этого была необходима эзотерическая розенкрейцерская подготовка. Но двад­цатое столетие имеет миссию дать этому эфирному стать настолько могучим, что оно станет дейст­вовать также и экзотерически. Осененные им смогут пережить событие, пережитое Павлом под Дамаском. До сих пор это эфирное тело действовало только в школе розенкрейцеров; в двадцатом веке будет все больше и больше людей, которые смогут испытать это воздействие и благодаря этому смогут пережить яв­ление Христа в эфирном теле. Работа розенкрейцеров дала возможность иметь эфирное явление Христа. Число тех, которые будут способны увидеть его, будет все больше расти. Это новое явление мы должны воз­водить к великому событию работы двенадцати и Тринадцатого в тринадцатом и четырнадцатом столе­тии.

Если вы сможете стать орудием Христиана Розенкрейца, то вы можете быть уверены, что ваша самая малая душевная работа будет существовать вовеки.

Завтра мы будем говорить о деле Христиана Розенкрейца. Неопределенное влечение к духовной нау­ке проходит сегодня через человечество. И мы можем быть уверены, что всюду там, где ученики розенкрей­церы серьезно и добросовестно стремятся вперед, со­здаются ценности, имеющие значение для вечности. Всякая самая маленькая духовная работа подымает нас выше. Понимание и благоговение необходимо по­нести навстречу святому делу.

28 сентября 1911 года, Невшатель (Нойенбург)

Сегодня моей задачей будет рассказать вам немно­го о деле Христиана Розенкрейца. Этот труд начался в тринадцатом столетии, продолжается доныне и бу­дет продолжаться вовеки. Первым актом этого труда является, конечно, то, что мы сказали вчера об ини­циации Христиана Розенкрейца и что мы услышали о происходившем между коллегией двенадцати и Три­надцатым. Когда затем Христиан Розенкрейц вновь родился в четырнадцатом столетии, а его инкарнация продолжалась больше ста лет, его дело состояло глав­ным образом в поучении учеников двенадцати. В те­чение этого времени другие люди помимо его двенад­цати едва ли знали его. Это следует понимать не так, что Христиан Розенкрейц, к примеру, не бывал среди других людей, а только так, что другие люди не рас­познавали его. В сущности так это осталось и до на­ших дней. Но эфирное тело Христиана Розенкрейца постоянно действовало в кругу учеников, и его силы действовали во все более широких кругах; и в наши дни, собственно, уже многие люди могут быть охва­чены силами этого эфирного тела.

Те, которых Христиан Розенкрейц хочет сделать своими учениками, избираются им для этого своеобразным способом. Дело при этом в том, чтобы избранный обратил внимание на одно или несколько событий этого рода в своей жизни. Это избрание Христиа­ном Розенкрейцем происходит так, что какой-либо человек приходит к решающему, поворотному пункту, кармическому кризису в своей жизни. Допустим, к примеру, человек собирается предпринять что-то такое, что привело бы его к смерти. Вещи эти могут быть самые разные. Человек идет дорогой, которая может стать для него очень опасной; может быть, не замечая того, приближаясь к пропасти. И тогда может быть за несколько шагов перед пропастью, он слышит голос: «остановись!», так что сам не зная, почему, он вынужден остановиться. Возможны тысячи подобных случаев. Надо заметить, конечно, что эта является лишь внешним знаком, но — важнейший знаком внешнего сииритуального зова. К внутреннему зову относится то, что избранный занимается чем-либо спиритуальным, теософией или иной духовной наукой. Названное внешнее событие является фактов физического мира, но исходит не от человеческого голоса. Событие всегда принимает такую форму, что человек совершенно точно знает, что голос шел и; духовного мира. Сначала может показаться, что где-нибудь спрятался какой-нибудь человек, от которого и шел голос; но если ученик зрел, он догадается, что не физическое лицо вмешалось в его жизнь. Короче факт будет тот, что благодаря этому событию ученик знает совершенно точно, что существуют сообщения из духовного мира. Такие события в человеческой жизни могут происходить один раз, но могут и часто. Теперь мы должны понять действие этого на душу ученика. Ученик говорит себе: мне милостиво подарена дальнейшая жизнь; предшествующая была изжита. Эта новая, милостиво предоставленная жизнь изливает ученику свет на всю его последующую жизнь. У него появляется определенное чувство, которое мож­но выразить следующими словами: «Без этого моего розенкрейцерского переживания я бы умер. Последу­ющая жизнь не имела бы той же ценности без этого события».

Может, конечно, случиться, что пережив подобное один или несколько раз, человек все же не приходит сразу к теософии или духовной науке. Но тогда позже может наступить воспоминание о таком переживании. Многие из присутствующих здесь могут проверить их прежнюю жизнь и найти, что подобные события происходили в их жизни. Только сегодня на такие ве­щи обращают слишком мало внимания. Мы вообще должны отдавать себе отчет в том, что мы проходим мимо столь многих важных событий, которых мы не наблюдаем. — Пусть это будет указанием на способ призвания высших учеников розенкрейцерства.

Такое событие либо бесследно пройдет мимо соот­ветствующего человека, тогда впечатление сгладится, и он вообще не сочтет это переживание важным; или же, допустим, человек внимателен, он не считает это переживание незначительным, тогда, может быть, он придет к мысли: «В сущности, ты стоял здесь перед кризисом, кармическим кризисом; в сущности, твоя жизнь должна была закончиться в это мгновение, ты изжил свою жизнь, ты был спасен только чем-то, по­хожим на случай. С этого момента словно вторая жизнь привита этой первой. Эту вторую жизнь ты должен рассматривать как дарованную тебе и соответ­ственно поступать».

Если подобное переживание вызовет в человеке такое внутреннее настроение, что с этого часа он станет рассматривать свою жизнь как дарованную ему, то это сделает человека сегодня последователем Хрис­тиана Розенкрейца. Ибо таков его способ призывать к себе души. И тот, кто может припомнить такое переживание, может сказать себе: «Христиан Розенкрейц подал мне знак из спиритуального мира, что я принадлежу его течению. Христиан Розенкрейц добавил к моей карме возможность такого переживания» — Таков способ, которым Христиан Розенкрейц избирает своих учеников. Так избирает он свою общину. Тот, кто сознательно переживает это, говорит себе «Здесь мне указан путь, я должен последовать ему и посмотреть, в какой мере я могу поставить мои силы на службу розенкрейцерству». Те же, кто не понял знака, еще придут к этому позже, ибо тому, кому раз был подан этот знак, уже не отказаться от него, То, что человек может иметь переживание описанного рода, происходит от того, что между своей последней смертью и своим последним рождением этот человек встречался в духовном мире с Христианом Розенкрейцем. Тогда Христиан Розенкрейц избрал нас; он вложил в нас волевой импульс, ведущий нас теперь к подобным переживаниям. Таков способ выявления духовных взаимоотношений.

Чтобы дальше проникнуть в суть дела, рассмотрим различие между обучением Христиана Розенкрейца в прежние времена и в более поздние времена. Прежде это обучение было больше естественнонаучного, ныне же больше духовнонаучного характера. Так, пример, раньше говорилось больше о природных процессах, и именовали эту науку алхимией, а поскольку эти процессы происходили вне Земли, эту науку именовали астрологией. Теперь мы исходим больше из спиритуального рассмотрения. Если мы рассматриваем, например, следующие одна за другой послеатлантические культурные эпохи, древне-индийскую культуру,  древне-персидскую,   египетско-халдейско-ассирийско-вавилонскую культуру, греко-латинскую культуру, то из этого рассмотрения мы узнаем природу человеческого душевного развития.   Средневековый розенкрейцер изучал процессы природы, которые он рассматривал как земные процессы природы. Так, на­пример, он различал три различных природных про­цесса, которые он считал тремя великими процессами природы.

Как первый важный процесс надо привести солеобразование. Все в природе, что может осаждаться, отстаиваться, выпадать в осадок как плотное вещест­во в каком-нибудь растворе, средневековый розенкрей­цер называл солью. Но когда такой средневековый розенкрейцер видел это солеобразование, его пред­ставление об этом полностью отличалось от представ­ления современного человека. Ибо зрелище такого процесса должно было действовать в душе человека, который его наблюдал, как молитва, если он хотел почувствовать его понятным. Поэтому средневековый розенкрейцер старался уяснить себе, что должно было бы происходить в его собственной душе, если бы это солеобразование происходило также и в ней? Он раз­мышлял: «Человеческая природа непрерывно уничто­жает самое себя влечениями и страстями. Наша жизнь была бы непрерывным процессом распада, раз­ложения, если бы мы отдавались только вожделени­ям и страстям. И если человек действительно хочет оградить себя от этого процесса разложения, то он должен непрерывно отдаваться чистым, направленным на духовное мыслям». Дело было в более высоком развитии своих мыслей. Средневековый розенкрейцер знал, что если бы в одной инкарнации он не перебо­рол своих страстей, то в следующей инкарнации он родился бы с предрасположением к болезням, но что очищая свои страсти, он вступит в следующую инкар­нацию со здоровыми задатками. Процесс преодоления ведущих к разложению сил путем спиритуальности это есть микрокосмическое солеобразование. Так мо­жем мы понять, как такой природный процесс мог стать для средневекового розенкрейцера молитвой. Наблюдая солеобразование, средневековый розенкрейцер говорил себе с чувством чистейшего благоговения: «Тысячелетиями божественно-духовные силы действо­вали здесь гак же, как во мне действуют чистые мыс­ли. И за Майей природы я чту мысли богов, божест­венно-духовных существ». — Средневековый розен­крейцер знал это, и он говорил себе: «Давая природе побуждать меня питать такие чувства, я сам уподоб­ляюсь Макрокосмосу. Когда же я наблюдаю этот про­цесс только внешне, я отлучаю себя от Бога, отпа­даю от Макрокосмоса». — Так чувствовал себя средневековый теософ или розенкрейцер.

Другим переживанием был процесс растворениям - другой природный процесс, который также мог вести средневекового розенкрейцера к молитве. Все то, что может растворить что-то другое, средневеко­вый розенкрейцер называл ртутью или Меркурием. Здесь опять для. средневекового розенкрейцера возни­кал вопрос: «Какое качество соответствует этому в человеческой душе? Какое душевное качество дейст­вует так, как в природе ртуть или Меркурий?» Средне­вековый розенкрейцер знал, что то, что соответствует в душе этому Меркурию, означает в душе все формы любви. Он различал низшие и высшие процессы раст­ворения, как существуют низшие и высшие формы любви. И таким образом зрелище процесса растворе­ния снова становилось смиренной молитвой, и средне­вековый теософ говорил себе: любовь Бога тысячелетиями действовала снаружи так, как любовь действует в моем внутреннем существе.

Третьим важным процессом природы для средневе­ковых теософов было сгорание, то, что наступает, ког­да внешнее вещество поглощается пламенем. И опять-таки средневековый розенкрейцер искал внутреннего процесса, соответствующего этому сгоранию. Этот ду­шевный процесс он видел в ревностной самоотдаче Божеству. И все, что может сгорать в пламени, он на­зывал серой или сульфуром. В стадиям развития Земли он видел процесс постепенного очищения, сходный с процессом сгорания или серным процессом. Как он знал, что Земля очищается огнем, так в ревностной самоотдаче Божеству он также видел процесс сгора­ния. В земных процессах он видел работу Богов, взи­рающих к еще более высоким Богам. И проникнутый великим смирением и глубоко религиозными чувства­ми он говорил себе при виде процесса сгора­ния: «Ныне Боги приносят жертву высшим Богам». И когда затем средневековый теософ сам производил в своей лаборатории процесс сгорания, он чувствовал; «Я делаю то, что делают Боги, когда они жертвуют собой высшим Богам». Достойным приступить в своей лаборатории к такому процессу сгорания он считал себя только тогда, когда чувствовал себя проникну­тым такой жертвенной настроенностью, когда он сам чувствовал в себе желание, жертвуя собой, отдать се­бя Богам. Власть пламени исполняла средневекового теософа великими, глубоко религиозными чувствами, и он говорил себе: «Когда я вижу в Макрокосмосе пламя, я вижу мысли, любовь, жертвенность Богов».

Средневековый розенкрейцер сам производил в своей лаборатории эти процессы, и тогда эксперимен­тирующий предавался наблюдению этих образований соли, растворений и сгораний, при которых он постоян­но отдавался глубоко религиозным ощущениям, и он чувствовал связь со всеми силами в Макрокосмосе. Эти душевные процессы вызывали в нем, во-первых, мысли Богов, во-вторых, любовь Богов, в-третьих, жертвенное служение Богов. И тогда этот средневеко­вый розенкрейцер открывал, что, когда он произво­дил процесс солеобразования, в нем самом поднима­лись такие же чистые, очистительные мысли. При процессе растворения он чувствовал себя побуждае­мым к любви, бывал проникнут божественной лю­бовью; в процессе сгорания он чувствовал себя воспламененным к жертвенному служению, влекомым к жертве собой на алтаре мира.

Таковы были переживания экспериментирующего. И если бы кто-нибудь сам как ясновидящий присут­ствовал при таком эксперименте, он воспринял бы у соответствующего человека, осуществляющего экспе­римент, изменение его ауры. Аура, которая перед экспериментом была весьма смешана, которая, может быть, была исполнена вожделений и влечений, кото­рым он отдавался, становилась благодаря экспери­менту более одноцветной. Сначала, при эксперименте солеобразования, — медного оттенка (чистые мысли Богов), затем — при эксперименте растворения — се­ребристого (любовь Богов) и, наконец, блистающей золотом при сгорании  (жертвенная любовь Богов или жертвенное служение Богов). И алхимики гово­рили тогда, что они создали из ауры субъективную медь, субъективное серебро и субъективное золото. И следствием этого было то, что тот, кто прошел через подобное, кто действительно внутренне пережил та­кой эксперимент, бывал полностью проникнут божест­венной любовью. Так что при этом получался человек, проникнутый чистотой, любовью и волей к жертве, и посредством этого жертвенного служения средневеко­вые теософы подготавливали определенное ясновиде­ние. Таким образом средневековый теософ мог загля­дывать в тот способ, каким позади Майи духовные существа дают вещам возможность возникновения и прохождения. И тогда благодаря этому он понимал также, какие стремящиеся силы в душе способствуют нашему продвижению и какие нет. Он узнавал наши собственные силы возникновения и разложения. В момент просветления средневековый теософ Генрих Кунрат назвал этот процесс законом возникновения и прехождения.

Созерцая природу, средневековый теософ начинал понимать закон восходящего развития и нисхождения. Науку, которую он усваивал благодаря этому, он вы­ражал в определенных знаках, в имагинативных об­разах и фигурах. Это было своего рода имагинативное познание. Охарактеризованное вчера как «Тайные фигуры розенкрейцеров» является результатом только что сказанного.

Так работали лучшие алхимики от четырнадцато­го вплоть до восемнадцатого и еще до начала девят­надцатого столетия. Об этой действительно мораль­ной,   этической,   интеллектуальной   работе    ничего не напечатано. Напечатанное же об алхимии, касает­ся лишь чисто внешних экспериментов и написано лишь теми, кто занимался алхимией как самоцелью. Ложный алхимик стремился к формированию веществ. В экспериментах  при сгорании веществ  он видел лишь приобретение материальных результатов. Истин­ный же алхимик не придавал никакого значения ве­ществу, получаемому им в итоге. Ему важны были лишь внутренние душевные переживания во время формирования веществ, мысли, которые у него были, переживания, которые он имел в себе. Отсюда стро­гий закон, по которому средневековый теософ, кото­рый при экспериментах производил золото и серебро, никогда не должен был извлекать из этого собствен­ной выгоды. Он мог только подарить созданные ме­таллы. Современный человек уже не имеет правиль­ного представления об этих экспериментах.  Он не имеет понятия о том, что мог переживать тот экспе­риментатор. Целые душевные драмы мог переживать средневековый теософ в своей лаборатории; например, при получении антимония экспериментирующие виде­ли весьма значительное моральное начало в этих про­цессах.

Если бы тогда не происходило этих вещей, мы бы сегодня не могли заниматься розенкрейцерством в духовнонаучном смысле. То, что средневековый розен­крейцер переживал при виде природных процессов, является святым естествознанием. То, что переживал он от духовной жертвенной настроенности, великих радостей, великих процессов природы, а также стра­даний и печали, от возвышенных и радующих пережи­ваний во время производимых им экспериментов, — все это избавляюще и освобождающе действовало на него. Но все это покоится теперь в наивнутреннейших подосновах человека, все то, что было тогда вложено в него.

Как найти нам опять эти скрытые силы, которые тогда вели к ясновидению?   Мы   их   находим, изучая духовную науку и посредством строгой ме­дитации и концентрации полностью отдаваясь внут­ренней жизни души. Благодаря такому внутренне­му развитию занятие  природой  постепенно снова станет  жертвенным  служением.   Для  этого  люди должны пройти через то, что мы называем сегод­ня духовной наукой. Тысячи людей должны отдаться духовной науке, вести внутреннюю жизнь, чтобы ду­ховная истина могла в будущем снова воспринимать­ся позади природы, чтобы люди научились снова по­нимать духовное позади Майи. Тогда в будущем сна­чала хоть и небольшая еще группа людей сможет пе­режить событие Павла под Дамаском и воспринять эфирного   Христа,   который сверхчувственно грядет среди людей. Но сперва человек должен вновь прий­ти к духовному воззрению на природу. Тот, кто не знает всего  внутреннего смысла   розенкрейцерской работы, может  думать,   что  человечество все еще пребывает на той же ступени, что и две тысячи лет тому назад. Пока не будет пройден этот процесс, ко­торый возможен только благодаря духовной науке, человек не прилет к духовному видению. Существует много скромных и хороших людей, которые еще не считают себя сторонниками духовной науки, но кото­рые в глубине своей тем не менее — теософы. 

Благодаря событию при Крещении на Иордане, когда Христос низошел в тело Иисуса из Назарета и благодаря Мистерии Голгофы человечество стало способным видеть и переживать Христа позже — еще в этом тысячелетии, начиная приблизительно с 1930 года — в эфирном теле. Христос лишь один раз странствовал по Земле в физическом теле, и это надо уметь понимать. Возвращение Христа означает: видеть Христа сверхчувственно в эфирном теле. Поэтому каждый, кто хочет идти правильным путем развития, должен добиться способности видеть духовным оком. Для человечества не было бы движением вперед, если бы Христу пришлось еще раз явиться в физическом теле. В следующий раз он явит себя в эфирном теле.

То, что могли дать различные религиозные исповедания, собрано было Христианом Розенкрейцем и коллегией двенадцати. Следствием этого будет то, что дали отдельные религии, к чему стремились и чего чаяли их последователи, можно будет найти в Христовом импульсе. Развитие ближайших трех тысячелетий составит созидание и способствование пониманию этого Христова импульса. Начиная с двадцатого столетия, все религии начнут соединяться в розенкрейцерской мистерии. Это станет возможным в течение ближайших трех тысячелетий, потому что больше не нужно будет поучать людей тем, что содержат документы, но благодаря видению Христа они сами научатся понимать событие, пережитое Павлом под Дамаском. Человечество само пройдет через Павлово событие.

Пять тысяч лет спустя после просветления Будды под деревом Бодхи появится Майтрейя-Будда, то есть считая от наших дней — приблизительно через три тысячи лет. Он будет преемником Готамы Будды. Среди истинных оккультистов невозможны никакие дискуссии по этому поводу. В этом согласны западные и восточные оккультисты. Итак, две вещи установлены твердо. Во-первых, что Христос только однажды мог появиться в физическом теле и что в двадцатом столетии он появится в теле эфирном. Правда, в двад­цатом столетии появятся великие индивидуальности, например, Бодисаттва, как преемник Готамы Будды, который приблизительно через три тысячи лет станет Майтрейя-Буддой. Однако, никакой истинный оккуль­тист не назовет какого-нибудь физически воплощен­ного человека в двадцатом веке Христом; никакой действительный оккультист не станет ожидать Хрис­та в двадцатом веке в физическом теле. В подобном утверждении всякий действительный оккультист уви­дит неправое дело. Но Бодисаттва будет указывать как раз на Христа.

Во-вторых, Бодисаттва, который явился в Иешу бен Пандира. появится как Майтрейя-Будда только через пять тысяч лет от начала нашего летоисчисле­ния. Как раз настоящие оккультисты Индии ужасну­лись бы от утверждения, что Майтрейя-Будда мог бы появиться раньше. В Индии, конечно, могут быть и такие оккультисты, которые не являются настоящи­ми оккультистами, которые из-за посторонних целей говорят об уже теперь воплощенном Майтрейя-Будде. Правильная самоотдача розенкрейцерской теософии и правильная преданность Христиану Розенкрейцу могут оградить каждого от подпадания таким заблуж­дениям.

Все эти вещи говорятся в розенкрейцерстве так что они могут быть проверены разумом. Все эти ве­ши могут быть проверены посредством здорового че­ловеческого рассудка. Не верьте мне ни в чем как авторитету. но отнеситесь ко всему сказанному мною как к побуждению, а затем проверяйте сами. Я совсем спокоен; чем больше вы будете проверять, тем больше вы будете находить разумной теософию или духовную науку. Чем меньше веры в авторитет, тем больше понимания Христиана Розенкрейца. Мы луч­ше всего узнаем Христиана Розенкрейца, когда мы действительно углубляемся в его индивидуальность и когда сознаем, что дух этого Христиана Розенкрейца действует непрерывно. И чем больше мы приближа­емся к этому великому духу, тем больше сил будет приходить к нам. Много сил и помощи можем мы ожидать от эфирного тела этого великого Водителя, который всегда будет здесь, если мы просим этого ве­ликого Водителя о его помощи.

Также и странное событие увядания Христиана Розенкрейца мы сможем понять, правильно углубля­ясь в духовнонаучную работу. То было в тринадца­том столетии, когда эта индивидуальность жила в фи­зическом теле, которое было истощено до состояния прозрачности, так что в течение нескольких дней он лежал как мертвый и в это время воспринял от две­надцати мудрость этих двенадцати и пережил также событие Дамаска.

Пусть царит и, инспирируя, действует дух истин­ного розенкрейцерства именно в этой ветви; тогда ве­ликое эфирное тело Христиана Розенкрейца станет тем более действенным здесь. Пусть этим будет поло­жено начало работе здешней ветви, и те, что собра­лись здесь, пусть помогают посильно их собратьям в Нойенбурге и часто посылают им добрые мысли, что­бы непрерывно действовал дух основанной здесь вет­ви. Чем более мы приближаемся к высокому делу и продолжаем работу в этом духе, тем скорее мы дос­тигнем цели. Я сам хотел бы все снова напоминать о нашей великой, исполненной обетования работе и прошу  великого  Водителя Запада  о его помощи.

Пусть эта ветвь станет одним из строительных камней Храма, который мы хотим возвести. В духе Хрис­тиана Розенкрейца открыли мы эту ветвь, и в духе Христиана Розенкрейца будем мы стараться дальше вести эту работу.

__________

Перевод выпол­нен по второму изданию т. 130 ПСС «Эзотерическое христианство и духовное водительство человечества», Дорнах, 1977. 

Лекция 27 сентября 1911 г.

Христиан Розенкрейц. — Личность, считающаяся в науке легендарной. Первое упоминание о ней относится к 1604 г., когда Валентином Андрее, лютеранским пастором в Вюртемберге, было написано анонимно изданное затем в 1616 г. в Страсбур­ге сочинение «Химический брак Христиана Розенкрейца 1459 года». Краткое жизнеописание Христи­ана Розенкрейца содержится в двух анонимных розенкрейцерских сочинениях — «Fania Fraterfritatis пли Откровение Братства высокочтимого Ордена Р. К.», Кассель, 1614 и «Confessio Fraternitatis или Исповедание славного Братства высокочтимого Кре­ста с Розами», Кассель, 1615.

В своих последних экзотерических высказы­ваниях...— Очевидно, Рудольф Штейнер имеет здесь в виду передаваемые в литературе слова, сказанные графом Сен-Жерменом в Вене в 1790 г.: «В конце столетия я удалюсь из Европы и отправлюсь в об­ласть Гималаев. Я буду отдыхать, я должен отдох­нуть. Через 85 лет меня будут видеть каждый день». В 1875 г., то есть ровно 85 лет спустя после того, как было сделано это высказывание, было основано Теософское общество.

Гинрикус Мадатанус, теософ. — Анаграмматичес­кий псевдоним последователя Парацельса Адриана а Мунзихта, ок. 1590—1638. Его сочинение «Тайные фигуры розенкрейцеров» было издано в Альтоне в 1785 — 88 гг.

Елена Петровна Блаватская, урожд. Ган, 1831, Екатеринослав — 1891, Лондон. В 1875 г. вместе с полковником Г. Олькоттом основала в Нью-Йорке Теософское общество, чей центр вскоре переместил­ся в Адьяр (под Мадрасом в Индии). Ее книга «Изида без покрывала» вышла в первый раз по-англий­ски в двух томах в Нью-Йорке в 1877 г. В русском переводе известна под искаженным названием «Paзоблаченная Изида».*

...задача, пятой послеатлантической культур­ной эпохи. — Согласно исследованиям Рудольфа Штейнера, после гибели континента Атлантиды человечество проходит в своем развитии через семь последовательно сменяющих друг друга культурных эпох продолжительностью в 2160 лет каждая. Пя­там из них началась в 1413 голу и характеризуется развертыванием сил самосознания, души сознатель­ной, наиболее зрелого члена душевного существа че­ловека. См. «Очерк тайноведеиия», гл. 4 «Развитие мира и человек»; также «Теософия», глава «Сущест­во человека».*

В одном, месте Европы... — это место не бы­ло названо и позднее.

...семь великих риши индусов. — Семь учи­телей древней Индии, положивших основание пер­вой послеатлантической культурной эпохе в восьмом тысячелетии до Р. X.

...записи в имагинациях. — Имагинации — язык сверхчувственных образов, непосредственно по­стигаемых тем, кто их видит, первая ступень сверх­чувственного познания. Всевозможные символы, иероглифическое письмо имеют здесь свое происхо­ждение. (См. Рудольф Штейнер «Порог духовного мира» гл. «О познавании духовного мира»).*

Всё, что возвещается как теософия... — Ру­дольф Штейнер пользуется термином «теософия» не столько в том смысле, что то было учение Теософ­ского общества, перед членами которого он читал свои лекции, сколько в том расширительном смысле, в каком этот термин употреблялся для обозначения существовавшего всегда знания о сверхчувственном мире. После основания Антропософского общества в 1912 году Рудольф Штейнер для разграничения между понятием «теософия» и тем новым, что со­ставляло его собственный вклад в развитие учения о человеке и духовных мирах, пользуется понятием «антропософия». *

Только это имя присваивалось и другим лицам... — В 18 веке это имя носил, например, французский военный деятель, граф Клод-Луи де Сен-Жермен, участник Семилетней войны. *

Г. Э. Лессинг, 1729—1781. В сочинении «Воспитание человеческого рода» Лессинг вводит идею перевоплощения.

Г. Видвнман, 1812—1876. «Мысли о бес­смертии как повторении земной жизни». Вена, 1851.

М. Дроссбах, 1810—1884. В 1849 г. написал «Но­вое рождение или Разрешение вопроса о бессмертии на эмпирическом пути согласно известным естест­венным законам».

Лекция 28 сентября 1911 г.

Генрих Кунрат, 1560—1605, врач и автор многочисленных алхимических сочинений.

Иешу бен Пандира — один из руководите­лей иудейского ордена ессеев приблизительно на рубеже II и I вв. до Р. X. Скудные сведения о нем содержит Талмуд. Как о Бодисаттве — преемнике Готамы Будды Рудольф Штейнер говорил о нем в лекции 4 сентября 1910 г. и последующих в составе бернского никла  «Евангелие от Матфея»,  т.   123 ПСС. *

© Перевод Г.А.Кавтарадзе.
© Издательство «Дамаск», Санкт-Петербург, 1992.