Когда маленький ребенок учится говорить и при этом начинает говорить «я», то он быстро теряет свою ангельскую кротость. Как только ребенок постигает своё отдельное бытие, начинается борьба. Дети должны самоутверждаться, в этом состоит их естественное развитие. Они начинают ссориться из-за собственности, игр, правил. Их поведение без необходимости приводит к конфликтам. Но если друг на друга нападают семьи, народы или страны, дабы определить свою территорию, утвердить свои права или возместить нанесенный ущерб, происходит эскалация конфликта и беда становится очевидной. В наше время можно видеть, как бедствие, словно зараза, переходит от одного места действия к другому.

Усиление неделимой индивидуальности

Кажется, что сохранение своего «я» и конфликт сплетены друг с другом. Где отсутствует это сохранение «я», не может возникнуть конфликт. В тюрьмах, больницах, психиатрических лечебницах, приютах для сирот и часто даже в школах мир достигается в той мере, насколько людям отказывают в сохранении своего «я». Видимый мир может быть достигнут через униформы, бритье голов или успокаивающие средства – все эти меры пресекают чувство самости. Без подавления «я» армии не могли бы полагаться на слепое повиновение. Гражданское неповиновение, стратегия Махатмы Ганди, Мартина Лютера Кинга выбирает другое направление. Самоотверженность и сильная индивидуальность были главными чертами этих гражданских активистов. Они не отказывались от своего «я», напротив, их сила вырастала из их собственной сопротивляемости. Это парадокс. Рудольф Штейнер формулирует его как Христов импульс: «Миссией Христа было дать людям то, в чём они нуждались, чтобы чувствовать себя уверенно и крепко в этом отдельном индивидуальном «я». Только если индивидуальное «я» укреплено и уверено в себе, оно способно на самоотверженную любовь». Или в другой формулировке, бросающей свет на современную ситуацию в мире: «Наиболее миролюбивыми и гармоничными становятся люди, когда каждый отдельный человек наиболее индивидуален». Антропософы идут путём развития, стараясь сделать сильной свою неделимую индивидуальность. Вальдорфская педагогика стремится к тому, чтобы эмансипировать индивидуальность каждого ребенка. Мы знаем цель, но еще не достигли её, и поскольку мы её знаем, то, как антропософы, более чем другие восприимчивы к этому внутреннему конфликту между знанием и делом. С развитием самосознающей души внутренняя борьба стала намного сильнее. Депрессии – лишь симптом этого внутреннего конфликта. И самые здоровые из нас борются за это внутреннее единство.

Мы живём в культуре фрагментации. Микрочип сузил наше поле восприятия. Наша жизнь определяется техникой, независимо от того, приносит ли она нам пользу. Техника препятствует тому, чтобы мы воспринимали целостность пространства и времени, она атомизирует наше сознание. Мышление становится цифровым.

Война и техника долгое время были связаны друг с другом. Многочисленные зарисовки Леонардо да Винчи демонстрируют эту связь очень впечатляюще. Но многие ли из нас знают, что «Silicon Velly» («силиконовая долина»), колыбель компьютерного века, возникла в совместной работе с американским министерством обороны? Компьютерные технологии возникли из военной необходимости; в качестве ответного хода они распространяют свою собственную форму агрессивности через e-mail и страницы Интернета, на которых прославляется любая форма власти: физическая, социальная, психическая, культурная.

Итак, конфликты возникают тогда, когда не сохраняется «я». Потеря индивидуальности, которая ведёт к конфликтам, усиливается пропорционально индивидуальному чувству бессилия, вызывающимся всё возрастающим техническим контролем над нашей жизнью, всё усиливающейся глобализацией. Душа сознательная требует сопротивления. Gaia-Theorie, альтернативная медицина, биологически и биодинамически полученные пищевые продукты, новые виды спиритуальности – всё это пути к усилению нашей истинной человечности. Так же как антропософская духовная наука и её движение. Рудольф Штейнер предвидел «культуру Манаса, когда источники истины всё больше будут ощущаться в становящихся сильными индивидуальностях, когда то, что ощущается как высшая истина, одновременно будет согласовываться между людьми как истина математическая».

У нас нет другой альтернативы, кроме как довериться процессу перемен, каким бы медленным и незаметным он не был. «Антропософия несет в себе все импульсы для истинного пробуждения культуры человека!» Пробуждение культуры – это процесс, метаморфоза, эволюция. Мы находимся в начале этого развития. «В конце земного развития люди достигнут того, что придёт время, когда «я», ставшее самостоятельным в своём внутреннем, в полной самоотверженности будет иметь импульс совершать правые и благие дела». «Тогда истина, найденная в одной душе, встретится с истиной в другой душе, тогда люди не будут больше спорить. И это является гарантией истинного мира и истинного братства, потому что существует только одна истина, и она в действительности связана с духовным солнцем. Подумайте, как отдельные растения совместно растут; каждое растёт к солнцу, и это единственное солнце. Так, если в ходе шестой культурной эпохи в человека войдёт самодух, то духовное солнце фактически будет с нами; к нему склонны, с ним согласованы все люди. Это великая перспектива…»

Доррит Винтер
Das Goetheanum № 15/ 2006
Перевод с нем. М.К.