Большое спасибо за слова, сказанные доктором Унгером. Вы можете поверить мне, что я очень доволен возможностью опять говорить в кругу штутгартских друзей. В последний раз, когда по случаю Вальдорфской школьной конференции я мог здесь говорить, я рассмотрел перед вами кое-что из того, что относится к закономерностям кармической природы, действующим в человечестве и в его развитии. Сегодня я хотел бы нечто сказать в продолжение той лекции, причем буду исходить из более или менее известного, чтобы затем перейти к неизвестному.

Вы знаете, что человек, пройдя через врата смерти, прежде всего переживает факт рассеяния своего эфирного тела в Космосе, происходящий после того, как он в момент смерти сложил с себя физическое тело. Так вот, сегодня мы будем рассматривать не этот первый посмертный этап, то есть не сложение с себя или собственно рассеяние эфирного тела в Космосе, но то, что следует за этим. И мы лучше всего поймем это, если сперва бросим взор на человеческую земную жизнь, как она разыгрывается между рождением и смертью. Эта человеческая земная жизнь ведь протекает через два резко различающихся состояния — бодрствования и сна. Из различных антропософских рассмотрений вы знаете, что состояние бодрствования возникает потому, что четыре члена существа нынешнего человека — физическое тело, эфирное тело, астральное тело и “Я” — взаимно тесно соединены, побуждают и поддерживают друг друга в их деятельностях; а состояние сна возникает потому, что физическое тело и эфирное тело лежат в постели, временно попутно ведя отчасти растительное существование, тогда как астральное тело и организация “Я”, отделившись от физического и эфирного тел, самостоятельно живут в духовном (сверхчувственном) мире.

Из обыкновенного жизненного опыта вы знаете, что человек, когда он в своей земной жизни обращается воспоминанием к прошлому, то он, собственно, в известном смысле фальсифицирует это воспоминание. Ибо когда мы в земной жизни с обыкновенным сознанием взираем в свое прошлое, тогда оно является нам наподобие непрерывно продолжающегося потока: одно событие проистекает из другого, и мы при этом почти всегда не принимаем во внимание того, что мы ведь вовсе не имеем дела с таким непрерывным потоком воспоминаний. В действительности ход воспоминаний непрестанно прерывается ночами, и мы, собственно, должны были бы узреть в таком воспоминании следующее: день, ночь, день, ночь... Всегда, так сказать, нечто светлое продолжается в нечто темное, это последнее опять продолжается в нечто светлое и так далее. Почти всегда бессознательной — за исключением сновидений, вздымающихся из ночного сна, — является та часть земной жизни, которую мы проводим во сне, просыпаем; как правило, она составляет одну треть земной жизни, если только человек не оказывается соней. Вполне можно подсчитать (приняв во внимание и то, насколько больше спит ребенок) то время, что мы просыпаем, и получается, приблизительно, одна треть времени жизни человека на Земле.

Прежде всего вы можете задать вопрос: «Что же делают в это время сна организация “Я” и астральное тело?» Они ведь находятся тогда в духовном (сверхчувственном) мире. Но они не воспринимают в духовном мире, они остаются бессознательными — за исключением, как сказано, сновидений. Если бы человек — такой, какой он есть на Земле с его обыкновенным сознанием, — стал бы иметь постоянные восприятия в состоянии сна, то он был бы сбит с толку в ту или другую сторону либо так, что он странствовал бы там с бессильным сознанием, какое бывает у человека днем в обморочном состоянии, — это если он больше предрасположен к ариманическому; либо же так, что он странствовал бы там со спутанным сознанием, в которых мысли и ощущения перебивались бы, захлестывали бы друг друга, — это если человек больше предрасположен к люциферическому.

Вообще говоря, человек благодаря тому, что мы называем «Стражем Порога», защищен от восприятия ночью духовного (сверхчувственного) мира, находящегося вокруг него. Лишь когда человек прошел через врата смерти, то после первых дней, когда он сложил свое эфирное тело, человек вступает в такое посмертное существование, при котором он переживает минувшую жизнь, но — в обратном порядке, начиная со дня смерти и вплоть до рождения. Но мы переживаем тогда не прошедшие дни, а ночи. Поэтому время, в течение которого мы переживаем в обратном порядке свою земную жизнь, занимает приблизительно одну треть времени той нашей жизни. У человека, достигшего 60-летнего возраста и затем умершего, это посмертное странствование в обратном направлении длится около 20 лет. Значит, посмертная жизнь проходится человеком в три раза скорее, чем земная. И тогда мы переживаем жизнь между смертью и новым рождением таким образом, что мы тогда взираем в ночи, в течение которых бессознательно создавались образы, являющиеся в известном смысле негативными отображениями жизни.

Если бы человек не был защищен «Стражем Порога», то он каждую ночь имел бы следующее переживание (но только такого рода, что он не мог бы их вынести): если он сделал что-нибудь злое какому-либо человеку, то он должен переместиться в того другого человека, — в то самое, что тот ощутил и пережил из-за зла, причиненного ему спящим. Человек во время сна действительно оказывается внутри того человека, которому он то или иное причинил. Но только мы этого не переживаем в своем сознании во время сна, как об этом только что было сказано. Но после смерти мы переживаем это очень, очень сильно. Мы переживаем тогда словно минувшую земную жизнь в обратном порядке и везде имеем переживания изглаживания, возмещения в отношении того самого, что мы сделали или же упустили сделать. Благодаря чему имеем мы эти переживания изглаживания, возмещения?

Чтобы ответить на этот вопрос, нам надо указать на одно космическое событие. Как я часто излагал вам, Луна, которая в ходе развития Земли первоначально была ее частью, затем отделилась от Земли. Я недавно излагал здесь, как Луна вышла из Земли и обрела самостоятельное физическое существование. Я также уже упоминал, что через некоторое время после того, как Луна отделила свою физическую природу от Земли, туда ушли совсем древние Первоучителя человечества, которые — пока они бывали на Земле — воплощались не в физическом теле, но в эфирном теле. Поэтому воздействие на людей они оказывали посредством имагинации и инспирации. Чудесные учения, которые в поэтически-образной форме сохранились в сказаниях народов, происходят от некогда бывшей на Земле великой, величественной мудрости, какая была уделена человечеству этими Первоучителями. Они смогли затем, в силу их природы, уйти на отделившуюся Луну, и там они живут с тех пор.

Когда человек проходит через врата смерти, то он начинает переживать Космос. И он фактически переживает Космос таким образом, что сам, вместе со своим переживанием, делается все больше и больше в размерах. Сперва он врастает в Лунную сферу. Врастая в Лунную сферу после своей смерти, человек встречается с тем, чем теперь являются эти великие Первоучителя человечества. Эти великие Первоучителя неким образом хранят наивно-инстинктивное невинное состояние человечества. Прежде, чем люди впали в возможность творить зло, были эти Первоучителя на Земле. Поэтому они являются теми, которые воспринимают то самое, что во время ночей, пережитых нами в земном существовании, становится вписанным в Акаша-хронику; Они пронизывают это своей собственной сущностью и затем дают это нам пережить в течение посмертного обратного прохождения минувшей земной жизни, занимающего одну треть ее времени, — пережить сильнее, чем это бывает здесь на Земле. Кто может ясновидчески взирать в то, что переживает умерший в эти первые десятилетия после смерти, тот знает, что хотя земные переживания являются достаточно сильными, чтобы наносить нам удары и понуждать нас, но то, что переживает умерший из-за могущества магически действующих с Луны Первоучителей, действует гораздо сильнее земных переживаний, заглушая и обесцвечивая их. И мы действительно проходим через это, переживаем это после смерти. Скажем, вы дали какому-то человеку пощечину; и вот, когда вы после смерти переживаете это в обратном порядке, то испытываете тогда не гнев или злобу, приведшие к этой пощечине, и не удовлетворение, но вы вползаете в того другого человека и переживаете, как ему стало больно, как была потрясена его душа, — и вы в точности ощущаете то, что он тогда пережил. Узреть, сопережить вместе с умершим эти свершения уже есть нечто, если и не потрясающее душу, но, тем не менее, чрезвычайно сильно ее затрагивающее.

Видите ли, я мог бы привести пример этого. Почти все из вас могут вспомнить, что среди фигур моих драм-мистерий я обрисовал также фигуру Штрадера. Эта фигура Штрадера, как и почти все фигуры мистерий, взята мною из жизни. Была одна личность, которая прожила свою жизнь почти в точности так, как Штрадер, изображенный в моих мистериях. Вы можете представить себе, что я питал большой интерес к этой личности во время ее физического земного существования. И вот в 1912 году она умерла. Тогда мой интерес обратился к ее переживаниям после смерти. Все то, что эта личность, которая в конце концов стала теологически-рационалистическим писателем, пережила здесь, на Земле, явилось ей в гораздо более сильной мере при посмертном переживании действий ее книг, ее теологического рационализма и так далее. После того, как я некоторое время сопереживал то, что пережила она после смерти, для меня больше не было возможности продолжить дальше жизнь фигуры Штрадера в моих драмах-мистериях: он там умирает. Ибо у меня больше не было интереса к его земной жизни, который был погашен интересом к тому, что он переживал после смерти.

Добавляется еще одно маленькое происшествие. Некоторые друзья очень сильно заинтересовались литературным наследием того человека, который был своего рода праобразом Штрадера; они постарались добыть его и хотели доставить его мне. Я не мог иметь никакого интереса к этому. Я должен был пройти мимо этого, пропустить все это мимо ушей по той простой причине, что мой интерес к умершему был гораздо сильнее и заглушал все остальное. Я хочу этим лишь указать на то, что человек в этой посмертной жизни в обратном направлении переживает все гораздо сильнее, гораздо интенсивнее, чем он переживает в жизни на Земле. По отношению к этому посмертному переживанию земная жизнь подобна почти что сновидению. Но оно есть именно негативное переживание — переживание в другом человеке последствий того, что мы сделали или же упустили сделать. Поэтому же посмертное переживание не следует представлять себе лишь как жуткую жизнь. Но всегда человек тогда должен будет уже воспринять, какие из его поступков, какие из его мыслей, ощущений были праведными, а какие — неправедными.

Ну, вы можете помыслить, что тогда образуется первый зачаток будущей кармы. Ибо когда человек усматривает то, что подступает к нему во время между смертью и новым рождением, то он судит иначе, чем мы на Земле. Я, может быть, уже упоминал о случае с одной дамой, с которой я был знаком много лет тому назад. Однажды она прислушивалась к разговору, который велся в ее присутствии о повторных земных жизнях. Она сказала: после того, как она это один раз испробовала, она не захотела бы иметь дальнейшие земные жизни. И она очень кричала против возможности все снова воплощаться. Тогда я должен был сказать ей следующее: да, это может быть, что Вы здесь, на Земле, имеете это суждение, но не в нем дело, — в жизни между смертью и новым рождением приходят к иному суждению. Она, казалось, сперва это поняла, но потом уехав написала открытку: она, мол, все же не могла принять повторных земных жизней!

Человек, имеющий это интенсивное посмертное переживание, принимает решение, которое, пожалуй, выражается таким образом: «Вследствие того или другого ты стал несовершенным, неполноценным человеком; ты должен это заново загладить!» Тем самым есть намерение кармического значения. А намерения в духовном мире, в жизни между смертью и новым рождением, суть реальности. Подобно тому, как здесь реальностью оказывается то, что вы обожжетесь, если сунете палец в огонь, также и в духовном мире, когда вы принимаете там определенное намерение, — оно есть реальность, которая осуществляется. А вы твердо принимаете определенное намерение!

Однако все это человек переживает в Лунной сфере. Через ближайшие сферы Меркурия и Венеры он затем постепенно достигает возможности прийти в Солнечную сферу. Сфера Меркурия и сфера Венеры образуют для него переход к вступлению в Солнечную сферу. Однако прийти туда невозможно, пока душа хотела бы взять с собой весь тот груз зла, который обнаружился в Лунной сфере возложенным на нее. Это есть одно из устройств Космоса, что при выходе душе дальше из Лунной сферы ее зло должно быть оставлено позади. Там оно ожидает нас до тех пор, пока мы опять не станем возвращаться через Лунную сферу к новому воплощению на Земле. Но вместе со злом мы оставляем там более или менее значительный кусок самих себя, ибо человек ведь образует единство со своими деяниями. Когда я здесь на Земле совершил что-нибудь злое, то я вследствие этого стал менее полноценным; и при прохождении через Лунную сферу я утрачиваю описанным образом некий кусок самого себя, — я оставляю позади кусок самого себя.

Затем более или менее цельный или же увечный человек вступает сначала в сферу Меркурия. Также и в сфере Меркурия он во время между смертью и новым рождением переживает нечто особенное — нечто такое, что подготавливает его к существованию в сфере Солнца. Видите ли, здесь в физической земной жизни люди так или иначе болеют. А в сферу Солнца требуется вступить совершенно здоровым душой и духом. Поэтому в сфере Меркурия освобождаются от всего того, что душа несет при себе от ее болезней. Поэтому же дело обстоит так, что действительной медицине можно научиться, только ясновидчески созерцая то, как умершие становятся в сфере Меркурия свободными от болезней. Отсюда можно почерпнуть знание о том, что именно надо делать людям на Земле, чтобы они избавились от болезней. Поэтому в те времена, когда существовали Мистерии и инстинктивное ясновидение, медицина всегда рассматривалась как нечто такое, о чем дается — через Мистерии — откровение свыше, из сферы Меркурия. Посмотрите, чем является для нынешних людей Бог? Бог, мол, есть Существо, Которое никогда нельзя узреть на Земле. Не так обстояло это для людей древних времен, обладавших инстинктивным ясновидением. Существовали Мистерии Меркурия (вы можете прочитать об этом в моем «Тайноведении»). Да, самым первым главным жрецом в Мистериях Меркурия был сам Меркурий. Это осуществлялось посредством того, что рождался некий человек, дух которого посредством сверхчеловеческого процесса высвобождался из тела, чтобы иным образом искать себе воплощение. Оставалось его тело; это тело использовал Бог Меркурия, чтобы воплощаться на Земле, то есть являться в Мистериях. В древних Мистериях наставниками были Боги. Это относится ко всем Богам Греции: все они бывали на Земле. И этот Бог Меркурий наставлял людей в отношении медицины. ГИППОКРАТ (ок. 460 — ок. 377 г. до Р.Х.) еще сохранил позднюю традицию этой медицины.

Потом человек приходит в сферу Венеры. В сфере Венеры с человеком обстоит так, что он вполне воспринимает то, насколько он несовершенен, но это восприятие своего несовершенства в сфере Венеры как раз подготавливает человека к существованию в сфере Солнца, где ему предстоит находиться больше всего. Через нее проходят дважды; сейчас будет речь о первом переживании себя там. В этом солнечном существовании, которое длится больше всего, умерший впервые оказывается вместе с теми душами, с которыми он имеет какую-либо кармическую общность и которые теперь присутствуют в духовном мире, являясь умершими, как и он сам; там он оказывается также вместе с Существами высших Иерархий — с Ангелами, Архангелами, Архаями, Духами Формы, Духами Движения и так далее. Что же происходит тогда? Человек, восприняв в своем сознании, насколько он несовершенен, работает теперь — вместе с Существами высших Иерархий — над моделью и праобразом своего следующего земного существования; причем в первую половину солнечного существования он больше вырабатывает праобраз своей будущей физической телесности, а во вторую половину — больше праобраз своего будущего морального земного существования.

Эта работа умершего во время его солнечного существования — она фактически вовсе не однообразна, как это может показаться при упоминании о ней, но она чрезвычайно богаче, гораздо величественнее и могущественнее чем все, что человек может пережить на Земле. Здесь, на Земле, человек переживает непосредственно не то, что заключено внутри его кожи, а то, что его окружает. Во время же солнечного существования с этим обстоит как раз наоборот: тогда человек переживает всего себя космически. Когда здесь мы говорим: это — мой живот, то тогда мы говорим: это — моя Венера. Когда здесь мы говорим: это — мое сердце, то тогда мы говорим: это — мое Солнце. Существа Вселенной становятся нашими органами. Мы сами становимся как Вселенная; и человек, который здесь, на Земле, внешне заполнен лишь земными субстанциями Земли, — он становится тогда внешним миром. И этот внутренний мир человека, он поистине грандиознее, более всеобъемлющ, чем Космос вне человека здесь, на Земле. Все то, что человек таит в себе, — это на Земле вне его сознания, но это гораздо значительнее всего того, что человек видит на Земле. И то, что он здесь, на Земле, таит в себе, — открывается ему во время солнечного существования. И исходя из того, что тогда есть его мир, человек вырабатывает компоновку (gestaltung) своего физического и морального существа для ближайшего земного существования. Тогда ведется работа также и для кармы. После такой работы в первые десятилетия после смерти теперь ведется работа над осуществлением этой кармы. Я мог бы сказать: последняя ее шлифовка осуществляется при втором прохождении через Лунную сферу, когда возвращаясь мы опять находим наше злое; а затем к тому, что есть наше намерение, — к тому, что выработано нами в праобразе, — мы привносим также и силу ввергнуть себя в данную карму на Земле в новой земной жизни.

Чтобы точнее рассмотреть, как, собственно, вырабатывается карма, мы должны принять во внимание следующее. Небесные светила, — что же они такое? Ученые физики говорят о звездах как о пылающих газовых шарах и тому подобное. Но все это не имеет места. Подумайте только, что вы вдруг оказались бы на Венере. Тогда вам оттуда Земля виделась бы приблизительно такой, какой вам теперь отсюда видна Венера; и вы оттуда описывали бы Землю так, как теперь отсюда описываете Венеру, — то есть не замечая, что Земля есть место действия людей и что на ней присутствует множество человеческих душ. Точно также там, где сияет какое-либо небесное светило, есть души. Души есть на Луне — души великих Первоучителей, которые уже отчасти перемешались с душами Ангелов. На Меркурии — души Архангелов; мы живем вместе с ними, когда проходим сферу Архангелов. Бог Меркурий — Архангельское Существо. Затем на Венере — Архаи. На Солнце же — Духи Формы, Духи Движения, Духи Мудрости. Именно вместе с ними мы формируем себе свою карму. То, что сияет в небесных светилах, надо рассматривать лишь как внешний знак той или иной колонии Духов, которые суть в Космосе. Мы должны знать, что в том направлении, в котором мы видим какое-либо небесное светило, — там есть некая колония Духов.

После того, как человек прошел через солнечное существование, он приходит в сферу Марса, в сферу Юпитера, в сферу Сатурна. Человек ведь уже начал работать над своей кармой в сфере Солнца. Однако, чтобы его карма была подготовлена таким образом, что она может реализоваться на Земле после того, как он, возвращаясь через Лунную сферу, нашел свое злое, человек нуждается в Духах, которые живут в этих планетных сферах, — в Духах Марса, в Духах Юпитера, в Духах Сатурна. Именно когда дело идет о том, чтобы выработать по-настоящему характерные человеческие судьбы, тогда с этим обстоит уже так, что последняя часть выработки этих кармических закономерностей происходит как раз в сфере Марса, в сфере Юпитера, в сфере Сатурна. Конечно, карма человека может быть еще доработана, когда он, возвращаясь на Землю, опять проходит через сферу Венеры, через сферу Меркурия. Во время между смертью и новым рождением человек работает над своей кармой вместе с Существами нашей планетной системы. И это чрезвычайно интересно проследить, как таким образом вырабатывается карма.

Ныне пришло время (как я однажды это уже сказал вам), когда о некоторых духовных фактах должно сказать открытым, свободным образом, ничего не утаивая. Рождественская конференция при Гетеануме была для того, чтобы ввести эту струю (Zug) эзотерики, которая в настоящее время должна пронизывать все Антропософское Общество. Поэтому я, когда мог в последний раз говорить среди вас, уже начал объяснение всевозможных кармических закономерностей. Не следует думать, что, так сказать, грубой рукой вторгаешься в человеческую жизнь, когда стараешься сказать о кармических закономерностях в отношении особенно интересных человеческих явлений. Благодаря этому мир впервые становится прозрачным для взора, исполненным света и вместе с тем — поистине не беднее, но богаче, величественнее.

ФРИДРИХ ШИЛЛЕР

Таким образом я хотел бы сегодня указать вам на одну человеческую индивидуальность, которая обладая чрезвычайно прямодушной способностью восприятия и постижения, жила во втором христианском столетии на территории теперешней Италии; значит, она была воплощена во время тогдашнего Рима и тогда пережила все то, что было испытано как добровольное мученичество теми, кто в качестве христиан хотели постепенно внедряться в римское государство и кто испытали на себе всю ужасную несправедливость, испорченность, развращенность, которыми уже тогда было столь богато римское государство. Масса доброго и злого излилась тогда на ощущения этой индивидуальности. И, если взглянуть при помощи средств духоведческого исследования на эту индивидуальность, тогда находишь, что она действительно была втянута в те жизненные бури, которые переживались во второй половине второго христианского столетия при распространении христианства в римском государстве. И как раз у этой индивидуальности обнаруживается нечто чрезвычайно трогательное, если направить на нее духоведческий взор.

Как раз у этой индивидуальности, которая закончила свою жизнь в преклонном возрасте, обнаруживается, что после того, как она, сказал бы я, лицезрела столь много в высшей степени доброго и готовности к самопожертвованию у зарождающегося христианства, а с другой стороны — бесконечно много злого, дурного в тогдашнем римском обществе, что она пришла к некоему суждению и некоему вопросу: «Есть ли где средняя мера? Или же в мире существует только вполне доброе и вполне злое?» Посредством имагинативного, инспиративного сознания можно отчетливо проследить, как затем эта индивидуальность в одиннадцатом христианском столетии перевоплотилась в женщину. И то острое, угловатое, к чему пришла эта личность к старости в ее римской жизни, выровнялось благодаря переживаниям в женской личности, стало мягче, — стало задушевным мыслящим рассмотрением добра и зла.

Потом эта личность опять перевоплотилась в восемнадцатом столетии и родилась как немецкий поэт ФРИДРИХ ШИЛЛЕР 1) (1759-1805). И вот попытайтесь вникнуть в жизнь Шиллера, как она вырабатывается, — впервые в направлении к средней мере в постижении жизни; как он тогда нуждался в Гете, чтобы отбросить все то, что он принес с собой из убеждения: есть только доброе, есть только злое. Почитайте его драмы, и вы поймете их, если направите взор на его прошлые земные жизни. Но какому обстоятельству мы должны это приписать? — Мы имеем это приписать тому обстоятельству, что у Шиллера, в котором было еще живым то, что он испытал в римской жизни, после чего он, однако, прошел через женскую инкарнацию в Средневековье, его карма была во время между смертью и новым рождением в особенности выработана в сфере Сатурна.

Для того, чтобы изучить эту сферу Сатурна в ее своеобразии и сущности, — для этого необходима наука Посвящения, достигаемая человеком только в старом возрасте. Тут вы можете задать вопрос: «Как научаются вообще познавать то, что живет на небесных светилах, и так далее?» — Ну, я излагал вам, что когда человек поднимается к имагинативному сознанию, тогда он ясновидчески созерцает в виде большой панорамы всю свою жизнь, но он созерцает ее подразделенной на определенные эпохи. Когда затем достигает инспирации, а потом опять приходит к пустому сознанию, тогда можно погасить эту панораму, и тогда из каждой эпохи нечто воссияет. Вместо того, чтобы лицезреть свою собственную жизнь от рождения до семилетнего возраста, прозревают на этом месте жизненной панорамы свершения Луны: тогда можно заглянуть в свершения Луны. — Во вторую жизненную эпоху сквозь то самое, что разыгрывается между сменой зубов и достижением половой зрелости, вспыхивает существование в сфере Меркурия. Эта жизнь школьного времени в этой панораме, созерцаемой в обратном направлении, ведет именно в сферу Меркурия. Поразмыслите о том, как по-настоящему разумно были во время инстинктивной мудрости уделены на Земле отдельным планетам их функции! Статистика учит, что человек бывает наиболее здоров не в годы от рождения до смены зубов и также не в года после достижения половой зрелости, но в школьные годы, ибо тогда — то время, когда Меркурий в наибольшей степени действует в человеке в течение его земного существования. — В следующую эпоху, от достижения половой зрелости и приблизительно до возраста 21,22 годов, наблюдаются процессы и Существа Венеры. Опять-таки это разумно, что половая сфера, когда она начинает действовать, уделена сфере Венеры. — Между 21 и 42 годами — солнечное существование; между 42 и 49 годами — марсово существование; между 49 и 56 годами — юпитерово существование и между 56 и 63 годами — сатурново существование. И, собственно, все те взаимосвязи, которые осуществляются при участии Сатурна во время жизни человека между смертью и новым рождением, — их может узреть Посвященный лишь после того, как он сам перешагнул через 63-летний возраст. Прежде он может самым различным образом узнавать о сатурновом бытии, но узреть эти вещи в их закономерности, исходя из собственного ясновидческого восприятия, впервые можно только перешагнув через 63-летний возраст. Ну, вы можете понять, почему я впервые теперь говорю кое-что о том, что связано с сатурновым существованием. (Напоминание Р. Штайнера о том, что ему лишь несколько месяцев тому назад пошел 64-й год. Прим. переводчика.)

Итак, Шиллер вырабатывал себе карму совсем особенно в сфере Сатурна. Ясновидческое лицезрение сферы Сатурна производит на Посвященного, во всяком случае, сказал бы я, в высшей степени ошеломляющее впечатление, ибо столь отличается от того, что можно пережить на Земле. На Сатурне в сознании тамошних существ есть только прошлое и совсем нет настоящего. Но прошлое там есть неким величественным образом. Видите ли, если бы я захотел сравнить это с чем-то таким, что могло бы произойти на Земле (конечно это произойти не может и могло бы произойти только гипотетически), то я должен был бы сказать следующее. Представьте себе однажды, что вы не имеете никакого даже предчувствия, как вы сами выглядите; вы знаете только то, что вы есть. Вы действуете, вы делаете то или иное, и вы этого тогда также не видите, — вы замечаете это, лишь когда оно прошло. Представьте себе, что вы идете. Вы не видите ваших шагов, ваших движений, но позади вас эти движения тотчас превращаются в неких снежных болванов, и вы тянете за собой целый их ряд; обернувшись назад, вы лицезреете то, что вы сделали. Такова жизнь этих особенных духов на Сатурне. Они ничего не воспринимают из того, что они делают, исходя из непосредственного решения, в настоящее время, но они воспринимают это только тогда, когда оно стало прошлым. Для обыкновенного сознания это трудно представить, но это так. В сатурновом существовании формируют свою карму некие индивидуальности, в числе которых и такая, как Шиллера. Такие индивидуальности потом обретают чудесное прозрение в события прошлого. Так что душа Шиллера, прежде рождения в 1759 году, действительно была в духовном мире с грандиозным обзором всего прошлого, что и связывалось с собственной кармой Шиллера. При вступлении его души на Землю это превращается в свою противоположность: созерцание прошлого превращается в постижение, в исполненное энтузиазма постижение идеалов будущего. И таким образом из его кармической работы в сатурновом существовании возникают у Шиллера идеалы будущего.

ГЕТЕ

Возьмем другую жизнь — жизнь человека, которая некогда была проведена в Греции; там он был сильно связан с пластическим греческим искусством, но также и с философией Платона; в годы юности он с громадным энтузиазмом воспринял пластическое искусство, которое одновременно могло быть созерцаемо духовно (ясновидчески), — причем духовно созерцаемое могло быть с громадным внутренним художественным чувством опять переведено в художественное творчество. После того, как эта индивидуальность прошла через другие инкарнации, мы можем проследить ее за выработкой кармы в сфере Юпитера. Существа Юпитера не таковы, как, например, земные люди. Когда земной человек хочет стать мудрым, он тогда должен проделать некое внутреннее развитие: бороться, преодолевать внутренние и внешние препятствия; короче, за времена, исполненные развитием, человек на Земле поднимается к некоторой ограниченной мудрости. У существ Юпитера с этим обстоит иначе. Они вообще не рождаются таким образом, как земные существа, но они возникают, образуются из Космоса. Подобно тому, как формируется наблюдаемое вами облако, так формируются из Космоса на эфирно-астральный лад существа Юпитера. Потом они не умирают, — они проникают друг в друга; так они пребывают. Но они суть, так сказать, реализованная мудрость. Подобно тому, как мы имеем кровообращение, так имеют они мудрость. Это — их натура; таковы эти существа Юпитера. Среди них может опять-таки формироваться карма. Та индивидуальность, которая одну из важнейших ее земных жизней имела в древней Греции, проходила потом через сферу Юпитера и была там затронута прежде всего тем, что есть мудрость; там образовалась ее карма; и затем она родилась в восемнадцатом столетии как ГЕТЕ 2) (1749-1832). Отсюда у Гете его близость с греческой культурой и его мудрость.

Я не думаю, что когда мы изучаем историю, постигая то, что происходит на Земле исходя из Мистерий, из тайн Космоса, — что тогда земная история утрачивает в ценности. Сухие профессора все-таки могли бы придти и сказать: «Ну да, все же гораздо более жизненным подходом было бы взять человека Гете так, как он обнаруживает себя, чем так возносить его в некую высшую сферу!» В более лучшие времена развития человечества, когда еще существовало инстинктивное ясновидение, люди открыто говорили также о том роде и способе, как здесь, на Земле, через человеческие действия, через человеческое существование открывается существование небесное. Мы должны вернуться к этому, — мы должны вырваться из абстрактности, делающей нас подобными земляным червям, когда мы стоим на земле, взираем ввысь и видим только то, что говорят о небесных светилах астрономы и астрофизики. И должна быть уже безусловно понята эта битва, которая ведется в нашей подверженной столь тяжким испытаниям, цивилизации и культуре между теми людьми, которые прилагают усилия достигнуть Духа, чтобы узреть Космос в его духовной закономерности, и теми людьми, которые на Земле ограничивают себя не только естествознанием, но они также и в том, что университетские люди называют «духовными» (гуманитарными) науками, ограничиваются документами, то есть тем, что является только чувственно-физическим. В ходе развития придет уже время решения. Либо наш упадок в духовной области пойдет все дальше и дальше, и одна болезнь, о которой я говорю годами и говорил даже в публичных лекциях, станет распространяться все больше и больше; о ней еще не сказано в медицинских книгах, но тем больше она есть в жизни: это — «DEMENTIA PROFESSORALIS» («профессорское слабоумие»). Либо же человек должен будет решиться воспринять в свой энтузиазм познание сверхчувственного мира. Тем самым он проникает также во взаимосвязь между Космосом и человеческой жизнью.

ГЕНРИХ ГЕЙНЕ

Я хотел бы привести вам еще третий пример, несколько более сложный. Тут имеешь дело с индивидуальностью, которая в своей давней земной жизни была воплощена в Индии, но в Индии, бывшей уже в упадке; и в этой земной жизни она восприняла все то, что она могла воспринять при чрезвычайно плохом физическом зрении. Здесь уже надо входить в такие частности. И частности суть преимущественно то, благодаря чему ясновидчески проникаешь во взаимозависимости (как я обратил внимание на это в последний раз). Эта индивидуальность прошла потом также через различные другие земные жизни, но они были менее руководящими по своему значению для нее, чем та жизнь в Индии, которая укоренила ее предрасположение к несколько поверхностному взгляду из-за плохого зрения, когда она в состоянии томления видела цветки лотоса и их цветение как в тумане, а не с отчетливой ясностью, и вообще тогда она познавала жизнь так, как делают это мимоходом, не углубляясь в вещи. Эта индивидуальность затем выработала свою карму сложным образом. Прежде всего она выработала в сфере Марса все то, что делало эту личность воинственным петухом в духовной области. Затем в сфере Меркурия эта личность очень много выработала в своей карме, восприняв в сфере Меркурия остроумие, наклонность к сатире. И представьте себе «за кулисами» неевропейский мир; однако эта индивидуальность склонна перевоплотиться в Европе, но она проходит через сферу Марса: отсюда — воинственность, отсюда — острота критической мысли и ощущений. Потом она выработала еще некоторые особенные свойства в сфере Венеры (это есть совсем особенно сложная карма); и с пренебрежением взирая на физический мир, а вместе с тем будучи сильно проодухотворенной, эта личность становится в девятнадцатом столетии ГЕНРИХОМ ГЕЙНЕ 3) (1797-1856).

Попытайтесь однажды по-настоящему погрузиться в его стихи и понять, что каждая строфа у Генриха Гейне — вплоть до образа речи, до композиции, до самих слов — порождена, собственно, в сфере Меркурия, в сфере Венеры, в сфере Марса, и что все это происходит, собственно, из Космоса. И если направить ясновидческий взор на эту жизненную панораму, тогда видишь Лунную сферу, затем сферу Меркурия, сферу Венеры, сферу Солнца (при возрасте от 21 до 42 годов), потом сферу Марса, сферу Юпитера, сферу Сатурна — в последующие годы я не могу вдаваться, хотя там тоже нечто видишь, но теперь я не могу в это вдаваться; и тогда прозреваешь, что эти сферы нечто творят с кармой. Обыкновенное сознание не знает, что они действуют в человеке, — сфера Луны, сфера Меркурия и так далее. Однако от того, что есть в человеке, зависит его карма; этим человек побуждается к тому или иному роду изживания кармы. Итак, раз Генрих Гейне выработал свою карму при содействии существ Венеры, существ Меркурия, существ Марса, то эти самые существа Венеры, Меркурия, Марса действуют через его телесность, способствуя ему в осуществлении этой кармы. Таким образом человек, именно благодаря своей карме, находится всем своим существом внутри Космоса, — изживает Космос здесь, на Земле. Конечно, один человек — таким способом, а другой — другим.

ЭЛИФАС ЛЕВИ

Эти вещи должны рассматриваться свободным всеобъемлющим умом. Когда я говорю вам о Гете, то, что он обрел как предрасположение в древней Греции, потом в сфере Юпитера преобразовал в инстинктивную полноту мудрости, — так это ведь проистекает из всего того, что им было создано, а потом преобразовано при содействии существ сферы Юпитера. У другого же человека это происходит по-другому. Одна индивидуальность жила во время мексиканской культуры, бывшей уже весьма в состоянии упадка, хотя тогда еще были отзвуки Мистерий, а также и культа, ведшего происхождение от Мистерий. Эта индивидуальность очень сильно жила во всем том магическом, упадочном, что оставалось от времени Мистерий Мексики; она очень точно знала, как держаться с жизненным воздействием Кветсалкоатля, Тецкатлипока, Таотля. Обыкновенная история культуры, как правило, содержит не более, чем всего лишь эти имена. Но тогда обо всех этих Божествах — Кветсалкоатле, Тецкатлипоке, Таотле — существовали вполне живые представления, имели место связи человека со сверхземными Существами. Это прозревала та индивидуальность, которую я имею в виду, и она затем сравнительно скоро воплотилась опять без промежуточной земной жизни и жила в девятнадцатом столетии как магически-оккультный ЭЛИФАС ЛЕВИ (1810-1875), пройдя перед тем в жизни между смертью и новым рождением через сферу Юпитера. В древней Мексике он воспринял колдовское, магическое, отжившее. Это преобразовалось в сфере Юпитера таким образом, что получилось то своеобразное содержание, какое есть в книгах Элифаса Леви — примитивной мудрости, но мудрости низшего сорта. То самое, что у Гете из-за его прошлых земных жизней произвело в сфере Юпитера, — это его мягкое олимпийское сияние и пламя, эту его выдающуюся мудрость, — оно же произвело у Элифаса Леви несколько шарлатанскую болтовню с приведением всяческих колдовских формул. Руководящим для того, что именно творят небесные светила из нашей кармы, являются уже наши земные жизни. Небесные светила, — то есть существа, которые присутствуют там, где небесные светила указывают на их существование, — преобразуют в карму то самое, что здесь, на Земле, закладывается как зачаток данной кармы.

Видите ли, будем пытаться в этом роде все больше и больше углублять антропософию. И тут должно быть принято нечто такое, что звучит несколько парадоксально, звучит несколько отчуждающим образом. Но это парадоксальное и отчуждающее как раз и есть действительная истина. Ибо человеческая жизнь глубже и сложнее в ее основах, чем обычно думают. Чтобы это понять, нельзя оставаться со своими мыслями на Земле, но надо от Земли вознестись в дали Космоса. И тогда как на Земле слишком легко забывают о духе и взирают на материю, то противоположный случай имеет место как только, действительно обладая хоть небольшим имагинативным понятием, проникают в Небо с его светилами. Тогда надежно забывают о материи и постепенно начинают ясновидчески лицезреть Духов, как в старое примитивное время это узрели в конце концов бедные пастухи, и как это продолжалось еще в Средневековье, когда на модели небесной сферы ставили не просто внешние знаки, но рисовали фигуры, ибо действительно лицезрели эти фигуры при имагинативном познании.

Ощущение этого также углубляет антропософию, как я об этом часто говорил. Подумайте однажды о следующем. Когда подступаешь с таким познанием, какое я пытался описать вам, то взираешь на судьбу какого-либо человека. И что же видят тогда! Тогда собственно начинают с благоговением взирать на судьбу каждого человека. Ибо что действует в судьбе каждого человека? — Всеобъемлющая мудрость небесных светил! Совершенно всеобъемлющая мудрость небесных светил! Действие Богов во Вселенной ни через что не проникает в душу столь захватывающим, столь глубоко врезающимся образом, как через ясновидческое рассмотрение судьбы человека, в которой есть шествующая всеобъемлющая мировая Справедливость, — творящее собственно «за кулисами» человеческого существа бытие, деяние и действие, и мысль Богов.

Вот что я хотел сегодня сказать вам о карме.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) ШИЛЛЕР (Schiller) Иоганн Фридрих (1759-1805), немецкий поэт-драматург и теоретик искусства Просвещения; наряду с Г.Э. Лессингом и И.В. Гете основоположник немецкой классической литературы. Мятежное стремление к свободе, утверждение человеческого достоинства, ненависть к феодальным порядкам выражены уже в юношеских драмах периода «Бури и натиска»: «Разбойники», «Заговор Фиеско», «Коварство и любовь». Столкновение просветительских идеалов с действительностью, интерес к социальным потрясениям прошлого определили напряженный драматизм трагедий Шиллера («Дон Карлос», «Мария Стюарт» и др.), народные драмы («Вильгельм Телль»), обусловили создание им теории «эстетического воспитания» как способа достижения справедливого общественного устройства.

2) ГЕТЕ (Goethe) Иоганн Вольфганг (1749-1832), немецкий писатель, основоположник немецкой литературы нового времени, мыслитель и естествоиспытатель. Начал с бунтарства «Бури и натиска»; сентиментальный роман «Страдания молодого Вертера». Через период т.н. веймарского классицизма, проникнутого стихийным материализмом античности («Римские элегии»), отмеченного антифеодальными и тираноборческими тенденциями (драма «Эгмонт»), Гете шел к реалистическому осмыслению проблем художественного творчества, взаимоотношений человека и общества (автобиографическая книга «Поэзия и правда», романы «Годы учения Вильгельма Мейстера» и «Годы странствий Вильгельма Мейстера»), пантеистическому наслаждению полнотой жизненных переживаний (сб. лирических стихов «Западно-восточный диван»). Творчество Гете отразило важнейшие тенденции и противоречия эпохи. В итоговом философском сочинении — трагедии «Фауст» (1808-1832), насыщенной научной мыслью своего времени, Гете воплотил поиски смысла жизни, находя его в деянии. Автор трудов «Опыт о метаморфозе растений», «Учение о цвете». Подобно Гете-художнику, Гете-натуралист охватывал природу и все живое (включая человека) как единое целое.

3) ГЕЙНЕ (Heine) Генрих (1797-1856), немецкий поэт и публицист, выдающийся мастер лирической и политической поэзии. Ранние стихи проникнуты свободолюбием и иронией, близки традициям народной песни («Книга песен»). Саркастическая насмешка над феодально-монархической и филистерской Германией, выражение (не всегда последовательное) революционных и демократических идей, усиление реалистических тенденций в прозаических «Путевых картинах», поэмах «Атта Тролль» и «Германия. Зимняя сказка». Публицистические книги и литературно-критические труды. Появившиеся в конце жизни пессимистические мотивы (сб. «Романсеро») не подавили в Гейне энергии борца.