Предлагаемый здесь в обновленной редакции текст Календаря души вобрал в себя наиболее близкие к оригиналу и по возможности благозвучные переводы, известные составителю к настоящему моменту.

Настоящая редакция перевода прежде всего имеет целью передать смысловое, сущностное содержание текста изречений. Уразумение – умозрение – переживание: только такой путь представляется единственно правомерным сегодня для интимно-медитативной работы. Медитация, то есть подлинное умозрение – "созерцательное размышление" по традиционному определению, – если она желает оставаться на твердой почве здоровой и уравновешенной душевной жизни, обходящейся без расплывчатой мечтательности, как и пьянящей экзальтации, никак не может предполагать игнорирования или даже унижения человеческого разума. Последнее было бы недостойно жизненной задачи сегодняшнего человека.

Общеизвестным попыткам передать мантрическую сторону медитативных текстов Рудольфа Штейнера путем педантичного перенесения их ритма, размера, стопы и т.п. в русский перевод неизбежно – и подчас сознательно – приносилось в жертву попросту само содержание изречений. А оно для нас, конечно же, в первую очередь в чем-то другом, нежели размер, ритм или иные элементы, хотелось бы сказать, "телесности" текста. С другой стороны, нельзя забывать об эзотерическом источнике этих изречений, и именно мантрический характер оригинала заставляет отказаться от подобных попыток, ведущих лишь к имитации этого характера в условиях совершенно иного звучания на другом языке.

Следует учитывать вообще специфику медитативных текстов. Они ведь имеют, как правило, вовсе не рассудочно-абстрактный, но как раз образный и конкретный характер, даже если включают самые возвышенные спиритуальные представления. Чувствуешь всю неуместность здесь какого-то сухого умствования. Само содержание настоящей медитации, можно сказать, оберегает себя от такового, а потому нуждается при переводе на другой язык лишь в максимально возможной смысловой точности, а не в каких-то формальных, «облагораживающих» подпорках.

Здесь стоит привести одно разъяснение Рудольфа Штейнера относительно медитирования, данное им одному из своих непосредственных учеников: «Дело не в том, чтобы отвлеченно размышлять относительно этих изречений, но в том, чтобы пару минут жить с ними. Для этого надо прежде всего так усвоить их содержание, чтобы его можно было обозреть единым духовным взором, духовно поставить его перед собой и, не фантазируя над ним, предаться ему и дать ему воздействовать на себя. Ибо медитация становится плодотворной только благодаря тому, что в полном покое дают вливаться в себя подлежащим медитированию мыслям». (Письмо от 14 апреля 1904 г. Цит. по изд.: Р. Штейнер. Наставления для эзотерического ученичества. Спб., 2005, С. 207-208. Здесь и далее выделено составителем – А.К.).

Дают вливаться в себя – мыслям, а не чему-то иному. Видимо, это и отличает специфически западный характер медитирования.

Наверно, самый известный пример предварительной мыслительной, согретой чувством первоначальной подготовки к медитации дан Рудольфом Штейнером в «Очерке тайноведения» (построение символического креста с розами). Лишь при её наличии в душе начинает «жить то ощущение, которое явилось в результате подготовительных мыслей». (Цит. по изданию: Ереван, 1992 г. изд-во «Ной». С. 200).

Более того, там говорится, что при постоянно повторяемой работе с одним и тем же содержанием медитации требуется время от времени повторять эту мыслительную подготовку.                      

Именно как важнейшее условие этой предварительной мыслительной проработки содержания медитации и необходима максимально адекватная передача оригинального текста. Только она может помочь в ясности и полноте понять содержание медитативного изречения – именно для того, чтобы затем смочь пережить это содержание. «Путь к сердцу проходит через голову» – эту чеканную формулу мы находим уже в самом начале «Философии свободы» (С.52 русск. издания: Ереван, «Ной» 1993). Рудольф Штейнер указывает на «пронизанную светом, горячо погружающуюся в явления мира» реальность мышления. Более того, этому погружению присуща сила любви (там же, С.131). Это, как там сказано, относится к сущностному мышлению. К таковому мы ведь и стремимся приблизиться в медитативной работе, сама мыслительная подготовка – неотъемлемая её часть.

Почему же того, что совершенно доступно немецкоязычному, в нашем случае, медитанту, должен быть лишён медитант русскоязычный и любой другой – просто из-за попыток переводчика непременно повторить метрику, ритмы оригинала за счёт точной передачи содержания или, напротив, – поэтически пересказать текст?

В то же время лишь безусловной благодарности заслуживают те немногие переводы медитативных текстов, где достигнуто максимально возможное равновесие между адекватной передачей содержания и посильным воспроизведением интонации, а то и каких-то элементов формального своеобразия оригинала.

Предварительно усвоенное, а значит и пережитое, мысленное содержание – вот основа и неукоснительное условие медитирования, как оно предполагается в антропософии. Так что для переводчика главная задача – бережно сохранить, передать в максимально возможной степени адекватно и полно это содержание, а отнюдь не жертвовать им, полагая важнейшим что-то иное. Уважение же к содержанию предполагает, безусловно, и хотя бы минимальную заботу о благозвучии. В нашем же случае, конечно, не игнорировалась действенность, неслучайность конструкции, построения каждой фразы. Поэтому при воспроизведении сохранялся порядок слов, где это было возможно без утраты благозвучия. В пределах возможного также избегалась обычная и правомерная в литературном переводе относительно свободная взаимозамена частей речи ради того же благозвучия или иных качеств текста. Скажем, в 49-м изречении при чисто литературном подходе для усиления яркости образа можно, вероятно, было бы «в тёмные мировые ночи» заменить на «во тьме (мраке, мгле) мировых ночей» (что и имеет место в двух известных переводах). Но у автора-эзотерика здесь –  прилагательное, и оно сохранено в предлагаемой редакции.

Так или иначе, приходится смириться с невозможностью «мантрически перевести» эзотерический текст.  Ну а тот, кто действительно стремится к возможно более полному и качественному восприятию этих драгоценных плодов оккультного исследования и к правильной внутренней работе с ними, неизбежно придет к необходимости потрудиться, чтобы суметь видеть и слышать текст на языке оригинала...

Всегда, конечно, остается актуальной проблематичность самого факта перевода изначальных медитативных текстов на другие языки. Приходится полагаться на отношение к этому самого Рудольфа Штейнера, неоднократно, как известно, дававшего согласие на такие переводы или даже бывшего их инициатором. (Свидетельства этому можно найти, например, в комментариях к сборникам медитативных изречений – Библ. №№ 267 и 268 Полного собрания трудов).

Безусловно, решающий свет на оба важнейших аспекта этой проблемы могут пролить неоднократные соответствующие высказывания Рудольфа Штейнера. Приведём здесь только три из них:

Из записей эзотерического урока в Берлине 29.01.1907 (Библ. № 266/1)

«...Сила этих слов лежит не только в мысли, выражаемой ими, но также в ритме и звучании слов. Мы должны внять им, и если мы при этом исключаем любое чувственное [восприятие], то смеем сказать, что должны прямо-таки наслаждаться звучанием этих слов. Тогда в нас проникает звучание духовного мира. Так как все столь сильно зависит от звучания слов, невозможно просто так, без затруднений перевести медитативную формулу на другой язык. То, что мы получили из медитативных формул на немецком языке, в самом деле почерпнуто для нас непосредственно из духовного мира. Каждая формула, каждая молитва имеет на своем изначальном языке (Ursprache) наибольшее действие. ... Точно так же обстоит дело с «Отче наш». Когда оно произносится на немецком языке, действует почти всего лишь лежащая в основе мысль. Уже больше действует латинское «Pater noster», однако вся сила и полнота получает выражение только на арамейском изначальном языке».

Из записей эзотерического урока в Мюнхене 5.12.1909 (Библ. № 266/1)

«...В правомерно действующих эзотерических школах настоящего времени, которые имеют своим центром Импульс Христа, можно учить теперь через слово. Раньше можно было только посредством мантр, звука осуществлять общение (Verkehr) с божественно-духовными мирами; теперь же человек через исполненное смысла слово может подготовить в своем  внутреннем объединение с силой Христа. Крылатыми вестниками должны быть те слова, что могут нести человека ввысь, в духовные миры».

Из лекции для членов Антропософского общества в Лейпциге 17.02.1907 г. (Библ. № 97)

«...Так переживал ученик [атлантических Мистерий] семичленное существо человека. Величайший Учитель религии, Христос влил это в «Отче наш». Действие молитвы «Отче наш» переживает каждый, кто молится ею. Хотя она – не настоящий мантрам, однако может нести мантрические силы. Это – мыслительный мантрам. Правда, самую большую силу она имеет на изначальном языке. Но так как она именно мыслительный мантрам, то не теряет свою силу, даже если ее переводят на тысячу языков».

Надо ли говорить, что именно с «мыслительным мантрамом» мы имеем дело в случае каждого изречения Календаря души. Это со всей определенностью следует из приводимых ниже предисловий Рудольфа Штейнера к первым его изданиям. Но ведь уже и само, вошедшее в антропософский обиход, индийское слово «mantram» изначально составлено из слов «manana» – «мыслить» и «tra» (от «trona») – «освобождение от пут мира явлений» (по Артуру Авалону).

В данном же случае вообще без максимально точной передачи смысловых и даже структурных особенностей изречений Календаря, элементарно внятных для немецкоязычного читателя, – без такой передачи практически невозможно увидеть органические и столь красноречивые их взаимосоотношения. Именно поэтому последние – наряду с внутренней логикой происходящего в душе от недели к неделе – влияли в огромной степени на лексический подбор при работе над предлагаемым здесь переводом.

Должное же внимание к упомянутым соотношениям между содержанием отдельных изречений чрезвычайно проясняет и углубляет понимание и переживание каждого из них. Хотелось бы только подчеркнуть, что хотя рассмотрению, изучению этих взаимосоотношений и была посвящена работа А. Конвиссера «Год души» (СПб., 1998 и 2000), подобные рассмотрения никак не должны бы заменять собой саму регулярную медитативную работу с отдельными изречениями, служа лишь важнейшей к ней подготовкой.

Как и в некоторых из предыдущих изданий, здесь под каждым изречением цифрами указаны обе пары недельных изречений, в четверицу которых как неотъемлемая часть включена любая неделя годового круга Календаря. Дело в том, что отраженным в Календаре души изменениям, колебаниям во взаимоотношениях человеческой души и Мирового Духа присуще ярко выраженное ритмическое, волнообразное начало. Его трудно осознать, если работаешь с каждым из изречений всегда лишь изолированно, упуская из виду, что любое из них занимает свое особое место в годичном круге абсолютно закономерным образом, подобно сочетающимся в аккорде тонам, соотносящимся элементам сложных кристаллических структур или, скажем, геометрических фигур и т.п. Не забудем, что как в смысловом содержании, так и во всей структурной организации Календаря воплощён «долгий оккультный опыт и духовное исследование» (см. далее фрагмент лекции Рудольфа Штейнера от 7 мая 1912, помещённый вместе с его предисловиями перед текстом изречений).

Безусловно, каждый человек переживает запечатленные в Календаре души процессы только ему свойственным образом – это ведь именно его в буквальном смысле личная жизнь, быть может, в самой интимной ее сфере, и кто вправе определять извне, «правильно» или нет душа живет, дышит, продвигается во времени сообразно ее судьбе?.. И всё же объективная грандиозная «правильность», без тщательного опытного исследования которой не был бы создан Календарь, – она существует и реально действует. Потому-то сопоставление совершенно определенных его изречений и дает не только ощутить всю временную целостность организма Календаря, но и пережить незаменимость и важность происходящего в пределах буквально каждой из 52-х недель, проецирующей определенный импульс в одни пункты годичного круга и принимающей воздействия из других.

Работая сегодня с Календарем души, просто невозможно не принять во внимание известный динамичный образ двух типов взаимоотношений всех недельных изречений, данный еще в 1970-х годах Хайнцем Франкфуртом – концепцию «противолежащих» – или попросту находящихся напротив (Gegenueberspruch) – и «противоположных» (Gegenspruch) изречений, содержащуюся в его работе «О звёздной речи Календаря души» и освещающую особым светом важное соотнесение четырех «искушающих» недель – срединных в  каждой четверти года (7-я, 20-я, 33-я и 46-я). (Эта работа была помещена в издании: «Сообщения об антропософской работе в Германии», № 114, Рождество, 1975). Это подлинное открытие, позволяющее приблизиться к наиболее эзотерическим аспектам круга годичных изречений. «Противолежащие» недели – это любые две в годовом круге, которые можно соединить между собой линией, проходящей через центр этого, изображенного графически, круга (например, 2-я и 28-я; 37-я и 11-я, и т.п.). Они, таким образом, находятся всегда в действительно лежащих напротив друг друга четвертях годового круга, соприкасающихся лишь в точке его центра – если разделить его, как на прилагаемом рисунке, двумя «праздничными осями». «Противоположные» же – это те, что, находясь в двух любых взаимно примыкающих четвертях, одинаково удалены от разделяющей эти четверти «праздничной оси» (2-я и 51-я, 2-я и 25-я; или 12-я и 41-я, 12-я и 15-я; и т.д.).

Здесь отчетливо выражает себя совершенная и неукоснительная внутренняя закономерность архитектоники Календаря. Легко убедиться, что в отношении своего содержания изречения «противолежащих» недель – всегда в определенном смысле своеобразные «аналоги», а изречения «противоположных» –  «антиподы». Единственное, и чрезвычайно важное, исключение представляют четыре упомянутые «искушающие» недели (7-я, 20-я, 33-я и 46-я), находящиеся в совершенно иных взаимоотношениях, нежели любые другие пары изречений – «аналогов» или «антиподов».  

С целью облегчить для читателя сопоставление взаимосвязанных изречений, далее, предваряя их текст, приводится рисунок с наглядным изображением всего их годового круга.

________

________

Одно практическое замечание

Каждому знакомящемуся с Календарем души по изданию, включающему указание недели месяца для каждого изречения, знакомо недоумение по поводу неизбежного её несовпадения с реальной для него в данный момент неделей, начиная уже с самой первой, Пасхальной.

Из-за подвижности момента Пасхи из года в год изменяется количество недель от Рождества до Пасхи, как и от Пасхи до Иоаннова дня. А так как для первого и второго изданий Календаря (1912 и 1918 гг.) Рудольф Штейнер указал для каждого изречения конкретную, начинающуюся с воскресенья, неделю определённого месяца, принято укорачивать или удлинять сроки двух-трёх предшествующих Пасхе и следующих за ней недель так, чтобы на нее пришлось начало первой недели Календаря, а затем в конце апреля или начале мая каждое изречение уже соответствовало реальной в данный момент для упражняющегося неделе месяца. Тогда и на день Иоанна 24 июня выпадет соответствующее праздничное двенадцатое изречение. Так, в воспроизводимом современными изданиями  тексте 1918 года мы видим, что для третьего изречения были указаны даты 14-24 апреля и было помечено: «третья и четвертая недели апреля», а четвертая также была растянута до десяти дней и была обозначена как «четвертая неделя апреля до первой недели мая». При этом можно видеть, что лишь одну, четвертую, неделю, пришлось отсчитывать не с воскресенья.

Не забудем, что самих недель в году может оказаться от 51 до 55.

Таким образом, за исключением ближайших к Пасхе недель, становится возможным держаться рекомендованной Рудольфом Штейнером недели месяца для каждого изречения. А вот повторение в иных нынешних публикациях конкретных дат недель по одному из двух первых изданий представляется совершенно излишним: ведь числа месяца были каждый раз указаны для конкретного года. Так, Календарь души наряду с другими текстами вышел впервые под общим названием «Календарь на 1912/13 год».

Вообще же в связи со сдвигом недель из года в год можно говорить о неуместности излишней боязни ошибиться, опасения, что работаешь «не с тем» изречением. Важно лишь помнить известные пояснения Рудольфа Штейнера о тесной связанности между собой каждых трёх изречений. Ещё в 1913 г. на заданный об этом вопрос он ответил: «…Главное, чтобы первое изречение всегда начинали с Пасхи. Сдвиг [дат и недель] не имеет большого значения, так как каждые три изречения выдержаны в едином настроении» (Приведено в письме Йоханны Мюкке к Марии Штейнер от 12.04.1938 г.). Годами позднее, в связи с эвритмической работой, он говорил о том же Марии Штейнер: «Изречения так внутренне образованы, что каждые три из них пребывают в одном основном настроении, затем опять три содержат следующее настроение» (Из письма М. Штейнер к Г. Аренсону от 15.07.1948 г.).

В данной публикации недели месяца приводятся по второму изданию – «Календарю на 1918/19 год».

Кроме того, каждое изречение здесь, как и в изначальной рукописи, отмечено одной из 26 букв, составляющих весь латинский алфавит – сначала все 26 изречений весенне-летнего полугодия, а затем, повторяясь, – вновь 26 изречений осенне-зимнего. Во втором случае каждая буква помечена штрихом, как и в рукописи. Небольшие ошибки в передаче буквенного ряда были устранены в изданиях 1925 – 58 гг. и в настоящей публикации.

Можно сразу увидеть, что буквы, относящиеся к противолежащим в годовом круге изречениям, названным нами ранее  «аналогами», неукоснительно совпадают.  В том, что обозначение буквами имело целью подчеркнуть взаимосоответствие таких изречений, не сомневался Карл Кёниг (см. его книгу «О Календаре души Рудольфа Штейнера» (Штутгарт, 1970).

Остаётся лишь поражаться глубинной связи и общей подчинённости каким-то универсальным законам таких феноменов человеческой культуры, как эти – с одной стороны, латинский алфавит, почти три тысячелетия являющийся активным элементом западной культуры и ставший совершенным инструментом для всех европейских (и не только для них) языков, а с другой – созданный современным Посвящённым годичный круг медитаций, о чьей «звёздной речи» говорил в 70-х годах прошлого века возможно самый проницательный его исследователь Хайнц Франкфурт.

И здесь исключительно важно подчеркнуть, что, будучи плодом оккультного исследования, Календарь с его совершенной композицией одновременно – высокохудожественное произведение. Красота и абсолютная гармоничность отображаемых в нём процессов душевно-космической жизни сочетаются с его собственной совершенной композицией, а чудесно звучащие чеканные строки словно изливаются из источника, общего с текстами Драм-мистерий Рудольфа Штейнера.

Какая тайна стоит за тем, что и завершение их первых мюнхенских постановок, и возникновение искусства «зримой речи» – эвритмии относятся ко времени создания и первой публикации Календаря? Само возводившееся в Дорнахе (первоначально исключительно для исполнения Драм-мистерий) Иоанново здание, которое называли Домом Слова из-за его «говорящих» архитектурных форм, – оно также было заложено в год появления Календаря души. А эти формы были его создателем «вынесены из той же душевной области, из которой явились и образы эвритмии» («Das Goetheanum in seinen zehn Jahren» – Teilausgabe aus GA 36. Dornach 1961. S. 320). 

© Подбор текстов и редакция перевода: А.С.Конвиссер, 2010