Ханс Йенни (1904—1972), врач, исследователь и художник, живший в Дорнахе (Швейцария), оста­вил после себя обширный труд, который по большей части предан забвению. Его интерес к миру, его исследования открывают окно в мир формообразующих, сверхчувственных сил природы.

Захватывающие картины «звучащей воды» О Александра Лаутервассера я увидела во время семинара в Базеле в 1999 году. Наряду со звуковыми фигурами Эрнста Хладни,* Лаутервассер построил свой метод, который дела­ет видимым развитие водной среды в зависимо­сти от звуковых колебаний. Погружаясь в тайны принципов форм, я узнала об исследователе Хансе Йенни. Йенни несправедливо забыт, ибо его опыты содержат большой потенциал для будущих исследований. Чтобы больше узнать о нем, я обратилась к Кристиану Стутену, кото­рый много лет был его близким другом и с 1958 по 1972 год помогал ему как ассистент в иссле­довании киматики (от греческого «to kyma» — волна). Исходным пунктом исследований Йен­ни было то, что все в микро- и макрокосмосе пронизано колебаниями.

«Все, что он делал, он делал совершенно»

Увлеченный «хладниевыми звуковыми фигура­ми», Йенни проводил бесчисленные опыты с раз­личными субстанциями: песком, плесенью плау­на (Lycopodium), железной стружкой, глицерином, терпинтином, водой. Он заставлял вибрировать над громкоговорителем натянутые мембраны, ко­торые укреплялись с нижней стороны пластины через генератор частот. При этом ему удавалось, учитывая колебания отдельных тонов, сделать ви­димой всю полноту феномена. Увидев некоторые из этих опытов, я удивилась многообразию форм. Йенни хотел проследить, как духовное проявляет­ся в материи. Он был в постоянном поиске общих закономерностей формообразующей силы, при­сущей всем вещам. Для него было важно чисто научным путем проследить эти закономерности. Сам он так пишет о своих опытах: «Благодаря многочисленным наблюдениям и опытам над ко­леблющимися формами и формообразующими колебаниями расширяется взгляд и способность восприятия периодических явлений». Опираясь на результаты своих исследований, Йенни обме­нивался опытом с известными учеными — естествоиспытателями. Бесчисленные документальные фильмы и выставки в Европе и Америке нагляд­но свидетельствуют об огромном интересе к ки-матике. Но, как говорит Стутен, в его жизни при­сутствовал определенный трагизм. Его попытки проводить свои исследования в связи с работой Свободной Высшей школы при Гетеануме были безрезультатны.

«Ханс Йенни с самого детства был гетеани-стом», — говорит о нем Стутен. «Он был челове­ком зрительного восприятия, который интересо­вался всем. Он сразу видел взаимосвязи; это по­буждало его к постоянным исследованиям. Все, что он делал, он делал совершенно!»

«Он был легендой»

Задаваясь вопросом о ключевом пережива­нии в жизни Йенни, приведшем его к исследовани­ям, я познакомилась с его девяностосемилетней вдовой Марией Йенни и их дочерью Эа Костер-Йенни. Пожилая женщина рассказывала мне с живым восторгом о том, что ее муж с самого дет­ства наблюдал природу. Особое предпочтение он отдавал птицам. Во время своих регулярных орнитологических походов в окрестностях Базе­ля он видел и строительство Первого Гётеанума. Он захотел больше узнать о человеке, который велел соорудить это здание. Пятнадцатилетним подростком он пришел в книжный магазин и ку­пил себе «Теософию» и «Как достичь познания высших миров?» Рудольфа Штейнера. Вместе со своими родителями он участвовал в экскурсии по Первому Гётеануму, проводимой Штейнером. «Он наконец нашел личность, которой смог дове­рить свою жизнь», — заключила Мария Йенни.

Ханс Йенни интересовал меня как человек. Я спросила его жену, каким она его помнит. «Он был легендой», — сухо сказала она, и затем доба­вила: «Он был многосторонним человеком. Все, что он делал, он делал совершенно. И благодаря этому смог многого достичь.

Ханс Йенни был, однако, не только исследова­телем. Чтобы лучше его понять, я хотела узнать о нем, как о художнике. Его выразительные образы животных я уже видела раньше. О его пристра­стии к животным я узнала от его вдовы. «Его дар наблюдения был огромен», — вспоминает Мария Йенни. «Наблюдая животных, он делался почти невидимым». Она сама и ее дочь должны были быть тоже «тише воды».

Он писал картины в своей комнате рано утром, с первыми лучами солнца, изображая животных яркими красками. Прежде чем он начинал писать, их образы жили в нем долго, иногда годами. Сама картина в высочайшей концентрации возникала за очень короткое время.

«Мастер разговора»

Из бесед о нем мне становилось все яснее, что на протяжении всей своей жизни Ханс Йен­ни прилагал усилия к тому, чтобы сделать види­мым сверхчувственное. От Кристиана Стутена я слышала, что Йенни занимался и сценической световой техникой. И здесь он хотел духовную плоскость сделать видимой.

Ища новых свидетелей того времени, я при­шла к режиссеру и актеру Вильфреду Хаммахеру, чтобы точнее узнать об этом световом импульсе. Хаммахер познакомился с Йенни в связи с постановками на сцене Гётеанума. Йенни подхватил вопрос композитора и худож­ника сцены Яна Стутена, который после разго­вора с Р. Штейнером не давал ему покоя: как можно не настоящее, измельченное движение фильма сделать настоящим, чтобы могла быть представлена имагинация? Желанием Йенни было найти возможности представлять на сце­не духовно-душевные миры — прежде всего в драмах Шекспира, Гете, Штеффена и драмах-мистериях Штейнера.

Первые результаты этих экспериментов были показаны в «Буре» Шекспира в 1964/65 годах и в драме Штеффена «Манихеи» в 1966 году в сце­нографии Хаммахера. Они получили большое признание. 14 человек под руководством Ханса Йенни образовали световой оркестр. Спроециро­ванные на занавес и задник формы рук создава­ли впечатление движущегося светового пространства. Актерам, однако, не удалось соединиться с этим световым импульсом.

Хаммахер характеризует Йенни так: «Его отли­чала цельность. Он был всегда в действии, доби­вался полного включения». Он был интересным и веселым, «мастером разговора», который мог смеяться в полный голос, но также внимательно слушать и наблюдать каждый феномен. Вся его деятельность, его исследования, его живопись делали его человеком всеобъемлющим.

Когда все беседы о нем отзвучали в моей душе, сформировался его образ: неутомимый исследователь, открыто и восхищенно интересо­вавшийся жизнью, но постоянно сдерживаемый извне. В каждой области, будь то мышление, исследование, врачевание или живопись, он работал в соответствии с присущими ей закономер­ностями. На протяжении всей жизни он пытался раскрыть тайны творения. Результаты его работ заслуживают восхищения и очень актуальны: они дают возможность приблизиться к формооб­разующей творческой силе.

* Исследователь Эрнст Хладни (Ernst F.F.Chladni (1756-1827)) насыпал на стеклянную пластину мелкий песок и приводил ее в колебание с помощью скрипичного смычка, открыв при этом названные его именем «хладниевы звуковые фигуры».

Михаела Шпар
Das Goetheanum № 31-32/2004
Перевод с нем. М.К.