3. Духовный разговор, духовное ученичество и Мировое Слово

Согласно древнему воззрению, человек в мо­мент инспирации становится инструментом божест­венного воздействия. Его собственные намерения более не рассматриваются. Напротив, лишь погаше­ние бодрствующего Я-сознания дает возможность проникновения высшей вести.

Метод «активной восприимчивости»

Новалис дает другой ответ. Как верный ученик и последователь Фихте, он считает, что отношения между инспиратором и инспирируемым должны определиться по-новому. Если человеку не нужно отдаваться невидимым духовным силам, то он не должен отказываться от собственной деятельности Я. Другими словами, его Я достигает такой точки своего развития, в которой оно, благодаря укрепле­нию душевных сил на пути ученичества, в состоянии воспринять духовные влияния в полном самосозна­нии. «Если бы нам был явлен Дух, мы усиливали бы нашу собственную духовность: мы инспирировались бы благодаря Духу и в то же время благодаря себе самим. Без инспирации нет проявления Духа. Инспи­рация есть явление и противоявление, единение и разделение одновременно». /29/

Здесь обозначаются условия свободного чере­дования. В моменте единения заложена деятель­ность Я, пронизание активным самоубеждением. В моменте разделения лежит противоположный по­люс, пассивное раскрытие для принятия духовного содержания. То, что является новым состоянием, можно воспроизвести лишь парадоксальным обра­зом. Человек делается активно-пассивным инстру­ментом Духа. Он упражняется в душевном состоянии «активной восприимчивости» - того отдающегося вслушивания, которое, однако, остается самопрони­цаемым.

Более всеобъемлюще это состояние можно представить в другом фрагменте. То, что в приве­денной ранее цитате было предъявлено как некая возможность и высказывалось больше с философ­ской точки зрения, здесь выводится из душевного, внутреннего наблюдения, как фактический духовно-душевный процесс. «Есть определенные поэтиче­ские произведения (в обобщенном смысле творя­щего начала - Ф.Р.) в нас, которые проявляют со­вершенно другой характер, чем остальные, ибо они сопровождаются чувством необходимости и не имеют внешних причин для своего появления. Чело­веку кажется, что он участвует в некоем разговоре, и неизвестное духовное существо чудесным образом побуждает его к развитию очевидной мысли. Это существо должно быть высшей сущностью, поскольку человек находится с ним в таких отношениях, которые невозможны ни с одним из явленных су­ществ. Оно должно быть гомогенным (замкнутым) существом, поскольку оно обходится с ним как с духовным существом и призывает его лишь к особой деятельности - деятельности собственного Я. Это Я высшего рода относится к человеку как человек - к природе или как мудрец к ребенку. Человек жаждет стать подобным ему. /.../ Этот факт недоказуем. Каждый волен сам им распоряжаться. Это факт высшего рода, с которым встречается лишь высший человек. Однако люди должны стремиться вызывать его в себе». /30/

Новалис описывает сознательное обхождение с собственным гением, высшим Я человека. Вместо торжества души при духовной беседе происходит ритмический обмен. Высшая сущность уважает и поддерживает пространство свободы Я, устремлен­ного вверх. Философ-романтик, дополняя и изменяя Фихте, намеревается основать на этом вечном прадействии новый научный подход — «высшее научное учение». Это учение двойственно: с одной стороны в нем содержатся необходимые методиче­ские указания к развертыванию духовного сознания, с другой стороны - конкретные наблюдения в этой области в смысле «учения о духовном мире».

Новалис использует еще одно выражение, кото­рое в нашем рассмотрении получает особое звуча­ние. Он говорит о «логологии», что можно вольно перевести как «науку о Мировом Слове». /31/ Для него был особенно важен методический подход, благодаря которому каждый человек, исходя из своей свободной сущности, в состоянии сделать начальные шаги в направлении нового постижения Логоса.

Первая ступень состоит в деятельном освоении мышления, которое постепенно освобождается от связи со сферой чувств. На своем собственном пути развития Новалис достигает ее благодаря знакомст­ву со строгим формированием идей Фихте. Вторая ступень, строго говоря, выходит за пределы фило­софской области и без методического ключа не может быть понята. Великий учитель науки требует подобным же образом перерабатывать и чувства. В качестве отправной точки он указывает на ту об­ласть, которая в обыденной душевной жизни почти не очерчена, не связана путами предметности.

Это мир настроений. То, что обычно дается нам без усилий, мы должны научиться вырабатывать активно. Таким образом мы сможем испытывать состояние удивления не только время от времени, в благоприятные мгновения, но входить в него намеренно, включая его в процесс высшего познания. Тогда со временем образуется духовно-душевная организация, которая отпирает нам врата мира ритмических соотношений и звучащих сил. «Нас делают счастливыми настроения, подобные неопре­деленным ощущениям и чувствам (это преобразо­ванное чувство блаженства, соответствующее Я высшего рода - Ф.Р.). Человек чувствует себя хоро­шо, когда он не замечает в себе никакой особой склонности, никакого особого ряда мыслей и ощуще­ний. Это состояние подобно свету: то светлее, то темнее. Специфические мысли и ощущения - его согласные. Это называется сознанием. О совершен­ном сознании можно сказать, что оно все и ничто. Оно как пение - лишь модуляция настроений /.../». При этом необходимо творческое обращение с собственным существом настроений. Лишь тогда, когда я, упражняясь, его укрепляю, возникает собст­венный инспиративный ряд: «Образование языка сознания; усовершенствование выражения, готов­ность говорить с самим собой»./32/

Указания Новалиса подобны тем, что мы знаем из духовной науки. На первой ступени ученичества очищается и оживляется мышление. Его можно укрепить посредством построения мысли или об­раза, при которых удерживается поток мышления благодаря погружению в медитацию. Третий шаг состоит в еще большей активности, которая убирает выстроенные до этого связи. Возникает чистое, деятельное, беспредметное сознание или, словами Новалиса, состояние чистой созвучности. Благодаря такому состоянию человек вводится в сферу Миро­вой Души и Мирового слова. «Вживаясь в духовный мир, он переживает живые сущности мыслей и всё, что они делают, как действуют друг на друга, обра­зуя духовный разговор. Один дух говорит к другому: в этой стране духов разговаривают на языке мыслей. Но язык мыслей - не просто речь, он является сово­купностью всего, что представляет собой деятель­ность духовного мира. В том, что эти сущности говорят - они творят, действуют, работают /.../. Всё оккультное восприятие, всё, что посвященные всех времен совершили для человечества, просматрива­ется в определенной области этого духовного разго­вора. /.../. Все это заключено в Мировом Слове. Сейчас в нашем рассмотрении мы находимся непо­средственно в стране духов, вглядываемся в сущно­сти и поступки сущностей. Их взаимосвязь есть многоголосное, многотоновое, деятельное Мировое Слово, в которое каждый вживается, звуча своей собственной душевной сущностью - собственным Мировым Словом». /33/

Отражение в романе

Мы можем возобновить попытки проследить со­ответствие изложенного выше в поэтических произ­ведениях Новалиса. В многократно рассмотренном ключевом месте начала романа «Генрих фон Офтердинген» мы знакомимся с лейтмотивом, который пронизывает все произведение в целом. Это поиск языка природы. «Я слышал, что в древние времена, - говорит Генрих, услышав рассказ о голубом цветке, - животные, деревья и скалы разговаривали с людьми. У меня теперь такое чувство, точно они каждую минуту опять собираются заговорить, и я как будто ясно вижу, что они мне хотят сказать. Есть, вероятно, еще много слов, которых я не знаю: знай я их больше, я бы мог их лучше постичь. Прежде я любил танцевать, теперь я предпочитаю думать под музыку./34/ Поистине чудесное описание введения в инспиративное. Генрих даже готов отдаться танцу. Теперь, после первого прозрения, вступает в дейст­вие чувство. Мышление становится внутренним вслушиванием. И в чувственно слышимой музыке предвосхищается та высшая музыка, тот творящий ритм, понимания которого жаждет юный поэт.

Первое восхождение и формирование этой спо­собности показано в мелькающих картинах, которым оказывается причастен Генрих в один из возвышен­ных моментов своей жизни. Это подготовлялось беседой двух мудрецов, которая ввела его в тайну природы.

«У него было чувство, точно мир покоится в нем весь раскрытый и показывает ему, как дорогому гостю, все свои сокровища и скрытые красоты. Простое величие окружающего стало ему удиви­тельно понятным. Природа казалась ему непостижи­мой лишь потому, что она нагромождает вокруг человека самое близкое и отрадное, с щедрым обилием разнообразных форм. Слова старика словно раскрыли перед ним потайную дверь. Он увидел его маленькую комнату, расположенную вплотную у стены высокого собора, от каменных плит которого поднималось великое прошлое, в то время как с купола навстречу прошлому неслось ясное, радостное будущее в образе золотых анге­лочков. Мощные звуки дрожали, врываясь в сереб­ристое пение, и в широкие двери вступали существа, каждое из которых высказывало свою внутреннюю сущность на своем обособленном наречии».

Жилая комната и храм являются имагитивным отражением двух видов сознания. Один из них означает предметное сознание современного чело­века, которым он руководствуется в быту: он живет как зритель, смотрящий из этого сознания во внеш­ний мир. Через другой вид сознания, благодаря переходу порога, подобного мембране, через потай­ную дверцу в Генриха входит целостное сознание природы. При этом не происходит разделения между его душой и вещью. Говоря словами Рильке, это «внутреннее пространство мира». В этом простран­стве невидимого собора становятся духовно слыши­мыми звуки гармонии сфер, которые творчески упорядочивает эти неслыханные образы. Процесс достигает высшей точки в высказывании просьбы через отдельные творения. Они открывают вслуши­вающемуся человеку свою сущность. Это означает не что иное, как то, что юноша воспринимает внут­реннее слово природы. Внезапно, в пророческий миг, он пробуждается в многоголосьи Мирового Слова: «Внутреннее слово развивается после того, как человек уже научился астрально видеть. Затем он приходит в деваханическое состояние (духовный мир - Ф.Р.), там слышит он звучание мировых тайн, звучащими в себе, затем он слышит имя каждой вещи». /36/

Отдельное слово подступает к нему в виде просьбы. Ибо мировой процесс еще не подошел к своему концу. Природные сущности молят человека об освобождении. Он может исполнить их моления благодаря постепенному преобразованию и одухо­творению своей душевно-телесной природы в соот­ветствии с окружающей природой.

Созвучие мотивов: очерк духовной науки

Новалис оказывается для нас в исключительном смысле инспиративным духом. У него все звуки, все математические колебания дышат, все пронизано музыкальностью. Мир гармонии сфер, земной ритм мы должны считать его прародиной, в то время как у Гете это мир имагинативный, который формируется в подвижных, живых, пластических формах природы. Новалис: «О всеобщем языке музыки. Дух становит­ся свободным, неясно возбужденным - это делает его таким по-отечески знакомым - он на короткое мгновение оказывается на своей индийской родине. Все: любовь и добро, будущее и прошедшее прояв­ляются в нем с надеждой и тоской». /37/ Там, где Новалис подступает к имагинативным образам, нечто спускается сверху, из царства инспирации, а не поднимается из оболочек чувственного воспри­ятия, как у Гете.

Обращаясь к истории развития его произведе­ний, можно заметить доказательства этому, просле­див путь от «Учеников в Саисе» до более позднего романа «Генрих фон Офтердинген». В «Учениках в Саисе» преобладает элемент беседы. Мы имеем дело с поэтически-философским языком мыслей. Образная часть сравнительно невелика, за исключе­нием вставной сказки. Инспирированный подход влечет за собой целое. В «Генрихе фон Офтердингене» образная часть несравненно больше, что дает возможность поэту глубже постичь чувственно-явленное и совершить дополнительное художест­венное преобразование. То, что это находится в области формирования его собственных намерений, прослеживается в его более поздних высказываниях об «Учениках в Саисе». Он думал полностью пере­работать этот фрагмент в стиле символически-имагинативного рассказа - «истинного образного романа о природе». /38/

Мы видим, что философ - романтик полностью учитывал подход современного сознания к свободе; в его произведениях отображен очерк духовно - научного понятия инспирации. Для того, чтобы это проследить, были рассмотрены три аспекта. От понятия ритма и его значения для человеческой конституции через ритмизирование самого процесса познания до художественно - изящного изображения ритмического мира сфер в «Сказке» Клингзора. Затем, во второй части, от загадочного места «Гек­заметра в великом» через философское различие между имагинацией и инспирацией до поисков обоих способов познания в романе. И, наконец, в третьей части, от вопроса Я - содержания в собственной деятельности через описание инспирирующего духовного разговора до восхождения внутреннего слова в монастырском видении юного Генриха.

В заключение я хочу привести одно место из цикла Рудольфа Штайнера «Границы познания природы». Оно содержит необходимый нам мотив и своим ключевым словом указывает на задачу ритми-зирования познания дыхания «новой» йоги, как это представлялось основателю новой духовной страны Новалису, и что является единственно соразмерным душе сознательной. «Философия йоги восходит к регулируемому вдоху и выдоху и таким образом охватывает в человеке вечное. Западный человек должен иметь ясное представление о душевном переживании восприятия и мышления. Он должен объединить во внутреннем переживании то, что абстрактно и формально соединяется в целое лишь в покое./.../ Он может внутренне, духовно - душев­ным образом пережить то, что физически происходит при вдохе и выдохе. /.../ Свою духовную жизнь можно сделать подвижной при переживании маятни­ка, ритма, беспрестанной вибрации друг в друге восприятия и мышления. Как у восточного человека при вдохе и выдохе развивается его высшая дейст­вительность, так западный человек развивает в себе подвижный процесс модифицированного вдоха в восприятии, модифицированного выдоха в чистом мышлении /.../ - в известной степени душевно -духовное дыхание вместо физического дыхания в философии йоги. Благодаря этому ритмическому биению, благодаря ритмическому дыханию в вос­приятии и мышлении человек постепенно проникает в настоящую духовную действительность, в имагинацию и инспирацию. /.../»/39/

Флориан Родер
Das Goetheanum №11/2002
Перевод с нем. О. П.

Библиография

29. т.2, стр.427 с/с Новалиса

30. т. 2, стр. 529

31. т.2, стр.529; т.З, стр. 428; т.2, стр.535

32. т.2, стр.611

33. Рудольф Штайнер. «Тайна порога», лекция 24 августа 1913г. (GA 147) Подробно путь ученичест­ва описан в книге Р.Штайнера «Ступени высшего познания».

34. т. 1, стр. 195 (На русском языке «Генрих фон Офтердинген», изд. «Евразия», стр.11 перевод Венгеровой)

35. т. 1,стр. 252 (см. 34, стр. 60)

36. Рудольф Штайнер. «Ступени высшего позна­ния» (GA 12)

37. т.З, стр. 283

38. т.4, стр.323  Письмо  Ф.  Шлегелю  от 23.01.1800

39. GA 322, стр. 124