Антропософия - Антропософия

http://anthroposophy.ru/index.php?go=Pages&in=view&id=98
Распечатать

Карен Свасьян. Антропософия



Антропософия (продолжение, начало в №2)

На рубеже веков это философское мировоз­зрение выступало в теософском облачении, что выглядело необъяснимым парадоксом как для единомышленников Штайнера, никак не ожидавших от автора «Философии свободы» погружения в оккультизм, так и для теософов, равным образом не ожидавших от друга и по­читателя Эрнста Геккеля «оккультного просветления». Метаморфоз антропософии из фи­лософии в теософию не был внутренней теоре­тической необходимостью, как, скажем, пере­растание философии тождества в философию откровения у Шеллинга, но определялся об­стоятельствами околоакадемического порядка, чтобы не сказать случаем и судьбой. Нежела­ние философского сообщества Германии счи­таться с философией Штайнера и интерес к нему со стороны немецких теософов (пробным камнем послужило при этом его толкование известной «Сказки» Гете из «Разговоров не­мецких эмигрантов») привели к тому, что с 1900 начинается лекционная деятельность Штайне­ра в Теософском обществе, которая приобретает систематический характер и продолжается уже до последних месяцев жизни (опублико­ванные тексты лекций насчитывают свыше 350 тт.). По словам самого Штайнера, теософия, как и философия, были лишь формой выраже­ния некоего абсолютно гетеродоксного и само­достаточного опыта: «Мысли другого человека следует рассматривать не сами по себе, а должно видеть в них вестников его индивиду­альности. Философия никогда не выражает общезначимых истин, она описывает внутрен­ний опыт философа, посредством которого по­следний толкует явления» (Goethes Naturwissenschaftliche Schriften, hrsg. Von R. Steiner. Dornach, 1982, Bd. 5, S. 344); «Никто не пребывал в неясности относительно того, что в Теософском обществе я буду излагать лишь результаты моего собственного исследовательского созерцания» (Mein Lebensgang, S. 280). Речь скорее шла не об «обращении» в теософию, а о чисто педагогической задаче перевода личного духовного опыта с оставше­гося невостребованным философского языка на язык, доступный заинтересованной в этом опыте теософской аудитории. (Ср. пояснения Штайнера в лекции от 9 февраля 1905: «Изложенное мною здесь Вы найдете там (в «Фило­софии свободы».- К.С.) выраженным в терми­нах западной философии. Вы найдете там раз­витие от Камы до жизни в Манасе, Ахамкара обозначена там мною как Я, Манас как «более высокое мышление», чистое мышление, а Буддхи как «моральная фантазия». Все это разные названия одного и того же» (Ursprung und Ziel des Menschen. Grundbegriffe der Geistwissenschaft. Dornach, 1985, S. 214f).

Если философское оформление антропо­софии стоит под знаком потенцированного до своих теоретико-познавательных возможностей Гете, то за теософским облачением скрывалось потенцирование гетевского типа познания до исконно оккультной топики как восточного, так и западного типа. Нужно представить себе Гете-естествоиспытателя в тематическом круге Упа-нишад, Беме или Сен Мартена, т.е. исследую­щего проблемы, скажем, ангелологии или соте-риологии с такой же трезвостью и посюсторон­ностью, с какой он прослеживал метаморфозу листа или наблюдал атмосферное свечение, чтобы стало ясно, что теософия Гете ни при каких обстоятельствах не могла ужиться с буд­дистски ориентированной теософией. Кон­фликт, зревший с самого начала, с 1909 пере­шел в стадию разрыва отношений - отделения от Теософского общества и основания в 1913 Антропософского общества. К этому времени центр движения перемещается из Германии в Дорнах (Швейцария), где по архитектурному проекту Штайнера воздвигается Иоанново зда­ние, позже названное Гетеанум и сожженное (предположительно иезуитами) в новогоднюю ночь с 1922 на 1923. После смерти Штайнера (1925) отстроенный по новой модели Гетеанум стал центром Всемирного Антропософского общества с Высшей школой духовной науки. В различных странах действуют многочисленные антропософские организации: больницы, поли­клиники, фармацевтические предприятия, шко­лы, детские сады, эвритмеумы, крестьянские фермы и т.п.

Академическая философия предпочла предметному разговору враждебное молчание, что свидетельствует не только об академиче­ских нравах, но и косвенно сигнализирует бес-прецедентность замалчиваемого.  Ибо  речь идет не о (пусть сколь угодно остроумной) фи­лософии, а о единственной в своем роде суб­станции мышления, имманентно и эмпирически осмысливающей исконно запретные философ­ские зоны. Последнее, до чего поднимается философия, - есть признание теоретической непротиворечивости названной субстанции (на манер кантовского intellectus archetypus). Это «последнее» философии есть «первое» антро­пософии, условие которой не теоретическая допустимость познания сверхчувственного, а его фактическая, т.е. личностная, данность: argumentum ad veritatem впервые во всем объ­еме приравнивается здесь к argumentum ad hominem, на что прямо указывает основопола­гающая формула: «Весь мир, кроме человека, есть загадка, доподлинная мировая загадка, сам человек есть ее разрешение» ( Steiner R. Mein Lebensgang, S. 225). В этой формуле, при условии, что она понимается не априорно, а эмпирически, лежит возможность и действи­тельность антропософии. То, что после Гете и Фихте западная философия находилась в по­вышенной зоне риска, с этим можно было еще кое-как справиться. Хотя познание и способно было (по-гетевски) осознать себя как «самый совершенный член в организме вселенной», хотя оно (по-фихтевски) заставляло мир обра­щаться к себе на Я, эта опасная комбинация могла быть все же нейтрализована через идентификацию Я с «трансцендентальным Субъек­том» (этим философским инкогнито Бога теиз­ма). Следующая реплика Штайнера из одного программного сочинения 1899 (она настолько ужаснула даже антропософских издателей, что была опущена в издании 1939) дает понять, как переходятся философские Рубиконы: «После сказанного представляется почти излишним напомнить о том, что под Я может подразуме­ваться воплощенное, реальное Я единичного человека, а не какое-то общее и извлеченное из него Я (Steiner R. Der Egoismus in der Philosophie. Gesamtausgabe, Bd. 30. Dornach, 1961, S. 151). Реплика эта проливает свет на вопрос, резонирующий во всем пространстве западной философии, от Парменида до Сар­тра, вопрос о совместимости эссенции и эклистенции. Выясняется, что этот вопрос оттого и застревал в апоретике, что ставился однобоко эссенциально: с учетом мыслей мыслителя и за вычетом его как человека (не понятия «че­ловек», а его физически духовной единичной самоданности) никогда по существу не трево­жило философов и сводилось в их мысленных конструкциях как бы коэффициенту логического сопротивления. Когда к середине 19 в. Макс Штирнер («самый свободный мыслитель, како­го только породило современное человечест­во». - Steiner R. Friedrich Nietzsche. Ein Kampfer gegen seine Zeit. Dornach, 1926, S.122.) пред­принял скандальную попытку заставить весь языческо-христианский тезаурус кружиться во­круг не фихтевски-трансцендентального, а сво­его личного Я, он был аттестован как сума­сшедший, а книга его так и осталась некой чер­ной дырой в дискурсивно пересыщенной атмо­сфере философской истории Запада. Штайнер по выходе в свет «Философии свободы», казус Штирнера оценивает иначе: «Первая часть моей книги образует философский фундамент для штирнеровского жизневоззрения» (Steiner R. Briefe, Bd.2 Dornach, 1953, S.143). Это зна­чит: центральное философское произведение Штайнера не замыкается на теории познания Гёте, но ставит ее перед необходимостью вы­держать экзамен по специальности «Штирнер» (особенно после недавно провалившегося на этом экзамене Ницше, а ранее, впрочем, и са­мого Штирнера). В этой черной дыре филосо­фии («ничто» Штирнера, «нигилизм» Ницше, «бессознательное» Э. фон Гартмана), а вовсе не в каком-то оккультном прошлом, сформиро­валась упомянутая выше мыслительная суб­станция автора «Философии свободы», из­бравшего своей биографией последующих десятилетий ее практическую реализацию под названием «Антропософия».

К.А.Свасьян

Лит.: Штайнер Р. Из области духовного знания, или антропософии. М., 1997;

Унгер К. Что такое антропософия? М., 1991;

А. Белый - Рудольф Штайнер и Гете в мировоз­зрении современности. М., 1917;

Stein W.J Die moderne naturwissenschaftliche Vorstellungsart und die Weltanschauung Goethes, wie sie Rudolf Steiner vertritt, Stuttg.,1921;

Unger С. Aus der Sprache der BewuStseinsseele. Dornach,1930;

Idem. Die Grundlehren der Anthroposophie. Stuttg., 1964; Ballmer K. Briefwechsel iiber der motorischen Nerven. Besazio, 1953;

Idem. Deutschtum und Christentum in der Theosophie des Goetheanismus. Besazio, 1995.