Первая лекция (Дорнах, 4 октября 1918 года).

Сегодня и в ближайшие дни я хотел бы извлечь из наших предыдущих наблюдений некоторые заключения о самой человеческой жизни. Я сначала упомяну некоторые мысли, направленные извне против Антропософии, а затем покажу, как в отношении этих мыслей мы должны держаться и подчеркивать определенные воззрения.

В жизни природы, в естественном порядке, каждый сегодня признает — конечно, в терминах естественного порядка — те же самые вещи, которые мы хотим установить при помощи духовной науки в духовной жизни, в духовном порядке. Антропософская точка зрения будет неправильно интерпретироваться, если духовная наука будет проникаться любым видом старых ошибок или мистических идей, граничащих с суевериями. Мы должны приучать себя употреблять такие термины, как люциферический, ариманический, хорошо нам теперь знакомые, в духовной области так же, но, конечно, на более высоком уровне, как ученый естествоиспытатель говорит о положительном и отрицательном электричестве, положительном и отрицательном магнетизме и т.п. Однако, в противопоставлении предрассудкам современной естественной науки, нам должно быть ясно, что как только мы поднимаемся к рассмотрению духовного порядка мира, те концепции, которые в естественных науках имеют определенное и крайне абстрактное содержание, должны быть усвоены в более конкретном и духовном смысле.

Мы теперь знаем, что существо человека, поскольку оно предстает нам прежде всего в жизни между рождением и смертью, представляет для нас то, что мы привыкли называть физическим телом, сверх того то, что мы называем эфирным телом, или что я попытался бы назвать, чтобы получить до известной степени более прямое выражение, телом образующих сил (Bildetrдfteleib), затем то, что уже обладает сознательным характером, что мы привыкли называть астральным телом, что, однако, не обладает еще тем сознательным характером, который пронизывает наше теперешнее (uns Zunachstshendes) сознание. То, что мы по обычаю многих людей называем сегодня подсознанием, это принадлежит астральному телу. Затем то, что мы обозначаем как наше обыденное сознание, которое колеблется между состоянием сна и бодрствованием, которое посылает в состояние сна лишь хаотические сновидения, которое в бодрственных состояниях не довольствуется зрительными восприятиями, но находит себе приют в суждениях и понятиях, которые являются абстрактными, — все это мы обозначаем как тот член человеческой сущности, который мы именуем “Я”. Лишь в этом последнем члене человеческой сущности, в собственном “Я” распознает, можно было бы сказать, себя человек нашего времени. Это “Я” отражается ему его сознанием. Это “Я” есть то самое, в чем, собственно, разыгрывается все мышление, чувствование и воление души. Все прочее — астральное тело, эфирное тело и физическое тело в его истинном виде (Gestalt) — лежит под сознанием, а также под “Я”. Так же и все, что говорится о физическом теле в обычной науке, в анатомии, физиологии и т.д., относится только к его внешнему аспекту — к той части его, которая входит в наше сознание тем же путем, как и внешние предметы, которые мы воспринимаем. То, что мы сознательно видим и ощущаем, — это внешняя картина физического тела, но не физическое тело само.

Таким образом, три члена человеческого существа, которые в соответствии с их эволюцией мы называем доземными — вы знаете об этой эволюции из моего «Тайноведения», — эти три тела лежат за пределами области нормального человеческого сознания. Далее вы знаете, что в отношении к духовному порядку мы говорим о сущностях, которые, как члены различных Иерархий, стоят выше человека, так же, как ниже его стоят три царства природы — животное, растительное и минеральное царства. Как только мы начинаем рассматривать человека в духовном смысле, мы не можем более говорить о нем как о содержащем только астральное, эфирное и физическое тела, о которых обычная наука, и даже Антропософия, говорят, что они связаны только с человеческой жизнью в чувственно воспринимающемся мире. Поэтому в наших прежних занятиях я упоминал, что если мы рассматриваем эти три низшие члена человеческой природы (назовем их так), какими они в действительности являются, мы найдем, что с ними тесно связаны Духи индивидуальных Иерархий.

В смысле моих предыдущих замечаний о концепциях Вселенной Гете мы можем сказать: поскольку посредством этих трех членов человек развивается в ходе жизни, поскольку посредством них он проходит через эволюцию, открытую для него между рождением и смертью, он связан с некими духовными силами, лежащими в основе этой эволюции. Я постарался сделать это вам понятным, сказав:

Если мы посмотрим на это (см. рис.) как на представляющее современное человеческое существо, мы должны думать о нем как о связанном прошлым своего развития с духовными Силами, которые мы признаем принадлежащими высшим Иерархиям. Как вы знаете, в обычном человеке эти духовные Силы, за исключением Духов Формы (Ексузиаи), не работают непосредственно внутри его “Я”. Таким образом, исключая Духов Формы, которые наделяют человека его подлинной формой, остальные духовные Силы не работают в его настоящем сознании.

Мы можем получить некоторое представление о Духах Формы — очень слабое представление, но до некоторой степени относящееся к данному объекту, — если мы посмотрим на тот аспект телесной человеческой формы, которую он принимает в течение самого раннего периода физической жизни. Мы все рождаемся как более или менее ползающие существа, не имеющие сил стоять вертикально. Но очень многое во всем существе человека связано с его вертикальным положением, или, вернее, с силами, которые делают это положение истинным для него. И когда мы рассматриваем чисто внешние черты, которые отличают человека от животных, мы должны обращать внимание на обычно рассматриваемые вещи — кости, мускулы и тому подобное, которые в основном тождественны для человека и животного; мы должны сосредоточить наше внимание на силе вертикальности, которая дает растущему человеческому существу его форму. Это только часть различия, но очень важная часть. Эта сила вертикальности, которая вмешивается в наше физическое развитие, той же природы, что и силы, которые даруют земному человеку его форму, и это единственные силы, которые проникают в наше “Я”.

Но есть ведь также и силы космического движения, космической мудрости, космической воли — Силы, Господства, Престолы, если употребляя эти древние имена, мы приблизим их к современному духу. Эти силы вмешиваются в несознательные части человеческого существа, принадлежащие к его астральному телу, телу формообразующих сил, или эфирному телу, и физическому телу. Поэтому, когда эти части человеческой природы рассматриваются без их духовного содержания, на которое я указал, мы имеем дело с чистой иллюзией, чистым фантомом. И действительно, мы не можем быть найдены в нашем внешнем облике; наше истинное существо скрывается в вышеупомянутых духовных силах.

Далее, как я уже говорил в связи с Гетевской концепцией Вселенной, существуют силы, которые временно работают над человеком, не будучи прямо вовлечены в его эволюцию. Эти две силы мы называем люциферическими и ариманическими. Люциферические работают более духовно (см. красный поток на рис.), ариманические главным образом работают в подсознании (лиловый поток на рис.).

Таким образом, мы имеем тройственное космическое вмешательство в человеческую жизнь. Мы можем сказать: в человеческой природе имеются некоторые духовные силы, прямо связанные с ходом его эволюции. И имеются также два других вида сил — люциферические и ариманические, не связанные прямо с его эволюцией; они работают над ним некоторое время и являются, таким образом, добавлением к присущей ему конституции.

Рассмотрим теперь жизнь. Когда мы рассматриваем жизнь, мы видим не только поток сил, фактически принадлежащих нам; мы всегда видим нечто, притекающее вместе от всех трех потоков. Когда мы наблюдаем внешний мир чувств, или историческую жизнь человека, взятую в ее ходе между удовольствием и болью, между радостью и горем, действием и бездействием, мы видим ее таким путем, что все три потока вливаются один в другой. В обычной жизни мы не занимаемся тем, что делает, например, химик, когда он, вместо того, чтобы предоставить воде быть просто жидкостью, которой она кажется, анализирует ее и разделяет на водород и кислород. Духовная наука должна заниматься таким анализом. Духовная наука должна вдаваться в духовную химию, иначе не будет возможно понять человеческую жизнь.

Мы описывали с различных точек зрения специальные характеристики типов существ, которых мы называем люциферическими, и типов существ, которых мы называем ариманическими. Наша задача теперь — вникнуть в эти вещи еще с одной точки зрения так, чтобы связать их непосредственно с человеческой жизнью. Где в человеческой жизни имеется место, в котором люциферические силы приобретают особое влияние, и где то место, где проявляется особое влияние ариманических сил?

Если человек сможет отдаться спокойному развитию, присущему его подлинному существу (вы знаете из наших прежних занятий, что в таком случае он будет в состоянии достичь самопознания только во второй половине жизни), он не будет подвержен периодическим вмешательствам люциферических и ариманических сил. Однако в действительной жизни, если мы должны ее прожить, человек периодически подвергается вмешательству этих сил — да, он должен считаться и с люциферическим, и с ариманическим. Во всем, что принадлежит к сфере сознания человека, во всем стремлении его к сознательности, но не при помощи природы, а идя наперекор ей (мы идем, например, против природы, когда достигаем самопознания в первой половине жизни), — во всем, к чему он стремится путем сознательности, лежит нечто, что мы можем описать как сверхсознательное. Без этого элемента сверхсознания наше сознание оказалось бы совершенно иным. Это именно сверхсознание позволяет человеку внести в историческую жизнь больше, чем он мог бы это сделать, если бы зависел исключительно от своего физического развития. При современном положении дел в человеческой эволюции мы имели бы совершенно иную форму культуры, если бы не влилось сверхсознание. Однако вместе с этим сверхсознанием была дана окончательная возможность для доступа люциферическим силам.

Мы должны правильно распознать, как эти силы действуют в человеческом сознании. Без них человек никогда не был бы стимулирован к развитию формы мышления, отличной от той, которую я описал вам ранее как идеал Гетевской концепции Вселенной. С помощью люциферических сил человек формирует гипотезы, строит имагинативные образы, которые превосходят действительность. Человек не просто схватывает действительность; к своему сознанию он присоединяет сверхсознание. Он формирует всевозможные виды идей относительно реальности — идей, которые помогают ему теснее сблизиться с реальностью, чем он мог это сделать иначе. А если мы обратим свой взор ко всей области искусства, где сверхсознание играет столь большую роль, мы должны подчеркнуть, что если искусство не хочет скатиться просто в натурализм, в него должна быть внесена высочайшая степень люциферической деятельности. Бесполезно говорить — я подчеркивал это множество раз, — что человек не должен допускать люциферическое в свою жизнь. Если он сделает это, он будет не в состоянии вести истинную жизнь, он станет архифилистером. Именно люциферическая деятельность, как дрожжи, спасает его все снова и снова — пришпоривает его в борьбе с филистерством.

Однако эта же люциферическая деятельность является в то же время причиной тенденции людей смотреть на мир как бы с высоты птичьего полета. Все, что возникает в ходе истории в виде замечательных программ, изумительно прекрасных идей, при помощи которых, как всегда, верилось, что можно тем или иным путем вернуться в Золотой Век, — в основе всего этого лежат люциферические тенденции, которые струятся в человека. Все, при помощи чего он старается ослабить свои связи с реальностью, воспарить над своими истинными обстоятельствами, — все это указывает на люциферическое. То же относится к импульсу, который тяготеет к уменьшению нашего интереса к ближнему. Если бы мы следовали нашей истинной природе в согласии с эволюционными силами, которые поистине принадлежат нам, мы чувствовали бы к своим ближним интерес, далеко превосходящий обычные пределы. Люциферический элемент в нашей природе вызывает некоторое отсутствие интереса к другим людям. И если мы изучаем истинную сущность человека, мы должны придать особое значение следующему пункту — что многое в мире было бы совершенно иным, если бы мы признали истинность нашего стремления относительно исключительного интереса к нашим собственным вымыслам и очень слабого интереса к тому, что другие люди думают, чувствуют и хотят. Правильное познание человека достигается только тогда, если мы проникаемся в нашем приближении к нему вопросом: «Что побуждает меня терять интерес к другим людям?» Развитие такого познания человека должно стать задачей будущего человеческой культуры. Сегодняшнее знание человека очень часто состоит в том, что говорят относительно людей в соответствии с собственными идеями о том, каковы они есть или должны быть. Принимая людей такими, какие они есть, и ясно понимая, что каждый, будучи таков, как он есть, даже преступник — мы должны допускать и это, — говорит нам более важные вещи о мире, чем те личные фантазии, которые мы можем иметь относительно существа человека, как бы красивы они ни были. Сказать себе это — значит создать себе противоядие против люциферического элемента в нас.

Стремление постичь познание человека таким путем раскроет огромные возможности. А подлинный интерес к истинной природе человека никогда не был так далек, как в наши дни. Однако то, что имеется здесь в виду, никак не следует смешивать с отсутствием критического отношения к человеческим чувствам. Каждый, кто выступает с идеей, что всех людей следует рассматривать как равно хороших и относиться к ним с одинаковой любовью, поступает в этом вопросе весьма удобным люциферическим путем, так как все это — чистая фантазия. Эта точка зрения, рассматривающая всех людей как равных, является сущей люциферической фантазией; дело вовсе не в том, чтобы лелеять общую идею, но в том, чтобы проникнуть в истинный характер каждого индивидуального человека и развить в отношении его любящее — а может быть, лучше заинтересованное — понимание.

Вы можете спросить теперь: к чему же тогда, собственно, призвана в нас вся эта люциферическая сила, если она удерживает нас от исполненной мудрым смыслом терпимости и развития интереса к природе человека? Она получает свое оправдание, заведуя духом, если можно воспользоваться филистерским выражением. Эта люциферическая сила должна присутствовать в нас уже и потому, что мы — если бы мы пребывали лишь в непрерывном потоке и развивали бы, в соответствии с природой и духом, склонность к познанию всякого человека, — мы бы тогда, — простите сильное выражение, — утонули в нашем знании людей. Мы бы утонули, мы бы не смогли правильным образом прийти к самим себе. Это как раз связано со многими тайнами бытия: в этом бытии нет, в сущности, ничего, что будучи последовательно проведено, проведено последовательно, вплоть до своих крайних проявлений, не стало бы злом, несчастьем. То, что столь правомерно сближает нас с людьми, что позволяет нам обретать других людей в самих себе, одно это способствовало бы тому, что мы утопали бы в нашем знании людей, если бы здесь не присутствовало бы постоянно люциферическое жало, которое все снова и снова удаляет нас от возможности утонуть, которое все снова и снова поднимает нас на поверхность и приводит к самим себе и пробуждает интерес к самим себе. Именно в наших отношениях с людьми мы живем в игре постоянных колебаний между нашей прирожденной силой и люциферической силой. И тот, кто скажет, что разумнее было бы, если бы люди следовали лишь их прирожденной силе и вовсе бы не затрагивались люциферическим, тот должен утверждать также, что если у него есть весы с двумя коромыслами и чашами, он предпочел бы отказаться от одной чаши и взвешивал бы лишь с другой, то есть одной чашей. Жизнь протекает именно в состояниях уравновешивания, а не абсолютных средних (dinglichen) отношениях. Это есть то, что прежде всего можно сказать о люциферическом внедрении (Einschlag) в отношении человеческой жизни. Оно захватывает сознание, но так, что примешивает сверхсознание к сознанию.

Ариманическое внедрение (Einschlag) захватывает в человеческой жизни прежде всего главным образом подсознание. Во все то, что является подсознательными, часто столь рафинированными побуждениями человеческой природы, вмешиваются ариманические силы. Если мы захотим охарактеризовать Аримана и Люцифера, я бы сказал, лично, то можно сказать: Люцифер — высокомерный дух, который любит воспарять на высоту птичьего полета и многое обозревать оттуда; Ариман — морально более одинокий дух, который не легко дает увидеть себя, который действует своим существом в подсознании человека, действует на подсознание человека, колдовски переносит суждения вверх (heraufzaubert) из этого подсознания. Люди думают тогда, что они судят, исходя из своего сознания, тогда как они часто колдовски переносят суждения наверх из их подсознательных побуждений или из их утонченных подсознательных импульсов, или также позволяют колдовски переносить наверх именно посредством ариманических сил.

Религиозные описания, как мы знаем, проистекают из старых концепций, которые теперь принимаются духовной наукой. И Петр не был так уж неправ, называя Аримана «рыкающим львом, ищущим, кого поглотить». И Ариман действительно бродит, крадучись, в скрытых частях человеческой природы, в его подсознании: он стремится достичь своей земной цели, отвлекая на себя силы человеческого подсознания, чтобы духовно достичь иного конца мировой эволюции, чем тот, который лежит в прямом человеческом течении.

Там, где дело касается исторической жизни, люциферические силы всегда ведут нас к вынашиванию широких мировых замыслов, которым не удается считаться с природой человека. Какое великое количество идей в ходе развития человеческого мышления изобреталось, чтобы сделать мир счастливым! И в твердом убеждении тех, кто изобретал их, мир мог стать счастливым только посредством именно их специальных идей. Все это благодаря пустому, воздушному виду люциферического мышления, стремящегося в высоту, не принимающего во внимание того, что кишит вокруг, внизу, и верящего, что мир может быть организован в соответствии с этими пустыми проектами. Подобные идеи о том, как сделать мир счастливым, всегда опирающиеся на недостаточное и неправильное познание человека, — люциферической природы; мечты же о мировом могуществе, основывающиеся на отдельных областях человеческой деятельности, — ариманического характера. Так как эти мечты развиваются из нашего подсознания. Взять определенную область человеческой деятельности и стремиться подчинить весь мир под ее эгидой — значит поступать ариманически. Все, что связано с человеческим вожделением к господству над своими ближними, все, что идет вразрез со здоровыми общественными импульсами, — все это ариманической природы. Человек, о котором можно сказать, что он одержим Люцифером — не в суеверном, но в обычном нашем смысле, — теряет всякий интерес к своим ближним. Человек, одержимый Ариманом, стремится иметь как можно больше людей в своей власти, а затем действовать так — если он умен, — чтобы господствовать над ними, пользуясь человеческой неустойчивостью. Это по-ариманически — разыскивать в подсознании человеческие слабости как средство господства над людьми.

Теперь мы можем спросить: «Откуда все это пришло?» Так как больше всего может интересовать нас вопрос: «Откуда все это пришло?» Мы должны спросить: «Какова природа ариманических и люциферических сил в их истинной сущности?» Мы знаем, что наша Земля — применяя Гетевское выражение — является преображением предыдущих космических миров, четвертое преображение. И чтобы иметь имена для этих миров, мы говорили: «Земля впервые была воплощена в Сатурне, затем — в Солнце, затем — в Луне, а теперь она воплощена в Земле». Таким образом, мы знаем, что эта Земля является четвертым воплощением космической сущности, четвертым преобразованием; и она будет проходить дальнейшие преобразования. Мы должны иметь это в виду, если собираемся спросить: «Какое значение имеют силы люциферических и ариманических сущностей во всей космической системе, охватывающей человека?» Мы знаем, что с формированием, предпринятым в части Космоса, наиболее близко касающимся нас — нашей Землей, — связаны Духи Формы. И если мы исследуем специальные характеристические черты формообразования Земли, мы найдем — как я говорил раньше, — что они идентичны, хотя и в ограниченной степени, с тем, каким путем мы преодолеваем тяжесть при помощи нашей собственной силы стоять вертикально. Эти Духи Формы являются, в некотором смысле, правящими силами земного существования — в настоящем преобразовании нашей планеты. Однако, как мы знаем, эти Духи Формы действуют через других Духов, которых мы называем Архаи, Архангелы, Ангелы, употребляя старые их имена в современном значении.

В отношении этих сущностей мы заинтересованы главным образом в Архаях, Первосилах, Первоначалах. Мы знаем, что в рядах Духовных Иерархий Духи Формы стоят непосредственно над Архаями. Отсюда мы найдем, что в ходе подлинной человеческой эволюции силы Архаев до некоторой степени служат Духам Формы. В существе человека, таким образом, действуют Архаи и Эксузиаи — Духи, которых мы также называем Первосилы, и те, которых мы называем Духами Формы. Кроме того, имеются также Духи Формы, принявшие облик Архаев. Они могут быть Эксузиаи, но действуют они только как Архаи; они приняли на себя эту роль. Мы открываем этим важный факт — как духовные сущности могут принимать на себя роль, которая отличается от истинной стадии их собственной эволюции.

Это имеет вполне определенное значение. Земные формы могут быть также зависимы от этих Первосил, которые в действительности являются Духами Формы, как и от обычных Духов Формы. Но важным является то, что все в нашем земном существовании, что связано с пространством посредством образования форм в пространстве, само образовано из внепространственного. Мы познаем пространство, только если мы проследим его назад в его природе к первообразам, находящимся вне пространства. Одной из трудностей для западного мышления, естественно, является то, что оно с трудом может представить себе беспространственное. Однако это — истина, что все, связанное с нашим исконным человеческим, все, проистекающее от Духов Формы, когда оно принимает форму в пространстве, является следствием бесконечного. Говоря конкретно, когда мы, как индивидуальное человеческое существо, которое сначала ползало на четвереньках, учимся стоять прямо и таким образом преодолеваем тяжесть в нашем вертикальном положении, мы помещаем себя в пространстве. Но сила, которая в основном ответственна за это, прокладывает себе путь в пространство из бесконечности.

Поэтому, так как мы как люди подвластны только Духам Формы, присущим нам, мы должны любым путем помещать себя в пространстве, привлекать бесконечное к реализации в пространстве, так как Духи Формы не живут в пространстве. Каждый, кто ищет Божественное в пространстве, не найдет его ... — это ясно без слов. Все, что возникает как форма в пространстве, является осуществлением бесконечного.

Те сущности, которые являются Духами Формы, но действуют как Архаи, как Первосилы, должны в соответствии со своей основной природой принадлежать к бесконечному. Но они входят в пространство, работают в пространстве. А это характерно для ариманического — для тех духовных сущностей, которые своей истинной природой предназначены к бесконечности, но предпочитают работать в пространстве. Это дает возможность возникать в пространственных условиях формам, которые не излучаются непосредственно из бесконечности. Так пространственное отражается в пространственном, так одна пространственная форма отражается в другой.

Быть может, я должен указать конкретный пример. Мы, люди, все отличаемся друг от друга, так как мы помещены сюда из бесконечности. Наши прототипы находятся в бесконечности. Все отлично одно от другого. Вы слышали знаменитую историю о том, как по подстрекательству Лейбница одна принцесса - так как иногда принцессам нечего больше делать — обыскала целый сад в поисках двух абсолютно одинаковых листьев и не нашла их, так как не существует двух идентичных листьев. Мы также являемся формами, созданными в бесконечности, поскольку мы не исходим друг от друга. Но, с другой стороны, мы все подобны, в особенности когда мы кровные родственники. Мы схожи друг с другом, потому что имеются духовные сущности, которые формируют в пространственном в соответствии с пространственным, а не просто в пространственном в соответствии с бесконечным. Мы походим друг на друга, потому что мы пронизаны ариманическими силами. Это должно быть признано или мы будем просто яростно нападать на ариманические и люциферические силы без всякого желания понять их.

Этот пример ясно иллюстрирует, как Ариман действует в нашей жизни. Коль скоро вы осмеливаетесь сказать себе: «В соответствии с моей формой я индивидуальный человек, отличный от других», — вы находитесь на прямой дороге эволюции. И если бы это было единственным веским фактором в мире, если бы не было ариманических боковых течений, ни одна мать не была бы в состоянии радоваться тому, что ее маленькая дочка так удивительно похожа на нее, так как ей пришло бы в голову, что каждое индивидуальное человеческое существо является пространственным изображением чего-то вне пространства, что ничто пространственное не может быть точной копией никакого пространственного. Вхождение в пространство некоторых Духов Формы дает ариманическому его благоприятные возможности. Естественно, этот ариманический элемент не ограничивается подобием среди человеческих существ — он простирается на многие другие вещи, мы просто привели один из примеров.

Теперь я прошу вас вспомнить то, что я добавил — не для вашего успокоения, но потому, что это возникает из нашего предмета — после того, как сказал вам, что человек в действительности делается способным к самопознанию только во второй половине своей жизни. Я сказал: «Поскольку наша жизнь протекает во времени, и если ничто иное не действует на нас, мы можем действительно прийти к самопознанию только во второй половине жизни. Но, — сказал я в то же время, — люциферические силы работают в нас в первой половине жизни и вызывают самопознание, которое не является результатом нашей первоначальной человеческой природы». Как контраст к человеческой жизни, какой она была бы, если бы следовала бы своему первоначальному характеру, я поставил перед вами то, что я назвал областью пребывающего (Dauer). В отношении всего, что относится к нашей первоначальной человеческой природе, в пятьдесят мы совершенно отличные особы от того, чем мы были в двадцать; мы развиваемся. В отношении всего того, в чем мы не развиваемся, мы принадлежим не к нашей телесной природе, но к области души и духа и связаны с областью пребывающего, той областью, в которой время не играет никакой роли. Так же, как непространственное лежит в основе всего пространственного, так в основе всего временного лежит пребывающее.

Мы были бы совершенно иными людьми, если бы не были связаны с областью пребывающего. Как я недавно говорил, мы до известной степени пробуждаемся от некоторых грез только в 28-29 лет. Мы живем, однако, в области пребывающего и наша дремота в первой половине нашей жизни и ужасная рассудительность во второй половине выравниваются посредством царства пребывающего.

К этому царству пребывающего принадлежат все духовные сущностные силы высших Иерархий, которые нам известны, за единственным исключением Духов Формы. Они действуют в области временного развития. Но, живя пространственно-беспространственно, проводя свою жизнь до известной степени между беспространственностью и пространственностью, они созидают в пространстве формы, исходя из беспространственного. Это подлежит временному процессу, их жизнь разыгрывается во времени. Другие же сущности, которые в иерархическом распорядке располагаются выше Духов Формы, суть сущности, принадлежащие одному пребывающему. Говорить о них как о временных сущностях можно лишь в порядке сравнения; если же мыслить это согласно действительности, то это будет бессмыслицей. Об этих вещах трудно говорить именно по той простой причине, что в настоящий момент развития слишком мало людей обладают живым ощущением понятий и идей, которые развиваешь, выйдя за пределы пространства и времени. Большинство людей нынче объявят беспространственное вообще лишь фантазией, точно так же, как вневременное, пребывающее, непреходящее, а также и неизменное.

Итак, над сущностями порядка Эксузиаи есть только сущности, которые принадлежат царству пребывающего. Но среди них есть такие, которые маскируются под существ, обитающих во времени, которые входят во время так же точно, как другие существа — ариманические, которые я характеризовал — входят в пространство, имеются сущности, которые входят во время. Это люциферические сущности, сущности, которые принадлежат в распорядке Иерархий к Духам Мудрости, но действуют как Духи Формы, поскольку они действуют во времени. И то, что иначе действовало бы в жизни в душах людей вне времени, вносится посредством этих духов во время. Отсюда происходит то, что, например, известные вещи, которые могли бы всегда быть при нас, если бы мы могли следовать лишь царству пребывающего, также подпадают времени, например, могут быть забыты нами или могут помниться лучше или хуже, и тому подобное, что связано ведь лишь с нашей телесно-душевной природой, а не с нашей духовно-душевной природой, — воспоминание, память.

Итак, духи Пребывающего, которые маскируются под духов времени, суть люциферические силы; сущности, сущностные силы в космическом распорядке, собственно, весьма высокой природы, более высокие силы, чем те, о которых многие пасторы, сколь бы теологически образованными они ни считали себя, ведут речь, когда они говорят о Божестве. В действительности же то, о чем говорят пасторы, гораздо более малые силы, как мы упоминали уже также и здесь.

Эти люциферические сущности в состоянии перемещать во время то, что иначе казалось бы нашему человеческому восприятию как чисто духовное и вневременное, — они придают этому видимость протекающего в потоке времени. И эта временная видимость, сообщенная некоторым явлениям в нас самих, является единственной причиной, по которой люди утверждают, что их духовная деятельность имеет материальное происхождение. Если бы мы не были пронизаны в наших душах люциферическими сущностями, наша духовная деятельность являлась бы нам приходящей прямо из духовного. Мы никогда бы не вообразили, что духовная деятельность может зависеть от материального. Мы должны видеть правильность образа, который я часто привожу, — тот, кто верит, что духовная деятельность возникает из материального, подобен тому человеку, который, подходя к зеркалу, думает, что изображение возникает от существа позади него. Безусловно, изображение зависит от того, как сконструировано зеркало, и наше мышление также зависит от нашей телесной природы. Однако тело делает не больше того, что делает зеркало; если люциферическая видимость будет отсутствовать, зеркало прямо покажет человеческому восприятию, что духовной деятельности материальным придается просто форма. Но поскольку Люцифер вовлечен в наше сверхсознание, он вызывает видимость, которая водит нас за нос так же, как если бы мы подошли к зеркалу и начали разбивать его, чтобы найти, кто позади него ухитрился им завладеть.

Иллюзия, что духовное может возникать из материального, в сущности люциферическая иллюзия, и можно сказать: тот, кто утверждает, что духовное — это продукт материального, в действительности заявляет — хотя может и не говорить этого, — что Люцифер — его бог. Утверждение, что духовное происходит из материального, равносильно тому, чтобы говорить, что отражение производится зеркалом, как будто имеется существо, спрятанное позади зеркала ... — это утверждение, что материальное производит духовное, духовное в человеке, идентично объявлению, хотя бы и не на словах: Люцифер есть бог.

Теперь мы должны искать познания противоположного полюса. Люциферическим искажением является то, что зеркало, материальное, само испускает духовную форму. Противоположным же полюсом является иллюзия, также существующая среди людей, что содержание физического мира чувств имеет власть действовать на внутреннюю сущность человека. Если бы не было ариманической иллюзии, которая возникает посредством сил, входящих в пространство из бесконечности, человек был бы в состоянии постичь, что никакое влияние не может быть осуществлено на его внутреннюю сущность силами, опирающимися на материальное. Утверждение, что в материальном имеются силы, энергии, способные затем действовать в человеке, — это полностью ариманическое утверждение; кто делает его, тот даже без слов объявляет Аримана своим богом.

Тем не менее, человек колеблется между этими двумя иллюзиями, человек колеблется между одной иллюзией, которая все снова и снова обманывает его, что образы исходят из зеркала в виде существа, как будто материя может порождать духовную деятельность. Другая иллюзия та, что во внешне видимом бытии заключены энергии, которые в некотором сочетании могут вести к человеческой деятельности. Одно — это люциферическая, другое — ариманическая иллюзия.

Характерным для современности является то, что она не имеет склонности входить в духовное тем же путем, как она входит в естественный порядок. Безусловно, легче говорить о духе с точки зрения туманного мистицизма или в терминах абстрактных идей, чем войти конкретно в духовные процессы и духовные импульсы истинно научным путем, как это делается в случае самой природы. Мы живем в такой век, когда человек должен сознательно уяснить себе, что действует в его душе.

Нам известны причины, почему истекло время, когда человек мог находить в подсознании импульсы, которые направляли его дальше; ныне человек должен начать сознательное вхождение в то поле, где живет именно его душевное, и это душевное вырабатывает сознательность.

Таким образом, мы в состоянии сказать, что если бы человек следовал в своей эволюции своей первоначальной природе и добрым духовным силам Вселенной, он был бы совершенно отличным от того существа, каким он является сегодня, когда он следует вековому развитию в союзе с люциферическими и ариманическими силами, действующими на него во времени.

Теперь встает вопрос: «Как устанавливается состояние равновесия между этими тремя силами?» Чтобы установить это состояние равновесия или, по крайней мере, познать, как оно может быть достигнуто, мы должны взглянуть на следующее.

Внешняя наука вполне довольствуется в некоторых областях суждениями в соответствии со следующим принципом: нож имеет нечто общее с едой, поэтому можно взять из бритвенного прибора бритву и резать ею пищу. Вот каким образом в наше время формируются многие суждения в естествознании — например, относительно смерти. Современное естествознание со своими готовыми идеями относительно феномена смерти не идет дальше, чем называть его прекращением бытия организма. Это удобно, потому что тогда — как и делается в наши дни нелепейшим образом так называемыми учеными — мы можем говорить о смерти растения, смерти животного и человеческой смерти в одном и том же смысле. Но это в действительности не что иное, как если бы говорили о ноже и относили в одну категорию столовый нож и бритву. В действительности то, что может быть названо смертью, есть нечто иное у растения, нечто иное у животного, нечто иное у человека. Обобщают лишь потому, что у всех троих видно прекращение органических функций.

Когда мы изучаем человеческую смерть — а мы часто говорим об этом, — мы найдем, что ее можно считать в известном смысле противоядием против люциферических сил. Смерть, как вы знаете, вовсе не единовременный феномен, так как человек начинает умирать с момента, когда он родится. Импульсы смерти уже заложены в нем, и смерть сама приходит в определенной точке времени. Все, что путем импульсов ведет к смерти, в то же время является силой, которая воздвигает противоядие люциферическим силам. Так как посредством смерти человек выходит за пределы временного в область пребывающего.

Мы знаем теперь, что люциферические силы имеют прямо-таки внутри их существа то, что они принадлежат, в сущности, царству пребывающего и вносят в область времени то, что они должны были совершать в царстве пребывающего. Это не уравновешивалось бы, если бы в область времени не была включена смерть, которая вновь выводит человека из области времени в царство пребывающего. Смерть — выравниватель люциферического. Люциферическое вносит пребывающее во время; смерть выносит время в пребывающее. Таковы эти вещи, выраженные абстрактно, но в этой абстракции лежит как раз огромное количество конкретного.

А что мы должны сказать об Аримане? Он делает схожее сходным. Я приводил вам конкретный случай сходства в человеческой природе, связанный с ариманическим. Этому сходству, ему точно так же должен будет — или должен быть (говорить нужно, естественно, не теологически) — итак, «должен быть» создан противовес. Тут должен быть этот противовес, который действует, в сущности, против сходства. Но только, как это ни странно, сходство часто сводят к противовесу путем одного из путаных понятий, которые появляются, когда не вникают в более глубокие связи. Противовесом сходства является сила наследственности (Vererbungskraft): мы не только похожи формой (in der Form), которая ведет к нашему облику (gestaltung), но мы несем в себе внутренние силы наследственности. Посредством этих сил наследственности, которые мы несем в себе, мы, в сущности, противодействуем сходству форм. Только путаная наука соединяет сходство с наследственностью. Мы выглядим похожими на наших родителей, но одновременно мы получаем от наших родителей соунаследованными в нашем внутреннем человеке определенные силы, которые стремятся к тому, чтобы снова вернуть нас к первоначальному облику человека. В сущности, то, что мы получаем унаследованным, находится в борьбе со сходством. Более тонкое наблюдение человеческой жизни, даже без сверхчувственного наблюдения, может прийти уже к этому полностью посредством внешнего наблюдения. Попытайтесь лишь правильным образом задать жизни вопросы, попытайтесь лишь понаблюдать людей, которые теми или иными особенностями облика особенно схожи со своими родителями, дедами и бабками и т.д., а затем посмотрите на унаследованные моральные импульсы — вы увидите тогда, что унаследованные моральные импульсы, как правило, действуют противоположно сходным образованиям облика.

Если вы посмотрите на портреты отмеченных историей выдающихся личностей, портреты, которые являют облик этих последних сходным с обликом предков, вы увидите всюду, что в то же самое время в биографии отмечены душевные черты — и они именно унаследованные черты, — которые оказывают сопротивление тем, от кого пришло это сходство форм. Это одна из значительных тайн жизни. Предки поймут своих потомков, а родители детей гораздо лучше, если они смогут посмотреть этому факту в лицо без всякого предубеждения. Если, например, у матери есть маленький сын, очень похожий на нее, ей это может быть приятно; но когда придет время для его учения, ей будет полезно сказать себе: «Что случится, если в моем сыне разовьются такие качества, которые будут похожи на те мои качества, которые вызывают ссоры между мной и моим мужем?» Такие конкретные импульсы имеют огромную важность в жизни и должны быть отмечаемы. Знать о них особенно необходимо для задач воспитания, для эволюции человеческих существ в будущем.

Так как в будущем невозможно будет выводить наше обучение из абстрактных принципов, мы обязаны будем обучать на эмпирической конкретной основе. А мы не сможем открыть этой конкретной эмпирической основы, если не будем изучать жизнь. Мы должны быть в состоянии читать книгу жизни, но для этого мы должны выучить ее азбуку. Как вы знаете, в ней содержится очень многое, но самое необходимое в азбуке, что будет достаточно знать для непосредственного будущего — это три буквы — нормальная эволюция, ариманическая эволюция и люциферическая. Как никто не может читать книгу, не зная основ азбуки, так никто, не знакомый с этими тремя буквами, не сможет читать — это именно те буквы, посредством которых учатся читать жизнь. Только нашим обучением чтению жизни может быть преодолен так широко распространившийся среди людей утопический дух. И люди тогда смогут начать обучение тем силам, которые действуют в жизни.

Естественно, кто-нибудь может сказать: «Вы говорите здесь о первоначальном существе человека, но его нигде нельзя найти». Это само собой разумеется, но как возражение оно не отличается от такого: «Вы говорили мне здесь, что в текущей в реке воде есть кислород и водород, но я ничего этого не вижу». Действительно, необходимо тщательно рассматривать эти вещи, главным образом — иметь правильную концепцию того, чем является форма. Я употреблял ранее одно сравнение, которое хотел бы теперь повторить.

Можно приехать в Кобленц, или в какое-нибудь другое место, даже в Базель, и восхищаться Рейном, даже почувствовать потребность сказать: «Этот Рейн, который течет перед нами, мы не знаем, как долго, может быть века, возможно неисчислимое время. Как стар этот Рейн!» Какая же часть его действительно древняя? Вода, на которую вы смотрите, через несколько дней будет совсем в другом месте; она будет далеко отсюда; она, безусловно, не стара, так как несколько дней назад ее еще не было здесь, она была где-то в другом месте. То, что вы видите здесь, безусловно, не старо, и вы не имеете права называть это древностью столетий. И когда вы говорите о Рейне, вы, вероятно, не имеете в виду его ложе, канал, по которому течет его вода. В действительности вы имеете в виду нечто, что не присутствует перед вами. Когда вы говорите о реальности, вы не можете сослаться на то, что вы видите перед глазами, так как это сочетание сил, действующих в мире, и является просто состоянием равновесия. В каком бы направлении вы ни посмотрели, везде вы найдете состояние равновесия. Вы должны прокладывать себе дорогу к реальности. Только прокладывая дорогу к реальностям, возможно научиться азбуке жизни.