Углубление христианства с помощью солнечной силы Михаила. Лекция третья (Торки, 21 августа 1924 года).

Раз нам подарен еще этот час, то я хотел бы кое-что добавить к уже сказанному, обсудить некоторые конкретные факты, которые как раз сегодня могут быть легче доступны пониманию, ибо мы предварительно уже касались их совсем недавно. Дело в том, что сегодня надо сказать о вещах, которые связаны с Кармой Антропософского Общества. Дальше я буду говорить на эту тему в ближайшие дни в Лондоне.

Из лекций, которые я здесь прочел, вытекает, что в отношении нашего времени мы должны придерживаться той концепции, что духовное водительство человечества — цивилизованного человечества — находимся теперь под эгидой импульса, исходящего от Существа, которое мы обозначаем христианским именем МихаэлЯ. Это особенное, если мы назовем его так, Михаэлево правление духовной жизнью началось ведь в семидесятых годах прошлого столетия. Ему предшествовало, как я уже говорил, правление ГабриэлЯ. И вот, я хотел бы кое-что сказать о фактах, которые связаны с этим Михаэлевым правлением, каким оно является теперь.

Михаэль всегда, когда он внутри земной жизни проводит свои импульсы через развитие человечества, является тем архангелом, который вносит в человеческое развитие солнечные силы, духовные солнечные силы. С этим связано то (как вы могли услышать об этом из публичных лекций), что человек во время своего дневного бодрствования получает эти солнечные силы, проникающие в его физическое тело и в эфирное тело.

Теперешнее правление Михаэля, которое началось недавно и будет продолжаться от трех до четырех столетий, означает, что в физическое и эфирное тела человека окончательно входят космические солнечные силы. Тут мы должны спросить себя: что за силы, что за импульсы представляют собой эти космические солнечные силы?

Михаэль — по преимуществу солнечный Дух. Поэтому он есть также тот Дух, который именно в нашу эпоху имеет своей задачей существенно углубить постижение христианства в его истине. Можно без обиняков сказать, что Христос ведет Свое происхождение с Солнца. Солнечное Существо Христа (я ведь уже часто объяснял это) жило на Земле посредством тела Иисуса и с тех пор сверхчувственным образом живет совместно с миром людей. Но человечество сначала должно постепенно стать достаточно зрелым, чтобы воспринять в душу всю Мистерию, связанную с Христом. Существенная часть этого углубленного постижения должна наступить в нашу, Михаэлеву, эпоху.

Солнечные силы, когда они оказывают свое воздействие на Землю, всегда состоят в том, что они связаны с некой волной импульсов, которые, притекая, вливаются в земную цивилизацию; и мы можем охарактеризовать это как интеллектуальную волну. Ибо все то, что человек имеет как интеллект, — все то, что вообще в мире есть как интеллект (поскольку предметом наблюдения является наш мир), — происходит от Солнца. Солнце есть источник всего интеллектуального.

Когда высказываешь эту истину, то даже у людей современности можешь ощутить некоторое чувство сопротивления, ибо это совершенно правильно, что не следует слишком цепляться за нынешнюю форму интеллекта. И как раз тот человек, который знакомится со спиритуальной жизнью, уж во всяком случае не может придерживаться нынешней интеллектуальности. Она абстрактно-логична; она есть нечто такое, что наполняет человека тенеподобными понятиями и идеями, очень далеко стоящими от исполненной жизни действительности. Они являются холодными, сухими и бесцветными по сравнению с тем, что пульсирует как теплая сияющая жизнь, пронизывая и мир и человека.

Но ныне с разумностью (mit der Intelligenz) дело обстоит так, что то, что мы ныне имеем как разумность в общем сознании человечества, находится лишь в начале своего развития подобно тому, как мы теперь находимся лишь в начале Михаэлевой эпохи. Эта разумность станет в будущем совсем, совсем другой. И если мы хотим составить себе представление о том, что эта разумность может стать другой еще в ходе развития земного человечества, то нам следует подумать о том, что еще Фома Аквинский в средневековой христианской философии именовал тех Существа, которые обитают на небесных светилах, “Разумными” (Intelligenz). Не правда ли, в противоположность нынешней материалистической концепции мы должны были сказать, что небесные светила суть колонии духовных Существ. Нынешнему человеку это кажется чуждым, ибо он не может помыслить о том, что когда он взирает на небесные светила, то он взирает на неких Существ, которые имеют отношение к его собственной жизни и обитают на небесных светилах подобно тому, как люди обитают на Земле.

Фома Аквинский в XIII средневековом столетии именует “Разумами” Существ, обитающих на небесных светилах, хотя при этом он, говоря о том или ином небесном светиле, больше говорит об одном единственном Существе, обитающем там, — подобно тому, как если бы при наблюдении земного человечества с дальней звезды говорить о нем, как об одном единственном существе. Итак, хотя Фома Аквинский не всегда говорит — одно ли Существо или же многие Существа (как мы это знаем!) обитают на том или ином небесном светиле в Космосе, — тем не менее он говорит о “Разумах” небесных светил. Тем самым этот христианский церковный Учитель Средневековья в XIII столетии еще стоит внутри той традиции, которая тогда уже была в состоянии угасания, умаления и упадка, но все еще отчетливо указывала: все то, что мы именуем разумностью, прежде понималось совсем по-другому, чем ныне.

Если мы обратимся к древним временам развития человечества, то найдем (на это я уже указывал здесь в своих лекциях), что с человеком тогда обстояло не так, чтобы он производил мысли из самого себя, — чтобы он мыслил о вещах в силу своей собственной способности. Ибо эта внутренняя душевная способность мышления, эта внутренняя активность к образованию мыслей, собственно, развилась полностью только с XV столетия, то есть со вступлением души сознательной в развитие человечества. И если мы обратимся к дохристианским временам, к древним временам, то мы повсюду найдем, что люди еще совсем не имели сознания о том, что они мыслят сами; они совсем не чувствовали, что мысли они имеют в себе самих. Они ощущали: мысли открываются, являются им из вещей. Разумность космически распространена повсюду. В вещах есть разумность (Intelligenz). И как люди воспринимают цвета, так же воспринимают они разумное (intelligenten) содержание, мыслительное содержание вещей. Мир преисполнен разумности. Повсюду есть разумные существа. Человек же более или менее присвоил себе эту разумность в течение нового времени. Можно было бы сказать: разумность есть нечто такое, что распространено во всей обширной Вселенной, и из нее человек в новое время получил себе одну каплю. Вот это и есть потом человек (Р. Штайнер рисует на доске).

У людей древности это было так, что в каждое мгновение, когда человек мыслил, мысли были инспирированы ему — открыты. Он приписывал разумность Вселенной, а не себе.

И вот, во все времена правителем этой космической разумности, которая как свет излучалась от Солнца и распространялась по всему миру, был именно тот Дух, которого мы именуем Михаэлем. Михаэль является правителем космической разумности. Однако в новое послехристианское время обнаружился тот многозначительный факт, что после Мистерии Голгофы Михаэль стал постепенно утрачивать свое правление над космической разумностью, которая стала отпадать от него. Пока существует Земля, Михаэль имеет своей задачей править космической разумностью. Еще во время Александра Великого и Аристотеля, когда человек чувствовал в себе наличие мыслей, то есть разумное содержание, то он не принимал эти мысли за свое собственное мыслительное содержание, но почитал их за мысли, явленные ему властью Михаэля, — хотя в то языческое время это духовное существо именовалось иначе. Но это мыслительное содержание постепенно отпадало от Михаэля. Ясновидчески взирая в духовный (сверхчувственный) мир, мы созерцаем это нисхождение разумности (der Intelligenz) с Солнца на Землю, что происходит вплоть до восьмого христианского столетия. В девятом христианском столетии люди уже начинают, сказал бы я, как предшественники позднейшего времени, развивать собственную разумность (Intelligenz), и с тех пор разумность получает свое местопребывание в человеческих душах. А Михаэль и его сторонники взирают на это с Солнца вниз, на Землю, и могут сказать: То, чем мы правили в течение веков, отпало от нас, утрачено нами, отхлынув вниз, и теперь находится в душах людей на Земле.

Видите ли, мои дорогие друзья, это было настроением внутри Михаэлева сообщества на Солнце. Во время Александра Великого и в предшествовавшие столетия на Земле было предыдущее правление Михаэля. Ко времени же Мистерии Голгофы Михаэль со своими сторонниками был в Солнце. Приверженцы Михаэля лицезрели Христа Оставляющим Солнце, Уходящим (а не так, как жители Земли, — Пришедшим к ним), и одновременно они замечали, как от них постепенно отступает управление разумностью.

Таким образом, в ходе нового развития человечества мы наблюдаем следующее явление (Р. Штайнер рисует на доске, но рисунок не сохранился).

Со времени Мистерии Голгофы развитие идет дальше так, если здесь красным обозначена духовно-небесная линия, а тут желтым — земная линия и то, что Христос приходит на Землю и дальше проходит развитие вместе с Землей, то зеленым обозначено то, что разумность в своем существе постепенно нисходит на Землю, и это продолжается до восьмого, девятого столетия. Тогда люди начинают в том, что они называют наукой и что они развивают в своих мыслях, приписывать себе собственную индивидуальную, личную разумность. Михаэль видит, что у людей находится то самое, чем он правил в течение эонов. И внутри Михаэлева сообщества тогда возникает настроение: “С наступлением нашего следующего правления (а оно должно начаться в последней трети девятнадцатого столетия), когда мы опять пронижем земную цивилизацию нашими импульсами, нам надлежит отыскать разумность, спустившуюся с Неба на Землю, чтобы там в душах людей, снова править тем, чем мы правили с Солнца из Космоса в течение веков”.

Итак, в это время происходит некая подготовка со стороны Михаэлева сообщества, чтобы в будущем снова отыскать в душах людей то, что оказалось утраченным и что под влиянием Мистерии Голгофы неким образом также прошло свой путь, хотя и несколько более долгий (Р. Штайнер показывает это на сделанном рисунке), — с Неба к Земле. Я хотел бы немного описать вам, что происходило в дальнейшем, — как с началом новой Михаэлевой эпохи, то есть с семидесятых годов прошлого столетия. Михаэль и его сторонники стремились снова завоевать в душах людей разумность, отпавшую от солнечных Небес. Для тех, кто ясновидчески лицезреет Духовное в Космосе, явствует, что Михаэль устремился с Солнца на Землю; он хочет в будущем устроить свое местопребывание в сердцах, в душах земных людей. И это должно начаться с наступления нашей эпохи; это должно быть введением христианства в сферу более глубоких истин благодаря тому, что Христос должен найти Свое объяснение — объяснение Его Вступления как Солнечного Существа в жизнь человечества — через того Солнечного Духа Михаэля, который всегда правил разумением, то есть разумностью (Intelligenz), и которой он может править не только в Космосе, но хочет в будущем править этим через души людей.

Когда ныне замечают как-либо обнаруживающуюся разумность и хотят проследить ее происхождение, то обращаются к человеческой голове; ведь разумность, так сказать, низошла с Неба на Землю, творит теперь в человеческой душе и, правя изнутри, проявляется через голову человека. Так было всегда, когда домогались разумности, — когда домогались духовности, которая как исполненная разума (intelligentes) духовность открывается из Космоса. В древние времена человек домогался разумности не через развитие своей головы, но он стремился обрести разумность, добиваясь инспирации при посредстве сил Космоса. 

РЫЦАРИ КРУГЛОГО СТОЛА 

Я хотел бы сказать: пример того, как можно было обрести космическую разумность (и как ее ныне уже больше невозможно обрести), мы получаем, побывав, как это нам удалось в прошлое воскресенье, в Тинтагеле, в том месте, где некогда стоял замок короля Артура; оттуда он вместе с двенадцатью его соратниками осуществлял свое правление — это чудесное, исполненное значения для европейского мира, правление.

Из того, что сообщают исторические документы об Артуре и Круглом столе, не легко придти к представлению о роли короля Артура. Но к этому представлению приходишь тогда, когда, обладая оккультным взором, стоишь на том месте, где некогда стоял замок Артура, и взираешь на вид обозримого оттуда моря, которое отчасти делится надвое выступающей скалистой вершиной (Р. Штайнер рисует на доске, рис. не сохранился).

Там можно в сравнительно краткое время узреть чудесную игру, развертывающуюся между светом и воздухом, а также и между элементарными духами, живущими в свете и воздухе. Там можно ясновидчески узреть, как те духовные существа, которые то изливаются вместе с солнечными лучами на Землю, то отражаются в мерцающем потоке ливня, и их отражения подхватываются тем, что подвластно силам тяжести Земли и проявляется в воздухе у более плотных духов воздуха. Затем можно опять узреть, как дождь прекращается, и солнечные лучи пронизывают воздух в его чистоте, и как тогда имеет место совсем иная игра элементарных духов. Там лицезреешь действие Солнца в земных веществах. И вот, когда лицезреешь все это, в особенности с такого места (Р. Штайнер показывает на рисунок), тогда становишься по-язычески благоговейным, — не вполне по-христиански благоговейным, а по-язычески, что есть нечто иное, чем христианское благоговение. Быть по-язычески благоговейным — это значит отдаваться душой духовным существам, присутствующим в деяниях природы, отдаваться многообразию элементарных существ, присутствующих в деяниях природы.

Вообще говоря, для нынешнего человека, при современном социальном устройстве, невозможно воспринять эти действия, проявляющиеся в игре сил мира природы. Только для познания Посвящения открывается возможность проникать в эти вещи. Но, видите ли, ко всему тому, что должно быть достигнуто в духе, ведь всегда относится выполнение основного условия. Говоря сегодня утром, я привел один пример, посредством которого я хотел, прежде всего, разъяснить вам, что для познания внешних явлений надо, чтобы для этого действовали сгармонизированная Карма по меньшей мере двух человек. Отсюда явствует, что должно было быть нечто особенное для того, чтобы в миссию, в задачу, осуществляемую королем Артуром и его соратниками, могло правильно влиться то, что таким чудесным образом одухотворенно открывалось там со стороны моря.

Дело, безусловно, обстоит так, как если бы еще и сегодня продолжается над пенящимися, белеющими гребнями морских волн былая игра в воздухе, пронизанном и озаренном солнечным светом, — как если бы и сегодня природа над этим морем, у этих гор повсюду одухотворена. Но для того, чтобы воспринять то, что тут одухотворено в деяниях природы, надо чтобы это воспринял не всего лишь один человек. Для этого требовалась целая группа людей — группа людей, один из которых чувствовал бы себя подобным центральному Солнцу, а его двенадцать соратников были бы воспитаны таким образом, чтобы в своих темпераментах, в своих характерах, во всех внешних проявлениях своего существа они образовывали двенадцатиричность, в которой они компонуют группу, подобную двенадцати созвездиям Зодиака вокруг Солнца. Таким образом, Круглый стол Артура состоял в том, что сам он занимал центральное место, а вокруг него в определенном порядке располагались двенадцать соратников, которые тогда, когда они были в полном сборе, имели над собой знаки созвездий круга Зодиака как свои эмблемы (как отличительный знак), чтобы показать, под каким космическим влиянием они находились. Из этого места, так сказать, вела свое происхождение цивилизация Европы. Там король Артур и его двенадцать соратников воспринимали те силы, которые они черпали от Солнца, чтобы предпринимать свои могучие походы и биться за то, чтобы избавить людей из-под власти тех старых диких демонических сил, которые тогда еще в большей мере были в европейском населении. За развитие внешней цивилизации вели свои битвы эти двенадцать соратников короля Артура, который ими дирижировал.

Зададим себе вопрос: Как чувствовали себя эти двенадцать? Кем чувствовали себя они? — Мы поймем, что было тогда, лишь приняв во внимание то, что мною сейчас было сказано. Люди не чувствовали тогда в себе разумности. Они не говорили: я сам вырабатываю себе мои мысли, мои разумные мысли. Но они ощущали разумность как откровение; и они искали ее откровений через такие группы людей, как я описал вам, из двенадцати или тринадцати человек. Так они всасывали в себя разумность — ту разумность, в которой они нуждались, чтобы формировать свои цивилизаторские импульсы. И они опять-таки чувствовали себя стоящими под властью того духовного Существа, которое можно обозначить христианским, а также и древнееврейским, именем Михаэля. В высшем смысле этот отряд двенадцати во главе с королем Артуром являл собой, как это явствует из всей конструкции Артурова замка, Михаэлев отряд — Михаэлев отряд из того времени, когда Михаэль еще правил космической разумностью.

Да, этот отряд дольше всего сохранял верность делу отстаивать Михаэлево правление над космической разумностью. И хотелось бы сказать: когда сегодня взираешь на развалины замка Артура, то ощущаешь (из Акаша-хроники), как рушатся камни прежде сильно укрепленных ворот этого замка, и в этом их обрушении чувствуешь как бы земной образ выпадения космической разумности из рук Михаэля — ее нисхождение в души людей. 

ТЕЧЕНИЕ ГРААЛЯ 

Наряду с Михаэлевым течением Артура возникает другое, прямо противоположное, течение в другом месте, где нашло себе убежище более внутреннее христианство, — возникает теЧение ГраАлЯ. Сведения о нем существуют в виде намеков, содержащихся в сказании о Парсифале. Течение Грааля находит свой путь. Также и в этом течении есть двенадцать вокруг одного, но они полностью считаются с тем, что больше нет откровений разумности, притекающей с Неба на Землю, то есть нет больше мыслей разумного рода, но теперь то, что нисходит свыше, выглядит как чистая глупость (пример тому — Парсифаль) при сопоставлении с земными мыслями. Итак, то, что притекает свыше, с Неба, в отношении его разумности принимается еще только внутри земного мира.

Тут, на севере, в то время возвышается замок Артура, где еще думают о космической разумности и хотят ввести разумность Вселенной в земную цивилизацию. В то время есть и противоположный замок — замок Грааля, где больше не добывают разумность, нисходящую с Неба, и где полностью считаются с тем фактом, что мудрое перед Лицом Бога есть безумие у людей. Из того северного замка распространяется больше на юг то самое, что, отвергая земную разумность, хочет впервые влиться в эту разумность.

Итак, мы имеем в давние времена, которые доходят до того времени, когда в Азии имела место Мистерия Голгофы, — в те давние времена, если мы верно вникаем в то, что тогда происходит, — мы имеем с одной стороны упорное стремление отстоять посредством Артурова принципа космическое правление Михаэля над разумностью, а с другой стороны — в принципе Грааля, из Испании, стремление считаться с тем, что в будущем разумность должна быть найдена на Земле, так как она больше не притекает свыше с Неба. Все сказанное о Граале дышит в этом смысле, только что мною сформулированом.

Итак, сопоставив эти два течения, мы находим, что тогда была поставлена следующая великая проблема, я хотел бы сказать, — в силу того, что исторически вставало перед людьми: последствия, вызываемые Артуровым принципом, и последствия, вызываемые принципом Грааля. Была поставлена проблема: Как находит свой путь не только человек, подобный Парсифалю, но как находит также и сам Михаэль путь от своих Артуровых приверженцев, желающих отстоять его космическое правление, к тоже покровительствуемым им приверженцам Грааля, которые хотят проложить Михаэлю путь в сердца, в души людей, чтобы он мог овладеть там разумностью? И к этому для нас присоединяется следующая великая проблема нашей эпохи, а именно, что благодаря Михаэлеву правлению христианство должно быть постигнуто в более глубоком смысле; эта проблема настоятельно стоит перед нами, обозначенная противоположностью тех двух замков: развалины одного из них еще можно увидеть в Тинтагеле, другой же замок людям было не так легко узреть, ибо он со всех сторон был сплетен и окружен “лесом духов” протяженностью в шестнадцать миль. Однако между этими двумя замками с силой встает вопрос: “Как же Михаэль станет новым водителем импульса для постижения истины христианства?”

Нельзя говорить, что рыцари короля Артура, мол, не сражались за Христа и за Христов Импульс. Но только в них было заложено то, что они все еще искали Христа в Солнце и не хотели прекращать поиски Существа Христа на Солнце. Как раз в этом заключалось то, благодаря чему они чувствовали, что их действия вносили Небо в Землю, и что они вели свои Михаэлевы битвы за Христа, действующего из солнечных лучей. А в другом смысле действовал тогда Христов Импульс внутри течения Грааля, действовавшего с полным сознанием того факта, что Христос низшел на Землю, и что Он должен быть несом сердцами людей, — что Он неким образом соединил духовную Сущность Солнца с земной эволюцией людей. 

ШКОЛА ШАРТРА 

В эти дни я рассказал вам о тех индивидуальностях, о тех личностях, которые в XII в. действовали в школе Шартра, еще несомой высокой духовностью. Я обратил ваше внимание на таких учителей школы Шартра, как Бернар Сильвестр, как сам Бернар Шартрский, Алан Островитянин, — они и еще некоторые другие учили там и имели вокруг себя много учеников. Если принять во внимание все то, что я уже охарактеризовал вам и что было свойственно этим великим учителям Шартра, то можно сказать следующее. Они еще имели нечто от древних преданий относительно жизненно сущностной Природы — не той абстрактной материальной природы. И вот поэтому, хотел бы я сказать, было также то, что над школой Шартра веяло нечто от того солнечного христианства, какое стремились как импульс внести в мир герои Артурова Круглого стола как рыцари Михаэля.

Я бы сказал, что школа Шартра была замечательным образом вставлена между северным принципом Артура и южным принципом Грааля. Подобно теням замков Артура и Грааля действовали там сверхчувственные незримые импульсы — не столько в содержании излагаемого учения, сколько в установке, в настроении, во всем тоне того, что преподносилось восторженным ученикам в аудиториях, как сказали бы сегодня, Шартра.

Это было время, когда именно этими учителями Шартра христианство представлялось таким образом, что они неизменно прозревали в Христе, Который явился в Иисусе из Назарета, Высокое Солнечное Существо. Таким образом, когда там говорили о Христе, то, сказал бы я, говорили о Христе в духе воззрений Грааля, как о Христовом Импульсе, действующем дальше внутри земной эволюции, но одновременно также о нисхождении свыше в Христе Солнечного Импульса.

То, что сообщает духовное ясновидческое прозрение об основном тоне учения Шартра, этого ныне не почерпнуть из литературных документов, оставшихся от отдельных учителей Шартра. Для человека, который читает их сегодня, они выглядят почти что каким-то каталогом имен. Но кто читает их, обладая спиритуальным прозрением, тот как раз в тех кратких вставных предложениях, которые находятся между в изобилии приводимыми именами, терминами и определениями, усмотрит глубокое прозрение — спиритуальное прозрение, которым еще обладали эти учителя Шартра.

И вот учителя Шартра к концу XII в. прошли через врата смерти и вступили в духовный мир. Там они встретились с тем другим течением, которое было связано с прошлой эпохой Михаэля, но которое всецело считалось с христианством во всей его полноте, то есть с Христовым Импульсом, нисшедшим с Неба на Землю. В духовном мире учителя Шартра встретились со всем тем, что в отношении подготовки христианства было сделано в древнее время аристотеликами благодаря походу в Азию, предпринятому Александром Великим. Они встретились тогда и с находившимися в духовном мире Аристотелем и Александром. То, что оба они несли в себе, не могло быть тогда на Земле, ибо оно вполне считалось с отходом от древнего природного христианства, отблеск которого еще наличествовал в учении Шартра, где еще действовало нечто, сказал бы я, подобное языческому христианству, дохристианскому христианству, которое наличествовало в то время, когда действовали учителя Шартра, аристотелики, те, кто основали и поощряли александризм, — не могли быть на Земле. Их время пришло несколько позднее, а именно, начиная с XIII в.

В это промежуточное время произошло нечто весьма значительное. Те, кто были учителями Шартра, и все те, кто к ним примыкали, пройдя через врата смерти и поднявшись в духовный мир, встретились там с теми, кто как раз готовились спуститься в физический мир и которые тогда — сообразно их Карме — направлялись в монашеский орден доминиканцев, где преимущественно культивировались аристотелизм и александризм. Итак, они встретились с этими, подготовляющимися к нисхождению на Землю, душами. И раз я вынужден говорить, пользуясь теперешними тривиальными выражениями, то я сказал бы, что во время перехода от двенадцатого столетия к тринадцатому, в начале тринадцатого столетия состоялось своего рода беседа между душами, только что поднявшимися в духовный мир, и душами, нисходящими на Землю. И в этой беседе произошло великое соглашение, в силу которого должно было совершиться объединение действия солнечного христианства, как оно было явлено, например, в принципе Грааля, а затем также в учениях Шартра, с тем, чем был аристотелизм, александризм. И приверженцы александризма низошли на Землю, где они заложили основу схоластики, ныне совсем недостаточно оцениваемой, — духовно-значительной схоластики, внутри которой с боем было завоевано то, что сперва могло быть завоевано только при крайне радикальной позиции, а именно, уразумение личного бессмертия человека в христианском смысле. Это личное бессмертие не так строго формулировали учителя Шартра, которые еще вполне несли в себе нечто, побуждавшее их говорить, что человеческая душа, пройдя через врата смерти, возвращается в лоно Божественного. Они гораздо меньше говорили о личном, индивидуальном бессмертии, чем потом учителя доминиканцы — представители схоластики.

Тогда происходило то или иное значительное. Например, когда из духовного мира низшел на Землю один из учителей схоластики, чтобы распространять там аристотелизм в христианском смысле, то при этом воплощении — так поволила его Карма — еще не было возможным в полном смысле связать с душою то, что было более глубоким содержанием принципа Грааля. Поэтому ведь относительно поздно была создана концепция Грааля Вольфрамом фон Эшенбахом (ок. 1170-1220). Другой же, воплотившийся несколько позднее, принес с собой то, что соответствовало наступившему моменту; и внутри ордена доминиканцев между одним, более старым, доминиканцем и одним, более молодым, имело место обсуждение установления полной связи аристотелизма с христианством более природного рода, как оно жило в Артуровом кругу. Потом также и те индивидуальности, которые тогда выступали как учителя-доминиканцы, взошли в духовный (сверхчувственный) мир. И теперь имело место великое реальное совещание — согласование в духовном мире под водительством самого Михаэля, который свыше взирал на отныне находящуюся на Земле разумность, а теперь собирал своих сторонников, а именно, многих духовных существ сверхчувственного мира, большое количество элементарных существ и многих, многих развоплощенных человеческих душ, внутренний душевный путь которых устремлял их к обновлению христианства. Тогда это еще не могло иметь место в физическом мире, так как времена для этого еще не исполнились. Однако под водительством самого Михаэля было основано великое, могущественное сверхчувственное учреждение мудрости, где объединились все те души, которые еще были овеяны язычеством, но стремились к христианству, а также и те души, которые в ранние христианские столетия жили на Земле уже с тем христианством в сердцах, какое тогда было. Так образовался в духовном мире, в сверхчувственных областях, сонм Михаэля, восприняв учения Михаэлевых учителей из древнего Александрова времени и учения Михаэлевых учителей из времени традиции Грааля, а также учения тех Михаэлевых учителей, в которых наличествовали такие импульсы, как Артуров импульс.

Души со всеми возможными нюансами христианства чувствовали себя привлеченными к этому Михаэлеву сообществу, где с одной стороны преподавалось значительное учение о древних Мистериях, обо всех древних импульсах спиритуального рода, и где с другой стороны было указано на будущее, на последнюю треть девятнадцатого столетия — с какого момента должен будет снова действовать на Земле Михаэль: тогда все те учения, которые получили развитие, сказал бы я, в небесной школе под водительством Михаэля в пятнадцатом, шестнадцатом столетиях, должны будут свыше спуститься на Землю.

И если вы ищете тех душ, которые тогда собрались вокруг этой школы самого Михаэля, подготовляясь к позднейшему времени, тогда вы найдете среди них многие души, которые ныне чувствуют в себе стремление к антропософскому движению. Карма так вела эти души, что они тогда во время своей жизни между смертью и новым рождением собрались вокруг Михаэля, чтобы потом снова принести космическое христианство на Землю.

То, что Карма объединила целый ряд душ (тех самых, которые честно вступили в антропософское движение), обладавших такими прошлыми жизнями, как предварительными условиями для этого, — это делает антропософское движение собственно Михаэлевым движением, поистине обновляющим христианство. Это заключено в Карме антропософского движения. Этот Михаэлев импульс, который таким образом может быть понят в его конкретности и который может быть прослежен здесь, на Земле, на многих памятниках прошлого, — импульс, который может столь поразительно выступить при лицезрении чудесной игры стихий природы вокруг разрушившегося замка Артура, — этот Михаэлев импульс надлежит нести в мир, ибо он должен в течение столетий вступить в человеческую цивилизацию, без чего последняя должна была бы совсем погибнуть. Это и есть в особенности задача антропософского движения.

Вот это я, прежде всего, и хотел в этой сегодняшней, дарованной нам лекции еще раз начертать в ваших душах.