Седьмая лекция (Дорнах, 9 мая 1924 года).

ПРАКТИЧЕСКИЕ УПРАЖНЕНИЯ ДЛЯ ПОЗНАНИЯ КАРМЫ

Сегодня надо начать с обсуждения тех внутренних свершений души, которые могут постепенно привести человека к получению воззрения относительно кармы. Эти мысли, эти воззрения могут быть получены лишь таким образом, что те события, которые имеют кармическую обусловленность, человек сможет увидеть также в свете кармы.

Ныне, когда мы оглядываемся на окружающий человека мир, то мы ведь видим, собственно, лишь то, что в физическом мире причинено на физический лад физическими же силами. И когда мы все же видим в физическом мире нечто такое, что вызвано не физическими силами, то мы видим это сквозь внешние физические субстанции, сквозь внешние физические объекты восприятия. Конечно, когда человек делает что-то, исходя из своей воли, так это ведь не вызвано физическими силами, физическими причинами, ибо это во многих отношениях происходит от свободной воли человека. Однако все то, что мы видим во внешнем мире, ведь без остатка сводится к физически-чувственным явлениям в том мире, который мы таким образом наблюдаем. И во всем кругозоре того, что мы можем таким образом наблюдать, нам не может явиться кармическая закономерность какого-либо переживания, которое мы сами испытали. Ибо весь образ этой кармической закономерности находится в духовном (сверхчувственном) мире; он, собственно, вписан в то, что является эфирным миром, — вписан в то, что затем как астральный внешний мир лежит в основе эфирного мира и в мир духовных существ, обитающих в этом внешнем астральном мире. Всего этого ведь не увидеть, когда мы направляем на физический мир лишь наши внешние чувства.

Ведь все, что мы воспринимаем в физическом мире, мы воспринимаем через наши внешние чувства. Эти чувства действуют без того, чтобы мы смогли многое сделать для этого. Наш глаз воспринимает световые впечатления, цветовые впечатления без того, чтобы мы могли многое сделать для этого. Мы можем самое большее — и то лишь наполовину невольно — взглянуть в том или ином определенном направлении, можем посмотреть на что-то или отвести взор от чего-то. Тут в этом также уже заключено много подсознательного, но все же есть, по меньшей мере, и какая-то частица сознания. И то, что глаз должен внутри совершить, чтобы мы увидели какой-либо цвет, — эту необычайно мудрую, грандиозную внутреннюю деятельность, которая совершается для того, чтобы мы нечто увидели, — ее мы, как люди, совсем не в состоянии произвести, если бы мы должны были бы производить ее сознательно. Об этом не могло бы быть никакой речи. Все это должно происходить прежде всего бессознательно, ибо это является слишком мудрым, чтобы человек как-либо смог бы что-либо сделать для этого.

Чтобы достигнуть правильной точки зрения относительно познания человека, надо однажды проникнуться пониманием того, что есть во всем мире, как исполненные мудрости свершения и чего человек не может совершить. Когда человек думает все только о том, что он в состоянии сделать, тогда он, собственно, преграждает себе все пути к сознанию. Если взять в корне, путь познания начинается с того, что самым скромным образом уясняешь себе: есть столько всего, что сам не можешь совершить и что все же должно происходить в существующем мире. Глаз, ухо, также и другие органы внешних чувств суть ведь настолько мудрые устройства, что люди должны долго изучать их, чтобы хоть немного предощутить это во время своего земного существования. Это надо действительно вполне сознательно иметь в виду. Бессознательным же путем невозможно преуспеть в наблюдении духовного (сверхчувственного). В прошлые времена развития человечества существовало инстинктивное ясновидение. Оно погасло в ходе развития человечества.

Теперь же человеком должно быть сознательно достигнуто такое положение по отношению к Вселенной, благодаря которому люди смогут прозревать духовное (сверхчувственное). И можно будет узреть нечто духовное, когда будет достигнуто проникновение в кармические закономерности какого-либо переживания, которое мы имеем.

Дело в том, что мы, по меньшей мере, для наблюдения кармы начали бы с того, что обратили бы внимание на то самое, чему следует произойти в нас для добывания наблюдения относительно кармических закономерностей. Мы должны тут совсем мало делать для того, чтобы эти наблюдения внести в сознание. Нам приходится делать больше этого, например, для глаза, чтобы внести в сознание впечатление цвета. Мои дорогие друзья, то, чему надо тут научиться прежде всего, — это концентрируется в одном слове: ждать. Надо уметь ждать внутренних переживаний. Я однажды уже говорил об этом «УМЕНИИ ЖДАТЬ» («Warten-kдnnen»). Это было в 1889 году (об этом я еще должен буду рассказать также в моем «Жизненном пути»), когда ко мне впервые подступила внутренняя духовная, спиритуальная структура «Сказки о зеленой змее и прекрасной лилии» Гете. И тогда это впервые подступило ко мне так, что дало неким образом созерцание более великой закономерности, более широкой закономерности, чем она дана в самой сказке. Но я распознал также и следующее: однажды в будущем я смогу нечто начать, исходя из этой закономерности, но теперь я еще не могу начать этого. И таким образом то, что мне тогда открылось по поводу этой «Сказки», просто осталось лежать в душе.

Затем, по прошествии семи лет, наступил 1896 год; но еще не настало то время, чтобы это могло быть выражено в образах. Еще через семь лет наступил 1903 год; также и тогда, хотя это и выступило с большей определенностью и в дальнейших взаимосвязях, — оно еще не могло быть оформлено. Преобразовавшись так, что это могло быть выражено совершенно пластическим образом, оно впервые выступило передо мной тогда, когда — опять-таки по прошествии семи лет — когда я компоновал мою первую драму-мистерию «Врата Посвящения».

Такие вещи требуют действительного выжидания, чтобы дать им созреть. Тут с нашими собственными переживаниями надо обходиться так, как в иных случаях это происходит в окружающем мире. Невозможно, когда имеется только зачаток растения, уже иметь и само растение. Надо этот зачаток поместить в соответствующие условия, надо дать ему произрасти и надо выждать, пока из этого зачатка не образуется цветок и затем плод. И вот таким образом надо поступить с теми переживаниями, которые испытываешь. Нельзя вести себя так, что если имеешь какое-либо переживание, то раз его имеешь, так и разглашаешь как сенсационное; тогда оно забывается. Кто вообще подобным образом обходится со своими переживаниями так, что он хочет иметь их лишь как принадлежащие настоящему времени, тот в действительности мало может сделать для того, чтобы вступить в духовный (сверхчувственный) мир для наблюдений там. Тут надо уметь выжидать, — надо суметь дать переживаниям созреть в душе.

Впрочем, есть одна возможность относительно скорого созревания для постижения кармических закономерностей — это если вы терпеливо, в течение долгого времени, совершенно внутренне будете энергично пытаться давать в сознании разыгрываться — и все больше и больше разыгрываться — тому, что прежде разыгрывалось в нем, что в нем было, но что не было по-настоящему воспринято и потому просто гаснет в ходе жизни. Так ведь обстоит, в конце концов, с событиями, переживаемыми человеком. Что делает человек с событиями, со своими переживаниями, которые подступают к нему в течение дня? Он переживает их, собственно, лишь наполовину наблюдая их в своем сознании. Вы можете составить себе представление о том, как переживания становятся лишь наполовину наблюдаемыми человеком, если вы однажды — и я советую проделать это — пополудни или вечером сядьте и спросите себя: «Что такое, собственно, я пережил сегодня утром в половине десятого часа?» Но только попытайтесь однажды вызвать перед своей душой такое переживание со всеми конкретными подробностями, со всеми деталями так, как если бы это опять, скажем, в половине восьмого вечера просто предстало бы перед вами, — как если бы вы представили себе это духовно-художественным образом. Вы увидите, сколь многого вам будет недоставать, сколь многое отсутствует в вашем наблюдении, — как трудно вам будет это вспомнить. Если вы возьмете ручку с пером или карандаш, чтобы записать то, что вспоминается вами, то очень скоро вы начнете кусать карандаш или ручку, ибо детали как раз не будут приходить в голову, и, в конце концов, вы будете готовы изгрызть карандаш.

Речь идет прежде всего о том, чтобы поставить себе следующую задачу. Некое переживание, которое вы имели, надо со всей точностью представить себе (не сразу после пережитого, но погодя), — так представить это перед душой, как если бы вы хотели это духовно живописать; чтобы, например, если в составе этого переживания был чей-то вопрос, обращенный к вам, то совершенно конкретно вспомнить звучание голоса этого человека, ловко или неловко была составлена его фраза, была ли она произнесена сильно, энергично и так далее, — короче говоря, надо свести все это в целую картину пережитого случая. Если же некое дневное переживание таким способом переведено душой в целостный образ, тогда в ближайшую ночь этим образом занимается астральное тело, вышедшее из эфирного и физического тел человека. Оно, собственно, есть носитель этого образа и теперь работает над ним. Оно предпринимает это, находясь в первую ночь вне физического и эфирного тел.

Так мы имеем ПЕРВЫЙ ЭТАП (мы хотим совершенно точно обозначить эти этапы): астральное тело спящего человека. Находясь вне физического и эфирного тел, работает над образом данного переживания. Где же оно ведет эту работу? Оно делает это во внешнем эфире; оно ведь находится теперь во внешнем эфирном мире.

Представим себе теперь человека. Его физическое тело и его эфирное тело лежат в постели, вне них находится астральное тело; от «Я» мы пока отвлечемся. Значит, вне тела спящего человека находится его астральное тело, преобразуя этот образ, который мы себе создали, но астральное тело делает это во внешнем эфире. В результате происходит следующее.

Представьте себе (Р. Штайнер рисует на доске): вот астральное тело, вышедшее во внешний эфирный мир (легкая штриховка, желтая). Теперь оно формирует этот образ (внутренняя штриховка, красная), — это я рисую, конечно, схематически. Все это происходит во внешнем эфире; внешний эфир, так сказать, внедряется, инкрустируется своей собственной субстанцией в то, что астральное тело сформировало как образ. Итак, внешний эфир образует здесь повсюду эфирную форму (синяя штриховка) как отчетливо воспринимаемую духовным оком форму.

Потом мы возвращаемся утром обратно в свое физическое тело и эфирное тело; мы вносим в них то, что инкрустировалось от субстанции внешнего эфира в астральное тело во время сна. Итак, спящее астральное тело, находясь вне физического и эфирного тел, формирует образ переживания; внешний эфир внедряет собственную субстанцию в этот образ.

Вы можете представить себе, что благодаря этому данный образ становится сильнее и что теперь, когда утром астральное тело возвращается обратно с обретенной более сильной субстанциональностью, то оно может оказать впечатление на эфирное тело человека. Тем, что как силы, происходит от внешнего эфира, оно оказывает теперь впечатление на эфирное тело человека. Так что это есть второй этап: данный образ напечатлевается астральным телом человека его эфирному телу.

Это были свершения первого дня и первой ночи. Теперь мы вступаем во второй день. Во время этого второго дня, когда вы с вполне бодрствующим сознанием заняты всякой чепухой текущей жизни, тогда под поверхностью сознания, в бессознательном происходит то, что данный образ погружается в эфирное тело. И в ближайшую ночь, когда астральное тело опять находится вне эфирного и физического тел, эфирное тело, если оно не встречает помех, разрабатывает этот образ. Значит, во вторую ночь этот образ подвергается разработке собственным эфирным телом человека. Итак: данный образ был напечатлен астральным телом эфирному телу человека, и эфирное тело разрабатывает в следующую ночь этот образ.

Тем самым мы имеем второй день и вторую ночь.

И вот, если вы это проделали, если вы действительно не пренебрегаете дальнейшей работой над этим образом, который вы сформировали себе в предыдущий день, — если вы не пренебрегаете такой дальнейшей работой над этим образом, тогда вы сможете жить дальше вместе с этим образом.

Что значит — дальше работать над этим? Видите ли, если вы действительно постарались, сделали усилия точно образовать себе такой образ и в первый день выработать его совершенно пластически характерными сильными линиями, после чего вы имеете его переживание, — тогда вы уже совершили некое ДУХОВНОЕ НАПРЯЖЕНИЕ. Такое духовное напряжение кое-чего стоит. Извините меня, это не должно быть намеком (во всех таких случаях присутствующие люди ведь исключаются), но надо все же сказать следующее. Подавляющее большинство людей вовсе не знают, что такое духовное напряжение; ибо духовное напряжение, действительное духовное напряжение, происходит только благодаря активности души. Когда позволяют окружающему миру воздействовать на себя, а мыслям — протекать как угодно без того, чтобы самому управлять этими мыслями, тогда не имеют никакого духовного напряжения. Не следует воображать себе, что если вы от чего-нибудь устали, так это — от духовного напряжения. Можно, например, устать также и от чтения. Но если вы сами не деятельны как-либо сотворчески при чтении, если вы лишь даете воздействовать на себя мыслям книги, то вы духовно не напрягаетесь. Наоборот, тот человек, который действительно совершил духовное напряжение благодаря внутренней активности души, — он хватается затем за книгу и, пожалуй, за очень интересную для него; тогда он наилучшим образом усыпляет свое духовное напряжение в процессе чтения. Но заснуть над книгой можно, конечно, из-за простой усталости. Это наступление усталости вовсе не есть признак духовного напряжения.

Признаком проделанного духовного напряжения является ощущение, что мозг использован до конца, подобно тому, как ощущают после многократного поднятия рук, что их мускулы были в напряжении. При обыкновенном мышлении мозг не вовлекается в такое переживание. Это последует тогда, когда вы одну и ту же вещь проделаете в первый раз, во второй раз, в третий раз..., в десятый раз: тогда вы получаете легкую головную боль. Не то, чтобы вы почувствовали бы усталость или вас стало бы клонить ко сну, — наоборот, вы получаете гораздо раньше легкую головную боль. Эту головную боль вы должны рассматривать не как нечто неприятное, но, напротив, как свидетельство того, что вы напрягли свою голову.

Так это происходит у вас, пока вы не заснули. И если вы действительно проделали это во время прошедшего дня, то следующим утром вы уже просыпаетесь с чувством: «Теперь во мне что-то есть! Я не знаю по-настоящему, что это такое, но теперь во мне что-то есть, теперь я намерен что-то иметь от самого себя. Да, это вовсе не безразлично, — что я вчера создал себе данный образ; это нечто означает, ибо этот образ преобразуется. Этот образ вызывает то, что я сегодня имею совсем иное чувствование, чем я имел вчера; этот образ создает мне совсем особенное чувствование». Это остается вам на ближайший день как внутреннее переживание, остающееся от того образа, который вы себе создали. И то, что вы теперь чувствуете и что не оставляет вас в течение всего дня, — это есть свидетельство о том, что данный образ (как это было мною описано) погрузился в эфирное тело и что эфирное тело восприняло его.

Потом после следующей ночи вы, вероятно, при пробуждении переживаете (когда вы таким образом опять входите обратно в тело), что вы внутри себя этот образ несколько преобразовали и находите его снова несколько изменившимся. Вы находите его опять, находите его в себе при пробуждении во второй день: он является вам как очень реальное сновидение. Он испытал некое изменение; он не остался таким, как прежде, — он стал несколько другим. Он облекается в различные образы. Это облечется для вас в образы, как если бы тут были некие духовные существа, которые приносят вам теперь это переживание. И вы форменным образом получаете впечатление: да, это впечатление, которое я теперь имел, и было мне так явлено в образах, — оно, собственно, было принесено мне. Когда это переживание было с каким-то человеком, тогда, — после того, как все это произошло, — имеешь следующее чувство: собственно, это было пережито не только благодаря тому человеку, но было принесено. Тут участвовали другие силы, духовные силы, которые это принесли сюда.

Ну, наступает следующий день. В этот следующий день данный образ погружается из эфирного тела в физическое тело, — действительно погружается в процессы нервной системы, в процессы кровообращения. В третий день, данный образ, спускаясь, напечатлевается физическому телу. Итак, мы можем сказать: в третий день данный образ от эфирного тела напечатлевается физическому телу человека.

И вот после этого дня, во время которого вы опять справляетесь с обычной чепухой текущей жизни, наступает следующая ночь; тут внизу происходит нечто важное, а именно: данный образ вносится вам в физическое тело. Это происходит в подсознании. Тогда в течение ночи этот образ перерабатывается в физическом теле; он одухотворяется в физическом теле. Сперва в течение дня этот образ погружается в процессы кровообращения, в процессы нервной системы, а в последующую ночь он одухотворяется. Кто может это узреть, тот видит, как этот образ перерабатывается физическим телом и является духовно совершенно измененным. Можно сказать: и физическое тело в ближайшую ночь разрабатывает данный образ.

1) Первый день и первая ночь. Спящее астральное тело, находясь вне физического и эфирного тел, формирует образ переживания. Внешний эфир внедряет в этот образ свою субстанцию.

2) Второй день и вторая ночь. Этот образ напечатлевается от астрального тела эфирному телу человека. И эфирное тело в ближайшую ночь разрабатывает данный образ.

3) Третий день и третья ночь. Данный образ напечатлевается от эфирного тела физическому телу человека. И физическое тело в ближайшую ночь разрабатывает данный образ.

Это есть нечто такое, что вы должны представлять себе лишь совершенно правильно. Физическое тело действительно разрабатывает этот образ духовно; оно одухотворяет его. Так что если вы все это действительно проделали, тогда наступает то, что пока человек спит, его физическое тело просто разрабатывает этот образ в целом, но не так, чтобы он оставался внутри физического тела. И когда вы утром встаете, встает тогда вместе с вами и этот образ, ибо вы, собственно, находитесь внутри него, подобно своего рода облаку, внутри которого — вы сами (Р. Штайнер рисует на доске).

Итак, прошли третий день и третья ночь. Вместе с этим образом, который совсем преобразовался, вы выползаете из постели. В этом облаке (заштриховано красным) вы встаете. И если вы фактически с необходимой интенсивностью образовали в первый день данный образ, а во второй день его почувствовали в себе, то теперь вы замечаете следующее: там, в этом теперешнем образе заключена ваша воля. Внутри него заключена воля! Однако это воля, которая не может себя излить, — она словно скована. Это обстоит фактически так, как если бы — взяв крайний случай, — невероятно смелый скоростной бегун принял намерение совершить отважную пробежку: «Я побегу сейчас вниз к Обердорнаху, я уже готов начать это, моя воля готова это сделать, это — во мне, но в тот момент, когда я хочу сделать бросок, — когда моя воля максимально напряжена, — меня что-то сковывает так, что я стою оцепеневший, — вся моя воля пущена в ход, но я не могу привести ее к исполнению моего намерения». Таков приблизительно этот процесс.

Если это переживание развивается дальше так, что чувствуешь себя словно в тисках, ибо это чувствование себя словно в тисках наступает после третьей ночи, — если затем просыпаешься опять с чувством, что находишься словно в тисках и что воля совершенно скована, тогда, если сможешь обратить на это внимание, преобразуется эта воля: воля становится ясновидческим прозрением. Она не может ничего свершить, но она ведет к тому, что начинаешь нечто ясновидчески прозревать. Эта воля становится душевным оком, и тот образ, с которым вы все это начали, — этот образ становится объективно реальным. И тогда он есть событие предыдущей земной жизни или же одной из прошлых земных жизней, какое причинило то, наброском чего был образ, ставший переживанием первого дня. Благодаря этому его преобразованию через чувствование и волю получаешь образ события из одной из прошлых жизней как причины, вызвавшей нынешнее первоначальное переживание.

Когда описываешь эти вещи, они выглядят несколько насильственными. Это не удивительно, так как они совершенно неведомы нынешнему человеку.

Но они не были столь неведомы людям в более ранние эпохи. Только эти люди во всей их жизни были, по мнению нынешних людей, считающих себя за умных, глупыми. Однако эти «глупые» люди в более ранние эпохи уже имели описанные переживания. Нынешний же человек затемнил все это своим интеллектом, который делает его толковым, но никак не мудрым.

Ныне, скажу я, когда рассказываешь об этих вещах, это выглядит несколько хаотически. Но надо было употребить именно такие слова, как сказанные. Ибо эти вещи ныне совсем неизвестны, и если бы рассказать о них в мягких выражениях, то их вовсе не удалось бы охарактеризовать. А они должны выступать со своими характерными чертами. Но все это переживание от начала до конца в течение трех дней, как я тут его описал, должно протекать задушевно-интимно, в полном покое и отрешенности. Ибо так называемые оккультные переживания (а описанные ведь суть таковые) протекают не таким образом, чтобы ими можно было хвастаться. Если же начинают хвастаться, то они тотчас прекращаются. Они действительно должны протекать во внутреннем покое и отрешенности. И лучше всего, если вообще никто ничего не заметит при наступлении такой серии переживаний, кроме того человека, который их имеет.

Ну, вам не следует также думать, что эта вещь вам сразу удастся при первой же попытке. Это испытывают ведь всегда, когда нечто подобное описано, — так оно нравится людям. Это и понятно — ведь это прекрасно. Все, что можно, надо испытать самим! И с великим рвением люди приступают к этому. Они пытаются осуществить это, и в первый раз ничего не получается. Они уже заметно приуныли; затем предпринимают еще пару попыток, — опять не получается ничего. Но фактически, если вами предпринято, к примеру, 49 попыток или же 69 попыток, тогда 50-я попытка или же 70-я попытка может удастся. Ибо вот о чем идет речь во всех этих вещах — об усвоении сперва душевной привычки. Сперва надо вжиться в эти вещи — усвоить душевные привычки к ним. Однако это вообще есть нечто такое, что должно было старательно соблюдаться в Антропософском Обществе, которое со времени Рождественской конференции должно ведь быть теперь полным выражением Антропософского движения.

В Антропософском Обществе ведь есть в наличии действительно очень многое. Можно уже получить легкое головокружение, когда видишь стоящими друг за другом все эти уже напечатанные циклы лекций. Однако, тем не менее, все опять и опять приходят разные лица, чтобы задать вопросы о том или ином. В подавляющем большинстве случаев это совсем не нужно, ибо если фактически усвоено то, что находится в циклах, тогда само собой получаются более надежным образом ответы на подавляющее большинство задаваемых вопросов. Для этого нужно обладать только терпением, — действительно обладать терпением. Дело обстоит так, что во многих произведениях антропософской литературы уже есть много такого, над чем можно работать в своей душе. И мы будем иметь открытое сердце для того, что должно произойти, исходя из существующего теперь эзотерического Президиума Антропософского Общества, который будет действовать так, как надо. А, с другой стороны, в отношении многого из того, что люди хотят узнать, надо указать на имеющиеся старые циклы, старые курсы лекций, которые остаются лежать после того, как были изданы, ибо кое-кто заботится еще лишь о том, чтобы получить нечто «новое». «Старое» же они оставляют просто лежать. Эти вещи суть такие, которые безусловно связаны с тем, что я как раз сегодня должен обсудить.

Не достигают внутреннего постоянства в преследовании того, что зачинается и зреет в душе, когда хотят спешить от «нового» до «все более нового», но дело состоит действительно в том, чтобы дать этому созревать в душе. Тут надо прежде всего отвыкнуть от того, что ныне, собственно, стало во многих отношениях обычным. Тут надо приучить себя к внутренней активной работе души — к работе в духе. Это и есть то самое, что может тогда помочь человеку оказаться в состоянии осуществить то, о чем я говорю сегодня, — чтобы после третьего дня иметь внутренний душевный склад, требующийся для какого-либо переживания, которое хотят насквозь узреть кармически.

И таким образом вообще надо поступать, если хотят познать духовное (сверхчувственное). Надо предварительно сказать себе: в первый момент, когда к этому духовному подступаешь как-либо мыслительно, тогда тем самым положено первое начало. Но если хотят тотчас же иметь какой-либо сверхчувственный результат, так это совсем невозможно, — надо уметь ждать. Не правда ли, если я имею сегодня некое переживание, которое кармически обусловлено событием, бывшим в одной из прошлых земных жизней, то дело обстоит следующим образом (делается рисунок на доске, который не сохранился). Это — я, вот это — мое сегодняшнее переживание. Оно причинено в одной из прошлых жизней совсем другой личностью, но с тем же самым «Я». Это обозначено там. Это произошло давно, и этому не внимает моя теперешняя личность, но это вписано в эфирный мир и соответственно в астральный мир, который стоит за эфирным миром. Так что я должен сперва вернуться назад, проделать обратный путь.

Я сказал вам: сперва эта вещь является мне таким образом, как если бы это переживание принес мне, собственно, кто-то другой. Так обстоит это именно во второй день. Но на третий день это становится так, что те духовные существа, которые мне это принесли, отступают, и тогда я воспринимаю как мое собственное деяние то, что в прошлой земной жизни я заложил как причину. И потому, что это больше не находится внутри настоящего времени, а есть нечто такое, что я должен ясновидчески узреть в прошлой земной жизни, — я являюсь себе самому словно скованным, когда погружен в него. Эта скованность прекращается впервые тогда, когда я узрел ясновидчески эту вещь; и вот я имею образ того, что было в прошлой жизни, а затем опять возвращаюсь к рассмотрению того события, которое не упускал из вида в течение трех дней. Тогда я снова становлюсь свободным, ибо теперь я могу иметь дело с последствием. Когда же я нахожусь внутри причины, то я не могу иметь дела с ней по собственному побуждению. Итак, я возвращаюсь назад, в прошлую земную жизнь, оказываюсь словно скованным той причиной, и только тогда, когда я затем опять вступаю в теперешнюю земную жизнь, это получает свою развязку.

Итак, возьмем пример. Предположим, что кто-то пережил в определенный день то, что его друг сказал нечто неприятное, — чего он, может быть, не ожидал. Значит, он сказал ему нечто неприятное. Так вот, он погружается в то, что он пережил тогда, слушая то, что он тогда пережил: как он получил легкий шок, как он испытал досаду, может быть, также и обиду и так далее. Это есть некое душевное последствие происшедшего, и оно должно быть переведено в образ.

Теперь проходит три дня. На второй день оглядываешься и говоришь: этот образ, который я вчера себе составил, оказывает примечательное действие на меня; сегодня я имел в себе весь день как бы нечто терпкое, что расстраивает меня душевно, — нечто, исходящее от этого образа, чего прежде еще не было. В конце же всего этого процесса, по прошествии третьего дня, когда я встаю следующим утром, то я в точности ощущаю следующее: от этого образа исходит нечто, сковывающее меня. Затем мне возвещается это событие из прошлой земной жизни, — я лицезрею его перед собой. И я перехожу к тому переживанию, которое является еще свежим, которое еще совсем тут. Тогда прекращается испытываемое сковывание, и я говорю себе: ага, так было это в прошлой земной жизни! Вот что причинило данное переживание, — теперь оно живет как последствие. С ним живем мы теперь, — оно тут.

Все это нужно проделывать часто и часто, ибо обычно при первой попытке связующие нити рвутся уже в первые дни. Тогда не получается ничего.

Особенно хорошо происходит это, когда не остаются при одном событии, но таким способом переводят в образы несколько переживаний одного дня и дают протекать им дальше рядом друг с другом. Вы скажете: «Тогда я должен буду на следующий день жить с самыми разнообразными чувствованиями». Но это вы также можете осуществить. Это вовсе не вредит. Это ничему не препятствует. Переживания развязываются уже независимо друг от друга. То самое, что от прошлой земной жизни принадлежит к современной, — это и присоединяется к ней.

Однако это не достигается сразу же при первой попытке, — связующие нити обрываются. Надо иметь терпение проделывать эти вещи опять и опять. Тогда чувствуешь также то, что в своей душе нечто становится сильнее. Тогда чувствуешь, что в душе нечто пробуждается и что, собственно, можешь сказать себе: до сих пор ты был наполнен лишь кровью, — ты ощущал пульсирующие в тебе кровь и дыхание. Теперь же внутри тебя есть нечто кроме крови, — ты наполнен еще чем-то другим.

Вы можете даже почувствовать, что вы словно наполнены чем-то, о чем вы можете совершенно отчетливо сказать себе: это есть как бы некий, ставший газообразным, металл. Вы фактически ощущаете металл, чувствуете его в себе. Это невозможно описать иначе, это именно так.

Чувствуешь себя, все свое тело пронизанным чем-то металлическим. Подобно тому, как вода, которую пьешь, скажем, имеет металлический привкус, так все тело ощущается как бы внутренне пронизанным чем-то тонко субстанциональным, которое, однако, собственно есть духовное.

Вы прослеживаете это, когда вы подступаете к чему-то такому, что ведь естественно всегда было в вас, но что вы теперь впервые замечаете. И тогда вы снова обретаете мужество, если таким образом нечто прослеживаете. Ибо когда связующие нити все опять обрываются, и этот образ происходит все снова, когда вы хотите постигнуть где-либо кармическую закономерность, тогда вы можете утратить мужество. Но если вы однажды проследили эту внутреннюю наполненность своего существа, тогда вы снова обретете мужество. И вы говорите себе: это уж настанет.

Но, мои дорогие друзья, эти вещи должны переживаться со всей отрешенностью и полным покоем. Кто же не может пережить их с отрешенностью от себя и спокойно, кто становится возбужденным, эмоциональным, тот распространяет себе некую душевную мглу над теми вещами, которые, собственно, должны были произойти, и тогда не получается ничего.

Можно ведь было бы сказать следующее. Ныне во внешнем мире существуют люди, которые знают антропософию только по слухам и, может быть, совсем ничего не читали из антропософских сочинений или же читали лишь то, что написано врагами антропософии. Это теперь ведь делается до ужаса смехотворно: враждебные сочинения — а они появляются действительно наподобие грибов, растущих из земли, — цитируют литературу, но среди литературы, которую они приводят, нет никаких моих сочинений, но упоминается только враждебная литература. Эти люди тем самым признаются в том, что они вовсе не обращались к первоисточникам, но знают только литературу, враждебную антропософии. Такие вещи существуют сегодня. И такие люди во внешнем мире, которые говорят об антропософии, заключают: «Ах, антропософы, это сумасшедшие!» Так вот: то, что меньше всего должно быть, если вообще хочешь к чему-то придти в духовном (сверхчувственном) мире, — это как раз сумасшествие. Нельзя быть хотя бы чуть-чуть сумасшедшим, умалишенным, если хочешь к чему-то придти в духовном (сверхчувственном) мире. И даже чуточку сумасшествия оказывается тут препятствием. Этого надо как раз избегать. Даже легких причуд, легких капризов надо избегать. Ибо все это суть уступки настроениям текущего дня, причудам, капризам повседневности, — все это суть препятствия и помехи на пути к тому, чтобы как-либо вступить в духовный (сверхчувственный) мир. Нет никакой другой возможности, кроме обладания совсем далекой от сумасшествия головой и совсем далекой от сумасшествия сердечной жизнью, если хочешь продвигаться в антропософской области. С мечтательностью, которая ведь уже есть начало сумасшествия, тут не добиться ничего. Все эти вещи, о которых я сегодня, к примеру, вам рассказал и которые так странно выглядят, должны быть пережиты в свете абсолютно ясного сознания, — с головой и сердечной жизнью, абсолютно далекими от какой-либо наклонности к сумасшествию. Поистине нет ничего более верного для избавления от даже самой легкой повседневной наклонности к сумасшествию, чем антропософия. От всяческой наклонности к сумасшествию исцеляются посредством антропософии, если ей отдаются действительно интенсивно. Значит, если бы кто-нибудь вознамерился именно посредством антропософии стать умалишенным, — так это была бы, конечно, попытка с негодными средствами.

Говорю я это не в шутку, но потому, что это должно быть также составной частью душевного строя, соответствующего антропософскому устремлению. Надо усвоить себе такую установку, какую я теперь наполовину иронически охарактеризовал, если хотят правильным образом и с правильной ориентировкой подойти к делу. Надо быть как можно дальше от какого бы то ни было сумасшествия, — лишь тогда приходишь с правильным душевным строем. Надо по крайней мере стремиться к этому и стремиться отделаться как раз от причуд, от малых проявлений сумасшествия, обязанных текущей жизни.

Я когда-то был в дружеских отношениях с одним давно умершим, очень умным профессором философии; он при каждом случае говорил: все мы ведь имеем в себе чуточку хандры (сплина)! Он думал, что все люди имеют в себе чуточку хандры (сплина). Но он был очень умным человеком; и я всегда полагал, что у него самого что-то таится за этим утверждением, — что он не совсем без основания так говорит! Антропософом он не стал...

Завтра утром мы продолжим это рассмотрение.