Кристоф Вихерт. Компетентность учителя и семь добродетелей в искусстве воспитания.

Обосновывая искусство воспитания в «Общем учении о человеке», Рудольф Штейнер в качестве напутствия предложил первым учителям семь добродетелей, необходимых для профессии учителя. Сегодня много говорят об уровне развития, о профессиональной пригодности. В этой статье мы хотим рассмотреть добродетели, о которых говорил Рудольф Штейнер, определяющие компетентность учителя. Но сначала обратимся к дословному тексту:

«Наличие фантазии, чуткость к истине, чувство ответственности – три силы, три нерва педагогики. И тот, кто хочет понять педагогику, пусть запишет ее девиз:

Проникнись способностью к фантазии, имей мужество для истины, развивай в себе чувство душевной ответственности» (Р. Штейнер. Лекция 05.09.1919 г. ПСС 293).

Сегодня я еще раз укажу на то, о чем бы я хотел вас убедительно просить, а именно, придерживаться четырех вещей:

«Первое: учитель должен быть человеком, который проявляет инициативу в большом и малом».

«Второе: учитель должен быть человеком, который интересуется всем мировым и человеческим бытием».

«Третье: учитель должен быть человеком, который в своем внутреннем никогда не заключает компромисс с ложным».

«И затем нечто, что легче сказать, нежели сделать, но что также является золотым правилом в профессии учителя: учитель не должен костенеть и тупеть. Незакостеневшее, свежее настроение души!» (Р.Штейнер. Лекция 06.09.1919 г. ПСС 294)

Первое, что бросается в глаза, – это членение, воспринимаемое как руническое. Сначала говорится о трех способностях, но позже о четырех. Что это означает? Когда при рассмотрении человека мы говорим о принципе «трех», а когда о принципе «четырех»? Всегда, когда речь идет о способностях души, главенствует число «три». Когда душа проявляется вместе с телесностью, мы имеем дело с числом «четыре».

Если мы думаем о «пронизании себя способностью к фантазии», «обладании мужеством для истины» и «развитии чувства душевной ответственности», то ощущаем непосредственную связь с мышлением, чувством и волей как таковыми. Но это становится чем-то иным, если мы, соотносясь с гетевской «Сказкой», думаем о трех качествах: мудрости, красоте, силе, которые также присутствуют в процессе развития человека. Их последовательность в «Общем учении о человеке»: красота, мудрость, сила.

Обратив внимание на глаголы, мы увидим двойственность: в пронизании себя, обладании мужеством и развитии чувства подчеркнут элемент воли. Здесь не сказано: «развивай себя в этом направлении», но отчетливо дан исходный пункт: мы все имеем в себе эти способности, «полномочия», которые стремятся лишь активизироваться. Они имеются в наличии и должны быть использованы. Если мы задействуем эти три способности, то душа разовьется к мудрости, красоте и силе. Тогда мы будем в процессе развития. Ребенок – формирующийся человек – воспринимает в учителе именно то, что учитель развивает в себе. Ребенок это охотно заимствует.

Существует и другая попытка проникнуть в тайну числа «три», а именно, благодаря тому, что мы можем себя спросить, действительно ли эти три качества выявляют компетентность учителя? Мы можем поставить вопрос так: каким образом слова Христа «Я есмь путь и истина и жизнь» (Иоанна, 14:6) применимы к учителю?

Каждый учитель знает правильный, действенный, воодушевляющий путь в педагогике. Это вопрос дидактики, изобретательности в проведении урока. Каждый знает, что вопрос «каким образом» в педагогике имеет бесконечное число значений, и мы находим верный путь только тогда, когда к сообщаемому материалу сами имеем внутреннее стремление, любим его и освящаем. Это делает его изучение всегда новым, даже если материал остается тем же самым. Это дает новые силы как учителю, так и ученику.

Какое отношение это имеет к истине? Обладаю ли я мужеством смотреть правде в глаза? Что я могу, чего я не могу? Такой же ли я перед учениками и в кругу коллег по сравнению с тем, каким я являюсь в действительности? Не нахожусь ли я во власти своих собственных представлений о том, что должно быть, а чего быть не должно, когда хочу помочь другому? Если мы укрепляемся в этом стремлении, то можем побороть наше личностное.

Как в этой связи мы понимаем жизнь? Является ли моя работа учителя лишь местом, где я тружусь с 9 до 13 часов или я задействован намного дольше? Когда говорится о том, что профессия учителя не только интеллектуальна, но духовно–моральна, не означает ли это несение ответственности за всё, что примыкает к этой профессии? Может показаться, что это жизненная позиция. Обучение – это ответственность по отношению к жизни, то есть к людям.

Возникает представление, что эти три компетенции, эти три добродетели происходят из одной основополагающей предпосылки. Если мудрость, красота и сила есть те понятия, которые произошли из мистериальной традиции, где эти силы развивались только для души, то мы можем уловить их отблеск в науке, искусстве и религии. (В той последовательности, как они упомянуты в «Общем учении о человеке» – это искусство, наука и религия). Для первых двух понятий: искусства и науки – их родство с первыми двумя добродетелями ощутить нетрудно. Вопрос состоит в том, несет ли «чувство душевной ответственности» в себе религиозность. Что такое душевная ответственность? Это значит, что человек, в данном случае ученик, мне никогда не может быть безразличен. Разве это не религиозная позиция – узнать человека и принять его с душевной ответственностью?

Кристоф Вихерт
Перевод с нем. М.К.