Кристоф Страве. Духовная наука и социальный вопрос.

Статьи Рудольфа Штейнера 1905/06 гг. – росток для будущего

В 1905-1906 годах Рудольф Штейнер опубликовал в журнале «Люцифер» три статьи под заголовком «Теософия и социальный вопрос», известные сегодня как «Духовная наука и социальный вопрос». Незадолго до начала нового столетия Рудольф Штейнер приехал в Берлин в качестве редактора «Magasins für Literatur». С 1899 по 1904 он преподает в основанной Вильгельмом Либкнехтом школе для рабочих, а с 1902 года становится генеральным секретарем немецкой секции теософского общества. Поводом для статей стала публикация Г.Л. Данкмара («Состояние культуры в Европе  в связи с новым пробуждением оккультизма», Лейпциг 1905 г.), в которой автор отмечает появление теософии и одновременно ставит вопрос о том, что это течение принесло с собой для решения социальных проблем современности. Изначально было запланировано большее число статей, но, по-видимому, интерес теософских читателей был столь незначителен, что после выхода третьей статьи Штейнер прекращает публикацию, и эта тема поднимается вновь лишь много позднее.

Сто лет спустя у нас есть повод для определения: Что развилось из зачатка, который в своё время заложил основатель антропософии? Каково место антропософского импульса в дискуссиях нашего времени? Что должно быть сделано, чтобы он мог служить решению социальных проблем? Пространством для работы над этими вопросами должен был стать семинар, состоявшийся с 24 по 26 июня 2005 г. в Антропософском центре в Касселе в рамках семинаров для повышения квалификации «Индивидуальность и социальная ответственность». Референтами выступали Удо Германнсдорфер и Кристоф Страве. Автор данной статьи К. Страве поднимает существенные вопросы, не претендуя на полноту и равнозначность воспроизведения докладов и бесед. В заключении семинара был предложен новый проект профессионального образования.

Зародыш социального импульса в статьях Рудольфа Штейнера «Духовная наука и социальный вопрос»

Социальная наука появляется лишь тогда, когда социальная жизнь ставится под вопрос и нуждается в осознании. Это связано с совершеннолетием современного развития – в древних общественных отношениях было совсем по-другому. «Духовность народа», групповой дух прочно сплачивал общность, формировал личность, определял место и роль отдельного человека. В понятии «национальная экономика» живет еще нечто от этой древности, но понятие «гражданин» в современном государственном праве уже не включает в себя понятие «народ», оно обосновано правами человека.

Старые формы коллективной деятельности стали бы сегодня чем-то вроде «промывки мозгов». Древние силы социальной связи теперь должны быть утрачены. Их место должна занять сознательная общность, если общество не хочет просто распасться. С растущей индивидуализацией мы, как отдельные люди, ответственны за форму социальной жизни. Но знаем ли мы законы социальной жизни, знаем ли, какие формы создают её устойчивость? Прогресс современного познания прежде всего является прогрессом познания природы, но природа предстоит перед нами как нечто, существующее без нашего содействия. В социальной жизни мы всегда сотворцы и соучастники, так как она постоянно обновляется как переплетение человеческих интерактивностей. Это требует совершенно нового метода познания.(…)

Отправная точка социального импульса Рудольфа Штейнера в его произведениях образует необходимый контраст отправной точке этического индивидуализма философии свободы. Действительно свободные действия являются социально ответственными действиями. Только там, где станут возможными «свободная духовная жизнь», демократическая правовая жизнь и «ассоциативно-кооперативная» хозяйственная жизнь, современное общество будет развиваться здоровым образом («трехчленность социального организма»). Дальнейшее продвижение в этом направлении означает разрушение структур власти. Сегодня проблема власти сводится к демократическому доступу к власти и тем самым недооценивается. В том вопросе, кому сегодня позволено обладать властью, общество застряло на старом понимании общности, которое сегодня совсем не соответствует времени. Поэтому неистовствует выборная борьба, часто являющаяся выражением анахронизма политического понимания.

Со времени Адама Смита тезис главенства «homo oeconomics» в экономической науке мало изменился. Из него следует, что эгоизм, для сообщества – во всяком случае, с экономической точки зрения, – в конечном итоге, является наилучшим и экономически неосознанно приводит к достижению общественного блага, но одновременно должен проводиться «невидимой рукой» рынка. Рынок, с другой стороны, является функциональной внешней связью, в которой человек всегда наталкивается только на «спрос», не соприкасаясь с реальными потребностями другого человека. Предпосылка Смита имела очень большие последствия для развития человечества, так как она как бы отсекала возможности выработки сознательных социальных способностей. По его теории, «социальные отношения» должны возникнуть помимо того, чтобы люди росли с социальной точки зрения.

Статьи Рудольфа Штейнера, ядром которых является основной социальный закон, образуют некий род контрастной программы по отношению к этому воззрению. В конечном счете, эгоизм, положенный в основу хозяйствования, порождает нужду и нищету. При этом, как позднее аргументируется в экономическом курсе 1922 года,  в качестве экономического требования разделения труда рассматривается альтруизм, который должен был бы найти своё отражение в определении структуры общественного учреждения. Это определение структуры должно исключать работу отдельного человека для самого себя, поскольку тот, кто работает для самого себя, неизбежно подвергается эгоизму.

Должно прийти также понимание того, что несет с собой альтруизм. Я должен в  другом человеке вместе с его импульсами развития и его потребностями суметь увидеть его светящуюся индивидуальность, чтобы в нем действительно найти мотив для моей активности. В противном случае другой человек остается постоянным препятствием на пути к моему собственному доходу, а все профессиональное определение – только средством к исполнению эгоистической цели.

Сегодня можно противостоять требованию самопожертвования для решения профессиональных задач. Люди изнуряют себя больше ради собственной карьеры. Сегодня радикально разделяют, подчас избегая сверхтребований и плохих внешних условий, работу частную (в свободное время) и работу общественную также и там, где, как в антропософской лечебной педагогике, вплоть до недавнего времени убеждения жертвования и служения были чем-то само собой разумеющимся. Следует обращать внимание на то, чтобы с преодолением устаревших форм в самоуправляемых учреждениях не утерять субстанциональное мышление, ориентирующееся на задачу.

Часто цитируемый «основной социальный закон» является, как это не парадоксально звучит, законом прибыли, но другого рода: прибыль появляется не для меня, но служит успеху другого, т.е. находится в распоряжении сообщества. При этом выигрывают все. Чем больше отдельный человек оставляет себе, тем меньше прибыли находится в общем распоряжении. Это «оставление себе» сегодня уже включено в общественные структуры, например, в качестве условия оплаты труда. Требование выплаты «полной выручки» для отдельного человека основано еще на той парадигме, что в экономической области люди действуют только исходя из эгоистических мотивов. На то, что это только полуправда, указывают антропология и жизненная практика. Антропософия показывает, что истинное Я человека только растет и крепнет, когда человек отдает, а не потребляет.

Рудольф Штейнер. Основной социальный закон (ПСС 34)

«Когда я сегодня приобретаю пиджак, то в силу сложившихся отношений кажется вполне естественным, что я приобретаю его как можно дешевле. Это значит, что при этом я принимаю во внимание только себя. (...) Можно ввести еще много улучшений для защиты какого-либо рабочего класса, и тем самым, конечно, содействовать повышению жизненного уровня той или иной группы людей. Суть эксплуатации благодаря этому не ослабевает, поскольку это связано с тем, что человек приобретает продукты труда другого человека с точки зрения собственной пользы.(...) Если я оплачиваю работу другого дороже, то он за это должен дороже оплатить и мою, поскольку улучшение положения одного не должно приводить к ухудшению положения другого. (...) На что должен обращать внимание тот, кто может служить только своему собственному благу? Все же на то, чтобы по возможности больше приобрести. То, как должны работать другие, чтобы удовлетворить его потребности, принимать во внимание он не может. Следовательно, он должен развивать свои силы в борьбе за существование».

«Благо сообщества совместно работающих людей тем больше, чем меньше от дохода своего труда требует для себя отдельный человек; это значит, что чем больше от этого дохода он отдаст другим, тем больше его потребности удовлетворяются не из его труда, а из труда других. Все учреждения внутри сообщества людей, которые противоречат этому закону, должны с течением времени породить нищету и нужду. – Этот основной закон действует в социальной жизни с такой неукоснительностью и необходимостью, как действуют какие-либо законы природы в отношении известных областей природного взаимодействия. Нельзя, однако, думать, будто достаточно, если этот закон рассматривают как закон  всеобщей морали или преобразуют его в убеждение, что каждый должен работать для своих ближних. Нет, в действительности закон живет так, как он должен жить, только тогда, когда некоему сообществу людей удается создать такие учреждения, где никогда никто не может требовать плоды своего собственного труда для себя, но они по возможности без остатка идут на благо сообщества. Для этого человек сам должен в свою очередь поддерживаться работой своих ближних. Важно здесь то, чтобы работа для ближних и получение известной доли прибыли были бы совершенно отделены друг от друга».

«Совершенно ясно, что этот закон гласит, что общее человеческое благо тем больше, чем меньше эгоизм. (...) Тот, кто работает для себя, исподволь предается эгоизму. Только тот, кто всецело работает для других, может шаг за шагом становиться неэгоистичным работником. Однако для этого необходима одна предпосылка. Когда человек работает для другого, тогда он должен в этом другом найти основание для своей работы; и когда кто-то должен работать для сообщества, ему необходимо ощутить и почувствовать ценность, сущность и значение этого сообщества. (...) Сообщество должно иметь духовную миссию, и каждый отдельный человек должен хотеть внести свой вклад, чтобы эта миссия была исполнена».

Кристоф Страве
Dreigliederung des sozialen Organismus №3/2005
Перевод с нем. Е. Печалиной