Антропософия - Антропософияhttp://anthroposophy.ru/index.php?go=Pages&in=view&id=228 |
Распечатать |
Посв. И. И. Т.
Иосиф вернулся к ним в камеру с бледным цветом лица, которого нельзя было отличить от стены. Его лихорадочно блестевшие глаза говорили о том, что он не спал несколько ночей. Стоял он растерянный, не соображая, куда попал, наконец, как бы проснувшись, в каком-то забытьи, начал говорить о том, что душа его опустела, она где-то изжила себя, опустошилась в забвеньях и снах. Так много было страданий, пережитых им за последние дни, он находил забвение только в мимолетной радости снов, они давали ему какую-то надежду на то, что где-то есть что-то такое, ради чего стоит жить. Пусть это была одна секунда во времени, а просыпаясь, он чувствовал себя пустым и одиноким, и весь день думал лишь о том, как бы поскорее уснуть, чтобы снова отдаться грезам, уносившим душу в тот неизвестный для других мир, который может познавать и переживать лишь только он один. В тот мир, где он не знал ни времени, ни пространства, где одно постоянно убивало другое, как тот Каин, который однажды убил брата своего Авеля и теперь продолжает это постоянно. Все происходящее там близко проходит перед его душою и слишком живо переживается им, поэтому последние остатки сил расходуются и остаются там, и просыпался он опустошенным.
Он стоял передо мною голодный и бледный. Много дней он провел в темноте, в одиночестве и жил только снами, опустошая в них себя.
Во мне проснулась неописуемая жалость к нему, я подошел и поцеловал его, но он, находясь еще под влиянием пережитого сна, не обращая внимания на меня, говорил: «Вот я скачу на белой лошади по открытой долине. Передо мной протекает широкая река. Мой конь бросается в быстро бегущие волны и мы, слитые в одно, плывем, заливаемые водою... Наконец, с большим усилием, мокрые, дрожащие, добираемся до противоположного берега реки, слева виднеется небольшой обрыв, а справа домик, и я, оставив коня, иду к нему. И войдя, первое, на что упал мой взор, было большое каменное точило, и в изобилии на нем текущее вино*.
В помещении стояла странная тишина и полумрак. Всматриваясь, я увидел на полу за точилом старика, неподвижного, бледного и худого, как труп. Он был парализован. Но глаза горели, как бы светились, и жизнь отражалась в них спокойная, ясная, и он, повернув ко мне свои говорящие глаза, медленно, с усилием, сказал мне: подойди к точилу и там, где стекает вино, выпей, но только сразу из обоих стоков. Я подошел ближе и увидел две струи виноградного сока - одна была красная, другая - белая. Они текли перекрещиваясь, но не смешиваясь, образуя собой крестообразную форму, и расходились в разные стороны так, что выпить их одновременно казалось невозможным.
- Вот, - сказал старик, - ты видишь вино белое, как вода - жизнь, без воды нет жизни, а красное - это страдание. Соедини это в одно и выпей, тогда ты разгадаешь законы бытия, ибо жизнь и страдание на земле идут вместе и, как награду за перенесенные страдания в жизни, человек получает Любовь. И чем больше льется белого и красного вина, и чем больше людей пьют его, тем точило мое становится полнее. Выпей и ты, это еще увеличит количество вина на моем точиле.
Я стоял безвольный, рассеянный, и силы у меня не хватило, а может быть смелости, чтобы наклониться и выпить из двух текущих стоков одновременно. Мгновенно между мною и точилом стало что-то темное и ужасное, что я переживал внутренне и осознавал - это были мои знания, мои мысли, моя гордость, мое неверие...
Точило исчезло, я проснулся и когда пришел в себя, невыразимая тоска охватила меня - почему, я не знал. Думаю, что этот сон совсем опустошил меня, мою душу».
Глаза Иосифа устремились в одну точку. Его зрачки были расширены, он смотрел куда-то мимо меня, и я услыхал неясные, бессвязные слова о том, как много он страдал без воздуха и солнца, и чувствовал себя одиноким, оставленным, забытым, и глубоко несчастным. Вся прошлая жизнь и ее радости вставали перед его душой и он бессвязно повторял свое имя: «Иосиф, Иосиф, что такое Иосиф?» Вспоминал, как он беспомощно лежал на полу около двери и с жадностью вдыхал свежий воздух через небольшое отверстие над порогом. Свои жалобы о пережитых страданиях он часто смешивал со сном. Иногда он говорил, что старик у точила это он сам, он чувствовал течение своей жизни вне этих потоков вина.
Через несколько дней Иосиф еще раз увидел тот же сон. Он рассказал мне, что, когда он увидел это точило, то, собрав все свои силы, бросился к этим стокам, желая выпить красное и белое вино одновременно, как говорил старик, но сил у него не хватило, и он упал под точило, а вино текло через его тело двумя струями. И чувствовал он, что поток жизни проходит над ним, а он лежит без памяти и продолжает видеть свой сон: ручейки вина превратились в широкие реки, перекрещивая одна другую, красная - белую, потекли рядом с востока на запад, теряясь в бесконечности.
Так жизнь и страдание, как эти реки, что Иосиф видел во сне, текут всегда рядом, стремясь соединиться, чтобы родить одну Любовь.
Через несколько дней Иосиф исчез.
* Точило - приспособление для выжимания виноградного сока, напоминающее мелкое корыто.
Из сборника И.А. Малофеева «Пессимизм»
1937-1947 г.г.