Образы животных — закрепившееся выражение страстей человека (Штутгарт, 11 августа 1908 года).

В прошлой лекции мы уяснили себе, что причиной дифференциации типов и различий, возникших как в развитии мира вообще, так и в развитии человека, было то обстоятельство, что некоторые человеческие, а также и другие существа не дождались должного момента развития и отстали на определенной ступени; другие же существа сохранили до должного момента свою мягкость и гибкость, благодаря чему могли проделать необходимые метаморфозы. Мы с достаточной определенностью указали на момент возникновения собственного человеческого образа. Это было в середине Атлантической эпохи; и мы указали на то, что в более ранние эпохи, в значительно более отдаленные эпохи, физическое тело человека обладало очень большой подвижностью; он тогда не только мог двигать своими членами, но своею внутренней силой мог увеличивать их или уменьшать. До Атлантиды, в Лемурии, простиравшейся между Азией, Африкой и Австралией, человек обладал мягкой и гибкой телесностью. Это было то время, когда он мог принимать всевозможные внешние формы. Эти образы показались бы очень странными нашему современному сознанию. В эту эпоху в человека, хотя и преждевременно, проникло нечто вроде личного сознания, нечто вроде ощущения “Я”. Но благодаря тому, что ощущение “Я” еще не вошло во внутрь и человеческий образ, сохранив всю свою подвижность, не принял еще окончательной формы, здесь могло иметь место также и нечто иное. Этот внешний образ, который менялся под влиянием внутренних настроений человека, выражал весь его внутренний мир; смотря по тому, имел ли он добрые намерения или злые страсти, его внешний образ складывался так или иначе. Тогда было совершенно невозможно скрыть злую мысль, ибо телесная форма тотчас же принимала ее отпечаток. Это было время, когда на Земле не существовало еще многих пород высших животных, и на ней обитали только человек и низшие животные. Будучи современником того человека (ведь мы все когда-то имели такие формы), можно было распознавать других людей по внешнему их образу. Что же представляют собою все эти внешние выражения человеческих мыслей и страстей? Какую внешнюю форму они принимали? Это были образы животных. Кто теперь присмотрится к нашим животным, тот увидит, что высшие животные представляют собою не что иное, как всевозможные страсти, образующие один огромный пестрый ковер. Все страсти, живущие потаенно в астральном теле человека, являлись тогда силой, придававшей мягкому, образованному из огненного тумана телу человека такой образ, который был выражением данной страсти. Большая часть современных высших животных есть не что иное, как воплощения различных возможностей человеческих существ, так опутавших себя своими страстями, что они затвердели и остановились в своем развитии: животные возникли, таким образом, из отвердевших страстей человека благодаря тому, что эти страсти стали крепкими и неподвижными. Вот что чувствует человек, который с истинным оккультным пониманием смотрит на окружающий мир. Он говорит себе: по пути моего становления человеком я прошел через то, что теперь встречается нами в виде львов, змей и т.д. — Я жил во всех этих формах, ибо мое внутреннее существо прошло через особенности, выраженные в этих животных образах. Человеческие существа, которые были способны подняться на следующие высшие ступени, сохранили свой внутренний центр; эти существа нашли внутреннее равновесие, так что в них лежат теперь только возможности этих страстей в чисто душевной форме, без воплощения их в физической оболочке. Это означает более высокое развитие человека; в наших животных мы видим свое собственное прошлое, хотя, без сомнения, далеко не в том образе, в котором животные существовали тогда; ибо с тех пор прошли миллионы лет. Допустим, что страсти, которые вы находите теперь во льве, проявлялись тогда во внешней форме человека, — в образе льва; потом этот образ застывает, и возникает порода львов. Но эта порода львов прошла с тех пор через определенное развитие, так что известный нам лев не имеет уже того образа, который он имел тогда: он является потомком в незапамятные времена отколовшегося рода.

Итак, в различных животных мы видим выродившихся потомков тогдашнего человека. Так с полным пониманием относимся мы к окружающему миру. Но мы не должны думать, что все окружающие нас животные являются воплощениями дурных страстей человека. Это были необходимые страсти; человек должен был через них пройти, чтобы воспринять из них все нужное для своего настоящего существа. Итак, если мы оглянемся на этот момент земного развития, то найдем вокруг себя постоянно материально меняющиеся животные образы. Египетская религия повторила, как мировоззрение, действительные события этой третьей земной эпохи.

Все пережитое тогда на Земле египетская религия включила в себя, как содержание познания. Поэтому вы не должны удивляться, откуда это изобилие животных или наделенных головою животных образов, встречаемых нами в созданиях египетской иконографии. Это — духовное повторение того, что некогда действительно существовало на поверхности нашей Земли. Эти души, которые преимущественно были воплощены в Египте, — в них ожило воспоминание о временах Лемурии, и их религия есть возрожденное в духе воспоминание об этих временах. Так вновь возрождаются в душе одна земная эпоха за другой в различных мировоззрениях.

Но и позднее окружающая человека среда была иною, чем теперь; поэтому, естественно, и состояния сознания также были иными. Прежде всего, мы должны себе уяснить, что в описанное выше время и вплоть до середины Атлантической эпохи, образ теперешнего человека складывался лишь постепенно. Мы видели, что в середине Атлантической эпохи образ человека естественным путем достиг известной законченности благодаря деятельности Иеговы и Духов Формы. Если мы охватим все глубокое значение этого факта, то поймем, что все, что мы теперь наблюдаем в человеке, сложилось впервые в течение этого периода, — начиная от Лемурийской и вплоть до Атлантической эпохи. Если бы вы взором ясновидящего увидели этого Лемурийского человека, то он во многих отношениях явился бы для вас загадкой; ибо он имел еще слитыми те функции, которые в нас теперь разделены. Так, например, тогда, в самый расцвет Лемурии, не было ни такого дыхания, ни такого питания, какие нам известны теперь. Субстанции, окружавшие человека, были тогда совсем иными; дыхание и питание представляли собою нечто взаимно связанное и соединялись в одно общее отправление, которое дифференцировалось значительно позднее. Человек принимал в себя род водянистой, подобной молоку субстанции и получал при этом одновременно то, что дает ему теперь и его дыхание и его питание. Еще нечто иное дифференцировалось впоследствии. Вы знаете, что в течение периода, о котором мы сейчас говорим, органы внешних чувств впервые открылись на физический мир. До тех пор они не были открыты. Органы, которые мы имеем теперь, не воспринимали еще тогда внешних предметов; человек был ограничен образным сознанием; в нем возникали живые образные сны, но это не было еще внешним предметным сознанием. Как первую весть о внешней жизни, как первый след чувственного восприятия, человек получил способность различать в окружающем мире тепло и холод. Это было началом внешнего, чувственного восприятия на Земле для человека, который двигался тогда в жидком элементе и ощущал только, приближается ли он к теплому или к холодному месту. Эта способность передавалась тогда через посредство органа, который позднее атрофировался. Вы все, вероятно, знаете, что в середине человеческого головного мозга находится особая железа, которая закрыта, а раньше открывалась наружу; это был орган, излучавший из себя лучи. Человек передвигался в водяном элементе, освещаемый светом этого своеобразного фонаря, развивавшего силы свечения. Этот фонарь, который выступил бы над головой, если бы эта железа снова возродилась, давал человеку способность замечать разницу тепловых ощущений; это был как бы первый всеобщий орган чувственного восприятия. В естествознании его называют теперь выродившимся глазом; но глазом он никогда не был и оставался всегда тепловым органом, причем мог воспринимать не только непосредственно окружающее, но и находящееся вдали. Кроме того, он имел еще другую задачу. Этот орган, закрывшийся по мере того, как стали открываться другие органы чувств, был в тот отдаленный момент развития органом оплодотворения; так что некоторое время чувственное восприятие внешнего мира и оплодотворение совпадали друг с другом. Через посредство этого органа человек черпал из окружающего те силы, которые сообщали ему способность производить себе подобных. Одно время было даже так (именно, пока Луна еще не отделилась от Земли), что атмосфера Земли могла с особой силой при определенном положении Солнца отдавать те субстанции, которые вызывали в вышеописанном органе особую яркость свечения. Были, действительно, такие периоды времени, в которые наступало всеобщее оплодотворение; и некоторые морские животные, сохранившие еще и теперь периодическую силу свечения, напоминают нам об этих временах, когда в момент особого положения Солнца человек, бывший тогда еще существом бесполым, подвергался оплодотворению и после того мог производить себе подобных. Чувственное восприятие и оплодотворение, питание и дыхание стоят в отдаленном прошлом в тесной внутренней связи.

Так мало-помалу дифференцировались органы, и человек постепенно принял тот образ, в котором он является нам теперь. Благодаря этому он все больше становился своим собственным повелителем и развивал то, что мы определили, как личное сознание. В только что описанное нами время, когда человек, ведомый своими тепловыми ощущениями, двигался в атмосфере Земли, были еще высшие существа, которые оказывали на него свое действие. Они жили в силах Солнца, уже отделившегося тогда от Земли, и действовали в атмосфере Земли таким образом, что это вызывало пробуждение данного органа. Напротив того, силы Луны, до и после ее выхода, пробуждали в особенности другой орган; он находится в другой части мозга и называется гипофизом. Это — орган, назначение которого в настоящее время остается неясным. Ранее он был регулятором низших отправлений, процессов питания и дыхания, слитых тогда вместе. С этим стояло в связи все, что регулировалось этим органом, что составляло внутренние силы человека, благодаря чему он мог увеличивать свои размеры, надуваться и придавать себе самые различные формы; все, что в его образе было предоставлено его воле все это было связано с этим органом, с гипофизом; то же, что было менее произвольным, зависело от другого органа — от эпифиза (glans pinealis).

Так мы видим, как преобразовывался человек и, получая свой постоянный образ, все больше отторгался от тех существ, которые действовали на него извне и делали его существом инстинктивным. Все это дает нам еще более наглядный образ тех событий человеческой эволюции, когда, в середине Атлантической эпохи, человек созрел для того, чтобы воспринимать своими чувственными органами явления внешнего мира, когда он был уже в состоянии судить о внешнем мире. Все, что можно обозначить как мышление, все это проникало в него как бы извне, разливалось в нем подобно теперешнему инстинкту животных. Но мы не должны забывать, что развитие людей совершалось не одинаково, что одни раньше, другие позже приходили в состояние некоторого затвердения; мы уже видели, какие человеческие формы отсюда образовались. Мы видели, что одни обрекли себя на вырождение тем, что слишком рано затвердели, слишком рано приняли определенный образ; благодаря этому возникли различные расы. Только та группа людей, которая вышла из местностей, расположенных близ Ирландии, и прошла с Запада на Восток, созрела настолько, что смогла принять в свой внешний облик влияния Земли; из нее вышли потомки колонистов, которые населили различные страны, смешавшись с обитавшими в них остатками народов, пришедших туда раньше другими путями; из этих смешений возникли различные культуры Востока. Из тех же смешений, которые остались на самой низкой ступени развития, образовались европейские культуры.

Для того, чтобы все последующее стало более понятным, мы должны еще раз направить свой взор сначала на великий Космос, а затем — на Землю. Теперь для вас уже ясно, что человек развивался в связи с животными, что он отбросил их, оставил позади себя на ранней ступени развития. Но и среди самих животных замечается резкое деление на высших и низших. Мы увидим, что между теми и другими лежит известная эволюционная граница, которая имеет существенное значение. Если мы припомним, что человек в своем развитии постепенно отбрасывал животные формы, то мы сможем сказать: в очень духовном, тонко-эфирном образе человек был налицо уже в то время, когда Земля и Солнце образовывали единое целое. После того, как Земля и Солнце разделились, он отбросил от себя тех животных, которые остановились на ступени развития, соответствовавшей стадии совместного существования Солнца и Земли. Из тех существ, которые развивались, как животные формы, в тот период, когда солнечные существа были еще связаны с Землей, с течением времени возникли совсем иные формы, потому что с тех пор прошло много времени. Но если мы возьмем существующую и теперь еще характерную форму, которую мы все же можем сравнить с тем, что застыло в своем развитии при отпадении Земли от Солнца, то мы должны остановиться на форме рыбы. Это — то, что сохранилось из прошлого, когда Земля была предоставлена самой себе, что имело еще в себе последний отзвук солнечных сил. Запомним же этот момент. Это были совсем другие существа, гораздо более растительной природы; но сейчас дело идет не об этом. Эти существа, представлявшие собою первое материальное выражение человеческой формы и присутствовавшие при моменте отделения Солнца от Земли, прошли затем через очень сложное развитие. Мы могли бы сказать, что в рыбах сохранилось во внешнем мире то, что напоминает нам о нашем происхождении от физического Солнца, что напоминает нам о том, что некогда мы принадлежали к Солнцу. Но Солнце ушло, и оно во вне, отдельно от Земли. Оно действовало извне и на земного человека, все больше подготовляя то состояние, которое представляет собою смену состояний сознания бодрствования и сна. Все больше подготовлялось то состояние, в котором человек все теснее связывается со своим “Я” в отношении своих высших оболочек — эфирного и астрального тел; это состояние сменяется таким, когда астральное тело человека выходит из его физического тела во время сна. Мы знаем, что пока человек бодрствует, в нем поддерживается правильная связь между физическим, эфирным, астральным телами и “Я”. Когда он засыпает, астральное тело и “Я” выходят из физического и эфирного тела. В то древнее время, о котором мы говорим, “Я” еще не существовало, и вместо него выходила часть астрального и эфирного тела; несмотря на это, такое состояние можно сравнивать с состоянием сна. Мы должны уяснить себе, что, оставляя в постели свое эфирное и физическое тело, человек низводит их на ступень растения. Растение имеет такое же сонное сознание, каким обладает физическое и эфирное тело спящего человека. В наше время астральное тело и “Я” нормального человека сохраняют во время сна также некоторого рода сознание растений, ибо они не сознают своего окружения. В древние времена это было иначе. Тогда человек во время сна имел смутное сознание того духовного процесса, который происходил во сне. Здесь мы можем составить себе представление о другом, очень важном факте, возникшем в результате отделения Земли от Солнца. Прежде чем это случилось, весь человек с его физическим, эфирным и астральным телами находился под влиянием материальных и духовных сил Солнца. В то время, когда физический глаз еще не мог видеть Солнца, не проникавшего через густую атмосферу, эфирное и астральное тело человека, находясь вне физического тела, испытывали очень важное влияние духовных сил, исходивших от Солнца. Ощутить это влияние человек еще не мог, так как еще не созрел для этого. Позднее это стало для него возможным, после того, как он принял в себя силу, сообщившую ему способность ощущать то, что духовно исходило от Солнца.

Какое же событие дало человеку возможность познавать силы, обитавшие в Солнце, те высокие силы, которые должны были удалиться от Земли, которые соединили себя с Солнцем? Когда дано было ему это познание? Не сразу, а постепенно проливаются силы на Землю, и самый важный и решающий момент, в который человек получает полноту сил для принятия в себя, в состоянии полного сознания, не только физических, но и духовных сил Солнца, — этот момент есть момент явления Христа на Земле. Мы можем, следовательно, сказать: был момент, когда человек физически отделился от Солнца. Рыба служит для нас выражением мысли: ты напоминаешь мне, каково было мое состояние, прежде чем Солнце отделилось. Но тогда покинули Землю также и те высшие существа, вождем которых был Христос, дух Солнца. И люди постепенно созрели для того, чтобы воспринимать силы Его так же, как они воспринимают извне физические силы Солнца. Внутренняя, духовная сила должна была так же фактически проявиться на Земле, как раньше на ней проявились физические силы Солнца. О чем же могли напоминать посвященные людям при появлении Христа? О древней солнечной отчизне; а тем символом, который напоминал им об этой далекой отчизне, был символ рыбы. Поэтому рыба встречается в катакомбах, как истинный символ, который связан с ходом человеческого развития. Ученик первых веков христианства, видя повсюду символ рыбы, переживал то, что он слышал от посвященных, что наполняло трепетом его душу, ибо вводило его духовно в святыню палестинских событий и увлекало далее в космос, в величественные фазы эволюции нашей Земли. Все это сохранялось в школах посвящения, как символ рыбы, находимый нами на стенах катакомб; в них мы имеем внешнее выражение этих мистерий, как геолог находит для себя указание на факты бесконечно далекого прошлого в отпечатке растения. Но как этот отпечаток растения возник не сам собой, точно так же символ рыбы был отпечатком того, что хранилось в мистериях. Этот символ явился не вдруг. Уже задолго до появления Христа ученики получали указания о нем от пророков, возвещавших Мессию; вплоть до мистерий друидов, — всюду говорилось о Христе; и там этот символ мы также встречаем. Таким образом, мы видим, что в символе рыбы для нас запечатлен важный момент эволюции Земли. Пойдем теперь дальше.

В известный момент Луна отделилась от Земли. До тех пор Земля развивалась вместе с Луною, потом возникло тройное образование: Солнце, Земля и Луна. Это сопровождалось страшными катастрофами, и события тех дней носили бурный, стремительный характер. Физический образ человека не достиг тогда высокой ступени развития и был оставлен позади, как застывшая, окостеневшая форма. Чтобы понять это, мы должны отметить следующее: когда отделилось Солнце, Земля пошла в своем развитии назад, она стала хуже. И лишь после того, как отделилась Луна с наихудшими элементами, наступило снова улучшение. Итак, мы имеем некоторое время восходящее развитие, пока еще не вышло Солнце; затем — нисходящее, когда все принимает худший, более уродливый характер; затем, когда Луна уходит, развитие поднимается снова. До наших дней сохранилась также форма и от этой ступени развития; впрочем, она подверглась сильному вырождению и выглядит теперь совсем иначе, чем тогда.

Но все же она сохранилась. Эту форму имел человек, прежде чем произошло отделение Луны, прежде чем человек получил свое “Я”. Это животное, которое напоминает человеку о самом низком уровне земного развития, о той точке, когда он глубже всего спустился в область страстей, когда астральное тело человека было открыто для наихудших внешних влияний: это существо, в котором сохранилось указание на предельную точку этого позорного для нас развития на Земле, есть то, что мы теперь, хотя и в выродившейся форме, наблюдаем в образе змеи. Таким образом, и этот символ змеи был также заимствован из фактических данных эволюции. И насколько радуется неиспорченная душа при виде блестящего тела рыбы в ее чистой, прозрачной стихии, настолько же пугается она, наблюдая скользящую змею. Такие чувства представляют собою глубоко обоснованные воспоминания о том, что мы некогда прошли в своем развитии. Как охотно смотрит человек на удивительные, солнечно-живые образы рыб в воде и вспоминает при этом о своей прежней невинной чистоте, когда он не имел еще “Я”, но был ведом лучшими духами эволюции, так же верно и то, что он вспоминает о самом ужасном времени земного развития, о времени, когда он был близок к окончательному отпадению от цели своего развития, когда к нему приближается скользящая змея. Что мы испытываем теперь, как чувство, находится в связи с космическими событиями, и мы поймем эти бессознательные переживания человеческой души, которые кажутся нам такими загадочными и которые с особенной силой выступают как раз у человека менее затронутого культурой; это непосредственное чувство коренится в самой основе души и возвращает нас к тем отдаленным временам. Вместе с тем это были времена, когда человек физически был только на стадии змеи, когда только что начинали выступать те элементы, о которых мы сказали, что они подготовили принятие Христа во всей полноте Его величия и значения. Мы спросим себя, кто же были те, кто спасли человека от окончательного падения? Это были те, кого мы вчера уже называли, которые действовали на человека в момент его глубокого падения и потом снова повели его ввысь; это были люциферические существа. На него еще не действовали тогда духи Солнца, но уже действовали эти существа, принесшие себя в жертву. Они жили среди людей, обитавших тогда на Земле. Внешне они имели человеческий образ, ибо даже высочайшие духи должны воплощаться в тех образах, которые в данный момент находятся на Земле. Поэтому известные существа внешне приняли образ человека тех времен. Переходя по Земле с места на место, они говорили себе: своим образом мы подобны человеку, но истинная наша родина не на Земле, — наша родина находится на двух промежуточных планетах: — Венере и Меркурии. Там были их души; а их внешний образ был, в сущности, только как бы подобие маски. Но они только потому и могли дать человеку то, в чем он нуждался — водительство и учение — что их родина была не на земной планете, которой предстояло еще слагаться, а на Венере и Меркурии. Они-то и были те, кого мы обозначили, как последних учителей и посвященных человечества, внешне подобных человеку, а внутренне одаренных наивысшими способностями. Они могли влиять и на все человечество и (в специальных школах посвящения, в мистериях) на отдельных, наиболее подвинувшихся в своем развитии людей. Всегда существовали такие индивидуальности, которые имели своей родиной звезды и которые, несмотря на эту свою близость к звездам, принимали земной образ и жили среди людей.

Тем временем сам человек подвигался вперед и приближался к середине Атлантического развития. Настоящий образ человека начал складываться только в первую половину Атлантического периода; только там человек начал с ними соединяться. Таким образом, одни существа в эпоху древней Атлантиды стояли на очень низкой ступени развития и образовали потом отсталые расы; другие существа сохранили свою гибкость, и, наконец, были еще такие, которые лишь временно обитали в человеческих телах. То, о чем я сейчас расскажу, случалось очень часто в начале Атлантической эпохи. Представьте себе мысленно древнего атланта, одаренного высоким для своего времени развитием; известные условия очень часто побуждали отделять его очень гибкое тогда физическое, эфирное и астральное тело от его духовных элементов, которые возвращались в духовный мир, чтобы позднее принять другую телесность. Очень часто повторялся тот факт, что физическое, эфирное и астральное тела задолго до того, как они были зрелы для смерти, добровольно оставлялись их душевно-духовными сущностями. И если они принадлежали особенно высоким индивидуальностям, то это были чистые, хорошие тела. К этим телам нисходили тогда высокие духовные существа, и таким образом в то древнее Атлантическое время часто случалось, что существа, которые иначе не могли бы воплотиться на Земле, пользовались этими очищенными телами, чтобы сойти в среду людей. Это были те существа, которые действовали как великие учители в Атлантических школах посвящения. С большой силой они действовали теми средствами, которые тогда были возможны. Когда человек выходил ночью из своего физического тела, то он имел смутное ясновидческое сознание. Днем внешние контуры оставались еще неясными. Такой резкой разницы между обоими состояниями, как теперь, тогда еще не было. Таким образом случалось, что обыкновенный человек видел такую индивидуальность попеременно: днем в человеческом образе, ночью же совершенно иначе: душевно-духовным образом; но он знал: это тот, кто днем является ему в физическом теле. Это были существа, которые в известном отношении могут быть названы существами Меркурия и Венеры, которые вошли в человеческое бытие и днем и ночью оставались с человеком. Об этих существах сохранилось воспоминание в душах людей, принимавших все новые воплощения; подобное воспоминание говорило в людях, населивших Европу, когда они произносили имена Вотана и Тора. Когда древние обитатели Европы говорили о богах, — то это были не фантастические образы, но воспоминания об образах Атлантиды. Точно так же Зевс, Аполлон и Арес греческого народа были также образами, вместе с которыми он жил в Атлантическую эпоху. В то время как Египет воскрешал воспоминания о древней Лемурии, в Греции всплывают переживания древней Атлантиды.

Мы должны себе уяснить, что если воспоминания о земных событиях идут таким образом, повторяясь в религиозных системах, то как раз в тот момент, когда могло возродиться последнее воспоминание, должно было совершиться исключительно важное событие. Это было приблизительно то время, когда греческий и римский народы вспоминали об Атлантической эпохе. Это было то время, когда Христос внес существенный и новый Импульс в развитие Земли. Мы уже касались этого Импульса сегодня, когда сказали, что после долгой подготовительной работы люциферических существ человек получил способность воспринять первый импульс к познанию духовных сил Солнца, которое до тех пор освещало его только извне. Человек только теперь начинает этот путь и очень далек еще от его завершения, ибо с появлением Христа дан был ему лишь первый Импульс к тому, чтобы, помимо внешнего, физического света Солнца, воспринимать его внутреннюю духовную силу. И все ярче будет сиять этот свет, который, как свет Солнца, как духовный свет, как свет Христа, изнутри озарит человека, подобно тому, как извне Солнце озаряет его своими лучами. Будущее человека состоит в том, чтобы иметь возможность смотреть на Солнце не только внешними, физическими глазами, ощущая его величие, но чтобы уметь оживлять внутри себя его духовное значение. Только тогда поймет он во всей полноте, что скрывал собою тот земной образ, которому мы даем имя Христа Иисуса. Это может быть понято людьми лишь медленно и постепенно; и насколько верно, что в дохристианские времена человек должен был постичь те существа, которые как бы отпустили его вниз, в физическую материю, — настолько же верно и то, что позднее человек научится понимать силу, ушедшую от Земли вместе с Солнцем. Человек должен быть в состоянии снова воспринять ее, как внутреннюю, духовную силу. Он должен постичь эту силу, дающую ему великий Импульс, ведущий к будущему. Для того, чтобы понять эту силу Христову, необходимо все то духовное, что только может дать учение о духе. Вся полнота того, что человек и Земля получили в Принципе Христа, может быть раскрыта лишь при помощи Антропософии; и по мере того, как христианство будет раскрываться, оно будет становиться все более духовным, и великий Импульс Христа все больше будет входить в развитие Земли. Он необходим человеку для того, чтобы этот последний из глубины своего погружения в материю поднялся наверх и вернулся в свою духовную родину.