Антропософия - Антропософия

http://anthroposophy.ru/index.php?go=Pages&in=view&id=114
Распечатать

Восьмая лекция (Гамбург, 27 мая 1908 года).



Мы видели, что для лучшего понимания глубокого смысла Евангелия от Иоанна надо подходить к нему с различных сторон. Вчера мы коснулись одной из его глубочайших тайн. И теперь нам необходимо для полного ее разъяснения рассмотреть самую эту эпоху. Мы уже должны были упомянуть о многом, желая проследить развитие человека и участие в нем принципа Христа. Сегодня мы попробуем понять, почему именно Христос выступил как человек в определенный момент нашего развития. Для этого нам придется вспомнить слышанное уже отчасти в последних лекциях и рассмотреть развитие нашего человечества в послеатлантическую эпоху.

Неоднократно уже упоминалось о том, что наши предки в весьма отдаленные времена жили на Западе, в местности, занятой ныне Атлантическим океаном. Третьего дня мы указали, как выглядела снаружи телесность наших атлантических предков. Мы видели, что физическое тело, воспринимаемое ныне внешними органами чувств человека, лишь медленно и постепенно дошло до своей теперешней физической плотности. Мы сказали, что только в последний период Атлантической эпохи человек стал в известной мере походить на современного нам человека; но даже в последнюю треть Атлантиды человек существенно еще отличался от нас, хотя для внешнего восприятия это различие уже не было особенно большим. Мы лучше всего поймем, насколько подвинулся вперед человек, если сравним современного человека с каким-либо из существующих высших животных. Нам уже должно быть известно то существенное, что отличает человека от наивысшего современного животного. Животное состоит на физическом плане из тел: физического, эфирного и астрального. Эти три составные части дают нам существо животного именно в физическом мире. Вы не должны думать, что в физическом мире дается только физическое. Было бы большим заблуждением искать все эфирное или астральное в астральном мире. Конечно, внешними органами чувств мы можем видеть в физическом мире только физическое. Но это вовсе не потому, что только оно одно здесь и существует. Нет, животное имеет в физическом мире астральное и эфирное тела, видимые для ясновидящего. И лишь когда он хочет подойти к собственному “Я” животного, он не может оставаться в физическом мире, но должен подняться в мир астральный, где находится групповая душа или групповое “Я” животных. Различие человека от животного заключается прежде всего в том, что у человека (теперь) его “Я” также находится в мире физическом, т.е. человек в физическом мире состоит из физического тела, эфирного, астрального тела и “Я”, хотя три высшие члена, начиная от эфирного тела, доступны лишь ясновидческому сознанию. Для взора ясновидящего это различие человека и животного выражается в том, что, рассматривая, например, лошадь, он видит вне ее головы, в направлении ее вытянутой морды некий эфирный нарост, и он говорит себе: может образованная эфирная голова лошади выступает из ее физической головы; обе они не покрывают друг друга. У современного же человека ясновидящий находит, что по своей форме и величине эфирная голова приблизительно совпадает с физической. Особенно странно для взора ясновидящего является слон, обладающий необыкновенно большой эфирной головой, т.к. с ясновидческой точки зрения слон является удивительно странным, чудовищным животным. У современного человека физическая голова и эфирная голова покрываются одна другой, они по форме и величине приблизительно одинаковы. Но это было у человека не всегда, а произошло лишь в последнюю треть атлантического периода. У древнего Атланта его эфирная голова еще далеко выдается над физической, затем обе они все больше и больше срастались и в последнюю треть атлантического периода физическая и эфирная головы покрыли одна другую. В мозгу, близ глаз, есть точка, которая сейчас совпадает с определенной точкой эфирной головы. В древнее время эти точки были разъединены. Эфирная точка была вне мозга. Эти две важные точки совпали друг с другом, тогда человек впервые стал говорить себе “Я” и тогда в нем возникло то, что мы назвали «душой сознательной». Благодаря слиянию эфирной головы с физической, последняя значительно изменила свою форму. Ибо эта человеческая голова у Атланта выглядела еще совершенно иной, чем у современного человека. Чтобы понять современное развитие, мы должны рассмотреть физические условия древней Атлантиды. Если бы вы прошли через древнюю Атлантиду, — туда, на Запад, — то вы бы не пережили такого разделения дождя, тумана, воздуха и солнечного сияния, как теперь в наших современных областях суши. Северные ее области (на Запад от Скандинавии) были тогда окутаны туманами. Люди, обитавшие там, где ныне лежит Ирландия, и далее на запад от нее, никогда не видели такого распределения дождя и солнечного сияния, как теперь; и лишь с Атлантическим потопом настало время, когда массы тумана осели и очистили воздух. Вы могли бы исследовать всю древнюю Атлантиду и вы бы не нашли одного, хорошо вам всем теперь знакомого, удивительного природного явления, вы не могли бы найти радуги. Последняя возможна лишь при современном распределении дождя и солнечного сияния в атмосфере. В Атлантиде, до потопа, вы не найдете радуги. Лишь понемногу, после атлантического потопа, стала физически возможной радуга. Поняв это положение тайноведения, и вспомнив, что рассказывают различные сказания и мифы о великом потопе, и именно то, что христианское предание говорит нам о Ное, о том, как он впервые после потопа увидел радугу, мы поймем, как глубоко и дословно правдивы религиозные источники. Ибо действительно, лишь после атлантического потопа человек в первый раз увидел радугу. Каждый может пережить это сам, работая в оккультизме и учась понимать шаг за шагом, как буквально следует принимать религиозные источники, конечно, научившись сперва читать эти буквы. К концу Атлантической эпохи выяснилось, что в наиболее благоприятных внешних и внутренних условиях для жизни людей находились страны, лежавшие близ современной Ирландии и ныне покрытые водой. Здесь в то время условия были особенно благоприятны, и там, среди народов Атлантиды, возник народ, наиболее одаренный и способный к развитию свободного человеческого самосознания. Вождь этого народа, обыкновенно называемого в теософической литературе «прасемитами», был Великим Посвященным. Он отобрал из этого племени наиболее развитых особей и повел их на Восток, через Европу в Азию, в область нынешнего Тибета. Количественно это была небольшая, но весьма сильно подвинувшаяся в духовном развитии, группа атлантов. В последний период Атлантиды ее западные области все больше исчезают под водой, и все больше выступал современный материк Европы. В Азии вся Сибирь была еще покрыта водой и существовали только ее южные области, хотя и в ином виде, чем сейчас. Менее подвинувшиеся в своем развитии племена отчасти присоединились к ядру этого народа, шедшего с запада на восток; многие прошли дальше, чем он, другие — меньше. Большая часть европейского населения произошла от выселившихся из Атлантиды, осевших и населивших Европу племен. На своем пути эти переселенцы встречали племена, ушедшие уже раньше, частью вышедшие из Атлантиды, а частью из еще более древней Лемурии. Таким образом, в Европе и Азии собрались племена различного развития и разных духовных способностей. Маленькая группа, ведомая великой духовной индивидуальностью, осела в Азии, чтобы продолжать развивать наибольшую, возможную в ту эпоху, духовность. Из этого культурного центра изошли различные течения по разным странам и народам Земли.

Первое духовное течение опустилось в Индию и при помощи духовного воздействия этой великой индивидуальности основало там так называемую древнюю праиндийскую культуру. Под нею мы разумеем не ту индийскую культуру, остатки которой дошли до нас в чудесных книгах Вед, не то, что позднее, в устной традиции, передавалось потомкам, но предшествующую этому великую культуру святых древних Риши, этих великих учителей, которые в давно минувшие времена дали человечеству первую послеатлантическую культуру. Перенесемся в душу этого первого послеатлантического культурного течения. Она была первой собственно религиозной культурой человечества. Предшествовавшие ей атлантические культуры еще не носили этого характера. «Религия», по существу, является собственностью послеатлантического времени. Почему? Как, собственно, жили атланты? Благодаря тому, что эфирная голова все еще выступала из физической, дневное смутное ясновидение еще не было вполне утрачено. Покидая ночью свое физическое тело, человек еще в самом широком смысле мог видеть в духовных мирах, в то время как днем, погружаясь в свое физическое тело в этом физическом мире, он видел физические предметы, — ночью он еще видел, до известной степени, просторы духовного мира. Перенесемся в середину атлантического развития или в первую ее треть. Каким тогда был человек? Он просыпался утром; его астральное тело входило в его физическое и эфирное тело, предметы внешнего мира не получили еще тех ясных определенных очертаний, как теперь. Вид уличного фонаря, мерцающего в вечернем тумане и окруженного как бы световой аурой с неясными радужными краями и переливами лучей, даст вам картину той атлантической эпохи. Но зато не было такого резкого разделения между ясным дневным сознанием и ночной бессознательностью, явившегося лишь уже в послеатлантические времена. Хотя по ночам астральное тело и выходило из тела физического и эфирного, но так как это эфирное тело частично оставалось еще связанным с астральным телом, то постоянно сохранялись отблески духовного мира. Человек постоянно сохранял смутное ясновидение, он мог жить в духовном мире и видел вокруг себя духовных существ и духовные события. Кабинетные ученые говорят об образах германских мифов и сказаниях о Богах таким образом: «Народные поэты, вдохновляемые фантазией народа, некогда создали все эти образы. Вотан, Тор и все Боги суть олицетворения сил природы». Существуют целые мифологические теории, где говорится о творческой народной фантазии. Слушая их, невольно приходишь к мысли, что такой ученый, подобно Гомункулусу в Гетевском «Фаусте», родился в реторте и никогда не видел живого человека. Ибо, кто действительно видел народ, у того на самом деле исчезнет возможность говорить так о творческой фантазии народа. Но все эти рассуждения теоретиков, никогда не касавшихся действительной жизни. Эти сказания о Богах — это не что иное, как пережитки действительных событий, действительно ясновидчески виденных людьми в прежние эпохи. Вотан существовал в действительности. Ночью человек пребывал среди Богов и знал там Вотана и Тора столь же хорошо, как знает нынче себе подобных по плоти и крови. Все, что первобытные люди долгое время видели в своем смутном ясновидении, составляет содержание германских сказаний и мифов. Люди, которые перешли с запада на восток, в местности, названной позже Германией, почти все до известной степени — одни больше, другие меньше — сохранили известную способность видеть в духовных мирах. В то время как их великий посвященный перешел со своими учениками в Тибет, и оттуда направил первую культурную колонию в Индию, у народов повсюду в Европе остались посвященные, хранившие в мистериях тайны духовного мира. Все эти народы имели свои мистерии — мистерии друидов, троттов, о которых современное человечество не знает уже ничего, кроме малоизвестных фантастических выдумок. Для нас важно то, что, говоря о духовных мирах среди друидов или обитателей Запада России и Скандинавии, где были мистерии троттов, всегда встречали некоторое число людей, знакомых с духовными мирами. Говоря о Вотане или о том, что разыгралось, многие сами еще пережили в известных состояниях сознания, а не пережившие слышали об этом от своего соседа, которому они вполне доверяли. И по всей Европе сохранялась еще живая память о том, что происходило в Атлантиде. Итак, существовало то, что может быть названо естественным общением людей с духовным миром, с тем, что ныне называют небом. Человек постоянно общался с духовным миром и жил в нем. Другими словами, он не нуждался ни в какой «религии», чтобы верить в бытие духовного мира. Ибо слово «религия» значит «связь», связь физического мира с духовным. Но никакой особой связи с духовными мирами в те времена не было нужно, ибо это был мир непосредственного опыта. Как вам не приходится верить в полевые цветы, в лесных зверей, потому что вы их видите, так и атлант верил в Богов и духов не исходя из религии, но потому, что он их переживал. Развиваясь, человек постепенно достиг ясного дневного сознания, получив его окончательно во времена после Атлантиды ценой утраты древнего ясновидения. В будущем оно вернется человеку снова и присоединится к его теперешнему ясному дневному сознанию. В сказаниях и мифах наших европейских предков давались образы воспоминаний о наших древних временах. В чем же заключалась сущность развития? Как это ни кажется с первого раза странно, наибольшее развитие уведенных вождем на Восток в Тибет людей заключалось именно в утрате древнего смутного ясновидения. В чем заключается переход из 4-ой расы в 5-ую? В приобретении дневного сознания, в утрате древнего ясновидения. И Великий Посвященный вождь этой маленькой группы людей увел их для того, чтобы они не оставались жить с оставшимися на ступени древнего атлантического народами. Из выведенного же народа доступ в высшие миры получали только те, которые проходили искусственную дисциплину оккультного обучения. Что же осталось у людей первых послеатлантических времен от древнего общения с Богами? У них осталась тоска по нему. Ибо врата в духовный мир как бы закрылись, и осталась тоска. Слушая различные сказания и предания, человек переживал нечто подобное: было некогда время, когда наши предки прозревали в духовный мир и жили среди духов и Богов, пребывая в глубочайшей духовной действительности. «О, если бы и мы могли попасть туда!» — так говорили они. Из этой тоски о потерянном развился древнеиндийский метод посвящения, основанный на том, что на время человек покидает достигнутое им ясное дневное сознание, чтобы вернуться к оставленному, более раннему, виду сознания. Это метод древнеиндийского посвящения — «йога», техника и праксис которого стремится к искусственному восстановлению того, что утрачено человеком на пути естественного развития. Представьте же себе древнего Атланта, эфирная голова которого еще значительно выступала за пределы физической головы. Когда его астральное тело выходило из физического, оно все еще оставалось отчасти в пределах эфирного. И все, переживаемое астральным телом, отпечатывалось в эфирном, и таким образом эти переживания воспринимались сознанием. Когда же в последние времена Атлантиды эфирная голова совершенно вошла в физическую, то астральное тело по ночам начало совсем отделяться от эфирного тела. Тогда в древнем посвящении потребовалось искусственное выделение эфирного тела во время погружения человека в глубокий летаргический сон. В этом состоянии, подобно смертному сну, длившемуся 3,5 суток, во время которого эфирное тело было выделено, вырвано из физического тела, переживания астрального тела отпечатывались в эфирном и, когда затем эфирное тело вновь возвращалось в физическое, то человек помнил пережитое им в духовном мире. Таково было посвящение «йога», через посредство которого человек, так сказать, поднимался от мира, в котором находился, чтобы вновь перенестись в мир духовный. Последние отзвуки основанной на нем культуры дошли до нас в позднейшей культуре Индии. В ней человек сознавал, как реальность, только тот духовный мир, в который он входил, покидая чувственно-физический. Окружающий же его мир животных, растений и минералов он считал призраком, обманом. Для него истина была утрачена в стародавние времена, и он жил теперь в мире призраков, иллюзий, майи. Для древнеиндийской культуры физический мир стал миром Майи. Нужно почувствовать это настроение, как его ощущали в ту культурную эпоху, а не как простую теорию. Для древнего индуса, стремившегося к святой жизни, мир Майи был лишен всякой ценности. Для него этот физический мир — иллюзия, истинный мир встает перед ним, когда он покидает этот физический мир, когда посредством йоги он снова оживает в мире, в котором во времена Атлантиды еще жили его предки. Но смысл дальнейшего развития заключается в том, что человек постепенно приучается ценить — сообразно его достоинству и значению — физический мир, на который ему было указано в послеатлантическую эпоху.

Дальнейшим шагом, по сравнению с древней Индией, является уже вторая культурная эпоха, та доисторическая культура, которую по народам, жившим позднее в этих областях, мы называем древнеперсидской культурой. Опять-таки мы имеем здесь в виду не позднейшую персидскую культуру, но культуру доисторическую. Второй период уже существенно отличается по настроению, по своему содержанию от древнеиндийской эпохи. Выделение эфирного тела становилось все более трудным, хотя все же возможным, и известным образом продолжало совершаться вплоть до Иисуса Христа. Майя индуса для перса превращается в поле его деятельности, хотя она и являлась для него все еще чем-то для него враждебным, но таким, что нужно преодолеть. Из этого отношения впоследствии возникает борьба Ормузда с Ариманом. В ней человек соединяется с добрыми Богами против злобных сил, заключенных в материи. Отсюда возникло настроение того времени. Действительность еще не была дорога персу, но он уже не бежал от нее, как древний индус, он обрабатывал, смотря на нее, как на поле, на котором можно работать, в котором надо было что-то преодолеть. На этой второй культурной ступени был сделан первый шаг к завоеванию физического мира.

Затем наступила 3-я культура, в которой мы все больше приближаемся к временам историческим. В Тайноведении мы ее называем халдео-вавилоно-ассирийско-египетской. Все эти культуры были основаны путем колоний под предводительством великих вождей. Первая колония основала культуру древней Индии, вторая — то, что мы только что описали, как древнеперсидский культурный центр, третье же культурное течение проникло еще дальше на запад, заложив там основание вавилоно-халдео-ассиро-египетской культуры. Тем был сделан важный шаг в завоевании физического мира. Персу он представлялся еще беспорядочной массой, подлежащей, для того, чтобы действовать в ней, переработке с помощью добрых духов истинно духовной действительности. Теперь люди больше освоились, сблизились с физическим миром. Взгляните на халдейскую астрономию, принадлежащую к замечательнейшим и величественнейшим произведениям человеческого духа в послеатлантическую эпоху. Мы видим, как там исследуются пути звезд, законы неба. Древний индус, глядя на небо, еще говорил: «Не стоит труда исследовать движение звезд и выражающиеся в них законы, каковы бы они ни были». Человек 3-ей культуры считал уже весьма важным постичь эти законы. Египет дает геометрию, исследует строение самой Земли. Майя изучалась, возникла внешняя наука. Человек изучает мысли Богов и чувствует необходимость согласовать свое творчество с письменами, начертанными в материю рукою Богов. Совершенно иначе понималось в египетско-халдейскую эпоху назначение и роль государства. Ибо индивидуальности, руководившие и направлявшие, знали законы движения небесных тел и знали, что все в мире должно соответствовать одно другому. Наблюдая небо, они предсказывали, что совершится на Земле. Еще в начале римской эпохи, 4-ой культурной эпохи, сохранилось это сознание, что происходящее на Земле должно соответствовать явлениям на небе, и, начиная новую эру, древние мистерии знали надолго вперед о грядущих событиях. Из мудрости мистерий знали, например, о грядущей римской империи: «Приближается время, когда много различных событий разыграется в области Альба Лонги». И для умевшего читать ясно, что здесь указывается на глубоко символический смысл, что культура Рима произойдет, так сказать, из греческой мудрости. Альба Лонги так называлась длинная одежда жрецов. В этих древних областях, таким образом, намечались последующие исторические события. Говорилось о 7-ми эпохах, которые должны следовать одна за другой; будущее было поделено на семь эпох и был дан общий план истории и я мог бы легко показать вам, как в семи римских царях, уже в начале римской эпохи вписанных в «книги сивилл», пророчески заключались анналы истории. Но люди тогда знали: мы должны изжить, что там написано, и при важных событиях справлялись в священных книгах, — отсюда почитание и оберегание от непосвященных Сивиллиных книг. Так человек 3-ей культуры влагал дух в материю, пронизывал духом внешний мир. Бесчисленные ростки истории кроются в становлении этого периода и наше время можно понять, только зная о тех важных соотношениях, которые господствуют между нашим временем и тогдашним. На одно соотношение этих двух эпох я теперь и намереваюсь указать, чтобы вы видели, какие удивительные соотношения вещей открываются для могущего глубже видеть в вещах. Вы знаете, что в наши дни эгоизм и утилитаризм достигли своего апогея. Еще никогда не было культуры столь чисто эгоистической, столь лишенной идеала, как ныне, и в будущем это все еще будет увеличиваться. Ибо ныне дух совершенно погрузился в материальную культуру. Невероятные духовные силы должно было истратить человечество на великие открытия и изобретения новейшего времени, особенно в XIX веке. Сколько духовных сил заключено в телеграфе, телефоне, железных дорогах и т.д. Сколько духовных сил материализовалось, кристаллизовалось в торговых отношениях земного шара! Сколько духовной силы потребовалось на то, чтобы выплатить на мой счет некоторую сумму денег в Токио на основании написанного здесь клочка бумаги — чека! Спрашивается: разве эта духовная сила употреблена в целях духовного прогресса? Тот, кто прямо смотрит на вещи, скажет: «Да! Вы сооружаете железные дороги, но перевозите на них лишь то, что нужно вам для вашего желудка; а если перевозите что-либо другое, то только то, что связано с удовлетворением ваших потребностей». Подумайте, не безразлично ли для духовной науки, размалывает ли человек свое зерно между двух камней или издалека доставляет его при помощи телеграфа и парохода и т.д.? Невероятные усилия идут на достижение узко личных целей. В чем же заключается смысл всего того, чего при этом достигает человек? Конечно, не в Теософии, т.е. в духовных истинах. В применении телеграфа и пароходов речь идет, прежде всего, о том количестве хлопка, которое желают перевезти из Америки в Европу, и т.д., таким образом, — о личных потребностях. Люди низошли до самой глубины в деле удовлетворения материальных личных потребностей. Но такое преобладание эгоистического утилитаризма должно было некогда наступить для того, чтобы в общем ходе своего развития человечество могло бы тем лучше подняться впоследствии. Но что должно было произойти, чтобы человек придал такое значение личности, почему ощущает он столь сильно свою отдельную личность? Что в прошлом могло подготовить такое состояние человека, в котором он столь сильно ощущает себя отъединенным от духовных миров, замкнутым в пределе между рождением и смертью? Главная причина этого лежит в стремлении третьей культурной эпохи сохранить форму физического тела человека и после его смерти, в виде мумии, набальзамированного трупа, не допустить разрушения формы. Это желание — во что бы то ни стало сохранить отдельную личность — так внедряется в человека, что нынче при перевоплощении оно обнаруживается в крайнем напряжении сознания своей личности. Усиление последнего в настоящее время есть прямое последствие бальзамирования трупов в Египетскую эпоху. Таким образом, в человеческом развитии все связывается одно с другим. Египтяне бальзамируют тела своих умерших для того, чтобы люди пятой подрасы могли достичь наиболее сильного сознания своей личности. Глубокие мистерии кроются в развитии человечества. Итак, вы видите, как люди все более и более опускаются в Майю и пронизыва­ют материю своими достижениями. В четвертую культурную эпоху, греко-латинскую, человек впервые переносит во внешний мир свое собственное внутреннее существо. В Греции вы впервые видите, как во внешней форме, в материи, человек объективирует самого себя. Человек вкладывает свою собственную форму в образы греческих Богов. В драмах Эсхила мы находим еще этот отзвук стремления человека к оценке своей индивидуальности. Человек сам выступает на физический план и создает свое собственное отображение. В культуре римского государ­ства человек творит свое отображение в государственных учреждениях. Только поверхностный дилетантизм может искать начало того, что назы­вается юриспруденцией в более раннюю эпоху, чем Римская. Все, что было до того, по своему понятию есть нечто совершенно иное, чем римское право. Ибо до тех пор еще не существовало понятия человека как внешней личности, не было правового понятия человека. Государственной формой древней Греции была «полис» — малый город. И человек ощущал себя как бы органической частью этого маленького городка-государства. Современному человеку очень трудно представить себе это правосознание древнего грека. Римская культура настолько уже подвинулась в завоевании физического мира, что отдельная человеческая личность могла выступить в ней в качестве римского гражданина, правового субъекта. Так постепенно совершается развитие, и дальше мы сможем проследить все большее выступление личности и завоевание ею физического мира. Человек все глубже погружается в материю.

Наша пятая послеатлантическая культура непосредственно примыка­ет к греко-латинской. За ней последуют еще шестая и седьмая. Четвертая греко-латинская была, таким образом, срединной, и во время этой срединной послеатлантической культуры на земле появляется Иисус Хри­с­тос. Явление это подготовляется уже в третью культурную эпоху после­ат­лантического времени. Ибо все в мире должно быть подготовлено в прошлом. В третью культурную эпоху подготовляется величайшее собы­тие всей Земли, долженствовавшее осуществиться в четвертую послеат­лан­тическую эпоху, когда люди уже настолько развили чувство собст­венной личности, что изображали себя во внешнем мире и своих Богов уподобили самим себе. В греческую эпоху человек в своем искусстве создает себе мир Богов по своему собственному подобию. Затем в государстве он создает повторение его. Человек в своем нисхождении дошел до постижения материи, до полного сочетания материи и духа. В этот момент он достиг всей полноты личного сознания. Вы поймете, что именно в это время человек мог понять Бога, явленного как личность, когда принадлежащий к Земле Дух развился до личности. И мы видим, как в середине послеатлантических культур Бог Сам появляется среди людей в образе человека. Мы посмотрим, как в греческом искусстве человек творил отображение самого себя. И не кажется ли нам, когда от греческой культуры мы переходим к римской и смотрим на образы великого Рима, что эти изваяния греческих Богов сошли со своих пьедесталов и облеклись в свою тогу! Так шел человек от прежнего непосредственного сознания себя частью Божества до ощущения себя как отдельной, самостоятельной личности. Теперь он мог понять и само Божество, как личность, сошедшую на Землю и воплощенную во плоти — жившую среди людей.

Все сказанное должно объяснить нам, почему Иисус Христос явился именно в этот момент человеческого развития. О дальнейшем развитии мистерии, о ее пророческом свете в прежние времена человечества и об ее пророческом действии для времен грядущих мы будем говорить в следующий раз.