Янос Дарвас. Авантюра Европы

Новая валюта - символ пустоты

Наряду с меновой стоимостью деньги всегда вы­полняли роль символа. Так было со времен Антично­сти. Когда Октавиан и Марк Антоний боролись за власть над Римом, они пустили в обращение монеты со своими портретами и именами. В этом соперничестве важную роль играла и ценность соответствующего сплава, из которого отливались монеты, привлекая таким образом доверие к конкретной персоне. Оба кандидата на на­следие Цезаря повелели изобразить Себя подобными божественному Юпитеру. Они теократически упрочива­ли свои притязания «сверху». Нечто похожее предпри­нималось позже и другими Императорами. Именно по­этому в преддверии Храма в Иерусалиме существовал обмен валюты. Монеты с портретами Юпитера должны были обмениваться на храмовые Деньги без изображе­ний. На эти деньги могло быть продано или куплено жертвенное животное. Для евреев было немыслимо по­вторение позора, в который вовлек их греческий деспот Antiochus Epiphanes. Он повелел почитать себя, воздвигнув в святая святых памятник, изображающий его самого в образе Зевса.

Деньги - исчезающий образ национальной идентификации

Американские однодолларовые купюры все еще печатаются с портретом основателя-президента Георга Вашингтона. На зеленых банкнотах увековечена даже религиозность американского самосознания. «Мы ве­рим в Бога», - можно прочесть на каждой купюре. В странах, где преобладает некоторая дистанция по от­ношению к политически-национальной символике, охотно прибегают к изображениям представителей оте­чественной культуры. Здесь запечатлены люди искус­ства, ученые, инженеры. Как будто, согласно долгой традиции, в сознание людей пытается проникнуть слег­ка улавливаемая связь между деньгами и духом.

Банкноты «евро» ничто не выявляют, не служат мостами и вратами, несмотря на то, что в них сохранён европейский стиль, без объекта они остаются искусственно созданным артефактом. Чьи-либо портреты ис­чезли, как и подпись президента банка. Только с обрат­ной стороны монет запечатлены отголоски принадлеж­ности к какой-либо национальности. Но звонкая монета осталась в обращении лишь с той стороны государственных границ. Все это говорит о потере человеческого образа и анонимности, что безусловно достойно сожа­ления. Но может быть, желая того или нет, здесь дает о себе знать реальность, как в отношении денег, так и Европы.

Реальный подход к деньгам и Европе

На отношении к деньгам строится доверие и недо­верие в социальном плане. В обращении с деньгами отражается многое, вплоть до таких факторов, как отношение человека к самому себе и другим! Кроме того, в деньгах заключен определенный парадокс: сами по себе они реалистичны - без них невозможно матери­альное существование. Деньги нельзя есть, в них нель­зя жить, любовь ими не купишь, а умирая, их не возь­мешь с собой. Они - признак пустоты и для всего друго­го: универсальны и мимолетны. Они могут строить мос­ты - и разрушать их; открывать двери - и запирать их.

Может быть, и с Европой (чьим именем, благодаря странной ампутации слога, названы банкноты), проис­ходит подобное? Существует определенная неуверен­ность в будущем этой части Земли. Чем, однако, явля­ется Европа? Мостом между Востоком и Западом? Ме­жду прагматизмом и спиритуальностью, продуктивно­стью и человечностью? Между великими традициями и радикальной волей к обновлению? Подобное создание баланса, посредничества и синтеза выглядит само по себе как пустое обещание и заманчивый призыв. Оно может служить частным - теократическим или плуто­кратическим - интересам церкви или концернов. Исто­рически беспрецедентный в своей форме процесс объ­единения Европы инициирован и без того давно уже вненациональной экономикой.

Введение национальной валюты явно действует в этом направлении. Невозможно предугадать, что в кон­це концов произойдет в экономике благодаря этому процессу. Так же неясно, какое интегрирующее воздей­ствие почувствуют на себе европейцы. Сами по себе деньги не могут этого сделать. Нельзя предугадать, чем конкретно обернутся такие предположения. Только в этой открытости и заключается шанс и надежда на бу­дущее.

ЯносДарвас
Das Goetheanum №6 2002