К освящению ветви Христиана Розенкрейца

17 июня 1912 г., Гамбург

Мы собрались здесь, чтобы испросить благослове­ния тех спиритуальных сил, что стоят над нашим духовнонаучным движением, благословения для рабо­чей группы, создавшей себе ради самого сокровенно­го удовлетворения рабочее место, которое самыми разнообразными символами выражает импульсы на­шего воления — отдачу спиритуальным силам жела­ние правильно служить им. Много духовного и ду­шевного труда было приложено, чтобы достойно об­ставить эти помещения. Окруженные этими символа­ми члены группы будут постоянно получать правиль­ное побуждение для своей работы; те же, кто поспе­шил сюда, чтобы сопережить открытие, унесут с со­бой пребывающее воспоминание, как и те, кто для то­го, чтобы посылать сюда укрепляющие побуждения, постоянно был связан в духе с теми, кто искал здесь этого места для работы.

Как милость спиритуальных сил должны мы рас­сматривать то, что мы находимся в таком течении, как наше духовнонаучное. движение, ибо это движение будет необходимостью и в будущем, и мы можем на­ходиться в начале этого течения, которое должно влиться в будущее развитие человечества, если толь ко оно не должно иссохнуть и зачерстветь. Как оккультист видишь, что такое оплодотворение неминуемо. И давайте смотреть как на милость на то, что при этом оплодотворении именно мы можем чувствовать себя обязанными протянуть руку помощи.

Период времени между шестнадцатым и семнад­цатым столетием принес волну материализма, который также необходим, хотя и смог принести лишь плоды, необходимые для физического мира. Лишь немногие среди ведущих умов нового времени смогли понять, что из необходимых, хотя и влекущих вниз оков материализма должен проистечь новый подъем.

Теософское движение — это излияние спиритуальных сил и истин из высших миров. Люди должны бы­ли вновь узнать вещи, бывшие сокрытыми тысячеле­тиями.

Если мы захотим выяснить, как обстоит дело с движением, в котором мы находимся, то сможем ус­тановить важнейший признак. Кажется, что в нем действовал самый прекрасный и самый подлинный дух человечества, ибо правильно почувствованные три его пункта тотчас дают представление о том, что пол­ностью соответствует духу нашего времени. Эти три пункта гласят не что иное, как то, что в мир должно быть направлено спиритуальное движение, в котором может участвовать каждый человек. Когда говорится, что это Общество образует ядро общечеловеческого братства и так далее, то этим характеризуется самое общечеловеческое течение. Это значит, что на земле нет ни одного человека, который не мог бы стать чле­ном этого Общества. — Но по Земле распространены разнообразнейшие исповедания и философии. Они не могут быть сплошным заблуждением. Кто утверждал бы это, тот обвинял бы мудрое руководство миром. Речь, следовательно, может идти лишь о том, чтобы найти то объективное зерно всех мировоззрений, кото­рое ведет к взаимному пониманию. Как что-то вроде девиза из этих принципов выросло положение — «Нет религии выше Истины». Стремление к Истине может собрать вместе всех людей, ибо она будет содейство­вать взаимному пониманию. Тогда, в сущности, нали­цо и третье основное положение. — Но можно было бы сказать, что материалисты все-таки исключены из Общества. Материалистами являются лишь тогда, ко­гда материалистическая вера стоит для них выше, чем поиски сил, лежащих в основе всех явлений. Не мы исключаем материалистов, ибо ни один человек, который хотел бы серьезно искать, не остановил­ся бы на материалистической точке зрения. Он сам, стало быть, исключает себя, потому что он не хочет искать Истины. Наше движение не нуждается в иных основных положениях, ибо если все понимается пра­вильно, в теософском движении не может возникнуть никакого злоупотребления и перерождения, ибо в нем заключен великий идеал душевной гармонии и душев­ного мира. Уясним себе, каким образом мир и гармо­ния могут быть внесены в мир.

Христианин, не ставший теософом, будет иметь ма­ло понимания того, что возводит буддиста к высшим мирам. Но христианин, ставший теософом, должен по­стараться понять его, он почувствует это как долг, основанный на руководящих положениях теософского движения, которое он признает. Христианину станет ясно, что жизнь Готамы Будды имела значение на Земле, когда он узнает, что человек должен пройти через бесчисленные воплощения, прежде чем сможет стать Буддой. Буддист знает, что по достижении дос­тоинства Будды Будда не нуждается уже в возвраще­нии на землю. В Христиании указывалось на миссию Готамы Будды. Было показано, что эта душа должна решать особую задачу на Марсе. Будда прошел на Земле предварительную ступень, чтобы играть среди людей Марса роль, подобную той, что Христос сыг­рал на Земле, — но не посредством своего рода Мис­терии Голгофы, не путем прохождения через смерть, ибо люди Марса имеют другие жизненные условия, нежели земные люди. Оккультисту, следовательно, ясно, что вера буддистов в то, что Готама Будда не нуждается в возвращении в физическом теле на Землю, имеет полное оправдание. Мы, следовательно, не оспариваем уже их убеждения, того, что столь близко их сердцу, но хотим нести им навстречу глубочайший интерес.

Если буддист сделался теософом, он учится по­знавать то, что является самым святым для христианина. Он узнает, что в факте прохож­дения определенной личности через физическую смерть заключена Мировая Мистерия, что Христос ни­зошел из высших миров к единственной инкарнации, чтобы после того никогда снова не появляться в физи­ческом теле. Он начинает понимать, что эта Мистерия является уравновешением борьбы между Христом и Люцифером. Узнавая об этом через теософию, буд­дист говорит себе: «я понимаю, что имеет в виду хри­стианин в самом глубоком смысле; я понимаю единст­венную инкарнацию Христа и вижу, что Христа не бы­ло на Земле прежде чем он не нашел себе тело через Иисуса из Назарета».

Отдаваясь подчеркнутым основным положениям мы учимся чему-то такому, что прямо противополож­но известному страху, часто встречающемуся у хрис­тиан. Боязливый человек легко думает, что его испо­ведание потускнеет, если освещаются достоинства других. Но христианское исповедание получает как раз больший блеск, когда оккультно проникаешь в отдельные религиозные исповедания. Тот, кто опаса­ется, что его исповедание потускнеет, если его поста­вить рядом с буддийской верой, должен был бы вспом­нить, что у христианских теологов существует еще много нерешенных вопросов, что, например, есть еще важный вопрос, причастны ли к спасению люди, жив­шие до Мистерии Голгофы. Если же христианин учтет то, что знает буддист, он увидит, что те же са­мые души жили уже до Явления Христа в теле и все снова возвращаются на Землю после Мистерии. Можно было бы спросить: но как тогда обстоит дело с душой Будды, инкарнированной в последний раз за шестьсот лет до Христа и не возвращавшейся снова? Здесь тоже нам дается оккультным исследованием удовлетворяющий нас ответ. Нам обнаруживается, что Будда был послан вперед, что он был тот, кто при­надлежа более высокой Иерархии, был послан вниз вместе с людьми Венеры, так что правомерно говорить об отправлении Будды для подготовки Христа. Каж­дую религию можно понять из любой другой, если не хочешь эгоистически третировать другую. Ортодокса­льный буддист мог бы захотеть возвысить своего Буд­ду над всеми другими существами, чего, разумеется, не сделал бы ни один настоящий буддист. Если бы кто-нибудь захотел быть фанатичным в смысле ог­раниченного буддизма, он мог бы учить, что нет иного существа, которое будучи человеком не нуждалось бы в новом возвращении на землю, кроме Будды, который значит и должен быть высочайшим из всех. Тем самым буддизму было бы предоставлено бесконечное превосходство над христианством, и последнее оказа­лось бы тогда на втором месте. Одна религия одержала бы верх над другой. Но это было бы не теософским делом. Ибо теософия или духовная наука суще­ствует для того, чтобы распространять мир на Земле, чтобы посредством понимания и изучения равноправных истин вести к познанию важности каждой. Поэ­тому будем помнить, что наши основные положения мы исповедуем не только ртом и что иначе они могут превратиться в свою противоположность.

Нами должно владеть убеждение, что основание рабочей группы — это не только что-то, чему мы мо­жем радоваться, но что вместе с ним вырастает высо­кое обязательство, особенно когда предпринимается попытка дать учреждению имя, принадлежащее под­линному мученику, который родом своего действия пре­терпел, а в будущем должен будет претерпеть больше, нежели может претерпеть человек. Я говорю: человек, ибо то, что перестрадал Христос, это перестрадал Бог. Это связано с великой опасностью, которой истина должна будет подвергнуться в будущем. Нарекая се­бя именем «Христиан Розенкрейц», мы должны пред­ставлять себе, сколь трудно сохранить именно этот союз. Мы клянемся в верности, для которой мы быть может окажемся недостаточно сильны. Не­смотря на это, никому не должно быть отка­зано в возможности растить в душе эту вер­ность, верность, которая делает необходимым, что­бы в определенном отношении мы взяли наше будущее в свои руки. Если мы чувствуем себя привлечен­ными к чему-либо, существующему уже, и делаем его полем нашей собственной работы, то мы обращаемся к силам уже укрепленного идеализма. Но когда мы основываем что-то новое, то позади нас стоит друг всякого сепаратизма, всякого надземного себялюбия, — новая надежда растет у Люцифера при всяком новом основании. Не то что, когда мы примыкаем к че­му-либо старому. Поэтому горе нам, если нам неве­домы слова: «Народец! Черт меж них, а им не догадаться, Хоть прямо их за шиворот бери». Но мы смо­жем держать его подальше от нас, если будем испол­нены доброй воли.

Велик, но опасен момент, когда мы соединяем основание с именем, какое носил столь великий муче­ник. Основатели сами должны дать себе торжествен­ный обет не пускаться легко в рискованные предприя­тия, но со всей верностью и со всей силой держать то, что они обещали. С каждым таким основанием ан­тропософской рабочей группы люди берут на себя тяжелую ответственность. Если учесть, сколь мало еще понят импульс, данный Христианом Розенкрейцем, то можно измерить, какие необычайные труднос­ти вырастут именно перед теми, кто задумал следовать ему.

Никто не спорит с жителями Востока, когда они на свой лад говорят о Будде-Майтрейе. Если же ког­да-нибудь для всей Земли будет найден принцип хрис­тианства, — который заключен, в сущности, в трех принципах Теософского общества, — тогда поднимутся могущественные силы, которые будут громоздить заб­луждение на заблуждении. Христиану Розенкрейцу бу­дут принадлежать те, кто умеет хранить верность ему.

Мы видим уже в наше время, сколь затруд­нено понимание христианства и сколь мало име­ется доброй воли к постижению зерна христиан­ства. Принципы, которые подобно благой путеводной звезде действуют в духовнонаучном движении и кото­рые были охарактеризованы сегодня, вызовут как внутреннее углубление, так и лавины. Необходимо будить чувство ответственности. Сильно пронизать им нас — вот что должно стать задачей в этом месте. Ведь и в самом тесном пространстве вас настигнут всевозможные испытания!

В то мгновение, когда называется имя Христиана Розенкрейца, становится представителем положения: «пусть не будет для нас религии выше стремления к Истине». — Христиан Розенкрейц никогда не требу­ет какого-либо личного культа и следит только за тем, чтобы учения обращались к разуму и понимались им. Никогда его учение не требует слепой веры в Учителя. Если мы пользуемся нашими собственными силами, тогда перед нами открывается возможность познания Учителей Мудрости и Созвучия ощущений через ис­тину. Ни от кого не требуется веры в них заранее, ибо тогда вера в Учителей стояла бы выше Истины. Если бы когда-либо было потребовано что-либо вроде без­условной веры в Учителя, то это было бы нарушением основных принципов Теософского общества.

Узнать, истинно или не истинно что-либо, что исходит из оккультных источников, можно, если обра­тить внимание на некоторые методы. Легко было бы, например, написать при издании книги «Как достиг­нуть познаний высших миров?», что эти учения даны через инспирацию и так далее, что они исходят от Учителя и тому подобное. — Но когда пишущий не несет ответственности за написанное, то этим нару­шается принцип теософского движения. Если бы где-либо утверждалось, что книга написана без того, что­бы автор отвечал за ее содержание, то вы можете быть уверены: здесь заключена не Истина, а одно люциферически-ариманическое наваждение. Сегодня Учи­теля не позволяют, чтобы пишущий снимал с себя ответственность; поэтому наш долг — постоянно советоваться со своим разумом и ничего не принимать на веру. Конечно, гораздо удобнее держаться личного культа, ибо разум надо вырабатывать. Только те, кто проверяет то, что дается из духовных миров, могут сохранить верность Христиану Розенкрейцу. Поэтому помните о том, что здесь учреждается рабочая группа, которая хочет сохранить верность — не только лич­ности, призванной в качестве Учителя, но и — основно­му принципу: перелить в человеческие понятные формы то, что изливается Христом из спиритуальных миров.

Если вы обещаетесь мыслить и жить в таком стре­млении, то тогда в этот час я могу призвать благословение спиритуальных существ, в которых нам нет нужды верить, если мы знаем, что принадлежим их течению. Пусть воцарятся здесь и благословят эти работу добрые духи, те, в чьем бытии я убежден так же, как в бытии всех, находящихся здесь в физическом теле. А вместе с тем да осветится и это место работы. То, что наша работа осуществляет в благом духе, будет в состоянии предохранить от тьмы, неми­нуемо надвигающейся в ином случае на христианство. Пусть правят Учителя Мудрости и Созвучия ощущений.

__________ 

Лекция на освящение ветви Христиана Розенкрейца 17 июня 1912 г. в Гамбурге, т. 130 ПСС.

Три пункта Теософского общества: 1 Со­ставлять ядро общего братского союза человечества без различия веры, нации, положения, пола. 2. Взра­щивать познание зерна Истины во всех религиях 3. Исследовать глубокие духовные силы, дремлющие в человеческой природе и в остальном мире.

В Христиании указывалось... — в цикле лек­ций «Человек в свете оккультизма, теософии и философии», прочитанном в столице Норвегии в июне 1912 г., т. 137 ПСС.

«Народец! Чёрт меж них...» — цитата из I части «Фауста» И. В. Гёте. Перевод Н. Холодковского.

Учителя Мудрости и Созвучия ощущений — двенадцать духовных индивидуальностей, подняв­шихся до достоинства Бодисаттвы. Бодисаттв как таковых много, но Учителя Мудрости и Созвучия ощущений составляют (в духовном мире, лежащем выше Девахана, на плане Будхи) своего рода кол­легию, в которую их соединяет Христос. Христос — это «та сущность, которая стоит посреди двенадцати Бодисаттв, черпающих от него то, что они должны принести на землю... Бодисаттвы восходят между двумя воплощениями до плана Будхи, а до плана Будхи простирается то, что они воспринимают там в полном сознании как Учителя — Сущность Хрис­та. На плане Будхи встречаются Бодисаттвы и Хрис­тос». (25 октября 1909 г., т. 116).*

© Перевод Г.А.Кавтарадзе.
© Издательство «Дамаск», Санкт-Петербург, 1992.