Углубление христианства с помощью солнечной силы Михаила. Лекция вторая (Торки, 14 августа 1924 года).

Я поставил вопрос: “Как мы находим объяснение какой-либо позднейшей земной жизни через более ранние земные жизни в отношении некоторых исторических личностей, а также и личностей, не обладающих историческим значением, но могущих вследствие их деятельности вызвать наш интерес?” И вот я хотел бы, чтобы заложить основы для дальнейших рассмотрений, сегодня прежде всего указать на некоторые закономерности, которые имеют место в последовательных земных жизнях различных личностей. Сегодня я прежде всего изложу вам то, что является результатом определенного духовного исследования, чтобы затем как раз на этой основе, о которой сегодня вам прежде всего будет сообщено, создать некий род познания о том, как приходят к возможности достигнуть лицезрения следующих друг за другом земных жизней тех или иных личностей.

Мы хотим взять именно такие характерные личности, как те, имена которых я упомянул в последний раз. Такие личности привлекают наше внимание прежде всего тем, что они вносят в нашу современную цивилизацию различные духовные импульсы. В течение почти двух тысячелетий (так сказал я уже в предыдущей лекции) шествовало христианство через Западную Европу и значительную часть ее колониального добавления, и это христианство больше, чем думают, влилось во все цивилизации. И дело обстоит уже так, что во многом из того, в чем на первый взгляд не усмотреть, что в нем живут христианские импульсы, тем не менее, будучи подвергнуто точному исследованию, оказывается вполне пронизанным христианскими импульсами. Однако вместе с тем нельзя отрицать (это я также уже отметил), что в нашу цивилизацию вторгается нечто такое, что обнаруживает себя как не имеющее непосредственной прямой связи с христианством.

АРАБИЗМ

Внутри нашей цивилизации выступают известные воззрения, известные способы ведения жизни, которые не имеют непосредственной связи с христианством. И здесь тот, кто хочет постичь ход исторического развития нашей духовной жизни, исходя из более глубоких внутренних причин, и кто хочет для этого прибегнуть к помощи духовного исследования, — он обращается к одному явлению, на которое обращали слишком мало внимания при обсуждении становления западноевропейской цивилизации. Он усматривает, что вынужден направить взор на то историческое явление, которое протекало параллельно выступлению и деятельности Карла Великого (768-814) в Западной Европе. Он усматривает, что вынужден направить взор на Восток, — на двор восточного правителя Гарун аль-Рашида (786-809), предстающий с действительно восточным блеском при сравнении с двором его современника Карла Великого. Все, что Карл Великий совершил на Западе, представляется слабым и бледным сравнительно с тем чрезвычайным блеском и величием, которые в то же самое время исходили от двора Гарун аль-Рашида.

Надо только вспомнить, что именно из духовной жизни сливалось тогда вместе при этом переднеазиатском дворе. Мы должны подумать о том, как в древние времена благодаря походам Александра была привнесена в Азию греческая культура в такой форме, о которой ныне имеют еще только малое представление. Все то, что жило на основе греческой культуры, было гениальным образом перенесено Александром Великим в Азию. И во многих местах восточной учености благодаря учреждениям, перенесенным в Азию Александром Великим, стало обычным такое жизневоззрение и мировоззрение, которое верно хранило многое из древнего наследия и многое же отвергало из того, что тогда сверх этого древнего проникало в Западную Европу.

Это была, прежде всего, рациональная, здоровая, научная мистика, перенесенная Александром Великим в Азию; так что те, которые больше придерживались философского воззрения, какое таким образом было перенесено в Азию, усматривали повсюду в мире космический Разум (Intelligenz). Все в мире проникнуто космическим Разумом. Там, в Азии, не говорили от имени человека: “Я нечто мыслю из самого себя, я есть мыслящее (Intelligentes) существо”, но говорили себе: “Все, что помыслено, — это мыслят Боги, и прежде всего это мыслит некий Бог”, который ведь играл роль в аристотелизме. То, чем является отдельный человеческий разум, — это есть одна капля всеобщего Разума, и она проявляется в существе отдельного человека таким образом, что этот последний чувствовал себя, сказал бы я, словно включенным своей головой и своим сердцем во Всеобщий Разум. Таким было там настроение.

Это настроение господствовало также и при дворе Гарун аль-Рашида. Оно господствовало там еще в 8-9 столетиях после Р.Х. Туда перебрались и те греческие ученые, которым пришлось обратиться в бегство потому, что в Европе греческая философия подвергалась искоренению. Много осталось тут и из восточной мудрости. Все это слилось вместе — и то, что тогда возможно было осуществить из мистически сильной астрономии, из могучей, проникнутой душевной образностью, архитектуры и других искусств, также из поэзии, и то, что можно было осуществить из других наук и из практических жизненных знаний. Все это слилось вместе при дворе Гарун аль-Рашида, ибо он хотя и любил внешний блеск, но был также и человеком в известном отношении необычайно одаренным способностью все организовывать. Он собрал при своем дворе людей, которые в то время обладали наибольшими знаниями, еще многое хранивших из древней мудрости Мистерий, — они хотя и не были больше непосредственно Посвященными, но еще многое хранили из древней мудрости Мистерий и еще живым образом жили в этой мудрости Мистерий.

Особенно значительной была там одна личность, являющаяся весьма мудрым советником Гарун аль-Рашида, и мы хотим рассмотреть ее несколько ближе. Ее имя не столь важно, это имя не означало ничего особенного для потомства. Тем не менее это была очень мудрая личность. И для того, чтобы ее понять, надо узреть нечто такое, что могло бы изумить как раз знатоков духовной науки.

Видите ли, мои дорогие друзья, вы все ведь могли бы задать некоторый вопрос. Вы могли бы сказать: “Духовная наука — антропософия — сообщает, что некогда существовали Посвященные. Эти Посвященные обладали великим всеобъемлющим знанием, громадной мудростью. Однако, раз люди возвращаются к жизни в повторных земных жизнях, то как же это получается, что, например, ныне не заметно, чтобы тут были перевоплотившиеся древние Посвященные?” Это оправданный вопрос, который вы можете поставить.

Но знающий условия земной жизни знает также, что та или иная человеческая индивидуальность, которая вследствие ее кармы должна, перейдя из предземного существования, родиться в определенную эпоху, Ей придется взять на себя унаследованные особенности людей, имеющиеся в эту эпоху, и должна взять на себя все то, что заключается в имеющихся тогда возможностях воспитания. И, таким образом, для этой индивидуальности дело вполне может обстоять так, что хотя она в древние времена была Посвященным, но то, что она знала, остается в ее подсознании во время настоящей эпохи, а в ее поверхностном сознании, в дневном сознании, правда, обнаруживается в жизни нечто значительное, однако это не является непосредственным выражением того, чем владела в своей душе эта личность как Посвященный в одной из ее предыдущих земных жизней.

Такой была и та личность, которую я называю мудрым советником Гарун аль-Рашида. Он был Посвященным в древние Мистерии, в очень древние Мистерии. Он опять воплотился и жил при дворе Гарун аль-Рашида как перевоплотившийся Посвященный; его прежнее достояние, обретенное им при давнем Посвящении, обнаруживалось в качестве гениального организаторского дара, великой способности управления другими науками, жившими при дворе Гарун аль-Рашида, но непосредственного впечатления Посвященного он не производил. Он хранил в себе древнюю мудрость Посвящения в силу своего собственного существа, а не вследствие лишь Посвящения; однако сам он не производил впечатления Посвященного.

Но Гарун аль-Рашид очень многое возлагал на этого мудрого человека. Он поручал ему организацию всего того, что как науки и искусства блистали при дворе Гарун аль-Рашида. Он был рад иметь при себе этого человека и непосредственно чувствовал себя, так сказать, словно другом этого человека.

Этих двух личностей, Гарун аль-Рашида и его мудрого советника, мы хотим рассмотреть потому, что тогда, в восьмом и девятом столетиях после Р.Х. в Европе, в христианской культуре при дворе Карла Великого только начиналось, сказал бы я, усвоение грамотности, правописания социально высокопоставленными людьми, и сам Карл Великий делал первые попытки к этому обучению, а его приближенный Эйнгард предпринял первые попытки ввести стихию речи в рамки грамматики. Когда тут, в Европе, все было примитивным, там, в Азии, при дворе такого правителя, как Гарун аль-Рашид, которого Карл Великий чрезвычайно почитал, была осуществлена могучая блистательная духовная культура, но духовная культура, которая ничего не знала о Христе и которая также ничего не хотела знать о христианстве; в ней жили лучшие элементы магометанства, лучшие элементы арабизма; в ней также жили старые формы аристотелизма, — те его формы, которые вовсе не получили распространения в Европе, ибо в Европе была больше распространена логика, диалектика аристотелизма, которая была переработана христианскими “отцами церкви” и позднее — представителями схоластики.

Там, в Азии, в результате всего того, что было совершено Александром Великим, больше культивировали мистически-естественнонаучные познания Аристотеля. И это все разрабатывалось под влиянием чрезвычайно сильной, но почитавшейся за инспирированную, за откровение, смышлености (Intelligenz) арабизма. Так было при дворе Гарун аль-Рашида; там знали о христианстве, но христианство — такое, какое было в то время, — считали чем-то примитивным по сравнению с чрезвычайным духовным блеском, который могли сами взращивать.

Отправляясь от этих двух личностей, Гарун аль-Рашида и его мудрого советника, проследим дальше ход исторических событий.

Эти две индивидуальности, Гарун аль-Рашид и его мудрый советник, после того, как они действовали описанным образом, прошли через врата смерти, и они внесли в вышний мир сильный импульс позаботиться о том, чтобы и дальше проникали в мир тот род ощущений, мировоззрение, духовный склад, которые культивировались при этом дворе.

Мы хотим то, что тогда происходило, провести перед нашими душами со всем возможным спокойствием и со всей серьезностью. Итак, мы видим две исшедшие из Азии индивидуальности: мудрого советника и Гарун аль-Рашида, правителя. Некоторое время они еще шествуют вместе. Тем, что они восприняли в свои души, они обязаны александризму, аристотелизму. Но они восприняли в себя все то, что произошло позднее при последующем преобразовании аристотелизма, александризма. Мир понимают в действительности только в самой малой его части, если не могут воспринять, постичь то, что совершается в духовном мире тогда, когда здесь, внизу, в земной жизни, происходят обыкновенные события физического мира.

Вслед за эпохой Карла Великого и Гарун аль-Рашида наступила другая, о чем вы знаете из истории. Но в то время, когда происходило все то, о чем сообщает история касательно Азии и Европы в IX и X столетиях и в позднем Средневековьи, в духовном мире над этой физической жизнью разыгрывалось другое — могущественное — свершение. Нельзя забывать о том, что когда здесь, внизу, протекает дальше физическая жизнь, тогда там, вверху, протекает дальше и духовная жизнь, и что земная жизнь непрерывно подвергается влияниям, исходящим от душ, которые живут не на Земле, но находятся в жизни между смертью и новым рождением. Так что мы можем сказать следующее: важным оказывается также то, что в это время переживают и устраивают те души, которые тогда живут не на Земле, но находятся в жизни между смертью и новым рождением в потустороннем, духовном мире. Совершенно ясной и очевидной может стать человеческая жизнь в ее историческом свершении только тогда, когда взирают на то, что происходит в духовном мире, — в известном смысле за кулисами внешней мировой истории.

Да, те впечатления, которые уносят души через врата смерти, зачастую чрезвычайно сильно отличаются от тех впечатлений, которые имели эти души в земной жизни. И для тех, кто не обладает непредвзятостью при наблюдении духовной (сверхчувственной) жизни, случается, бывает нелегко опять узнать земного человека, который прошел через врата смерти и затем появляется для духовно-наблюдающего взора. Однако существуют духовные средства, благодаря которым можно проследить не только ту духовную (сверхчувственную) жизнь, которая непосредственно примыкает к минувшей земной жизни. Об этом я ведь уже сказал в других — утренних — лекциях... Я буду дальше говорить в этих лекциях о более дальнем ходе в жизни человека между смертью и новым рождением; тогда вы усмотрите, какие есть средства для того, чтобы проследить также и дальше так называемых, умерших.

При помощи этих средств можно проследить такие жизни, как Гарун аль-Рашида и его мудрого советника. Именно в отношении обеих этих личностей чрезвычайно важно (для понимания позднейших событий в европейской цивилизации) обратить внимание прежде всего на духовную привязанность, которую имели Гарун аль-Рашид и его мудрый советник в их способе мышления и в способе действия. Гарун аль-Рашид и его мудрый советник пронесли через врата смерти чрезвычайно сильное сродство с жившими за много столетий до них на Земле индивидуальностями Александра и Аристотеля и испытывали чрезвычайно сильное стремление к встрече, к реальной встрече с Александром и Аристотелем. И эта встреча произошла; и это на самом деле имеет громадное значение, что она произошла.

Итак, Гарун аль-Рашид и его мудрый советник некоторое время проделывали свое странствование в сверхчувственном мире, причем они оттуда взирали вниз преимущественно на то, что происходило в цивилизации стран, расположенных несколько западнее Азии, — на то, что происходило в Греции и в некоторых странах нынешнего Черного моря. Я сказал бы, что они свыше взирали на эту цивилизацию, и тогда их взор упал также на то событие, которое изживало себя в 869 году как восьмой вселенский церковный собор в Константинополе.

Этот восьмой церковный собор имел ведь великое значение для цивилизации Западной Европы. Ибо тогда было принято постановление о том, что “трихотомия”, т.е. воззрение, что человек состоит из тела, души и духа, является ересью, и что, если хочешь быть верным христианином, можно говорить только о том, что человек состоит лишь из тела и души, и что душа обладает некоторыми духовными свойствами. Поэтому ведь столь мало прослеживается наклонность Западной христианской цивилизации к спиритуальности и духовности, что познание Духа было объявлено еретическим на восьмом вселенском соборе 869 года.

Это было событием решающего значения. Можно сказать: тогда был отменен дух, и человек должен был состоять только из тела и души. Люди далеко недостаточно всматривались в это, решающего значения, событие. Однако потрясающим фактом для наблюдателя духовной (сверхчувственной) жизни, именно для наблюдателя, переживающего эту духовную жизнь, является то, что когда здесь, на Земле, в 869 году имела место отмена духа, в потустороннем духовном мире происходила встреча Гарун аль-Рашида и его советника с Александром Великим и Аристотелем, то есть с их душами.

Так вот, вам надо поразмыслить о следующем и привыкнуть к тому, что отныне в антропософской области о сверхчувственных событиях говорится как о столь же само собой разумеющемся, как события физического мира. Вам надо поразмыслить о следующем: жизнь Александра Великого и жизнь Аристотеля в их инкарнациях Александра и Аристотеля была ведь такой, что означала некоторое завершение, — что, так сказать, тот импульс, который существовал вместе со старыми культурами и который затем с одной стороны излил себя в Греции, был постигнут и сформулирован Аристотелем в понятиях; эти последние потом долгое время господствовали как идеи в Западной Европе и вообще в человеческой цивилизации.

Вам надо поразмыслить о том, что Александр Великий, современник, ученик и друг Аристотеля, с чрезвычайной силой распространил тот импульс, который был дан благодаря Аристотелю, в большей части известного тогда, при Александре, мира; и что потом этот импульс продолжал действовать в Азии вплоть до времени Гарун аль-Рашида; что в течение долгого времени в Александрии существовал блистательный центр, и что одновременно оттуда по многочисленным скрытым каналам подвергалась определяющим влияниям вся восточная культура.

Но вместе с тем было дано некоего рода завершение. Самые различные импульсы древней духовности слились вместе в александризме и в аристотелизме. Выступило христианство. Имела место Мистерия Голгофы. Это происходило тогда, когда эти индивидуальности, души Александра и Аристотеля, были не на Земле, а в духовном мире и там находились во внутреннем единении с тем, что называется правлением Михаэля, которое тогда на Земле также закончилось, а правящим Духом эпохи стал Орифиэль. (с 1 г. после Р.Х. по Р. Штайнеру.) Прошли и дальнейшие столетия со времени Мистерии Голгофы. То самое, что основали на Земле Аристотель и Александр, чему они посвятили все свое существование (один — мыслительным образом, а другой — со всеобъемлющими интенсивными способностями правителя), — все это продолжало действовать внизу, на Земле. Все это оба они, находясь в духовном мире, лицезрели оттуда в течение столетий, последовавших за Мистерией Голгофы; и они взирали на все то, что тогда происходило дальше с распространением учения о Мистерии Голгофы. В течение всех тех столетий они лицезрели, как внизу, на Земле, распространяется то, что они сотворили, — распространяется также благодаря таким гениям, как Гарун аль-Рашид и его мудрый советник.

Но для таких существ, какими были сами эти обе индивидуальности — Александр и Аристотель, — для них это вполне было требованием чего-то нового — требованием теперь начать нечто совсем новым образом: не продолжать то, что было начато, но начать нечто совсем по-новому. Благодаря этому естественно получается также некий род продолжения. Старое не устраняется из мира, но в земную цивилизацию особенным образом вводится новый могущественный импульс — христианство; это было тем, чем прониклись Александр и Аристотель.

Когда затем карма перенесла их вниз, в земную жизнь (еще до того, как произошло это событие встречи с Гарун аль-Рашидом в потустороннем мире), они жили, собственно, как незаметные, неизвестные, рано умершие личности; они жили тогда, впрочем, в важном для антропософии уголке Европы и, сказал бы я, словно через окно недолго взирая на западную цивилизацию, получая оттуда впечатления, импульсы, но сами не давая каких-либо значительных импульсов. Это должны были они сберечь на позднейшее время.

Потом они опять отошли обратно в духовный мир. Они были там, когда на Земле в 869 году состоялся восьмой вселенский церковный собор. Как раз в это времz имела место встреча между Аристотелем и Александром с одной стороны и Гарун аль-Рашидом и его мудрым советником — с другой. Это было неким объяснением между ними, столкновением великого значения в сверхчувственных мирах, ибо надо себе представить, что объяснения, столкновения в сверхчувственном мире — это суть не дискуссии посредством слов. Когда видишь, как люди в земном мире на заседании ведут дискуссию, бросаясь теми или иными словами без того, чтобы этим нанести очень тяжелый удар друг другу, так это не является даже тенеподобным отображением того, что происходит тогда, когда в сверхчувственных мирах принимаются великие решения о духовной жизни.

И тогда было так, что Аристотель и Александр с одной стороны высказывались, добивались решения в том смысле, что они говорили: то, что было основано раньше, — это должно быть введено под правление Михаэля в самом строгом смысле этого слова. Ибо ведь там знали, что Михаэлево правление миром опять начнется в XIX столетии.

Поймите нас верно в этом пункте, мои дорогие друзья! Развитие человечества протекает таким образом, что всегда в течение от трех до трех с половиной столетий один из Архангелов является преимущественным правителем земной цивилизации. В то время, когда Александр Великий насаждал аристотелевскую культуру в Азии и Африке, когда в сильном интернациональном смысле происходило это распространение культуры, тогда было время правления Михаэля, то есть земная жизнь находилась под властью Михаэля. Во время Александра на Земле имело место правление Михаэля. Затем правление Михаэля было сменено правлением ОрифиэлЯ. Потом следовали правление АнаэлЯ, правление ЗахариэлЯ, — все от трех до четырех столетий, — правление РафаэлЯ, правление СамаэлЯ, захватившее и все XIV столетие. В XV-XVII столетиях правит Габриэль, до последней трети XIX столетия, когда опять наступает правление Михаэля. Эти семь Архангелов сменили друг друга. После правления Михаэля, захватившего и эпоху Александра, последовали правления шести других Архангелов, а в конце XIX столетия снова наступило правление Михаэля; он господствует в наше время. Если мы понимаем духовную жизнь, то мы находимся непосредственно под воздействием импульсов Михаэля.

Итак, в том столетии, в котором состоялась их встреча с Гарун аль-Рашидом, Александр и Аристотель взирали на старое правление Михаэля, под эгидой которого они действовали на Земле; они взирали на Мистерию Голгофы, которая соединяет их с сообществом Михаэля, но они переживали все это не с Земли, а из сферы Солнца, ибо тогда время правления Михаэля было уже прошедшим. Михаэль и его соратники, к которым принадлежали также Александр и Аристотель, переживали Мистерию Голгофы не с земной точки зрения. Они видели Христа не приходящим на Землю, они видели Его уходящим с Солнца. Но все то, что они переживали, преобразовывалось у них в импульс: при всех обстоятельствах надо будет работать над тем, чтобы новое Михаэлево правление, которому Александр и Аристотель хотят остаться верными всеми силами своей души, — чтобы это новое Михаэлево правление должно было бы стать не только глубоко обоснованным, но принести также интенсивное христианство. Это Михаэлево правление должно было начаться в 1879 году и продолжаться от трех до четырех столетий. Мы ведь живем во время этого правления Михаэля, и антропософы должны были бы прежде всего понимать, что это значит — жить в эпоху этого правления Михаэля.

Но об этом не хотел и слышать чего-либо ни Гарун аль-Рашид в первую очередь, ни его мудрый советник, который, собственно, тоже не хотел. Они прежде всего хотели, чтобы в мире продолжали господствовать те импульсы, которые пустили сильные корни в магометанстве. Среди других, которые принимали участие в этой духовной битве, происходившей в девятом столетии после Р.Х., сильно выступали друг против друга с одной стороны Гарун аль-Рашид и его советник, а с другой стороны — Аристотель и Александр, то есть индивидуальности, которые в них жили.

То, что разыгрывалось тогда как духовная битва, — это действовало на европейскую цивилизацию и действует вплоть до нынешнего времени. И как раз из того сопротивления, которое тогда оказали Аристотелю и Александру Гарун аль-Рашид и его мудрый советник при их встрече, проистекло и усилилось действие двух течений: одного, которое протекает в арабизме, и другого, которое переводит в христианство аристотелизм и александризм благодаря импульсам Михаэлева правления.

Как Гарун аль-Рашид, так и его мудрый советник, после той их встречи с Аристотелем и Александром, оба направились дальше на Запад, все время наблюдая, что именно происходит в земной жизни. Один из них, действуя из сверхчувственного мира, принял интенсивное участие во всем том, что разыгрывалось на севере Африки, на юге Европы, в Испании, во Франции. Приблизительно в то же самое время другой прошел через все то, что разыгрывалось в духовной жизни восточнее, — у Черного моря и дальше в странах Европы, вплоть до Голландии, а также и Англии. И почти одновременно оба они, затем снова воплотившись, вступили в европейскую культуру.

При таком процессе перевоплощения не следует ожидать внешнего сходства. Как правило, совсем неверно будет думать, что если кто-либо обладал определенной духовностью, то он перевоплотится с той же самой духовностью. Надо глубже всматриваться, углубляться в основные импульсы человеческой души, если хотят верно говорить о перевоплощениях и повторных земных жизнях.

ПАПА ГРИГОРИЙ VII — ЭРНСТ ГЕККЕЛЬ

В качестве примера можно взять известного римского папу ГРИГОРИЯ VII, как стал именоваться после его избрания папой выходец из Центральной Европы, монах Гильдебранд; при этом сильном папе, действовавшем в течение 1078-1085 гг. в духе самого интенсивного католицизма, папство сделалось особенно могущественным в Средние века. Перевоплотившись, он появился в девятнадцатом столетии как борец против папства ЭРНСТ ГЕККЕЛЬ (1834-1919); он есть перевоплотившийся папа Григорий VII. Я хочу этим только показать, что не внешнее сходство духовного склада, но внутренние душевные импульсы суть то, что человек переносит с собой из одной земной жизни в другую.

Так, Гарун аль-Рашид и его мудрый советник, оба стали предрасположенными и способными к тому, чтобы прежде всего, когда военное наступление арабов через Африку достигло с битвами Испании, принимать (из сверхчувственного мира) участие в этих арабских походах, протежируя и защищая их. Затем магометанство как внешнее явление сошло на нет, но его внутреннюю душевность эти два духа пронесли через духовную жизнь при своем прохождении между смертью и новым рождением, вносили из прошлого в будущее.

Гарун аль-Рашид перевоплотился и стал в жизни своего нового воплощения Бэконом Веруламским. Он появляется как Френсис Бэкон Веруламский (1561-1626). Перевоплощается и его мудрый советник; он появляется почти одновременно как Амос Коменский (1592-1670), педагог.

Взгляните на то, что с одной стороны выступило через Бэкона Веруламского, который был христианином только внешне и который внес в европейскую науку абстрактность арабизма; взгляните с другой стороны на то, что привнес в педагогику Амос Коменский в отношении материальной наглядности обучения и всей трактовки учебного материала. Это есть такой элемент, который прямо-таки не имеет ничего общего с христианством. Амос Коменский действовал также среди “моравских братьев”; то, что он там непосредственно совершил, объясняется с одной стороны тем, что в одной из его прошлых жизней он был таким образом причастен ко всему развитию человечества, как цветущая духовная культура при дворе Гарун аль-Рашида.

А с другой стороны возьмите каждую строчку, написанную лордом Бэконом, и возьмите все то, что действует в так называемой наглядности Амоса Коменского: они заключают в себе некую загадку. Вам не разобраться в этом. Возьмем только лорда Бэкона. В нем господствует яростное стремление к опровержению Аристотеля. Во всем этом есть настоящая ярость, из чего можно усмотреть, что это глубоко коренится в его душе. Духоиспытатель, который духовно прозревает и объясняет факты, который ясновидчески взирает на Бэкона Веруламского, на Амоса Коменского, — он прослеживает их жизни в обратном направлении, включая и происходящее в сверхчувственном мире, где человек живет между смертью и новым рождением. Берут, читают сочинения Бэкона Веруламского, сочинения Амоса Коменского, находят в их тоне, во всем их содержании решительную направленность против аристотелизма. Как это объяснить?

Так вот, надо поразмыслить о следующем: Когда Бэкон и Амос Комеский низошли в свою земную жизнь, тогда ведь уже снова прошло то время, когда Александр и Аристотель были опять воплощены в среде средневековой цивилизации, где они со своей стороны осуществили то самое, что надо было сделать для аристотелизма и где поэтому настал уже другой аристотелизм, чем тот, который со своей стороны взращивал Гарун аль-Рашид, ибо они суть те же самые личности.

Теперь представьте себе ситуацию в целом. Возьмите то “интервью”, если я смею так выразиться, которое в 869 году имело место в сверхчувственном мире, и поразмыслите о том, как под его влиянием в Гарун аль-Рашиде образовались определенные душевные импульсы, которые теперь (в его жизни как Бэкона Веруламского) натолкнулись на то, что частью уже осуществилось на Земле, ибо Александр и Аристотель, перевоплотившись, опять уже побывали там; а то, что они хотели осуществить на Земле, никак не примыкало к тому, что было сотворено ими, когда они жили как земные люди в дохристианское время. Если вы поразмыслите об этом, тогда вы поймете те душевные импульсы, которые образовались при упомянутой встрече. И из того обстоятельства, что теперь Бэкон и Амос Коменский могли узреть, что именно стало в Европе из аристотелизма и александризма, вы сумеете понять, почему в их сочинениях господствует тот (отвергающий аристотелизм) тон, который присутствует именно у Бэкона и у Амоса Коменского.

Видите ли, мои дорогие друзья, действительные исторические наблюдения ведут с Земли ввысь к Небу. Надо принимать во внимание те сообщения, которые могут открыться нам только в сверхчувственном мире. Если вы хотите понять Бэкона Веруламского и Амоса Коменского, то вам надлежит проследить их в обратном направлении вплоть до того времени, когда обнаруживается, кем они были раньше в прошлом воплощении; значит, надо аристотелизм, распространенный через схоластику, проследить в обратном направлении вплоть до того “интервью”, которое состоялось в сверхчувственном мире около 869 года во время вселенского церковного собора; надо проследить в обратном направлении вплоть до того времени, когда Гарун аль-Рашид и его мудрый советник культивировали тот аристотелизм и александризм, который как раз тогда возможно было культивировать. При таком прозрении вмешательства сверхчувственного мира в мир чувственно-физический впервые становится понятным то, что случается в земной жизни. Это и есть то, что я хотел привести, чтобы указать вам, как на самом деле прослеживание повторных земных жизней может впервые сделать понятным то, что изживает себя в таких личностях на Земле.

Время уже слишком позднее, чтобы уже сегодня излагать дальнейшее из этой области. И я хочу лишь в немногих словах еще обозначить то, что должно закруглить и закончить проведенные рассмотрения.

Если мы так же, как это было сделано сейчас, рассмотрим поступательное развитие человеческой цивилизации, то найдем, что именно через такие индивидуальности, как у Гарун аль-Рашида и у того, кто позднее стал Амосом Коменским, в христианское развитие вторглось нечто такое, что не хочет влиться в христианство, — что сильно склоняется к арабизму. Так мы имеем в нашей современности с одной стороны прямолинейное продвижение христианства, а с другой стороны, особенно в абстрактной науке, — арабизм.

Я особенно хочу заложить вам в души следующее. Когда мы прослеживаем оба эти течения, то оказываемся вынужденными, проводя спиритуальные наблюдения, направить взор ввысь на все то, что происходило в сверхчувственном мире, например, на встречу Аристотеля и Александра с Гарун аль-Рашидом и его мудрым советником. Там совершилось много такого, что затем стало с одной стороны импульсом к распространению истинного христианства, а с другой стороны — импульсом к образованию препятствий, сопротивления истинному христианству. Но благодаря тому, что в спиритуальном мире Михаэлево развитие приняло то направление, какое я вам обозначил, возникает сильная надежда и перспектива в отношении будущего, что именно под знаком Михаэлевого импульса христианство получит свой истинный облик. Ибо под знаком Михаэлевого импульса также и в сверхчувственном мире были проведены размежевания с другими течениями.

И вот я хотел бы сказать только следующее. В Антропософском Обществе объединились разного рода личности. Эти личности имеют свою карму, которая восходит к прошлым временам и которая производит самое различное впечатление, когда мы обращаемся прежде всего к той жизни, которая была проведена в последнем предземном существовании, а затем переходим к рассмотрению прошлых земных жизней. Среди них можно найти лишь немного таких, которые честно пришли к вступлению в антропософское движение, которые не были причастны в своей карме к тем событиям, какие я вам описал. Те личности, которые достойным образом получили стремление вступить в Антропософское Общество, — они так или иначе связаны с тем, что имело место как встреча Александра и Аристотеля с Гарун аль-Рашидом и его мудрым советником или нечто подобное. Нечто такое определило их карму, и это затем так выступает в современной земной жизни, что у них возникает стремление получить спиритуальное именно тем способом, какой практикуется в антропософском движении.

Но с этим связано и нечто другое. А именно то, что вследствие особого образа, какой принимает правление Михаэля, те личности, которые теперь благодаря их карме в силу их тесной связи с правлением Михаэля вступили в антропософское движение, — они, в нарушение некоторых законов перевоплощения, опять появятся на Земле на рубеже XX-XXI столетия, то есть менее, чем через столетие, чтобы довести до кульминации, до полноты выражения то, что мы теперь можем делать в антропософском служении правлению Михаэля. В том интересе, который можно иметь к таким вещам, и который вы теперь проявили, выражается, если этот интерес достаточно интенсивен, внутреннее стремление быть действительным антропософом. Но как раз благодаря тому, что понимают эти вещи, воспринимают в себя такие импульсы, менее, чем через столетие, уже опять появятся на Земле, чтобы вполне сделать на Земле то, чего хочет антропософия.

Подумайте, мои дорогие друзья, о тех немногих ориентирующих словах, которые я здесь присоединил к сегодняшнему рассмотрению, — ощутите их. При известных условиях вы как раз в этих немногих словах найдете многое из того, что может вас верным образом поставить внутри антропософского движения, — что может дать вам верную ориентацию так, что вы сможете почувствовать вашу принадлежность к этому движению глубоко связанной с вашей кармой.