Существо человека

Следующие слова Гете прекрасно определяют исход­ную точку одного из путей, на котором может быть познано существо человека: «Как скоро человек заме­чает вокруг себя предметы, он их рассматривает в их отношениях к себе самому; и он прав, потому что вся его судьба зависит от того, нравятся ли они ему или нет, привлекают ли его или отталкивают, приносят ли ему пользу или вред. Этот вполне естественный способ смотреть на вещи и судить о них кажется столь же легким, как и необходимым; и все же человек подвер­жен при этом тысяче ошибок, которые часто смущают его и отравляют ему жизнь. — Гораздо более тяже­лый труд берут на себя те, чье живое стремление к знанию побуждает наблюдать вещи в природе, каковы они сами по себе и в их взаимоотношениях; ибо они скоро утрачивают то мерило, которое помогало им, пока они как люди рассматривали вещи то отношению к себе. Теперь им недостает мерила удовольствия и не­удовольствия, притяжения и отталкивания, пользы и вреда; они должны совсем отказаться от него; как рав­нодушные и богоподобные существа, они должны ис­кать, и исследовать то, что есть, а не то, что нравится. Так, настоящего ботаника не должна трогать ни кра­сота, ни полезность растений; он должен исследовать их строение, их отношение к остальному растительному царству; и как все растения вызываются наружу и ос­вещаются солнцем, так должен и он ровным, спокой­ным взглядом взирать на них и осматривать их все и мерило для этого познания, данные для суждения о них брать не из себя, а из круга наблюдаемых им вещей».

Эта высказанная Гете мысль обращает внимание человека на три области. Первая — это предметы, о ко­торых к нему постоянно притекают вести через врата его чувств, предметы, которые он осязает, обоняет, про­бует на вкус, слышит и видит. Вторая — это впечатле­ния, которые на него производят эти предметы и кото­рые сказываются, как его удовольствие и неудовольст­вие, желание или отвращение, в том, что одни вещи он находит привлекательными, другие — отвратительны­ми, одни — полезными, другие — вредными. И третья — это познания, которые он как «богоподобное существо» получает о предметах; это — тайны действия и бытия этих предметов, которые раскрываются ему.

В человеческой жизни эти три области четко разде­ляются. И поэтому человек замечает, что он трояко связан с миром. — Первое есть нечто, что он застает, что он принимает, как данный факт. Благодаря второ­му он делает мир чем-то, что касается его самого, что имеет значение для него. Третье — это то, что он рас­сматривает как цель, к которой он должен неустанно стремиться.

Почему является человеку мир в этом трояком об­разе? Простое наблюдение может пояснить это. — Я иду по лугу, поросшему цветами. Цветы говорят мне о своих красках при помощи моего глаза. Это — факт, который я принимаю, как данное. — Я радуюсь вели­колепию красок. Этим я обращаю данный факт в нечто, касающееся меня самого. При помощи моих чувств я связываю цветы с моим собственным бытием. Через год я снова прохожу по этому же лугу. На нем растут другие цветы. Новая радость вырастает во мне при ви­де их. Моя радость прошлого года возникает вновь, как воспоминание. Она во мне; предмет который за­жег ее, отошел. Но цветы, которые я теперь вижу, того же рода, как и прошлогодние; они выросли по тем же самым законам. Если я постиг этот род, эти законы, то найду их вновь и в этих цветках, как я узнал их в прошлогодних. И, быть может, я подумаю так: цветы прошлого года отошли; моя радость о них осталась лишь в моем воспоминании. Она связана только с мои» бытием, но то, что я узнал о цветах в прошлом году и опять узнаю и в этом году, это пребудет, пока растут такие цветы. Это есть нечто, открывшееся мне, но зависящее от моего бытия иначе, нежели моя радость. Мое чувство радости остается во мне; законы же, сущность цветов, остаются вне меня в мире.

Так человек постоянно связан трояким образом с вещам мира. Не будем пока ничего вкладывать в этот факт, воспримем его таким, каким он нам представля­ется. Из него следует, что у человека в его существе есть три стороны. Только это, а не что-либо иное, долж­но быть пока обозначено здесь тремя словами: тело, душа и дух. Тот, кто с этими тремя словами соединит какие-либо предвзятые мнения или даже гипотезы, не­избежно поймет превратно дальнейшее изложение. Под телом здесь подразумевается то, посредством чего для человека открываются предметы окружающего его ми­ра, как луговые цветы в вышеприведенном примере. Слово душа указывает на то, посредством чего чело­век связывает вещи со своим собственным бытием, по­средством чего ощущает он от них удовольствие и не­удовольствие, приятное и неприятное, радость и боль. Под духом подразумевается то, что открывается в че­ловеке, когда, по выражению Гете, он, как «богоподоб­ное существо», взирает на вещи. — В этом смысле че­ловек состоит из тела, души и духа.

Посредством своего тела человек на мгновение мо­жет привести себя в связь с вещами. Благодаря своей душе он сохраняет в себе впечатления, производимые на него вещами; и через его дух открывается ему то, что сами вещи хранят в себе. Только рассматривая человека с этих трех сторон, возможно надеяться по­стичь его существо. Ибо эти три стороны являют его в трояком различном родстве с остальным миром.

Своим телом человек сродни вещам, которые пред­ставляются извне его чувствам. Вещества внешнего мира составляют это его тело, силы внешнего мира действуют также и в нем. И как рассматривает он предметы внешнего мира своими чувствами, так может он наблюдать и свое собственное телесное бытие. Но душевное бытие невозможно рассматривать тем же спо­собом. Происходящие во мне физические процессы, мо­гут также восприниматься телесными чувствами. Но мое удовольствие и неудовольствие, мою радость и боль, ни я, ни кто-либо другой не может воспринять телесными чувствами. Душевное — это область, недоступная телесному созерцанию. Телесное бытие человека открыто взглядам всех; душевное же бытие он не­сет в себе, как свой собственный мир. Через дух же че­ловеку открывается внешний мир более высоким обра­зом. Хотя внутри человека раскрываются тайны внешнего мира, но в духе он выступает из себя и предо­ставляет самим вещам говорить о самих себе, о том, что имеет значение не для него, а для них. Человек поднимает взор к звездному небу: восторг, переживае­мый его душой, принадлежит ему; но те вечные зако­ны звезд, которые он постигает в мысли, в духе, при­надлежат не ему, а самим звездам.

Итак, человек гражданин трех миров. Своим те­лом он принадлежит к миру, который он также вос­принимает своим телом; своей душой он строит себе свой собственный мир; через его дух перед ним рас­крывается мир, который выше этих обоих миров.

Становится ясно, что, вследствие существенного различия между этими тремя мирами, возможно ясно понять их, а также долю участия, которую может иметь в них человек, только путем трех различных спо­собов исследования.

I. ТЕЛЕСНОЕ СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА

При помощи телесных чувств мы познаем тело че­ловека. И способ рассмотрения при этом не может быть иным, чем тот, при помощи которого познаются другие чувственно-воспринимаемые вещи. Как мы рассматри­ваем минералы, растения, животных, так же можно рассматривать и человека. Он сродни этим трем фор­мам бытия. Подобно минералам, человек строит свое тело из веществ природы; подобно растениям, он рас­тет и размножается; подобно животным, он восприни­мает окружащие его предметы и, на основании впечат­лений от них, слагает свои внутренние переживания. И поэтому человеку можно приписать бытие минераль­ное, растительное и животное.

Различие в строении минералов, растений и живот­ных соответствует трем формам их бытия. Это строе­ние — облик (Gestalt) — и есть то, что мы воспринимаем чувствами, и лишь это одно можно назвать телом (Leib). Но человеческое тело отлично от тела живот­ного. Это отличие должен принять каждый, как бы в остальном не думал он о сродстве человека с животным. Даже крайний материалист, отрицающий все душевное, не может не подписаться под следующим положением, которое высказывает Карус в своем «Organon der Erkenntnis der Natur und des Geistes»: «Хотя для фи­зиолога и анатома все еще остается неразрешенной за­гадкой тончайшее внутреннее строение нервной системы и особенно мозга, но что эта концентрация образова­ний все более и более возрастает в животном мире, и в человеке достигает такой степени, как ни в каком дру­гом существе, это есть твердо установленный факт; это имеет величайшее значение для духовного развития человека, и мы даже можем сказать прямо, является, в сущности, уже достаточным его объяснени­ем. И поэтому, там, где строение мозга недостаточно развито, где обнаруживается малый размер его и скуд­ность, как у микроцефалов и идиотов, там, разу­меется, не может быть и речи о возникновении ори­гинальных идей и о познавании вообще — так же, как для человека с совершенно выродившимися и искале­ченными органами воспроизведения не может быть речи о продолжении рода. Хотя одно лишь сильное и пре­красно развитое строение всего человека, и в особенно­сти мозга, еще не заменяют гения, однако составляют, во всяком случае, первое необходимое условие для выс­шего познания»*.

Так же, как нужно было приписать человеческому телу три формы бытия, минеральную, растительную и животную, так нужно приписать ему и четвертую, осо­бенную, человеческую. Через свою минеральную форму бытия человек сродни всему видимому; через расти­тельную — всем существам, которые растут и размно­жаются; через животную — всем, которые восприни­мают окружающий мир и на основании внешних впечатлений имеют внутренние переживания; через че­ловеческую форму бытия — он уже и в телесном отно­шении образует свое особое царство.

II. ДУШЕВНОЕ СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА

Как самостоятельный внутренний мир, душевное су­щество человека отличается от его телесности. Это са­мостоятельное обнаруживается сразу же, как только мы обратим внимание на простейшее чувственное ощу­щение. Никто не может сразу узнать, переживает ли другой человек то же самое простое ощущение совер­шенно так же, как он сам. Известно, что есть люди, страдающие цветовой слепотой. Они видят предметы лишь в различных оттенках серого цвета. У других бы­вает лишь частичная слепота к краскам, и потому они не могут воспринимать известных оттенков красок. Картина мира, которую им дают их глаза, иная, чем у так называемых нормальных людей. То же самое мож­но более или менее сказать и о других чувствах. Из этого непосредственно следует, что уже простое чувст­венное ощущение принадлежит внутреннему миру. Моими телесными чувствами я могу воспринимать красный стол, который воспринимается и другим чело­веком; но я не могу воспринимать того ощущения крас­ного цвета, которое есть у другого. Сообразно с этим чувственные ощущения надо обозначить как нечто ду­шевное. Если только мы вполне уясним себе этот факт, то мы скоро перестанем смотреть на внутренние пере­живания, как на исключительно мозговые процессы или нечто подобное. — К чувственному ощущению, прежде всего, примыкает чувство (Gefuhl). Одно ощущение доставляет человеку удовольствие, другое — неудоволь­ствие. Это — движения его внутренней, его душевной жизни. В своих чувствах человек присоединяет себе еще второй мир к тому, который воздействует на него извне. И еще нечто третье присоединяется к ним: воля. Посредством воли человек действует обратно на внеш­ний мир. И этим он налагает на внешний мир отпеча­ток своего внутреннего существа. Душа человека в его волевых актах как бы изливается наружу. Поступки че­ловека именно тем отличаются от событий внешней природы, что носят на себе отпечаток его внутренней жизни. Так душа противопоставляет себя внешнему ми­ру, как нечто собственное (Eigene) человека. Из внеш­него мира он получает побуждения. Но в соответствии с этими побуждениями он строит свой собственный мир. Телесность становится основой душевного.

III. ДУХОВНОЕ СУЩЕСТВО ЧЕЛОВЕКА

Душевное в человеке определяется не только телом. Человек не блуждает без направления и цели от одно­го чувственного впечатления к другому; также не дей­ствует он под влиянием любого раздражения, произво­димого на него извне, или через процессы его тела. Он размышляет о своих восприятиях и о своих поступках. Путем размышления о своих восприятиях он приобре­тает познание о вещах; посредством размышления о своих поступках он вносит в свою жизнь разумную связь. И он знает, что он как человек лишь тогда до­стойно исполняет свою задачу, когда руководствуется верными мыслями, как в своем познании, так и в дей­ствии. Таким образом, душевное стоит перед двоякой необходимостью. Оно определяется законами тела, в силу природной необходимости; и оно дает определять себя законами, приводящими его к верному мышлению, так как свободно признает их необходимость. Законам обмена веществ человек подчинен природой; законам мышления он подчиняется сам. — Через это человек становится членом более высокого порядка, чем тот, к которому он принадлежит благодаря своему телу. И этот порядок духовный. Насколько телесное отлично от душевного, настолько последнее, в свою очередь, от­лично от духовного. Пока говорят только о частицах углерода, водорода, азота, кислорода, движущихся в теле, не имеют в виду души. Душевная жизнь начина­ется лишь там, где посреди этого движения появляет­ся ощущение: я ощущаю сладкое или я чувствую удовольствие. Так же мало имеют в виду дух, пока смотрят лишь на душевные переживания, протекающие через человека, когда он вполне предается внешнему миру и своей телесной жизни. Это душевное скорее есть только основа для духовного, как телесное есть основа для душевного. — Естествоиспытатель имеет дело с телом, испытатель души (психолог) — с душой, а испытатель духа — с духом. К тому, кто путем мыш­ления хочет уяснить себе существо человека, должно быть предъявлено требование, чтобы путем размышле­ния о самом себе он уяснил различие между телом, ду­шой и духом.

IV. ТЕЛО, ДУША И ДУХ

Человек может правильно понять самого себя, лишь когда он вполне уяснит себе значение мышления в своем собственном существе. Мозг есть телесное ору­дие мышления. Как человек с нормальными гла­зами может видеть цвета, так и соответственно постро­енный мозг служит ему для мышления. Все тело чело­века построено так, что в органе духа, в мозге, оно находит свой венец. Лишь тогда можно постичь строе­ние человеческого мозга, если рассматривать его в от­ношении к его задаче. Задача эта состоит в том, чтобы быть телесной основой мыслящего Духа. На это ука­зывает сравнительный обзор животного мира. У амфи­бий головной мозг еще мал по сравнению со спинным мозгом; у млекопитающих он сравнительно больше; у человека он наибольший по отношению ко всему ос­тальному телу.

Против таких замечаний, касающихся мышления, какие высказываются здесь, господствует немало пред­рассудков. Некоторые люди склонны недостаточно це­нить мышление и выше ставить «внутреннюю жизнь чувств», «ощущение». Говорят даже, что к высшим по­знаниям поднимаются не «трезвым мышлением», но теплотою чувства, непосредственною силою ощущений. Люди, которые так говорят, опасаются притупить чув­ство ясным мышлением. Это конечно так при обыден­ном мышлении, касающемся только области полезного. Но при тех мыслях, которые ведут в высшие области бытия, происходит обратное. Нет такого чувства и эн­тузиазма, которые своей теплотой, красотой и возвы­шенностью могли бы сравниться с теми ощущениями, которые зажигаются чистыми, кристально ясными мыслями, относящимися к высшим мирам. Высшие чув­ства это совсем не те, которые являются «сами собой», но именно те, которые достигаются путем энергичной работы мысли.

Человеческое тело обладает строением, соответству­ющим мышлению. Те же вещества и силы, что нахо­дятся в минеральном царстве, можно найти в человече­ском теле в таком сочетании, что через это сочетание может проявляться мышление. Это минеральное, обра­зованное сообразно своей задаче строение, будет назы­ваться в последующем изложении физическим телам человека.

Это организованное с расчетом на мозг, как на свое средоточие, минеральное строение возникает путем раз­множения и получает свой законченный облик путем роста. Размножение и рост человек имеет общим с рас­тениями и животными. Размножением и ростом живое отличается от безжизненного минерала. Живое проис­ходит от живого через зародыш. Потомок примыкает к предкам в ряду живых. Силы, благодаря которым возникает минерал, натравлены на сами вещества, ко­торые его составляют. Горный хрусталь образуется по­средством сил, присущих кремнию и кислороду, сил, ко­торые соединены в нем. Силы, образующие дуб, мы должны искать окольным путем, через зародыш, в ма­теринском и отцовском растениях. И форма дуба со­храняется при размножении, от предков к потомкам. Существуют внутренние, присущие живому условия. — Было грубым воззрением на природу, когда думали, что низшие животные, даже рыбы, могут образовывать­ся из тины. Форма живого воспроизводится путем на­следственности. Как будет развиваться живое сущест­во, это зависит от того, от каких отцовского и материн­ского существ оно возникло, или, иными словами, к ка­кому виду оно принадлежит. Вещества, из которых оно состоит, сменяются постоянно; вид же остается в тече­ние жизни и передается по наследству потомкам. Итак, вид есть то, что определяет сочетание веществ. Эта си­ла, образующая вид, должна быть названа жизненной силой. Как минеральные силы выражаются в кристал­лах, так образующая жизненная сила выражается в ви­дах или формах растительной и животной жизни.

Человек воспринимает минеральные силы благодаря телесным чувствам. И он может воспринимать лишь то, для чего у него есть такие чувства. Без глаз нет вос­приятия света, без уха нет восприятия звука. У низших организмов есть из всех имеющихся у человека чувств только род чувства осязания. Сравнительно с человече­ским восприятием для них существуют лишь те мине­ральные силы, которые познаются осязанием. По мере того, как у высших животных развиваются другие чув­ства, для них окружающий мир, воспринимаемый так­же и человеком, становится разнообразнее, богаче. Та­ким образом, от органов самого существа зависит, бу­дет ли и для него также существовать, как восприятие, как ощущение, то, что существует во внешнем мире, То, что в воздухе присутствует как некое движение, становится в человеке ощущением звука. — Проявле­ние жизненной силы человек не воспринимает обыкно­венными чувствами. Он видит краски растений, он обо­няет их аромат; жизненная сила остается сокрытой для такого наблюдения. Но как слепорожденный не имеет права отрицать краски, так обыкновенные чувст­ва не вправе отрицать жизненную силу. Краски начнут существовать для слепорожденного, как только он бу­дет оперирован; точно также начнут существовать для человека, как восприятие, не только индивидуумы, но созданные жизненной силой разнообразные виды рас­тений и животных, лишь только в нем раскроется орган для этого восприятия. — Совершенно новый мир вста­ет перед человеком с раскрытием этого органа. Теперь он уже воспринимает не только цвета, запахи и т. д. живых существ, но саму жизнь этих живых существ. В каждом растении, в каждом животном он ощущает, кроме физического облика, еще его духовный, испол­ненный жизни облик (Geistgestalt). Чтобы как-нибудь обозначить его, назовем этот духовный облик эфирным телом или жизненным телом (Atherleib oder Lebensleib)**. Для исследователя духовной жизни это представляется следующим образом. Для него эфирное тело не есть только произведение веществ и сил физи­ческого тела, но самостоятельная, действительная сущ­ность, которая лишь и вызывает к жизни названные физические вещества и силы. Когда говорят, что простое физическое тело — как например кристалл — получает свой облик (Gestalt) благодаря физическим формообразующим силам, присущим безжизненному, то выражаются в духе Духовной науки; живое тело получает свою форму не через эти силы, ибо в то мгно­вение, когда жизнь удалилась из него, и оно предо­ставлено только физическим силам, оно распадается. Жизненное тело есть сущность, благодаря которой в каждое мгновение в течение жизни физическое тело охраняется от распада. — Для того чтобы увидеть это жизненное тело, чтобы воспринять его у другого суще­ства, необходимо иметь пробужденное духовное око. Без этого можно принять его существование в силу ло­гических оснований. Но его можно увидеть духовным оком точно так же, как видят цвет физическим гла­зом. — Не надо смущаться выражением «эфирное тело». «Эфир» обозначает здесь нечто иное, чем гипо­тетический эфир в физике. Пусть это будет принято просто, как обозначение для того, что здесь описывает­ся. И как физическое тело человека в своем строений является отображением своей задачи, точно так же дело обстоит с эфирным телом человека. И его можно понять лишь тогда, когда рассматривают его по отно­шению к мыслящему духу. Своей приспособленностью к мыслящему духу эфирное тело человека отличается от эфирного тела растений и животных. — Подобно тому, как своим физическим телом человек принадле­жит к минеральному миру, так своим эфирным телом он принадлежит к миру жизни. После смерти физиче­ское тело растворяется в минеральном мире, тело эфирное — в мире жизни. «Телом» надо обозначить то, что придает существу какую-либо «форму», «облик». Не надо смешивать выражение «тело» с чувственной телесной формой. В этом смысле обозначение «тело» может быть употреблено также и для того, что прини­мает известный облик, будучи душевным и духовным.

Жизненное тело есть еще нечто внешнее для чело­века. С первым пробуждением ощущения само внутрен­нее отвечает на раздражения внешнего мира. Можно проследить как угодно далеко то, что по праву называ­ется внешним миром: ощущения мы не сможем найти. — Лучи света проникают в глаз, они распространя­ются внутри него вплоть до сетчатой оболочки. Там они вызывают химические процессы (в так называе­мом глазном пурпуре); действие этих раздражений продолжается через зрительный нерв вплоть до мозга; там возникают дальнейшие физические процессы. Если бы можно было наблюдать их, то мы увидели бы такие же физические процессы, как и повсюду во внешнем мире. Если я могу наблюдать жизненное тело, то я восприму, что физический процесс в мозгу есть одновре­менно и жизненный процесс. Но ощущения голубого цвета, которое есть у того, кто воспринимает световые лучи, я этим путем нигде не смогу найти. Оно возника­ет лишь в душе самого воспринимающего. Таким обра­зом, если бы существо, получающее свет, исчерпыва­юсь физическим телом и телом эфирным, то не могло бы существовать ощущения. Та деятельность, посред­ством которой происходит ощущение, весьма существенно отличается от действия жизненной образующей силы. Этой деятельностью из действия жизненной силы; вызывается внутреннее переживание. Без этой деятель­ности имел бы место лишь жизненный процесс, как он и наблюдается у растений. Представим себе человека, как со всех сторон он получает впечатления. Нужно мыслить его в то же время как источник означенной деятельности, направленной всюду, откуда он получает эти впечатления. Во все стороны на эти впечатления отвечают ощущения. Пусть этот источник деятельности будет назван душой ощущающей (Empfindungsseele). Эта душа ощущающая так же реальна, как физическое тело. Когда передо мной стоит человек, и я остав­ляю в стороне его душу ощущающую, представляя его себе только как физическое тело, то это как раз то ж самое, как если бы в картине я представлял себе только одно полотно.

Относительно восприятия души ощущающей должно быть сказано нечто подобнее тому, что и относительно эфирного тела. Телесные органы «слепы» к ней. Слеп к ней также и орган, которым может восприниматься жизнь, как таковая. Но как через этот орган созерцается эфирное тело, так внутренний мир ощущений через еще более высокий орган может стать особенным видом сверхчувственных восприятий. Человек тогда ощущает не только впечатления физического и жизненного мира, но он созерцает ощущения. Перед человеком с таким органом мир ощущений другого существа лежит как внешняя действительность. Нужно делать различие между переживанием своего собственного мира ощущений и созерцанием мира ощущений другого существа. В свой собственный мир ощущений может заглянуть, конечно, каждый человек; мир ощущений другого су­щества может созерцать только видящий с раскрытым «духовным оком». Не будучи видящим, человек знает мир ощущений лишь как «внутренний», лишь как собственные сокровенные переживания своей души; при раскрытом «духовном оке» перед внешним духовным взором вспыхивает то, что иначе живет лишь «во внут­реннем» другого существа.

***

Чтобы предупредить недоразумения, надо ясно сказать, что видящий едва ли переживает в себе то же самое, что имеет в себе другое существо как содержаний своего мира ощущений. Это существо переживает ощущения с точки зрения своего внутреннего; видящий же воспринимает откровение, проявление мира ощущений.

Душа ощущающая в своих действиях зависит от эфирного тела. Ибо ведь из него она черпает то, чему она должна дать вспыхнуть, как ощущению. И так как эфирное тело есть жизнь внутри физического тела, то и душа ощущающая также зависит косвенно от него. Только при условии правильно функционирующего, хо­рошо развитого глаза возможны соответствующие ощу­щения красок. Через это телесность влияет на душу ощущающую. Таким образом в своей деятельности она определена и ограничена телом. Она живет в границах, поставленных ей телесностью. — Итак, тело строится из минеральных веществ, оживляется эфирным телом, и само оно ограничивает душу ощущающую. Следова­тельно тот, у кого есть вышеупомянутый орган для «со­зерцания» души ощущающей тот познает ее ограни­ченной телом. — Но граница души ощущающей не сов­падает с границей физического тела. Душа эта несколь­ко выступает над физическим телом. Из этого видно, что она оказывается более мощной, чем физическое те­ло. Но сила, посредством которой поставлены ей грани­цы, исходит от физического тела. Тем самым между физическим телом и эфирным с одной стороны, и ду­шой ощущающей с другой стороны, вставляется еще один особый член человеческого существа. Это есть ду­шевное тело (Seelenleib) или тело ощущений. Можно также оказать: одна часть эфирного тела тоньше, чем остальное, и эта более тонкая часть эфирного тела об­разует единство с душой ощущающей, между тем как более грубая часть образует род единства с физиче­ским телом. Но как уже сказано, душа ощущающая выдается над душевным телом.

То, что здесь называется ощущением, есть лишь часть душевного существа. (Выражение «душа ощуща­ющая» выбрано здесь для большей простоты). К ощу­щениям примыкают чувства удовольствия и неудоволь­ствия, влечения, инстинкты, страсти. Все это носит тот же характер личной жизни, как и ощущения, и, подоб­но им, зависит от телесности.

***

Так же, как с телом, душа ощущающая находится во взаимодействии и с мышлением, с духом. Прежде всего, ей служит мышление. Человек составляет себе мысли о своих ощущениях. Благодаря этому проясняется внешний мир. Ребенок, который обжегся, размышляет и приходит к мысли: «огонь жжется». И своим влечениям, инстинктам и страстям человек не следует слепо; его размышление дает ему возможность удовлетворить их. То, что называется .материальной культурой, движется всецело в этом направлении. Она состоит из тех услуг, которые мышление оказывает душе ощущающей. Неизмеримое количество мыслительных сил направлено на эти цели. Эта сила мысли построила корабли, железные дороги, телеграфы, телефоны; и все это в большинстве случаев служит для удовлетворений потребностей души ощущающей. Подобно тому, как жизненная образующая сила пронизывает физическое тело, так сила мысли пронизывает душу ощущающую. Жизненная образующая сила связывает физическое тело с его предками и потомками и этим вводит его в закономерность, которая не касается исключительно ми­нерального. Также и мыслительная сила вводит душу в закономерность, к которой она не принадлежит, как душа ощущающая. Через душу ощущающую человек сродни животному. И у животных мы замечаем присутствие ощущений, влечений, инстинктов и страстей. Но животное следует им непосредственно. У него они не переплетаются с самостоятельными, переходящими за пределы непосредственных переживаний мыслями. То же самое, до известной степени, происходит и у неразвитого человека. И потому, собственно душа ощущающая отличается от более высоко развитого члена души, которому служит мышление. Эту душу, пользующуюся услугами мышления, обозначим как душу рассудочную (Verstandesseele). Ее можно было бы также назвать душой характера или характером (Gemutsseele).

Душа рассудочная пронизывает душу ощущающую. Тот, кто имеет орган для «созерцания» души, видит поэтому душу рассудочную, как сущность, отдельную от собственно души ощущающей.

***

Благодаря мышлению человек выводится за пределы своей личной жизни. Он приобретает нечто, что выступает за грани его души. Для него является само соой разумеющимся убеждением, что законы мышления стоят в согласии с мировым порядком. Он чувствует себя в мире как дома потому, что существует это согласие. Это согласие есть одни из важных фактов, посредством
которых человек учится познавать свое собственное существо. В своей душе человек ищет истину, и через эту истину высказывается не только душа, но высказываются вещи мира. То, что через мышление познано как истина, имеет самостоятельное значение, имеющее отношение к вещам мира, а не только к собственной ду­ше Мой восторг перед звездным небом я переживаю
в себе; мысли, которые я составил себе о путях небесных тел, имеют для мышления всякого другого челове­ка то же значение, что и для моего. Было бы нелепо говорить о моем восторге, если бы я сам не существовал; но совсем не столь же нелепо говорить о моих мыслях, даже без всякого отношения ко мне. Потому что истина, которую я мыслю сегодня, была истиной и вчера, и будет истиной завтра, хотя я занят ею лишь сегодня. Если какое-либо познание дает мне радость, то эта радость имеет значение до тех пор, пока она жи­вет во мне; истина познания имеет свое значение совершенно независимо от этой радости. Овладевая истиной, душа соединяется с чем-то, что несет свою ценность в самом себе. И эта ценность не исчезает вместе с душевным ощущением так же, как не с ним она и возникла. То, что действительно есть истина, то не возникает и не исчезает; оно имеет значение, которое не может быть уничтожено. — Этому не противоречит то, что отдельные человеческие «истины» имеют лишь преходящую ценность, так как они в известное время познаются как частичные или полные заблуждения. Ибо чело­век должен сказать себе, что ведь истина существует в себе самой, тогда как его мысли являются лишь преходящими формами проявления вечных истин. И тот, кто — как Лессинг — говорит, что он довольствуется вечным стремлением к истине, так как полная, чистая истина может существовать лишь для Бога, тот не отвергает вечной ценности истины; напротив, подобными словами он подтверждает ее. Потому что лишь то, что в самом себе имеет вечное значение, может вызвать к себе вечное стремление. Если бы истина не была самостоятельной сама в себе, если бы она получала свою ценность и свое значение через человеческое душевное ощущение, тогда она не могла бы быть единой целью для всех людей. Стремясь к ней, мы этим признаем ее как самостоятельное существо.

И как обстоит дело с истиной, так же обстоит оно и с истинным добром. Нравственно-доброе независимо от склонностей и страстей, поскольку оно не позволяет им управлять собой, а само повелевает ими. Удовольствие и неудовольствие, желание и отвращение принадлежат собственной душе человека; долг стоит выше удовольствия и неудовольствия. Человек может так высоко поставить для себя долг, что жертвует для него жизнью. И тем выше стоит человек, чем больше он облагородил свои склонности, свое удовольствие и не удовольствие, так что они без принуждения, без порабощения, сами следуют признанному долгу. Нравственно-доброе имеет так же, как истина, свою ценность вечности в себе и не получает ее через душу ощущающую.

Позволяя ожить внутри себя независимой истине и добру, человек поднимается выше простой души ощущающей. Ее начинает пронизывать светом вечный дух. В ней восходит свет, который не преходящ. Поскольку душа живет в этом свете, она причастна вечному. Она соединяет свое собственное бытие с вечным бытием. То, что несет в себе душа, как истину и добро, то в ней бессмертно. — То, что в душе вспыхивает, как вечное мы назовем здесь душой сознательной (Bewusstseinsseele). — О сознании можно говорить также и при низших душевных движениях. Самое обыденное ощущение уже есть предмет сознания. Постольку сознание есть и у животного. Под душой сознательной мы подразумеваем здесь ядро человеческого сознания, т. е душу в душе. Душа сознательная, как особый член души, отличается здесь от души рассудочной. Эта последняя все еще запутана в ощущениях, порывах, аффектах и т. д. Каждый человек знает, что ему, прежде всего кажется истинным то, что он предпочитает из своих ощущений, и т. п. Но лишь та истина пребывающая, которая освободилась от всякого привкуса таких сим­патий и антипатий, ощущений и т. д. Истина остается истиной, хотя бы все личные чувства восстали против нее. Та часть души, в которой живет эта истина, должна быть названа душой сознательной.

Таким образом, как в теле, так и в душе надо раз­личать три члена: душу ощущающую, душу рассудочную и душу сознательную. И подобно тому, как на ду­шу снизу вверх телесность действует ограничивающим, так сверху вниз духовность действует на нее расширя­ющим образом. Ибо чем больше наполняется душа ис­тиной и добром, тем дольше и полнее проникает ее веч­ное. — Для того, кто может «созерцать» душу, сияние, которое исходит от человека, ибо его вечное распрост­раняется, есть нечто столь же действительное, как дей­ствителен для чувственного глаза свет, излучающийся от пламени. Для «видящего» телесный человек есть лишь одна часть всего человека. Тело, как самое гру­бое образование, находится в ряду прочих образова­ний, которые взаимно проникают его и друг друга. Как жизнеформой физическое тело наполняется телом эфир­ным; со всех сторон, выступая за его пределы, видно тело душевное (астральный облик). И опять-таки, вы­ступая над ним, видна душа ощущающая, затем душа рассудочная, которая становится тем больше, чем бо­лее она воспринимает в себя истину и добро. Ибо истина и добро способствуют расширению души рассудоч­ной. Душа рассудочная человека, живущего исключи­тельно своими склонностями, своими удовольствиями и неудовольствиями, вполне совпала бы с границами его души ощущающей. Эти образования, среди которых человеческое тело является как бы в облаке, можно назвать человеческой аурой. Она есть то, чем обогаща­ется «Существо человека», если увидеть его в том смысле, в каком хочет дать представление о нем эта книга.

***

Во время детского развития в жизни человека на­ступает момент, когда он впервые чувствует себя как самостоятельное существо по отношению ко всему ос­тальному миру. Для людей, чувствующих тонко, это является значительным переживанием. Писатель Жан Поль рассказывает в своем жизнеописании: «Никогда я не забуду то, еще никому из людей не рассказанное мною событие, когда я присутствовал при рождении своего самосознания; я помню даже время и место. Однажды утром, будучи еще совсем ребенком, стоял я у двери дома и смотрел влево на сложенные дрова, как вдруг — внутреннее зрение: я есть Я, как бы луч молнии с неба упало на меня и с тех пор осталось сияющее; тут впервые мое Я увидело само себя и наве­ки. Едва ли здесь мыслимо предположение обмана па­мяти, так как никакие чужие рассказы не могли, до­бавляя, примешаться к происшедшему лишь в сокро­венном святая святых человека событию, единственно новизна которого дала сохраниться столь повседневным побочным обстоятельствам». — Известно, что ма­ленькие дети говорят о себе: «Карл хороший», «Мария хочет этого». Они говорят о себе, как о посторонних ли­цах, потому что они еще не осознали в себе самостоя­тельное существо, потому что в них еще не родилось сознание самого себя. Путем самосознания человек определяет себя, как самостоятельное, от всего друго­го отдельное существо, как «Я». В Я человек собира­ет воедино все то, что он переживает, как телесное и душевное существо. Тело и душа суть носители «Я»; оно действует в них. Как физическое тело имеет свой центр в мозге, так душа имеет свой центр в «Я». К ощущениям человек побуждается извне; чувства проявляются, как воздействие внешнего мира; воля касается внешнего мира, т. к. она осуществляется во внешних действиях. «Я», как истинная сущность человека, оста­ется совершенно невидимым. Поэтому Жан Поль очень удачно называет это сознание своего «Я» «событием, совершившимся лишь в сокровенном святая святых че­ловека». Потому что со своим «Я» человек совсем на­едине. — И это «Я» и есть сам человек. Это дает ему право смотреть на это «Я», как на свою истинную сущность. Поэтому он может называть свое тело и свою душу «оболочками» (Hullen), внутри которых он жи­вет; и он может называть их телесными условиями (Bedingungen), через которые он действует. По мере своего развития он научается все более и более поль­зоваться этими орудиями, как слугами своего «Я», как оно, например, употребляется в немецком языке, есть имя, которое отличается от всех других имен. Тот, кто надлежащим образом вдумается в природу этого име­ни, для того вместе с тем откроется и доступ к позна­нию человеческого существа в более глубоком смысле. Всякое другое имя каждый человек может применить одинаково к соответствующему предмету. Например, стол каждый может назвать «столом», стул — «сту­лом». С именем «Я» дело обстоит иначе. Никто не мо­жет применить его для обозначения другого человека; каждый может лишь себя самого назвать «Я». Имя «Я» никогда не может проникнуть к моему уху извне, если оно означает меня самого. Только изнутри, только через саму себя может душа определить себя, как «Я». Значит, когда человек говорит себе «Я», в нем начина­ет говорить нечто, что не имеет ничего общего ни с одним из миров, из которых взяты вышеупомянутые «оболочки». «Я» становится все более и более власте­лином тела и души. — И это тоже находит выражение в ауре. Чем больше «Я» становится властелином тела и души, тем расчлененнее, разнообразнее, богаче красками аура. Это влияние Я на ауру может воспринимать «видящий». Само «Я» невидимо также и ему; оно поис­тине заключено в «сокровенном святая святых челове­ка». — Но Я вбирает в себя лучи света, который вспы­хивает в человеке как вечный свет. Как человек соеди­няет в «Я» переживания тела и души, так же дает он влиться в «Я» и мыслям истины и добра. Чувственные явления раскрываются для «Я» с одной стороны, дух — с другой стороны. Тело и душа отдаются «Я», чтобы служить ему; а «Я», в свою очередь, отдается духу для того, чтобы он наполнил его. «Я» живет в теле и душе; дух же живет в «Я». И то, что есть в Я от духа, то веч­но. Потому что Я получает суть и значение от того, с чем оно связано. Поскольку оно живет в физическом теле, оно подчинено минеральным законам; благодаря эфирному телу — законам воспроизведения и роста; благодаря душе ощущающей и душе рассудочной — законам мира душевного; поскольку оно воспринимает в себя духовное, оно подчинено законам духа. То, что образуется путем минеральных законов и законов жизни, то возникает и погибает; дух же не имеет ничего общего с возникновением и уничтожением.

***

«Я» живет в душе. Хотя высшее проявление «Я» и принадлежит душе сознательной, все же надо сказать что «Я», излучаясь оттуда, заполняет всю душу и через душу воздействует на тело. И в Я дух полон жизни. Дух излучается в Я и живет в нем, как в своей «оболочке» подобно тому, как Я живет в теле и душе, как в своих «оболочках». Дух образует Я изнутри наружу, минеральный мир — извне вовнутрь. Этот образующий «Я» и живущий как «Я» дух пусть будет назван «Самодухом» (Geistselbst), так как он проявляется как «Я» или «Сам» в человеке. Различие между Самодухом и душой сознательной можно уяснить себе следующим образом. Душа сознательная соприкасается с независимой от всякой симпатии и антипатии, существующей самой в себе истиной, Самодух является носителем той же самой истины, но только воспринятой и замкнутой через посредство «Я», через него индивидуализированной и воспринятой в самостоятельное существо человека. Благодаря тому, что вечная истина становится, таким образом, самостоятельной и связанной с «Я» в единое существо, само «Я» достигает вечности.

Самодух есть откровение духовного мира внутри Я, подобно тому, как, с другой стороны, чувственное ощущение есть откровение физического мира внутри Я. В том, что является красным, зеленым, светлым, темным, мягким, твердым, холодным, теплым, мы узнаем откровения телесного мира; в том, что истина и добро — откровения духовного мира. В том же смысле, как откровение телесного называется ощущением, пусть откровение духовного называется интуицией. В самой простой мысли уже есть интуиция, т. к. ее нельзя осязать руками, увидеть глазами: надо принять ее откровение из духа, через Я. — Когда человек неразвитый и человек развитый смотрят на растение, то в Я одного из них живет нечто совсем иное, чем в Я другого. А меду тем ощущения обоих вызваны одним и тем же предметом. Разница в том, что один может образовать гораздо более совершенные мысли об этом предмете, нежели другой. Если бы вещи раскрывались только через одни ощущения, то не могло бы быть прогресса в духовном развитии. Природу чувствует и дикарь; законы природы открываются лишь оплодотворенной интуицией мысли более высоко развитого человека. Раздражения, ис­ходящие от внешнего мира, ощущает и ребенок, как порывы воли; но законы (Gebot) нравственно-доброго раскрываются ему лишь по мере развития, когда он научается жить в духе и понимать его откровения.

Как без глаза не может быть красочных ощущений, так без высшего мышления Самодуха не может быть интуиции. И так же, как ощущение не создает расте­ния, которое видимо в цвете, так и интуиция не создает то духовное, о котором она лишь подает весть.

Через интуицию Я человека, оживающее в душе, добывает себе вести свыше, из духовного мира так же, как через ощущения оно добывает себе вести из физи­ческого мира. И благодаря этому оно делает духовный мир собственной жизнью своей души, подобно тому, как благодаря чувствам — мир физический. Душа или вспыхнувшее в ней Я, раскрывает на обе стороны свои врата: в сторону телесного и в сторону духовного.

И как физический мир может давать о себе весть нашему Я лишь благодаря тому, что из своих веществ и сил он строит тело, в котором может обитать созна­тельная душа, и внутри которого она обладает органа­ми, чтобы воспринимать телесное, которое вне его; так и духовный мир тоже, посредством своих духовных ве­ществ и духовных сил, созидает в себе духовное тело, в котором может обитать Я, и воспринимать духовное через интуицию. (Понятно, что выражения духовное вещество, духовное тело по самому смыслу содержат в себе противоречие. Они употребляются лишь для того, чтобы навести мысль на то, что в духовном соответст­вует физическому телу человека).

И так же, как в пределах физического мира каж­дое отдельное человеческое тело строится как особое существо, так и духовное тело в пределах духовного мира. В духовном мире для человека точно так же су­ществует внутреннее и внешнее, как в мире физиче­ском. Подобно тому, как человек берет вещества из окружающего его физического мира и перерабатывает их в своем физическом теле, так же берет он духовное из окружающего его духовного мира и делает его своим. Духовное есть извечная пища человека. И как человек родился из физического мира, так же родился он и из духа, в силу вечных законов истины и добра. Он отделен от находящегося вне его духовного мира так же, как отделен он, как самостоятельное существо, от всего физического мира. Это самостоятельное духовное существо пусть называется «Духочеловеком» (Geistmensch).

Когда мы исследуем физическое тело человека, мы находим в нем те же вещества и силы, как и вне его в остальном физическом мире. То же самое и с Духочеловеком. В нем пульсируют элементы внешнего духовного мира, в нем действуют силы остального духовного мира. Как в физической коже замыкается в себе существо, которое живет и ощущает, так же и в духовном мире. Духовная кожа, которая отделяет Духочеловека от единого духовного мира, делает его внутри этого мира самостоятельным духовным существом, живущим в самом себе и интуитивно воспринимающим духовное содержание мира, — эта «духовная кожа» пусть будет называться духо-оболочкой (Geisteshulle) (ауpической оболочкой). Нужно только твердо помнить, что эта «духовная кожа», по мере человеческого развития непрерывно вытягивается, так что духовная индивидуальность человека (его аурическая оболочка) обладает способностью неограниченного роста.

Внутри этой духо-оболочки живет Духочеловек. Последний строится духовной жизненной силой в том же смысле, как физическое тело строится физической жизненной силой. Подобным же образом, как мы говорим об эфирном теле, надо говорить об эфирном духе в отношении к Духочеловеку. Этот эфирный дух пусть будет назван Жизнедухом (Lebensgeist). Таким образом духовное существо человека расчленяется на три части: на Духочеловека, на Жизнедух и на Самодух.

Для «видящего» в духовных областях, это духовно существо человека, как высшая — собственно духовная — часть ауры, является воспринимаемой действительностью. Он «видит» внутри духо-оболочки Духочеловека, как Жизнедух; и «он видит», как этот Жизнедух постоянно растет, благодаря принятию духовной пищи из внешнего духовного мира. И далее он видит, как благодаря этому постоянно расширяется духо-оболочка, как Духочеловек становится все больше и больше. Поскольку это «возрастание» «видишь» пространственно, постольку, само собою разумеется, это лишь образ действительности. Тем не менее в представлении этого образа человеческая душа обращена на соответ­ствующую духовную действительность. В этом и есть разница между духовным и физическим существом че­ловека, что последнее имеет ограниченный размер, тогда как первое может расти безгранично. Ведь то, что воспринимается из духовной пищи, имеет цену веч­ного. Поэтому человеческая аура составляется из двух взаимно проникающих друг друга частей. Одной части дает окраску и форму физическое бытие человека, дру­гой — духовное.

«Я» делит их таким образом, что физическое в своем своеобразии отдается и строит тело, которое дает ожить в себе душе; и Я, в свою очередь, отдает себя и дает ожить в себе духу, который со своей сто­роны проникает в душу и намечает для нее цель в ду­ховном мире. Благодаря телу, душа замкнута в физи­ческом; благодаря Духочеловеку у нее растут крылья для движения в духовном мире.

***

Если мы хотим понять всего человека, мы должны представить его себе состоящим из названных состав­ных частей. Тело строится из веществ физического ми­ра так, что это строение соответствует мыслящему Я. Оно пронизано жизненной силой и благодаря этому становится эфирным телом или жизненным телом. Как таковое, оно раскрывается наружу в органах чувств и становится телом душевным. Душа ощущающая про­никает его и сливается с ним воедино. Душа ощущаю­щая не только получает впечатления внешнего мира, как ощущения; у нее есть своя собственная жизнь, ко­торая оплодотворяется мыслью с одной стороны так же, как с другой стороны — ощущениями. Так становится она душой рассудочной. Она достигает этого тем, что раскрывается вверх интуициям так же, как вниз ощу­щениям. Тем самым она становится душой сознатель­ной. Это возможно для нее потому, что духовный мир образует в ней орган интуиции, как физическое тело образует в ней органы чувств. Подобно тому, как чув­ства, через душевное тело, передают ей ощущения, так и дух, через орган интуиции, передает ей интуиции. Благодаря этому, Духочеловек связан воедино с душой сознательной так же, как физическое тело связано с душой ощущающей в теле душевном. Душа сознательная и Самодух образуют единство. В этом единстве живет Духочеловек как Жизнедух так же, как эфирное тело образует телесную жизненную основу для тела душевного. И как физическое тело замыкается в физической коже, так замкнут Духочеловек в духо-оболочке. Так весь человек расчленен следующим образом:

A. Физическое тело.
Б. Эфирное тело или жизненное тело.
B. Душевное тело.
Г. Душа ощущающая.
Д. Душа рассудочная.
Е. Душа сознательная.
Ж. Самодух.
3. Жизнедух.
И. Духочеловек.

Душевное тело (В) и душа ощущающая (Г) в земном человеке сливаются воедино; также душа сознательная (Е) и Самодух (Ж). И таким образом мы имеем семь частей земного человека:

1. Физическое тело.
2. Эфирное или жизненное тело.
3. Ощущающее душевное тело.
4. Душа рассудочная.
5. Исполненная духом душа сознательная.
6. Жизнедух.
7. Духочеловек.

В душе вспыхивает «Я», получает импульс от духа и благодаря этому становится носителем Духочеловека. Тем самым человек принимает участие в жизни «трех миров» (физического, душевного и духовного). Физическим телом, эфирным телом и телом душевным он коренится в физическом мире, а Самодухом, Жизнедухом и Духочеловеком он расцветает в мир духовный. А стебель, пускающий с одной стороны корни, а с другой цветы, есть сама душа.

Можно в полном согласии с этим дать еще более простое деление человека. Хотя человеческое «Я» вспыхивает в душе сознательной, но оно все же пронизывает все душевное существо. Части этого душевного существа вообще не обособлены так резко, как члены тела; они проникают друг друга в более высоком смыс­ле. Если тогда рассматривать душу рассудочную и ду­шу сознательную как две совместные оболочки Я, а это последнее как их ядро, то тогда можно расчленить человека на физическое тело, жизненное тело, астраль­ное тело и Я. Под выражением астральное тело здесь подразумеваются слитые вместе душевное тело и душа ощущающая. Это выражение мы встречаем в более старых сочинениях и здесь мы свободно можем приме­нить его для обозначения всего того, что в человече­ском существе лежит выше чувственно воспринимаемого. Хотя в известном отношении душа ощущающая и пронизана силами «Я», все же она столь тесно связана с душевным телом, что для обоих, если мыслить их сое­диненными, мы имеем право употребить одно и то же выражение. Когда же «Я» проникается Самодухом, то этот Самодух проявляется в том, что астральное теле перерабатывается воздействием душевного. В астраль­ном теле прежде всего действуют человеческие стрем­ления, вожделения, страсти, поскольку они ощущают­ся; и в нем действуют чувственные восприятия. Чувст­венные восприятия возникают через тело душевное, как тот член в человеке, который он получает от внешнего мира. Стремления, вожделения, страсти и т. п. возника­ют в душе ощущающей, поскольку она пронизана сила­ми изнутри, прежде чем это внутреннее отдало себя Самодуху. Когда «Я» проникается Самодухом, то душа опять-таки пронизывает астральное тело этим Само­духом. Это выражается в том, что стремления, вожде­ления и страсти просветлены тем, что восприняло Я от духа. Тогда, насколько оно принимает участие в ду­ховном мире, «Я» становится господином в мире стрем­лений, вожделений и т. п. И по мере этого Самодух проявляется в астральном теле. И благодаря этому оно преобразуется. Тогда астральное тело само является в виде двучленного, частично не преобразованного, ча­стично преобразованного существа. Поэтому Самодух, в его проявлении в человеке, мы можем обозначить, как измененное астральное тело. Подобное же происходит в человеке, когда он воспринимает в свое Я Жизнедух. Тогда преобразуется жизнен­ное тело. Оно пронизывается Жизнедухом. Последний проявляется в том, что жизненное тело становится иным. Потому можно также сказать, что Жизнедух есть измененное жизненное тело. И когда Я воспринимает в себя Духочеловека, то этим оно получает могучую силу пронизать им физическое тело. Конечно то, что таким образом изменяется в физическом теле, не может быть воспринято физическими чувствами. В физическом теле стало Духочеловеком именно то, что было одухотворено. Для чувственного восприятия оно и теперь осталось чувственным; поскольку же это чувственное одухотворилось, оно должно быть воспринято духовной способностью познания. Внешним чувствам пронизанное духовным физическое является по-прежнему лишь чувственно. — На основании всего этого можно дать также и следующее деление человека:

1. Физическое тело.
2. Жизненное тело.
3. Астральное тело.
4. Я, как зерно души.
5. Самодух, как преображенное астральное тело.
6. Жизнедух, как преображенное жизненное тело.
7. Духочеловек, как преображенное физическое тело.

__________

* Карл Густав Карус род. в 1789 г.; германский естествоис­пытатель и врач, известен благодаря своим выдающимся рабо­там по сравнительной анатомии, зоологии и физиологии, а также своими философскими сочинениями. — Прим. ред.

** Автор этой книги, много позже после ее написания, то, что здесь названо эфирным, или жизненным телом, именовал также «телом образующих сил» (сравн. журнал «Das Reich», книга 4-я год 1-ый). Он чувствовал, что такое наименование вынужденно, полагая, что иначе будет недостаточно ясно устранено недоразу­мение — путаница между подразумеваемым здесь эфирным телом и «жизненной силой» старого естествознания. Там, где, в смысле современного естествознания, речь идет об отказе от этого старого представления о жизненной силе, там автор стоит, в известном смысле, на точке зрения противников подобной силы, так как ею хотели объяснить особенный образ действия в организме неорганических сил. Но то, что в организме действует неорганиче­ски, то действует в нем иначе, чем в области неорганического мира. Законы неорганической природы и в организме те же, что в кристалле и т. д. Но в организме существует нечто, что не есть не­органическое: образующая жизнь. В ее основе лежит эфирное тело или «тело образующих сил». Принятие этого эфирного тела не противоречит истинной задаче естествознания: то, что оно наблюдает относительно действия сил в неорганической природе, просле­дить также и в мире организмов. Отклонить же мышление, пред­ставляющее себе эту деятельность измененной в пределах организ­ма посредством особой жизненной силы, это считает правильным и истинная Духовная наука. Духовный исследователь говорит об эфирном теле постольку, поскольку в организме открывается еще нечто иное, нежели в безжизненном. — Несмотря на все это автор этой книги не видит необходимости заменять здесь наименование «эфирное тело» наименованием — «тело образующих сил», так как, в пределах всей данной здесь связи, для каждого желающего видеть, недоразумение исключено. Оно может возникнуть лишь в том случае, если применить это наименование в таком контексте, который этой связи показать не может. (Сравн. сказанное здесь с тем, что говорится в конце книги в «отдельных примечаниях и дополнениях»).