Предисловие и введение к изданию 1920 года

Если к задачам, которые ставит перед нами современная социальная жизнь, мы захотим подойти с мыслью о какой-ли­бо утопии, то неизбежно впадем в заблуждение. Можно, руководствуясь определенными взглядами и ощущениями, поверить, что те или иные социальные институты, основыва­ющиеся на определенных идеях, должны осчастливить чело­вечество; эта вера может приобрести покоряющую силу убеж­дения; и тем не менее, утверждая такую веру, мы так и не поймем, что на самом деле означает для нашей эпохи «соци­альный вопрос».

Сказанное можно даже довести, по-видимому, до абсурда, и все же оно останется верным. Предположим, что кто-либо обладает теоретически безупречным «решением» социального вопроса — и тем не менее, если он пожелает навязать чело­вечеству это выдуманное им «решение», предлагаемые им меры могут оказаться совершенно непрактичными. Ибо мы живем уже не в такой эпохе, когда позволительно было ду­мать, что таким способом можно что-то устроить в обществен­ной жизни. Душевный настрой современных людей не таков, чтобы они могли сказать: «Посмотрите, вот человек, который знает, какое нам нужно социальное устройство. Как он дума­ет, так мы и сделаем».

Современные люди совершенно не приемлют социальных идей в такой утопической форме. Настоящая книга, которая получила уже довольно широкое распространение, считается с этим фактом. Те, кто приписывали ей характер утопии, не поняли ее основной цели. Больше всего говорили об этом те, кто сами способны мыслить только утопически. Они видят у другого то, что является существенной чертой их собственных навыков мышления.

Человека, мыслящего практически, общественная жизнь научила, что с помощью утопической идеи, как бы она ни казалась убедительной, ничего нельзя достигнуть. Тем не менее многие еще и теперь считают, что, например, в области экономики они должны обращаться к своим согражданам с подобного рода идеями. Им надо убедиться, что они лишь понапрасну тратят слова. Их сограждане ничего не могут сделать с тем, что они им проповедуют.

К сказанному надо и относиться как к опыту. Ибо в этом находит свое выражение важный факт современной общест­венной жизни: оторванность от жизни идей по сравнению, например, с требованиями экономики. Но можно ли надеять­ся справиться с запутанным состоянием общественной жизни, если подходить к ней с таким оторванным от жизни мышле­нием?

Такой вопрос не может понравиться, потому что он застав­ляет признаться в мышлении, далеком от жизни. И тем не менее без такого признания мы не подойдем к «социальному вопросу». Только, признав эту оторванность мышления от жизни серьезным фактором всей современной цивилизации, можно придти, наконец, к ясному сознанию того, что же действительно нужно для социальной жизни.

Такой подход приводит нас прежде всего к вопросу об организации духовной жизни. В современном человеке духов­ная жизнь развивается в формах, в высшей степени зависи­мых от государственных учреждений и экономических влия­ний. Человек уже с детства отдается на воспитание и обучение государству. И он может получить только такое образование', которое позволяют экономические условия той среды, где он вырастает.

Напрашивается мысль, что именно в силу этого человек должен был бы оказаться хорошо приспособленным к услови­ям современной жизни. Ибо государство имеет возможность все воспитательные и учебные заведения, а тем самым суще­ственную часть всей духовной жизни общества, устроить так, чтобы они наилучшим образом служили человеческому сооб­ществу. И столь же легко предположить, что человек стано­вится наилучшим членом этого сообщества, если он воспиты­вается и обучается в духе экономических условий той среды, где он вырастает, и в силу этого становится как раз на то место, какое предуказано ему этими экономическими усло­виями.

Эта книга должна взять на себя малопопулярную в наше время задачу: показать, что запутанность нашей обществен­ной жизни происходит как раз вследствие этой зависимости духовной жизни от государства и от экономики. Она должна показать, что освобождение духовной жизни от этой зависи­мости составляет главную часть столь жгучего в наше время социального вопроса.

Тем самым эта книга выступает против широко распрост­раненных заблуждений. С давних пор принято считать чем-то спасительным для прогресса человечества, если государство берет на себя дело воспитания. А социалистически настроен­ные люди вообще не могут себе представить ничего другого, кроме такого порядка, когда государство воспитывает всех и каждого на служение себе и по своим правилам.

Людям нелегко усвоить взгляд, который в этом вопросе ныне безусловно необходим. Дело в том, что в ходе историче­ского развития человечества то, что прежде было правиль­ным, может позднее стать заблуждением. Так, для подъема общественных отношений новейшей эпохи было необходимо, чтобы дело воспитания и вместе с тем вся духовная жизнь общества была изъята из тех кругов, которые ведали этим в средние века, и была передоверена государству. Но дальней­шее сохранение такого положения является тяжелой социаль­ной ошибкой.

Об этом и говорится в первой части настоящей книги. Ныне у духовной жизни внутри государственных форм возросла тяга к свободе, но она не может правильно жить в условиях свобо­ды, если ей не будет дано полного самоуправления. Духовная жизнь современности по самому своему существу требует сво­боды стать совершенно самостоятельным членом социального организма. Управление делом воспитания и обучения, из которого, собственно, вырастает вся духовная жизнь, должно быть передано в руки тех, кто сами воспитывают и обучают. Никакие силы, действующие в государстве и в экономике, не должны вмешиваться в это управление ни идеями, ни властью. Каждый преподаватель должен тратить на свою преподавательскую работу лишь столько времени, чтобы он мог в своей области участвовать также и в управлении. Тогда и в управ­ление воспитанием и обучением он будет вносить то, что он вносит в самое воспитание и обучение. Никто, не занятый одновременно живым делом преподавания, не будет давать ему никаких предписаний. Никакой парламент и никакое ли­цо, которое, может быть, некогда и преподавало, но в настоя­щее время этим не занимается, не будет здесь иметь права голоса. То, что познается в живом опыте преподавания, будет вноситься и в управление им. Естественно, что в таких учреж­дениях будут в наивысшей степени проявляться конкретность и профессиональные знания.

Разумеется, можно возразить, что и в таком самоуправле­нии духовной жизнью не все окажется совершенным. Но ведь в действительности это вовсе и не требуется. Можно стремить­ся только к тому, чтобы осуществлялось наилучшее из воз­можного. Способности подрастающего ребенка действительно послужат на благо общества, если их развитием займется тот, кто может принимать свои решения, руководствуясь только побуждениями духовного, а не государственного или эконо­мического порядка. Решение о том, до какого уровня и в каком направлении следует вести обучение того или иного ребенка, можно доверить только свободному духовному сооб­ществу. И что надо делать, чтобы это решение выполнить наилучшим образом, тоже может определяться только таким духовным сообществом. От него только могут и государство и экономика получать такие силы, которые они никогда не смогут получить, если будут сами формировать духовную жизнь людей, руководствуясь своими интересами.

Из положений настоящей книги вытекает также, что руко­водители свободной духовной жизни будут ведать устройст­вом и учебным содержанием также и в учебных заведениях, непосредственно обслуживающих государство и экономику. Юридические и торговые школы, сельскохозяйственные и промышленные учебные заведения должны также находиться в ведении учреждений, принадлежащих к духовному члену социального организма. Эта книга вызовет множество возра­жений, когда из ее положений будет сделан такой — совершенно правильный — вывод. Однако посмотрим, откуда бе­рутся эти возражения. Мы легко распознаем их антисоциальный характер, если поймем, что они в основном опираются на неосознанное убеждение, будто педагоги — это всегда ото­рванные от жизни, непрактичные люди. От них нельзя и ждать, что они способны создать учреждения, хорошо обслу­живающие практические области жизни. Такие учреждения должны, якобы, создаваться теми, кто сами находятся в гуще практической жизни, а педагоги должны лишь следовать ука­заниям, которые им даются.

Тот, кто так думает, не видит, что воспитатели, не имею­щие возможности самостоятельно определять, начиная от мелочей и до главного, направление и принципы своей рабо­ты, именно поэтому и становятся непрактичными людьми, оторванными от жизни. Получая указания от, быть может, весьма практичных людей, они тем не менее не смогут вос­питать подлинных практиков. Антисоциальные явления в нашей жизни происходят оттого, что в ней действуют люди, не получившие воспитания социальных чувств. А оно возмож­но лишь там, где делом воспитания и обучения руководят и управляют люди, сами обладающие развитым социальным чувством. Нам никогда не разрешить социального вопроса, пока вопросы воспитания и духовной жизни не будут призна­ны существенной его частью. Антисоциальные явления по­рождаются не столько самими экономическими учреждения­ми, сколько тем, что люди, действующие в этих учреждениях, поступают антисоциально. Антисоциальным является сам тот факт, что воспитание и обучение молодежи поручается лю­дям, которые отрываются от жизни именно потому, что на­правление и содержание их педагогической работы дается им извне.

Государство, руководя юридическими учебными заведени­ями, требует, чтобы в них преподавалась та юриспруденция, принципы которой оно само, исходя из своих целей, кладет в основу своей конституции и деятельности. Учреждения же, полностью создаваемые свободной духовной жизнью, будут из самой этой духовной жизни черпать содержание юридиче­ских наук. Государству надлежит ожидать поручений, исходящих от свободной духовной жизни. Его деятельность будет оплодотворяться живыми идеями, которые могут возникать только в условиях такой духовной жизни.

В самой духовной жизни будут действовать люди, враста­ющие, каждый своей профессией, в практику жизни. К прак­тической жизни нельзя готовить в учебных заведениях, даже учреждаемых чистыми «практиками», если в них преподают люди, оторванные от жизни. Это возможно лишь там, где сами преподаватели, каждый на основе своей профессии, знает жизнь и практику жизни. Каким образом, в деталях, может быть организовано управление свободной духовной жизнью, будет сказано вкратце дальше.

Люди, склонные к утопическому мышлению, встретят эту книгу множеством вопросов. Художники и другие работники духовного труда будут с тревогой спрашивать: «А могут ли человеческие таланты в такой свободной духовной жизни про­цветать лучше, чем теперь, опекаемые государством и эконо­микой?» Такие люди должны понять, что эта книга по своему замыслу не имеет ничего общего с утопией. Поэтому в ней ничего не утверждается теоретически: надо, мол, устроить то-то и так-то. Здесь дается лишь импульс к созданию таких форм человеческих сообществ, в которых люди в своей совме­стной жизни могли бы создавать нечто социально положитель­ное. Тому, кто судит о жизни не по предвзятым теориям, а на основании опыта, нетрудно понять: если существует свобод­ное духовное сообщество, которое может участвовать в прак­тической жизни, исходя всецело из своих собственных точек зрения, тогда всякий, кто свободно творит по своему дарова­нию, может рассчитывать на правильную оценку своих дости­жений.

«Социальный вопрос» не есть нечто такое, что только в наше время вторглось в человеческую жизнь и может быть устранено усилиями нескольких государственных деятелей или парламентом. Этот «вопрос» является составной частью всей современной культуры и, раз возникнув, таковым и останется. В каждый момент всемирно-исторического разви­тия он должен решаться заново. Ибо человечество в новей­шую эпоху вступило в такое состояние, когда из всякого социально налаженного организма непременно снова возни­кает нечто антисоциальное. И это антисоциальное надо по­стоянно все снова и снова преодолевать. Подобно тому, как организм через некоторое время после насыщения снова впа­дает в состояние голода, так и социальный организм из упо­рядоченного состояния переходит в состояние расстройства. Универсального лекарства для упорядочения раз и навсегда всех социальных отношений не существует, как не существу­ет пищевого продукта, насыщающего на все времена. Но люди могут создавать такие сообщества, которые в своем живом сотрудничестве могут всему существующему все снова и сно­ва давать направление к социально положительному. Таким сообществом и является самоуправляющееся духовное звено социального организма.

Если в отношении духовной жизни социальной необходи­мостью эпохи, вытекающей из жизненного опыта, является принцип свободного самоуправления, то для экономической жизни такой же социальной необходимостью является прин­цип ассоциативной организации труда. В нашу историческую эпоху экономическая жизнь слагается из производства това­ров, товарооборота и потребления товаров. Ими удовлетворя­ются человеческие потребности, в их кругу протекает и дея­тельность людей. У каждого есть здесь свои частные интересы, каждый должен в меру своих возможностей участвовать в этой деятельности. Что каждому действительно нужно, может ощущать и знать только он сам; и о том, что он должен делать, он тоже хочет судить сам на основании своего собственного понимания окружающих его условий жизни в целом. Не всегда так было, и сейчас еще не повсюду так на земле; но среди современной цивилизованной части земного населения в основном это так.

В ходе исторического развития рамки хозяйств расширя­лись. Из замкнутых домашних хозяйств складывалось хозяй­ство городов, а из них — хозяйство целых государств. Теперь мы подходим к мировому хозяйству. Правда, в новом всегда остается значительная часть старого, а в старом уже во мно­гом живут зачатки нового. Но судьбы человечества связаны с тем, что указанная последовательность форм в развитии определенных общественных отношений получила в нашу эпо­ху преобладающее значение.

Пытаться на основе абстрактных теорий организовать ми­ровое хозяйственное объединение — нелепость. В ходе исто­рического развития отдельные хозяйства широко вливались в хозяйства государств. Но государственные объединения воз­никали под воздействием не одних только экономических сил. Тенденция к превращению государства в экономическую ор­ганизацию и привела нашу эпоху к социальному хаосу. Эко­номическая жизнь сама по себе всегда стремится слагать свои формы под действием своих собственных сил независимо как от власти государственных учреждений, так и от государст­венного образа мыслей. Но это возможно лишь в том случае, если на чисто экономической основе будут создаваться ассо­циации потребителей, коммерсантов и промышленников. Масштабы таких ассоциаций будут регулироваться самими условиями жизни. Слишком малым ассоциациям пришлось бы работать с большими непроизводительными издержками, слишком крупным — страдать от хозяйственной необозримо­сти своих частей. Каждая ассоциация под воздействием по­требностей жизни найдет пути упорядоченного общения с другими. Нет причин опасаться, что тот, кто из-за условий своей жизни нуждается в частой перемене места жительства, будет стеснен подобными объединениями. Напротив, он легко найдет переход из одной ассоциации в другую, если этот переход будет определяться не государственной организа­цией, а экономическими интересами. Внутри подобного ассо­циативного устройства возможны институты, без затрудне­ний занимающиеся вопросами денежного обращения.

В таких ассоциациях, руководимых на основе профессио­нальных знаний и практического опыта, может господство­вать широкая гармония интересов. Не государственные зако­ны будут регулировать производство, обмен и потребление благ, а сами люди, исходя из собственного непосредственного понимания вещей и своих интересов. Именно благодаря свое­му личному участию в жизни ассоциаций люди могут приоб­ретать это необходимое понимание. Благодаря тому, что ин­тересы с интересами должны уравновешиваться путем договоров, товары смогут обращаться по своей истинной стоимости.

Такие объединения на чисто экономической основе пред­ставляют собой нечто другое, чем, например, современные профессиональные Союзы. Эти последние тоже действуют в экономической области, но они создаются не как чисто хозяй­ственные организации. Они образованы на принципах, сло­жившихся в новейшее время вследствие преобладающей роли государственных, политических точек зрения. В них заседают парламентарии; вопросы о том, что один должен делать для другого, согласовываются в них не по хозяйственным сообра­жениям. В ассоциациях же будут заседать не «наемные рабо­чие», требующие от работодателя, опираясь на свою силу, возможно более высокой заработной платы, но рабочие физи­ческого труда будут сотрудничать с руководителями произ­водства и с заинтересованными потребителями производст­венной продукции, чтобы путем регулирования цен устанав­ливать правильные соотношения между трудом и вознаграждением. Этого нельзя достичь парламентскими де­батами на заседаниях. Их надо избегать, потому что кто же будет работать, если множество людей вынуждены тратить столько времени на переговоры о работе. В соглашениях меж­ду отдельными людьми и отдельными ассоциациями все мо­жет происходить без ущерба для работы. Для этого необходи­мо лишь, чтобы соглашение отвечало интересам как работа­ющих, так и потребителей.

Все это — вовсе не утопия. Ибо нигде не говорится: надо устроить так-то и так-то. Указывается лишь, как люди могут сами устраивать свои дела, если они будут действовать в сообществах, соответствующих их понятиям и интересам.

О том, чтобы люди действительно вступали в такие сооб­щества позаботится, с одной стороны, сама человеческая при­рода, если ей не препятствует вмешательство государства. Ибо из природы рождаются потребности. А с другой стороны, об этом может позаботиться свободная духовная жизнь, ибо она вырабатывает понятия, которые должны действовать в экономических сообществах. Кто мыслит, опираясь на опыт жизни, должен согласиться, что такие ассоциативные сообще­ства могут возникнуть в любой момент, что они не заключают в себе ничего утопического. Их возникновению ничто не стоит поперек дороги, кроме склонности современного человека «организовывать» экономическую жизнь извне в том смысле, в каком идея «организации» стала для него какой-то навяз­чивой идеей. Подобная организованность, стремящаяся воз­действием извне объединить людей для производства, проти­воположна такой экономической организации, которая будет строиться на свободных ассоциациях. Посредством ассоциа­ции человек связывает себя с другим; а планомерность целого возникает из разума индивидуумов.

Могут сказать: «Что хорошего, если неимущий объединя­ется с имущим? Не лучше ли будет, если все производство и потребление будет «справедливо» регулироваться извне?» Но такое организованное регулирование связывает творческие силы людей и тем самым лишает экономическую жизнь при­тока того, что может рождаться только из этих свободных творческих сил. Попытайтесь только хоть раз, наперекор всяким предубеждениям, объединить ныне неимущего с иму­щим! Если не вмешаются посторонние, внеэкономические силы, имущему придется согласовать с неимущим взаимные услуги и вознаграждения. В настоящее время об этих вещах судят не по непосредственному восприятию, рождаемому опытом жизни, а под влиянием установок, развивающихся не. из чисто экономических, но из классовых и других отноше­ний. Таковые могли развиться именно потому, что в нашу эпоху экономическая жизнь все усложнялась и с ней уже не могли справиться чисто экономическими средствами: несво­бодная духовная жизнь не могла порождать нужных для этого социальных идей. Люди, занятые в экономике, опутаны ру­тиной; истинных формообразующих сил, действующих в эко­номике, они не прозревают. Они работают, не охватывая целостности человеческой жизни. В ассоциациях каждый на опыте другого будет узнавать то, что ему нужно знать. Обра­зуется экономически правильное понимание действительно возможного в каждом случае, потому что люди, обладающие каждый в своей частичной области пониманием и опытом, будут судить вместе.

Как в свободной духовной жизни должны действовать только силы, заключающиеся в ней самой, так и в экономической системе, построенной на началах ассоциации, должны дейст­вовать только экономические ценности, вырабатываемые в ассоциациях. Что каждому в отдельности надлежит делать в экономической области, выясняется в его совместной жизни с теми, с кем он экономически объединен. Благодаря этому он будет иметь как раз такое влияние на общее хозяйство, какое соответствует его личной работе. О том, каким образом неработоспособные включаются в экономическую жизнь, бу­дет сказано дальше. Защитить слабого от сильного может только такая экономическая организация, которая создается, опираясь лишь на свои собственные, присущие ей силы.

Так в социальном организме обозначаются два члена, кото­рые взаимно поддерживают друг друга именно потому, что каждый обладает своим своеобразным управлением в соответ­ствии с особенностями, присущими каждому из них. Но между ними должен жить и действовать еще некий третий член соци­ального организма. Это и есть собственно государство. В нем действует все то, что должно быть поставлено в зависимость от суждения и восприятия каждого совершеннолетнего чело­века. В свободной духовной жизни каждый действует в соот­ветствии со своими особыми способностями и склонностями; в экономической жизни каждый занимает свое место так, как это вытекает из его положения в ассоциации; в сфере же политикоправовой государственной жизни каждый равноправно выступает как гражданин в своем чисто человеческом значе­нии, не зависящем ни от способностей, проявляемых им в свободной духовной жизни, ни от экономической ценности производимых им в экономических ассоциациях благ.

В этой книге показывается, как человеческий труд, в том, что касается его количества и характера, должен находиться в ведении этой политикоправовой государственной жизни. Здесь каждый человек встречается с другим как равный с равным, здесь обсуждаются к решаются только такие вопро­сы, о которых каждый человек имеет равное право судить. Права и обязанности людей регулируются в этом члене соци­ального организма.

Единство всею социального организма возникает из самостоятельной жизнедеятельности каждого из трех его членов. В этой книге будет показано, как движение капиталовложе­ний, средств производства и формы землепользования могут определяться совместными действиями всех трех членов со­циального организма. Кто надеется «решить» социальный вопрос с помощью выдуманной им или как-либо иначе воз­никшей экономической теории, тот найдет эту книгу непрак­тичной. Кто же, опираясь на опыт жизни, стремится побудить людей к созданию такого рода объединений, в которых они могли бы наилучшим образом понимать социальные задачи и посвящать себя их выполнению, тот, может быть, не откажет автору в стремлении к истинной жизненной практике.

Книга была впервые опубликована в апреле 1919 года. Разъ­яснения к сказанному я тогда давал в статьях, опубликован­ных в журнале «Трехчленность социального организма», а затем собранных в только что изданном сборнике под назва­нием «К осуществлению трехчленности социального органи­зма».¹

Может быть найдут, что в обеих книгах мало говорится о «целях» социального движения, а больше о путях, на которые люди призываются вступать в социальной жизни. Кто мыс­лит, опираясь на практику жизни, знает, что как раз цели могут выступать различным образом. Только тому, кто живет в абстракциях, все представляется в однозначных очертани­ях. Такой человек нередко бранит что-либо жизненно прак­тическое, потому что находит его недостаточно определен­ным, недостаточно «ясно» изложенным. Многие, считающие себя практиками, на самом деле мыслят абстрактно. Они не задумываются о том, что жизнь может принимать многообразнейшие формы. Жизнь — это текучесть. И кто хочет идти вместе с ней, должен также в своих идеях и восприятиях приспособляться к этой текучести, как к главной ее черте. Социальные задачи могут постигаться только таким — теку­чим — мышлением.

Из опыта жизни добыты идеи этой книги. Пусть из того же источника встретят они и понимание.

__________

1. «In Ausfuhrung der Dreigliederung...» входит ныне в книгу: Rudolf Steiner «Aufsatze uber die Dreigliederung des sozialen Organismus und zur Zeitlage 1915-1921», GA 24.