О "чувстве Я", о способности человеческой души к любви и об их отношениях к элементарному миру

Когда душа человека сознательно вступает в элементар­ный мир, она видит себя вынужденной изменить многие представления, усвоенные ею в чувственном мире. Если душа соответствующим образом укрепит свои силы, она станет способной и к этой перемене. Но если ее отпугнет эта работа над своим укреплением, то ею может овладеть при вступлении в элементарный мир чувство потери вся­кой твердой почвы, на которой она должна строить свою внутреннюю жизнь. Представления, вырабатываемые в физически-чувственном мире, лишь до тех пор служат препятствием к вступлению в элементарный мир, пока человек хочет удержать их точно такими, какими он при­обрел их в чувственном мире. Но для этого нет никакого иного основания, кроме привычки души. И вполне естест­венно, что сознание, живущее сначала только с чувствен­ным миром, привыкает считать единственно возможным тот образ своих представлений, который слагается в рабо­те над чувственным миром. И это даже более чем естест­венно: это необходимо. Душевная жизнь никогда не дос­тигла бы своей внутренней замкнутости, своей необходи­мой твердости, если бы в чувственном мире она не развила такого сознания, которое в известном отношении живет в застывших, строго принудительных для нее представлени­ях. Благодаря всему, что может дать душе совместная жизнь с чувственным миром, душа бывает потом в состо­янии вступить в элементарный мир, не теряя в нем своей самостоятельности, своего замкнутого в себе существа. Этого укрепления, усиления душевной жизни необходимо достигнуть, дабы при вступлении в элементарный мир душа не только обладала этой самостоятельностью как бессознательным качеством, но и могла ясно удерживать ее в сознании. Если душа слишком слаба для переживания элементарного мира, то при вступлении в него у нее ус­кользает эта самостоятельность, подобно тому как ус­кользает мысль, слишком слабо запечатленная в душе, чтобы продолжать жить как отчетливое воспоминание. В сущности, душа тогда вообще не может вступить в сверх­чувственный мир со своим сознанием. При попытке ее вступить в сверхчувственный мир существо, которое мо­жет быть названо "Стражем порога", все снова отбрасыва­ет ее назад в чувственный мир. И если при этом ей удается как бы отведать этого мира, так что после своего обратного погружения в чувственный мир у нее остается в сознании кое-что из сверхчувственного мира, то подобная добыча из другой области нередко вызывает у нее спутанность в представлениях. Опасность впадения в подобную спутан­ность совершенно устраняется, если обратить особое вни­мание на соответствующее развитие здоровой силы суждения, как она может быть выработана в чувственном мире. Благодаря такому укреплению способности сужде­ния развивается правильное отношение души к событиям и существам сверхчувственных миров. Чтобы сознательно жить в этих мирах, душе необходимо иметь одно влечение, которое в чувственном мире не может раскрыться с той силой, с какой оно выступает в сверхчувственных мирах. Это - влечение отдаться тому, что переживаешь. Нужно уметь совершенно окунуться в переживание, нужно уметь слиться с ним воедино. И необходимо довести это до такой степени, чтобы узреть себя вне своего собственного суще­ства и почувствовать себя внутри другого существа. Со­вершается превращение собственного существа в другое, участвующее в переживании. Не обладая этой способно­стью к превращению, нельзя пережить ничего истинного в сверхчувственных мирах. Ибо всякое переживание ос­новано на том, что человек приходит к сознанию: теперь ты изменился "таким-то определенным образом", т.е. ты полножизненно пребываешь с существом, которое своей природой "таким-то именно образом" превращает твою природу. Это превращение себя, это вчувствование в дру­гих существ и есть жизнь в сверхчувственных мирах. Че­рез это вживание человек познает события и существ этих миров. Таким образом, он замечает свою ту или иную родственность с одним существом и большую, по собст­венной своей природе, отдаленность от другого. Выступа­ют подразделения душевных переживаний, которые - особенно для элементарного мира - следует обозначить как симпатии и антипатии. Благодаря встрече, например, с каким-либо существом или событием элементарного ми­ра, человек чувствует себя так, что в его душе всплывает переживание, которое можно обозначить как симпатию. В подобном переживании симпатии познается природа элементарного существа или события. Не нужно только представлять себе, что при этом переживании симпатии и антипатии речь идет об одной только их силе или степени. При переживании симпатий и антипатий в физически-чувственном мире дело обстоит действительно так, что говорят только о более сильной или более слабой симпа­тии и антипатии. В элементарном же мире симпатии и антипатии различаются не только по своей силе, но еще и так, как в чувственном мире различаются, например, друг от друга краски. И как мы переживаем многоцветный мир чувств, так можно пережить и многообразно симпатичный или антипатичный элементарный мир. При этом важно еще то, что для элементарного царства "антипатичное" не имеет этого привкуса внутреннего отвращения от него; антипатичным следует просто обозначить такое качество элементарного существа или события, которое к симпатичному качеству другого события или существа отно­сится приблизительно так, как, например, в чувственном мире синий цвет - к красному.

Можно говорить о неком "чувстве" элементарного мира, которое человек может пробудить в своем эфирном теле. В элементарном мире это чувство способно воспринимать симпатии и антипатии, как в чувственном мире глаз восп­ринимает краски, ухо - звуки. И как в чувственном мире один предмет бывает красным, а другой синим, так и су­щества элементарного мира излучают для духовного зре­ния, одни - такой-то род симпатий, другие - такой-то род антипатий.

Это переживание элементарного мира в симпатиях и антипатиях опять-таки не есть нечто, возникающее впер­вые только для ясновидчески пробужденной души; оно всегда существует для каждой человеческой души; оно принадлежит к существу человеческой души. Только в обыкновенной душевной жизни знание об этом существе человека остается нераскрытым. Человек заключает в се­бе свое эфирное тело, и посредством него он бывает на сто ладов связан с существами и событиями элементарного мира. В один момент своей жизни он бывает так-то впле­тен в элементарный мир симпатиями и антипатиями, в другой момент - иначе.

Но как эфирное существо душа не может непрерывно жить таким образом, чтобы в ней отчетливо выражалось действие симпатий и антипатий. Подобно тому как в чув­ственном бытии состояние бодрствования должно сме­няться сном, так и в элементарном мире переживанию симпатий и антипатий должно противополагаться иное состояние. Душа может отрешаться от всех симпатий и антипатий и переживать в самой себе только себя, быть обращенной только к своему собственному бытию, чувст­вовать только его. Более того, это чувствование может достигнуть такой силы, что можно говорить о "волении" своего собственного существа. Дело идет здесь о таком состоянии душевной жизни, которое не легко описать, потому что в своей чистой, подлинной природе оно похо­же в чувственном мире только на сильное, чистое душев­ное чувство "Я", или самого себя. Для элементарного мира это состояние можно описать таким образом, что по отно­шению к необходимой отдаче себя переживаниям симпа­тий и антипатий душа чувствует влечение сказать себе: я хочу быть всецело только для себя, только в себе. И некоторым развитием воли душа отрывается от состоя­ния отдачи себя элементарным переживаниям симпатий и антипатий. Для элементарного мира эта жизнь в себе есть как бы состояние сна, между тем как отдача себя событиям и существам есть состояние бодрствования. Когда челове­ческая душа бодрствует в элементарном мире и развивает волю к переживанию себя, т.е. ощущает потребность в "элементарном сне", то она может обрести его, возвраща­ясь с вполне развитым самочувствием в бодрственное со­стояние чувственного переживания. Ибо это проникнутое самочувствием переживание в чувственном мире и есть элементарный сон. Он заключается в отрыве души от элементарных переживаний. Это буквально верно: для ясновидческого сознания жизнь души в чувственном мире есть духовный сон.

Когда при правильно развитом ясновидении у человека наступает пробуждение в сверхчувственном мире, то у него остается воспоминание о переживаниях души в чув­ственном мире. Это воспоминание должно присутствовать у него, иначе в ясновидческом сознании были бы всякие другие существа и события, кроме только собственного существа. Тогда у него не было бы знания о себе, он не жил бы сам духовно; в душе жили бы другие существа и собы­тия. Приняв это во внимание, легко понять, что правильно развитое ясновидение должно придавать большое значе­ние выработке сильного "чувства Я". Вырабатывая это "чувство Я" при ясновидении, человек не развивает ниче­го такого, что приходит в душу только через ясновидение; он познает только то, что всегда существует в глубинах души, но что остается неосознанным для обыкновенной душевной жизни, протекающей в чувственном мире.

Сильное "чувство Я" существует не благодаря эфирно­му телу, как таковому, но благодаря душе, переживающей себя в физически-чувственном теле. Если из своего пере­живания в чувственном мире душа не привнесет его в ясновидческое состояние, то она скоро убедится в своей недостаточной вооруженности для переживания в элемен­тарном мире.

Для человеческого сознания в чувственном мире суще­ственно, чтобы самочувствие души (ее переживание "Я"), хотя оно и должно присутствовать, было все-таки не­сколько заглушено. Благодаря этому душа имеет возмож­ность в пределах чувственного мира пройти школу благороднейшей нравственной силы сочувствия. Нравствен­ные влечения и представления не могли бы развиваться правильно, если бы в сознательные переживания души в чувственном мире вторгалось сильное "чувство Я". Они не могли бы взрастить плода любви. Отдачу себя, это естест­венное влечение элементарного мира, не следует отожде­ствлять с тем, что в человеческом переживании обоз­начается как любовь. Элементарная отдача себя покоится на переживании себя в другом существе или событии; любовь же есть переживание другого в собственной душе. Чтобы развить это переживание, нужно как бы набросить в душе покров на живущее в ее глубинах самочувствие ("переживание Я"); когда в душе заглушено чувство ее собственных сил, в ней возникает благодаря этому чувст­вование в себе страданий и радостей другого существа, зарождается любовь, из которой вырастает истинная нравственность в жизни человека. Любовь есть для чело­века самый значительный плод переживания в чувствен­ном мире. Если проникнуть в сущность любви и сочув­ствия, то из них можно постигнуть, каким образом в своей истине изживается в чувственном мире духовное. Здесь было сказано, что к сущности сверхчувственного принад­лежит превращение в другого. Когда в человеке, живущем чувственно-физической жизнью, духовное изменяется в том смысле, что оно заглушает "чувство Я" и оживает как любовь, то это духовное остается верным своим собствен­ным элементарным законам. Можно сказать, что с ясновидческим сознанием душа человека пробуждается в ду­ховном мире; но нужно также сказать, что в любви мы имеем пробуждение духовного в чувственном мире. Где в жизни рождается любовь и сочувствие, там чувствуется волшебное веяние духа, проникающего чувственный мир. Поэтому правильно развитое ясновидение никогда не мо­жет притупить сочувствия и любви. Чем правильнее вжи­вается душа в духовные миры, тем более ощущает она отсутствие любви и сочувствия как отречение от самого духа.

Опыты сознания, начинающего приобретать ясновиде­ние, являют нам относительно вышесказанного совер­шенно особые, своеобразные черты. Между тем как "чув­ство Я" - необходимое, однако, для переживания в сверх­чувственных мирах - легко заглушается, оставаясь часто лишь слабым, угасающим мысленным воспоминанием, чувства ненависти, бессердечия, безнравственные влече­ния становятся именно после вступления в сверхчувствен­ный мир могучими переживаниями души; они встают пе­ред душой как ожившие упреки, становятся отвратитель­но действующими образами. Чтобы не мучиться тогда этими образами, ясновидческое сознание часто прибегает к крайнему средству: оно начинает искать духовных сил, ослабляющих впечатления от этих образов. Но при этом душа сама проникается этими силами, пагубно действую­щими на приобретенное ясновидение. Они гонят его прочь от благих областей духовного мира и направляют его к дурным.

С другой стороны, истинная любовь, подлинное душев­ное благоволение суть такие переживания души, которые укрепляют силы сознания в необходимом для вступления в ясновидение' смысле. Когда говорится, что прежде чем для души возможны будут опыты в сверхчувственном ми­ре, ей необходимо пройти известную подготовку, то к этому следует прибавить, что к многообразным средствам подготовки принадлежит также истинная способность к любви, наклонность к подлинному человеческому благоволению и сочувствию.

В чувственном мире чрезмерно развитое "чувство Я" противодействует нравственности. В результате слишком слабо развитого "чувства Я" душа, фактически одолевае­мая бурями элементарных симпатий и антипатий, бывает лишена внутренней уверенности и замкнутости. Эти по­следние могут быть присущи ей лишь в том случае, если на остающееся неосознанным в обыкновенной жизни эфирное тело воздействует из чувственно-физического переживания достаточно сильное "чувство Я". Но для раз­вития подлинно нравственного настроения души нужно, чтобы это "чувство Я", хотя оно и необходимо, было все-таки заглушено наклонностями к сочувствию и люб­ви.