Томас Гёбель. На что должно быть направлено внимание при медитации?

Путь духовного переживания

Путь ученичества и связанная с ним медита­тивная работа являются ключевой проблемой ан­тропософии Рудольфа Штайнера. Что такое ме­дитация в антропософском смысле, как мы строим соответствующие отношения с духовным миром? Мы часто сталкиваемся с собственной неспособ­ностью говорить на эту тему. Но можно обменять­ся опытом начальных упражнений. При подобных попытках отсутствует сверкающий интеллекту­альный блеск, многогранность философской убе­дительности, может статься, что первые шаги окажутся весьма беспомощны. Но, несмотря на эти трудности, можно, однако, наметить общую цель или, по крайней мере, направление, каким образом следовало бы обсуждать медитативную работу.

Цель медитации состоит в развитии душевной силы, которая настолько крепка, что может впи­сать оккультные знаки в духовное пространство и духовное время. Она более сильна и могуществена, чем та, которой мы пользуемся в повседнев­ной, научной и философской жизни. Необходимо овладеть этой силой, ибо мы нуждаемся в ней, ко­гда проходим через врата смерти. Такое требова­ние действенно для каждого человека. Тот, кто стремится к методическому овладению имагинативным ясновидением, использует медитации, чтобы постепенно прийти к образованию и разви­тию необходимой для этого душевной силы. Тогда человек достигает знания, что уже в течение зем­ной жизни он находится в мире, в котором по сво­ей воле творит всё, что является содержанием этого мира. Это - имагинации, через которые он созерцает себя самого. Так вкратце можно изло­жить то, что Рудольф Штайнер определял как цель медитативной работы.

Освобождение Я - воли от представляющей душевной жизни

Как же выглядят первые попытки медитативной работы? Чаще всего они не удаются. Это проис­ходит потому, что человек хочет добиться «усиле­ния воли мышления», ибо обычно путает упраж­нение и концентрацию со своим обычным пред­ставлением, а мышление - с вниманием, которое он на него направляет. Я имею в виду следующее: мыслительные способности, присущие современ­ному этапу развития человека, как правило, со­всем не отличаются от представлений. При этом такое «представляющее мышление» является не достижением воли, но процессом воспоминания, при котором руководит душа, а не Я человека. В таких ситуациях, к примеру, в сознании может появиться следующее представление: я работаю над медитативным содержанием, но не пережи­ваю ни изменения сознания, ни какого-либо успе­ха иного рода. Основанием для этого служит тот факт, что, хотя и неосознанно, но такого успеха душа вовсе и не хочет: душа переживает большое удовлетворение, если ей не нужно мобилизовывать волю мышления в качестве силы Я.

Первым шагом, который выводит из этого со­стояния, станет преодоление себя, основанное на осознании этого «нежелания». В такой ситуации человек уже не будет больше путать «желание» и «намерение». Делая первый шаг, он получает си­лу противопоставить себя своей душевной жизни, чтобы наблюдать тот факт, что ничего, кроме обычного представления, он не достигает. Про­гресс состоит в том, что он осознает это состоя­ние. Итак, первый шаг: я лишаюсь иллюзии, что делаю нечто большее, чем получаю силу. Это со­стояние продолжается не слишком долго, но до тех пор, пока человек не научится целенаправ­ленно не отождествляться со своей душой.

Пока представления не исчезнут в душе, до тех пор (по крайней мере, поначалу) нельзя быть уве­ренным, «мышление» ли это вообще. «Мышлени­ем» это станет тогда, когда понятия или мысли­тельные образы будут связываться друг с другом новым способом и по собственной воле человека. Об этом можно говорить с большой уверенно­стью, когда между каждым из таких соединений понятий отчетливо проявляется пауза, царит ти­шина. Если человек хочет быть совершенно уве­ренным, что речь идёт о мыслительной воле, ко­торую он вырабатывает, он должен произнести в обратном порядке слово за словом хорошо за­помнившийся текст. Воспоминание здесь не помо­гает, ибо оно не нуждается в силе мышления, но течёт «само по себе», следуя за представления­ми, в которых оно запечатлено. Мышление в об­ратном порядке является самым важным упраж­нением для усиления силы мышления, потому что в этом случае ошибки произвола исключены. Но мыслить в обратном порядке нужно бескомпромисно, запрещая душе вызывать полубессозна­тельные воспоминания, то есть представления, направленные вперёд, от которых душа получает удовлетворение.

Свободная от представлений интенция: «В свете творит мудрость»...

Следующим шагом является способность дос­тигать понятийного мышления, свободного от представлений. Для этого упражнения полезно использовать известную и хорошо запоминаю­щуюся мантру, например. «В свете творит мудрость» («Im Lichte webet Weisheit»). С усиленной волей человек декламирует эти четыре слова, бу­дучи свободным от представлений. Сначала это кажется парадоксальным, но потом человек заме­чает, что, благодаря воле мысли, уже не сущест­вует причинной связи между восклицанием понятийного содержания и его представлением. То, что душа жаждет представлений и хочет как мож­но быстрее ввести их в сознание - это правда, но причинной связи здесь не возникает. Поэтому ду­ша должна научиться молчать.

Если человек произносит эти четыре слова мантры, будучи свободным от представлений, он ощущает их наличие таким образом, как будто прослеживает их очередность глазами, не видя их. Несмотря на это, он убеждён, что «они» у не­го перед глазами. И если, в качестве упражне­ния, он отказывается при этом от любого пред­ставления, то делает следующий шаг к усилению мышления. Полученное «содержание» в таком случае оказывается перед душой свободным от телесности, потому что содержание остаётся без представлений. То, что вызванное содержание остаётся свободным от представлений, не явля­ется целью этого упражнения; целью является сила, которая даёт возможность поставить перед душой понятия, свободные от представлений. Она должна быть предварительно выработана, иначе человек впадает в иллюзии. Поэтому луч­ше после первых удачных попыток не желать сразу большего. Когда эта сила окрепнет, через какое-то время появится определенная легкость, с которой можно будет созерцать мантру в сво­боде от представлений.

...и её образное «представление»

Через некоторое время, как показывает практи­ка, благодаря таким упражнениям содержание мантры изменяется и преображается. Оно приобретает определенное пространство. «В свете», -оставаясь всё еще свободным от представлений, завоёвывает большее пространство, получает глубину и определенную образность, пространст­во расширяется, озаряется мягким светом. «Тво­рит» - становится подвижным, обретает контуры, «мудрость» - получает тенденцию к различным, вполне определенным формообразованиям.

Если человек отдаётся этому образному ста­новлению, происходит нечто особенное: содержа­ние начинает расплываться, становится неопре­деленным. Человек замечает, что ему недостаёт необходимой силы. Я признаюсь здесь в своей собственной ограниченности, вполне понимая, что тем самым обнаруживаю своё слабое место. Мне кажется, что сейчас вопрос состоит в том, чтобы содержанию слов «в свете» создать определен­ную величину, глубину и ясность, содержанию слова «творит» предоставить определенный, а не произвольный вид движения, например, по лем­нискате, а содержанию слова «мудрость» - опре­деленную форму, например, форму листа кон­кретного дерева. При этом возрастает тенденция к созданию нового вида представления. Но наме­чающееся таким образом содержание исходит не из воспоминания, потому что для того, чтобы об­разовать его, требуется усилие, и оно мгновенно распадается, если постоянно не будет удержи­ваться. Можно надеяться, что в будущем оно тоже обретёт легкость.

Существует ли во всём этом основная линия, уверенность в правильном направлении работы, внутренняя опора? Это легко заметить, потому что всё, что происходит, создаётся мной самим; и как скоро в душе что-то выступает «само по се­бе», тотчас возникает неуверенность, отклоне­ние. Уверенность даёт только то направление, когда я в самом себе вырабатываю силу, помогающую привносить изначальное содержание.

Сопутствующие душевные настроения

Одновременно с тем, что однажды разовьётся из силы мышления свободным от тела, чтобы за­тем по моей воле стать образами, обретшими си­лу, развивается определенная последователь­ность чувств и ощущений. Если человек начинает обращать внимание на содержание этих душев­ных настроений (Gemütsstimmungen), то они ста­новятся более пробуждёнными и их можно более точно определить. Таким образом, можно заме­тить, что с пространством содержания слов «в свете» неотделимо связано ощущение «живого» содержания и определенной преданности. В со­держании слова «творит» определенным образом переживается усердие, как будто старый мудрый человек оберегает нечто, касающееся души (Gemüt), побуждает душу (Seele) склониться в жесте любви. «Мудрость» содержит в себе «сформированное», согласованное действие ду­ши (Gemüt), как будто нечто уверенно покоится в самом себе, исполненное бытия.

Содержание, которое таким образом пред­ставляет собой душевные картины, несёт в себе как удовлетворительное, так и неудовлетвори­тельное. Нельзя удовлетвориться тем, что оста­ётся определенная неуверенность, что речь идёт всё же только о стремлении, которое хочет быть исполненным, или о чём-то ещё неведомом, что только хочет проявиться. Удовлетворяет после­довательность и содержание движений души, ибо переживается определенная уверенность в том, что речь идёт не о субъективном содержании, возникающем, так сказать, без повода. Эти движения души (Gemüt) развились из того, что можно назвать «подвижное пространство» ман­тры, сквозь которое просматривается содержа­ние мантры.

Для таких душевных переживаний самое глав­ное то, что они свободны от представлений. Со­вершенно невозможно иметь душевным содержа­нием так называемые непроизвольные простран­ственные представления. Если бы человек отда­вался таким движениям души, то он утратил бы мантру в своём сознании. Да, можно вообще по­терять себя в этих движениях души (Gemütsbewegungen), и они обретут собственную жизнь. Они могут получать окраску, менять её, терять очертания и совсем освободиться от того, из чего они возникли. В этот момент душа (Seele), впадая в сновидческое состояние, ради собственного спокойствия может сделать неправильный шаг. В любом случае нельзя упускать из виду эту тен­денцию ускользания в сновидческое состояние.

Подобное смешение состояний сна и бодрствова­ния можно испытать утром при пробуждении, ко­гда человек, уже будучи пробужденным, вспоми­нает содержание мантры и впадает в сон. Правда, тогда он тоже уверен, что был зрителем этого со­бытия, а не актёром. Уверенность возникает все­гда там, где человек является и остаётся дейст­вующим творцом всего, что происходит.

Сверхчувственный мыслительный образ «розенкрейцерского креста»

Рудольф Штайнер описывает и второй тип ме­дитации. Для этого выстраивается образ, но не вызывается временная последовательность ман­тры. В качестве примера может служить образ чёрного креста с семью красными розами. Этот образ нужно мысленно проработать. Речь идёт о том, чтобы в предмет работы не вносить мысли, касающиеся чувственного мира, но лишь те, кото­рые относятся к миру духовному. Это опять же должно происходить правильным образом, ибо все отдельные понятия: «чёрное», «крест», «красное», «роза», «семь» - можно представить себе и предметно. В данном случае имеется в виду нечто иное. «Чёрное» подразумевает собой не цвет предмета, но духовную черноту, как переживание смерти. Мыслительная проработка этого не явля­ется обычной мыслительной деятельностью, а ведёт к той границе познания, которую невозмож­но переступить, имея лишь чувственный опыт. Но в мышлении это возможно, поскольку состояние человека отделено от души и он не опирается больше на своё физическое и жизненное тело, переживая в душевном определенную «безвре­менность», в которой чувствует себя пробужден­ным. Тот сон «чёрен», который глубже, чем любой глубокий сон и который из темноты всё же порож­дает свет. При этом дело не в том, что получен­ные мыслительные фигуры могут включать в себя духовную действительность черноты и креста, но в том, что само содержание мысли относится к духовному миру идей. Эта деятельность вырыва­ет мышление из чувственного предметного мира и создаёт сознание, переживающее смерть. Всё это является работой мысли, которую можно обоб­щить таким образом: то, какое действие оказыва­ют нервы на человеческое сознание, - всё это ум­рёт и будет преодолено. А то, что отражается в нерве, - в абсолютном смысле черно, и это уми­рает на кресте.

«Красное» - это цвет крови и вместе с тем цвет души. «Чёрное» и «крест» - это то, что нерв дару­ет предметному сознанию в качестве физического и жизненного тела, что должно таким же образом быть преодолено, как и «красное» крови в качест­ве символа души. Вожделение и страсти в подос­новах сознания находятся за пределами того, что нерв поднимает в повседневное сознание. Они должны быть побеждены в душе. Очищение здесь не будет достигнуто в полном объёме, но, по меньшей мере, в мышлении. Нужно различать между тем, что поднимается из тела в душу, и тем, что душевно (без тела) составляет человече­ское достоинство. Граница, которая находится между жизненным телом (нерв и умирание) и ду­шой и духом (страсти и идеи), должна просматри­ваться. В мышлении важно было бы обратить вни­мание на то, от чего «красное» крови получает значение достоинства и новой невинности, кото­рую символизирует роза. На этом пути мышление получает содержание, имеющее большое значе­ние: предметом рассмотрения становится духов­ный мир, то, что составляет духовно-душевное достоинство человека - совесть и мораль.

И здесь, в области свободного от чувственно­сти мышления, существует обширное поле для иллюзий. Они возникают всегда там, где человек «забывает» о переходе границы. Один из таких переходов границы - это «свет мысли, который светит из тьмы», когда человек сталкивается с проблемой нерва. Вторая граница - переживание, как вина создаёт реальную карму, - открывается в связи с проблемой крови. Обе связаны с содер­жанием «розенкрейцерской медитации». Как уже говорилось, это происходит потому, что человек «забывает», что речь идёт о границе. Это проис­ходит тогда, когда предметное мышление «отка­тывается» и мысли освобождаются от предметов. Тогда и возникают иллюзии, потому что не дости­гается различия между понятиями, свободными от предметов, и понятиями, с ними связанными.

Результаты медитативной работы и препятствия на её пути

Медитативная работа даёт возможность выде­лить три существенных момента, осознать три препятствия. Первое препятствие состоит в бес­силии воли, в её недостаточной пробужденности. Вторым препятствием является завеса, за кото­рой скрывается душа (Gemüt) или чувство (Gefühl), чьи порождающие начала остаются со­крытыми из-за отсутствия творческой силы для образования собственного содержания души (Gemüt). Третьим препятствием является иллю­зия, что мыслительное содержание медитации должно быть отражением духовного мира, в то время как отсутствует сила совершить переход к понятиям, не связанным с предметами.

Результат медитативной работы будет дейст­вительно плодотворным только в том случае, ес­ли проявляется энтузиазм к поиску подхода для осмысленного пути. Только тот, кто понимает, по­чему он не может чего-то достичь, имеет все шан­сы к продвижению вперёд. Я вижу большой смысл в том, чтобы обсуждать эту тему, являющуюся зерном антропософской работы.

Томас Гёбель
Das Goetheanum №43/2002
Перевод с нем. М.К