Кристина Грувец. Встреча со злом в себе самом

Об актуальности манихейства

Уже продолжительное время внимание всего мира обращено на Ближний Восток. При этом в раз­ной связи у всех на устах Иран, Ирак и Афганистан, которые предоставляют свою территорию группировкам, ответственным за зло, происходящее в мире. С определенного времени Ирак и Иран считаются расположенными на «оси зла». Удивительно, что такое определение дал один из госу­дарственных деятелей, ибо под понятием зла подразумевалось не только его проявление, но гораз­до большее - могущество зла как таковое, то есть существо зла.

Весть Мани для будущего

Выражение «ось зла» удивляет еще больше, если вспомнить, что именно в этом регионе (Ирак, Иран и Афганистан) в далёком прошлом вопрос о происхождении добра и зла являлся ос­новным вопросом. Мани (216 - 276 г.г. после Р.Х.), который этот вопрос выдвинул со всей си­лой своего существа, не собирался основывать новую религию. Напротив, он видел свою миссию в том, чтобы сообщить Весть всему человечест­ву, без различия культуры и религий тех или иных групп. Благодаря его Вести можно было об­рести понимание происхождения добра и зла, а затем из этого понимания найти путь, на котором посредством сил добра можно преодолеть могу­щество зла.

Возникает вопрос, идёт ли речь о случайном стечении исторических обстоятельств, когда то, что имело место в отдалённом прошлом, вновь появляется сегодня, в начале третьего тысяче­летия. Или за этим стоит нечто большее? Может быть, в жизни и деятельности Мани содержится послание будущему человечеству? Существует ли нечто, что можно назвать «исходной позицией манихейства», которая возникает на некоторых ступенях развития? Что вообще содержит в себе «манихейская позиция»?

В скудных указаниях о манихействе, данных Рудольфом Штайнером, отчётливо указывается на будущностный характер этого импульса. Речь идёт о «воспитательной задаче» будущего. «Ученики духовного направления, которое назы­вается манихейством, будут подготовлены в сво­ей душе к тому, чтобы однажды исполнить боль­шую воспитательную задачу». Это движение в различных фазах развития человечества всё снова будет оказываться под водительством Ма­ни, «той высокой индивидуальности, ведущий дух которой присутствует здесь для исправления зла» (Рудольф Штайнер «Апокалипсис Иоанна» (GA 104), лекция 25 июня 1908 г.).

В этих словах содержится «исходная позиция манихейства». Речь идёт о противостоянии злу, и не в различных его проявлениях, а о борьбе со злом там, где оно берёт своё начало. О такой по­зиции может идти речь только тогда, когда про­исходит встреча с сущностной силой зла. Мани­хейская позиция не уклоняется от такой встречи, но, напротив, готовится к ней, чтобы «на зло на­пуститься» и его преодолеть. И речь идёт вовсе не о том, чтобы устранить зло, а самому оказать­ся там, где имеет место только добро.

В связи с актуальными событиями современ­ности повсюду возникает вопрос: «Что выступа­ет, собственно, передо мной?» Этот вопрос как раз и ставит манихейство. На него есть предель­но радикальный ответ: «Меня касается не только сама постановка вопроса, но в той мере, в какой я сознательно переживаю своё человеческое бы­тиё, я нахожусь в центре этого вопроса. Встреча со злом, как основная предпосылка манихейского образа мыслей, протекает не в каком-то другом месте, а во мне самом».

Часто манихейство отожествляют с дуалисти­ческим гностическим учением. Но именно его по­следователи хотели оберегать Добро от всех возможных влияний сил Зла, так что не могло быть и речи о встрече, а следовательно и преоб­разовании Зла. Несмотря на это, лишь на фоне гностического течения можно рассматривать ма­нихейство во всей его первозданности. Подчас можно увидеть, что гностические жизненные взгляды всё ещё действенны в современной си­туации человечества. Это можно понять на при­мере следующей типичной реакции: «Я просто не буду со всем этим иметь дела», «Мне проявления Зла не встретятся», «Надеюсь, мне с этим не придётся иметь дела». Манихейство со всей ра­дикальностью переворачивает такой подход, по­тому что то, что происходит в мире, касается ме­ня постоянно. От того, как я воспринимаю этот вызов, зависит моё дальнейшее будущее и бу­дущее моего окружения.

Человек как существо из света и тьмы

«Учись различать! Надень свою корону из све­та!» (Теодар бар Хо Наи, VII столетие) Этими словами взывает Иисус, который пришёл, чтобы разбудить Адама из его бессознательного сна. Здесь речь идёт о том, чтобы учиться различать, кто находится в собственной природе сил света, а кто подвержен силам тьмы. Одновременно это различение представляет первый шаг в деле спасения.

Из жертвы Отца Света, которую первый чело­век понёс дальше, возникла новая субстанция, из которой произошло Творение. В центре этого со­бытия стоит человек, как существо из света и тьмы. В то время, как он идёт путём познания своей собственной природы, которую он учится понимать с момента своего происхождения, он занимает центральное место в деле спасения. Будущее спасение Творения покоится в нём. По­знание собственной природы открывает ему од­новременно конечность его существования. Ме­жду тем как, благодаря силам добра, он в себе самом начинает избавлять зло от его насильст­венной природы, он спасает всё, что связано в Творении с силами тьмы. Лишь если человек возьмется за такую задачу, третье состояние Земли станет реальной возможностью. В треть­ем состоянии Земля преобразуется в Землю Света. Это ни в коем случае не означает воз­вращения её к первоначальному состоянию, но станет окончательным результатом дальнейшего развития Творения к новому космосу мудрости и любви, в котором человек выполняет решающую роль.

Три пути упражнений манихейской исходной позиции

Можно ли себе представить, как выглядела жизнь в манихейской общине? Возможно ли эту картину сравнить с нашей сегодняшней ситуаци­ей, хотя бы в отношении с тем, что Штайнер обо­значил в качестве задачи манихейства будуще­го?

Как известно, в определенной точке манихейского пути дается возможность каждому отдель­ному человеку решиться на радикальное разви­тие. Такой человек превращается из «слушате­ля» в «избранного» (Августин употребляет слова «Auditor» и «Elektus»). При этом речь идёт не о том, что человек будет избран внешней, высшей инстанцией, но он сам предназначает себя для высшего в себе. Таким образом, речь идёт о са­моопределении. Вопрос звучит так: «Каково моё предназначение, благодаря которому я одновре­менно могу работать на дальнейшее развитие творения? Какие условия должны реализовался с моей помощью, чтобы на практике могло про­изойти преобразование сил зла через силы доб­ра?»

Как правило, избранник («Elektus»), который впредь отличается от своих ближних своей бе­лой одеждой, даёт троякий обет: чистоту речи («печать уст»), чистоту поступков («печать рук»), чистоту чувств («печать груди»). Совершенно яс­но, что в этом продолжает свою дальнейшую жизнь зерно учения Заратустры, которое возве­щает правильное мышление (речь), правильную деятельность и правильное чувствование. Под знаком этого учения до сих пор последователи Заратустры делают тройные узлы на священных шнурах («kusti»), которыми они подпоясываются.

Можно установить, как учение Заратустры имело дальнейшее развитие уже в историческом манихействе. Оба течения имеют общее: воз­действие сил зла приводит к тому, что сущест­вующая связь, «хороший порядок» (или «vohu asha», как это состояние называется в «Gathas» Заратустры), будет нарушен. Следуя своему ве­ликому предшественнику Заратустре, Мани по­нимает этот порядок не только как космически-универсальный, но и как тот, который берет свое начало в человеческом существе. Этот «хороший порядок» по Мани возникает в тот момент, когда человек обретает познание самого себя, когда он понимает, что является носителем как добра, так и зла, как света, так и тьмы. Причём тьма жаждет того, чтобы спастись, то есть освободиться от себя самой благодаря ставшей действенной природе света.

Зло возникает, когда нечто вырывается из своей взаимосвязи. Добро начинает прибывать, когда всё снова приводится к своей первона­чальной взаимосвязи. Не состоит ли первичный жест зла в обособлении, исключении, а первич­ный жест добра в процессе, при котором возмож­но большее включается в ещё большую целост­ность?

«Я» как обоюдоострый меч

Из вышесказанного вытекает, что основной манихейский подход состоит в том, что те, кто обособились, должны быть снова приняты в большую совокупность. Это касается не только каждого человека непосредственно - в этом скрыта тайна человеческого существа.

В человеке обоим жестам соответствует один единственный принцип как для исключения, так и для включения. Этот принцип - не что иное, как человеческое Я во всём своём многообразии. В Я и благодаря Я происходит встреча со злом. В Я и благодаря Я зло постепенно будет обра­щаться к добру. В этом смысле Штайнер говорит о Я, как об обоюдоостром мече, «потому что, ко­гда человек в полном сознании научится гово­рить Я, тогда ему даётся подниматься в высшее и погружаться в низшее» (Р. Штайнер, «Апока­липсис Иоанна» (GA 104), лекция 25 июня 1908г). В этом обоюдоостром Я лежит в конечном счёте начало войны «всех против всех». Необычайно актуален следующий приведенный Штайнером пример: «Как таковое Я стремится к тому, чтобы часть всеобщего землевладения приблизить к себе, сделать своей собственностью». С другой стороны, это именно то Я, которое в состоянии превозмочь в себе эгоизм, оно «дает человеку самостоятельность, внутреннюю свободу, кото­рая в истинном смысле слова возвышает чело­века.» (Р. Штайнер «Апокалипсис Иоанна», лек­ция 25 июня 1908 г).

Оба творческих прапринципа тьмы и света, ко­торые стоят в истоках манихейской космогонии и из которых произошло Творение, находят своё предназначение в людях. Из творящих праприн-ципов они становятся моральными возможно­стями, благодаря которым человек преобразует свою собственную природную сущность. Вместе с тем ясно, что вопрос о сущности зла всегда должен содержать в себе одновременно вопрос о сущности добра. Отличать друг от друга эти принципы является не познавательно-теоретическим вопросом, но действием. Об этом свидетельствует и нацеленный на будущее ха­рактер манихейства, ибо он находит своё буду­щее закрепление в человеческой деятельности. Сила будущего соответствует не тому, что мы знаем, но тому, что мы делаем.

Разрушение очерствения

Отделение означает очерствение, когда чело­век проходит мимо страданий ближних. Но имен­но это обстоятельство делает возможным то, что он в свободе связывает себя с этими страдания­ми. Речь идёт о некоем «да», которое становится возможным лишь тогда, когда возможность ска­зать «нет» дана в равной степени. В Я, как обою­доостром мече, обитают как «да», так и «нет». Другими словами, Я несёт в себе возможность свободы. Каждое согласие, которое рождается в этой связи, есть любовь, происходящая из свободы. Три обета, развившиеся в историческом манихействе, как пути ученичества, также указы­вают на этот момент свободы, ибо каждое уп­ражнение предоставляет шанс разорвать на­чальную ситуацию Я, то есть упомянутое очерст­вение. Как сказал Р. Штайнер: «Когда каждое Я становится настолько свободным и самостоя­тельным, что может также не любить, тогда лю­бовь является полностью свободным даром» (Р.Штайнер «Апокалипсис Иоанна», лекция 25 июня 1908 г.).

При этом очень важно, что «нет» имеет такой же вес, как и «да». Эта возможность свободы в полной мере становится реальностью, в которой добро и зло «будут равноценны» друг другу. «Добро не было бы великим благом, если бы оно не вырастало благодаря преодолению зла (...). Итак, не надо думать, что зло не было учреждено в плане Творения. Оно там есть, потому что только через него добро становится великим» (Р.Штайнер «Апокалипсис Иоанна», лекция от 25 июня 1908 г.). Эти слова Штайнера содержат зерно манихейской исходной позиции. Вряд ли можно выразиться яснее. Штайнер ясно дает по­нять, что антропософия и гнозис - два строго от­личающихся друг от друга течения. В гнозисе си­лы зла не имеют своего собственного места в плане Творения. В манихействе Творение, на­против, может быть понято только тогда, когда имеют место как зло, так и добро.

Единственный основной жест: «Не без моего брата»

В трёх представленных упражнениях можно найти общий основной жест, каждый раз по-новому направленный на разные препятствия, так же как Отец Света в космогонии Мани напус­кается на силы зла, которые стремятся переба­ламутить мир света.

В легенде о Граале этот основной жест еще раз образно представлен, когда Парсифаль ук­лоняется от коронования до тех пор, пока его не сопровождает сводный брат Фейрефиц. В этом жесте открывается конечное состояние манихей-ского импульса, который одновременно является манихейским путём. Когда каждый брат человека получит как минимум шанс участвовать в какой-либо связи из своего исконного Я, являясь как основателем, так и участником этой связи, тогда импульс Мани действен как сила, ибо основной закон манихейства гласит: «Не без моего брата».

Три примера манихейской исходной позиции

Следующее краткое описание манихейского пути упражнений, как пути будущего, проясня­ет, в какой степени манихейство позволяет превозмогать тенденцию очерствения, связан­ную с сегодняшним развитием сознания. Первоначальные обеты будут рассмотрены в свете сегодняшней человеческой ситуации.

Печать рта („signaculum oris"): говорить в согласии с истиной

Как относятся между собой истина и чёрст­вость? Очерствение наступает, когда я считаю единственно правильной только свою собствен­ную позицию. В манихействе истиной считается не только то, что противопоставлено лжи, но и то, что, как истина, имеет право на существова­ние с другой точки зрения. Из этого вытекает, что никто не может знать истины. Ни один человек не может претендовать на истину для себя одного. Можно лишь приблизиться к ней. В той степени, в какой с различных точек зрения можно подойти к истине, достигнуть этой субстанции, она будет осуществляться всё более и тем самым может раскрыть свою действенность.

Напротив, если некто или группа людей овла­девают истиной, её действенность затемняется, так как истиной становится то, что возвещается. Манихейская исходная позиция могла бы, к при­меру, состоять в том, чтобы выдерживать мне­ния, противоречащие собственному мнению, да­бы возвысить силу воздействия истины.

Печать рук („signaculum manuum"): деятельность в согласии с жизнью

Центральной темой в учении Мани является то, чтобы не спутывать возникающие жизненные взаимосвязи. Это основное правило имеет силу не только для больших жизненных связей Творе­ния, проявляющихся в природе, но также в жиз­ненных связях с ближними.

На чём покоится эта жизненная связь? Она держится на взаимном доверии. Что может этому помешать? Например, то, что я хочу обеспечить себе безопасность за счёт другого. Я даю ход своей неуверенности и страху, и они определяют то, что происходит в социальном содружестве. Высший приоритет приобретает то, что я себя чувствую уверенно. Но каждое человеческое сообщество является в первую очередь «сообще­ством доверия к жизни». Через страх и стремле­ние к уверенности, которыми я связываю самого себя, я освобождаю себя от целого. Когда я под­вержен страху, происходит разрушение социаль­ных связей. Манихейская исходная позиция со­стоит в том, что я справляюсь со своим страхом, чтобы не повредить возрастающим связям. Ибо не столько мой страх представляет угрозу, но тот факт, что я не в состоянии выносить свой страх. Если бы я научился справляться с собственной неуверенностью, это усилило бы связи доверия к жизни.

Печать груди („signaculum sinus"): ощущение со­гласия с принципом Я

При каждом ощущении, идёт ли речь просто о чувствах, эмоциях, желаниях или потребностях, я могу не только «расшифровать» их содержание, но одновременно с этим выявить ощущение мо­ей личности. Ощущаю ли я радостное возбужде­ние или глубокое унижение, это одновременно и ощущение моей личности, которая эти чувства испытывает. В этом смысле в душе может возни­кать настоятельная потребность всё новых ощу­щений, не имеющая никакой другой цели, кроме той, чтобы таким способом переживать самого себя. Как правило, в этом участвует другой чело­век; он действует на меня, в определенном смысле используя меня как инструмент, воспи­тывая во мне чувства; и благодаря этому я узнаю себя. Манихейская исходная позиция состоит в этом случае в том, что у меня есть мужество сдерживать себя, то есть противостоять личной потребности переживать себя благодаря другим, чтобы в этом свободном пространстве проявился действительный образ другого человека.

Кристина Грувец
Das Goetheanum №3/2003
По переводу Агнес Дом-Аорус
с голландского на нем. АЛ.